Петр Вайль: Программа "Лицом к событию" посвящена драме московских заложников. По данным российского министерства здравоохранения на середину воскресного дня, погибли 118 человек из числа заложников в Театральном центре на Дубровке. Сотни остаются в больницах. Сегодня все утро этой темой занимался наш корреспондент Олег Кусов:
Олег Кусов: По обобщенным данным, в московские больницы после штурма театрального центра попали примерно 550 человек. Более всего людей отвезли в ближайшую от улицы Мельникова 13-ю городскую больницу - 349 человек. Как удалось узнать нашим корреспондентам, пострадавших с огнестрельными ранениями нет, почти все пациенты получили отравления газом, примененным во время спецоперации. В первой половине дня в субботу официальные лица еще опровергали информацию о применении газа во время спецоперации, но дальше им просто некуда было деваться. Журналисты, дежурившие у больниц, смогли собрать данные о том, что почти все пострадавшие поступили в токсические отделения. Выходившие из больниц сотрудники рассказывали, что большинство людей сильно тошнит, многие находятся в бессознательном состоянии, есть угроза того, что они задохнутся рвотной массой. Но близких и родственников к пораженным газом людям не пропускали. Создавалось впечатление, что от родственников и журналистов пытались скрыть действительное состояние бывших заложников. У 13-й московской больницы в субботу работала наш корреспондент Любовь Чижова.
Любовь Чижова: Машины "скорой помощи" начали прибывать к 13-й московской больнице на Велозаводской улице сразу после штурма и освобождения заложников. Территория больницы сразу же была оцеплена милицией, ни родственников, ни журналистов в приемный покой не пустили. Люди томились в ожидании около трех часов. Я поговорила с одной из женщин, ждавшей вестей из больницы.
Женщина: У нас есть сведения, что здесь сын. Сын работал в "Норд-Осте".
Любовь Чижова: А как вы узнали, что он здесь?
Женщина: Мы с Мельникова позвонили домой, нам сказали, что он в 13-й.
Любовь Чижова: Из ворот вышла пожилая женщина, медсестра больницы, и рассказала, как чувствуют себя привезенные люди.
Медсестра: Всех тошнит, все они сами говорят - отравлены газом. За ними хорошо главврач ухаживает, всем своевременно оказывают помощь.
Любовь Чижова: Однако четверых бывших заложников врачи 13-й больницы все же отпустили по домам еще в субботу. Родственники сразу же повели их к автомобилям. Общаться с журналистами никто не стал, люди обнимались и плакали. Известно, что большинство пострадавших, которые продолжают оставаться в 13-й больнице, отравлены газом. По словам медиков, у многих наблюдается тошнота и головокружение. Есть информация о том, что некоторые заложники находятся в хирургическом отделении.
Олег Кусов: Из 42-х человек, доставленных в медицинский центр Склифосовского, персоналу и сотрудникам следственных органов удалось установить личности только 12-ти. Эти люди смогли сами назвать свои фамилии. Из неофициальных высказываний сотрудников больницы можно было предположить, что в помещение театрального центра был применен усыпляющий газ нервно-паралитического свойства. Чуть позже сотрудники милиции стали пресекать любые попытки журналистов заговорить с медицинским персоналом, дверь больницы была наглухо закрыта. К этому времени у здания собрались родственники бывших заложников, но они ничего не добились от медиков и милиционеров. Людей от безысходности стала охватывать паника. Примерно в 12 часов медики вывесили на дверях больницы номера телефонов "горячей линии". Моя коллега Марьяна Торочешникова попыталась дозвониться по этим телефонам. Вот что она установила.
Марьяна Торочешникова: В информационный центр "горячей линии" непрерывно поступают данные из московских больниц, в которых находятся освобожденные заложники. Списки составляются по принципу - фамилия либо инициалы и состояние здоровья. Большинство госпитализированных, по словам оператора "горячей линии", находятся в тяжелом состоянии, многие с диагнозом "интоксикация" и практически все в состоянии нервного шока. Дозвониться по телефонам "горячей линии" практически невозможно. Оператор объясняет это тем, что на беседу с каждым обратившимся уходит много времени. Поиск близких, по его словам, осложняется еще и тем, что в настоящий момент установлены личности не многим более трехсот человек, в то время как в больницах, по различным данным, находятся от 400 до 550-ти человек. Кроме того, во время разговора операторы нередко вынуждены оказывать родственникам бывших заложников психологическую помощь. Вот телефоны "горячей линии", по которым вы можете узнать интересующую вас информацию: 239-52-86, 239-69-21, 276-25-76.
Олег Кусов: В воскресенье в 13-й городской больнице сообщили, что к вечеру этого дня готовы выпустить домой до 200 человек. Списки с остальными больными будут, якобы, вывешены днем. Но родные и близкие пострадавших не уходят и от остальных больниц. Понятно, что после всего случившегося они не верят ни властям, ни медикам, они запутались в данных о пострадавших, погибших, поступивших в больницы. Они пытаются хотя бы увидеть своих домашних живыми, но при этом понимают, что им придется до конца жизни мучаться от полученных в эти три дня травм.
Петр Вайль: Как расценивают действия российского спецназа в Израиле, стране накопившей больше всего опыта в борьбе с террористами? Израильские специалисты-медики единодушно утверждают, что газ, примененный в Театральном центре на Дубровке, был нервно-паралитического свойства. Слово нашему тель-авивскому корреспонденту Виктории Мунблит:
Виктория Мунблит: Невозможно преувеличить восторг, которым захлебывается израильская пресса и публика в связи с операцией российского спецназа по освобождению заложников. Прежде всего, несмотря на то, что погибли свыше ста заложников, операция признана чрезвычайно удачной. Обозреватели, военные, специалисты по борьбе с террором настаивают на том, что альтернативы не было, и что в случае промедления гибель всех заложников была бы неизбежной. С точки зрения израильских специалистов, освобождение сотен человек, пусть даже ценой жизни десятков, является, несомненно, успешной операцией. Следует отметить, что особое восхищение в Израиле вызывает не только и даже не столько факт освобождения заложников, сколько, скажем так, нетрадиционное решение этой ситуации, иными словами, применение газа.
Умеренные обозреватели заявляют, что поскольку ситуация была беспрецедентной, речь идет о рекордном количестве захваченных заложников, то и действия должны были быть беспрецедентными. Более эмоциональные комментаторы утверждают: Россия поставила жирную точку в спорах о том, какие меры дозволено применять по отношению к террористам и открыла новую веху в борьбе с террором. Газеты "Маарив" и "Едиот Ахронот" единодушно утверждают, что если решение о применении газа и кажется кому то слишком дерзким и слишком жестким, так ведь решения о проведении операции "Энтеббе" или бомбежке иракского реактора в свое время производили такое же впечатление. При этом газеты публикуют также единодушные утверждения израильских медиков о том, что примененный газ не был усыпляющим, а являлся газом нервно-паралитического свойства, причем для того, чтобы обеспечить его мгновенное действие, был пущен в довольно больших количествах. С этим согласны и обозреватели, отмечающие, что российские власти делают все, чтобы не дать возможности пострадавшим общаться с внешним миром, и в первую очередь - с прессой.
Диссонансом всеобщему энтузиазму прозвучало осторожное заявление генерал майора в отставке Омера Бар-Лева, в прошлом главы части израильских коммандос "Сайрет Меткаль", на счету которой операция "Энтеббе". "У русских не было другого выхода, но все же применение газа - практика проблемная и опасная", - заявил он. Ну а израильский журналист, выступая по второму телеканалу, отметил, что восторг, вызванный операцией российского спецназа, показывает, до какой степени израильское общество созрело для жестких решений в борьбе с террором.
Петр Вайль: Наш корреспондент Мумин Шакиров всю ночь штурма провел у Театрального центра на Дубровке. Мы попросили его подготовить хронику событий:
Мумин Шакиров: Длительные и тяжелые, порой ничего не гарантирующие переговоры с участием депутатов Государственной Думы, общественных деятелей и врачей в первые часы после захвата еще давали шанс, что удастся оттянуть трагедию. Террористы, благодаря стараниям парламентеров, отдавали заложников, но при этом ужесточали свои позиции, требовали встречи с теми чиновниками, кто реально мог оказать влияние на чеченскую проблему. Убийство женщины - зрительницы шоу "Норд-Ост" через несколько часов после захвата Дворца культуры стало первым сигналом для всех тех, кто внимательно наблюдал за ситуацией на улице Мельникова. Теперь уже выясняется, что спецслужбы готовили штурм, и сигнал они получили от террористов около пяти часов утра 26 октября. Об этом после окончания операции сообщил журналистам заместитель министра внутренних дел России Владимир Васильев:
Владимир Васильев: Штаб принимал все условия террористов, шел на самые сложные, надуманные порой претензии и заявления, обеспечивал переговорщиками кого угодно. Пытались выполнить все требования террористов. Где-то в районе 5 часов 15-ти минут была отмечена стрельба, хлопки. Группа заложников вырывалась из здания, возникла реальная угроза, в связи с чем был реализован план специальной операции.
Мумин Шакиров: Громкие хлопки и непрерывная стрельба в течение 15-20 минут говорили сами за себя, теле и радиожурналисты, которые находились неподалеку от места событий и внимательно следили за ситуацией, выходили в прямой эфир и сообщали о том, что происходит вокруг дворца культуры на улице Мелькникова. Спецназовцам из "Альфы" удалось уничтожить основную группу террористов. Кадры захвата уже позже покажут по всем российским телеканалам. Но не обошлось и без спецсредств. Это был вынужден признать генерал Владимир Васильев.
Владимир Васильев: Сейчас много говорили о том, применялся газ, или не применялся. Я уполномочен заявить, что специальные средства применялись. Это позволило, и вы видели это на экранах, нейтрализовать, в том числе этих женщин-камикадзе, которые были упакованы во взрывчатку буквально и держали пальцы на взрывателях. Еще один момент: до последнего момента и даже сейчас еще не все взрывные устройства обезврежены.
Мумин Шакиров: Позже этот фактор применения спецсредств окажет серьезное влияние на итоги операции. На тот момент военные рапортовали о блестящем проведении антитеррористической акции. Эвакуация заложников проходила в бешеном темпе. Около ста машин "Скорой помощи" и десятки автобусов беспрерывно вывозили спасенных людей и развозили их по городским больницам. Журналистам пришлось срочно организовать коридор для выезда и заезда спецтранспорта. Около 8 часов утра заместитель начальника Центра общественных связей ФСБ России Сергей Игнатченко уже сообщил журналистам о том, что операция завершена и саперы продолжают разминирование Дома культуры. Правда, часом позже поступила срочная команда об эвакуации всех людей, кто находился вокруг здания на определенное расстояние. Угроза взрыва неминуема, сообщили спецслужбы. Сотни людей, кто находился в районе оцепления, покинули территорию вокруг Дома культуры. Спустя 4 часа после штурма к прессе вышел вице-мэр Москвы Валерий Шанцев и также информировал об успешном завершении операции, но не сказал ни слова о жертвах. Об этом пришлось рассказывать заместителю министра внутренних дел России Владимиру Васильеву. Он назвал тогда цифру 67 - столько заложников погибло во время штурма здания. 34 террориста были убиты. Теперь эти цифры значительно устарели.
Теле и радио компании, и информационные агентства завершили свою трехдневную работу на Дубровке. Сегодня открыто движение вокруг Дворца культуры, хотя само здание по-прежнему оцеплено военными. На газоне вокруг Театральной площади москвичи кладут цветы. 28 октября в стране объявлен траур.
Петр Вайль: Как известно, президент России Владимир Путин собирался посетить Германию, но отложил поездку из-за кризиса с заложниками. Финал московских событий в Германии восприняли как трагический, но неизбежный. Слово нашему германскому корреспонденту Евгению Бовкуну:
Евгений Бовкун: Федеральный канцлер Герхард Шредер и министр иностранных дел Йошка Фишер с облегчением встретили сообщение об освобождении заложников, несмотря на противоречивый характер высказываний официальных лиц в Москве и не до конца ясные подробности операции, проведенной подразделением "Альфа", подчеркивается в кратком заявлении Шредера для печати, правительство ФРГ радо тому, что преобладающая часть заложников находится теперь в безопасности.
Канцлер выразил родственникам жертв глубокое соболезнование от себя лично и от имени всех немцев. По словам Шредера, захват заложников лишний раз убедил всех в том, что терроризму не может быть оправданий, и что цивилизованное общество никогда не сможет смириться с угрозой террора. Терроризм невозможно оправдать ничем, и это в полной мере относится к чеченскому конфликту, повторил вслед за ним Йошка Фишер, напомнив, что федеральное правительство давно настаивает на политическом решении проблемы.
Эксперты германских служб безопасности предсказывали насильственную развязку. Штурм сделался неизбежным по двум причинам, считает сотрудник ведомства уголовной полиции Рольф ТопХовен, - во-первых, главное требование террористов оказалось чересчур радикальным. Во-вторых, было ясно, что они выполнят угрозу о ликвидации заложников. Это не оставляло властям иного выхода. В то же время, многие германские политологи критикуют выжидательную позицию президента Путина и действия милиции и ФСБ, на глазах которых террористы в течение двух месяцев практически без помех готовились к захвату театра. 23 октября, пишет одна газета, будет для России таким же поражением спецслужб, как 11 сентября для Америки. Террористический характер захвата заложников и последствия этой акции не вызывают никаких сомнений в политических и общественных кругах ФРГ. Радикально исламский спектр чеченского сопротивления перешел на позиции того международного терроризма, с которым борется Запад - считает эксперт фонда "Наука и политика" Уве Хальбах. Большинство проблем, связанных с чеченским конфликтом, остались бы нерешенными даже в том случае, если бы российские войска были выведены из Чечни - предполагает сотрудница центра прикладной политологии в Мюнхене Ирис Кемпе. По общему убеждению германских СМИ, трагедия в московском театре - не последнее звено в цепи трагической конфронтации между обществом и терроризмом, и не только в России.
Петр Вайль: Все время кризиса с заложниками за событиями следили и по мере сил прилагали усилия для разрешения кризиса многие российские политики и общественные деятели. Мнения некоторых из них собрала моя московская коллега Мелани Бачина:
Мелани Бачина: В течение двух последних суток с террористами пытались вести переговоры российские политики. Среди них был и лидер СПС Борис Немцов:
Борис Немцов: Последняя связь у меня была с одним из террористов, последний как бы разговор с ним был уже вечером, где-то в районе 11, он был очень жесткий, дело в том, что так уж скажу откровенно, мы с ним договорились, что если в Чечне не будет "зачисток", если будет покой и мир, а именно так вчера (в пятницу) и было, конечно, я понимаю, что это не Вена, не Лондон, Чечня у нас особое место, но все-таки день прошел относительно спокойно, и мы с ним договорились, что если так случится, то они освободят учеников девятого класса одной из московских школ, которые там были почти в полном составе со своей учительницей. Такая была с ним договоренность. Но он мне сказал: "Нет. У нас вы арестовали двоюродного брата Бараева, мы так не договаривались". Я говорю: "Нет, мы так не договаривались, что "зачисток" не будет, что не будет бомбежек, не будет бессмысленных жертв, а то, что будут арестовывать двоюродного брата Бараева или не будут его арестовывать - об этом мы не договаривались". Разговор был очень жестким. Не хочу его детали пересказывать, там было много всего сказано, но главное, что он вдруг заявил, что "с нами вообще не о чем вести разговор, мы тут пешки, звоните Басаеву, с ним обо всем разговаривайте". Я ему сказал: "Знаешь, мы же все-таки должны отвечать за свои слова", - но, тем не менее, ни на какие уступки они не хотели идти, и, в конце концов, я ему сказал, что так не получится и надо уметь держать слово, но, по всей видимости, он был на это неспособен, так же, как и все они.
Мелани Бачина: Своими впечатлениями о событиях последней ночи в Театральном центре на Дубровке также делится депутат Государственной Думы Сергей Юшенков:
Сергей Юшенков: Оценки будут, когда все будет известно и все ясно, но один уже можно сегодня сделать вывод, собственно, он стар как мир: нельзя, даже если вы ставите благородные цели, использовать такие подлые методы и приемы. Они превращают цель в свою противоположность. Ведь понятно, что эти террористы фактически сужают базу партии мира, как внутри нашей страны, так и в Чечне. И все же я надеюсь, что здравый рассудок возьмет верх, и что высшее руководство страны на этой волне, волне ненависти к террористам и одобрения действий властей не станет снова использовать этот привычный штамп, война до конца до и победы, всех уничтожить, и прочее. Все равно все войны заканчиваются за столом переговоров.
Мелани Бачина: Журналист Анна Политковская была в числе тех, кто вел переговоры с террористами в последний день перед штурмом. Вот как она вспоминает события того дня:
Анна Политковская: К сожалению, я знаю только то, что я видела своими глазами. Переговоры, которые, если можно назвать переговорами, то, что я делала, контакты, скажем так, это были контакты о том, что вы хотите, что вы хотите в обмен на что, что вы хотите за то, чтобы детей покормили. Возможно ли принести йогурт, когда принести воду, условия принесения воды, и так далее, и тому подобное. Просьбы поговорить с заложниками, просьбы с ними контактировать, вот это все.
Мелани Бачина: С террористами пытались разговаривать многие российские политики, они затребовали и вас в том числе. Насколько было сложно психологически людям, которые приходили туда общаться с ними - я имею в виду ваши личные впечатления от того, как все это происходило?
Анна Политковская: Я не знаю о других. Мне было очень сложно. Потому что ответственность слова - я ее ощущала очень высокой, что то, что я буду говорить, и тон, которым я буду говорить и просить, от этого зависят жизни людей. И вот это мне, конечно, было очень сложно, потому что я, конечно, никакой не профессиональный переговорщик и даже не психолог, и не психотерапевт, но вот это надо мной довлело, и я очень боялась чем-то навредить, скажем так.
Мелани Бачина: Анна, а теперь вы можете рассказать о том, как вы лично вы относитесь к тому, что произошло прошлой ночью, к штурму, насколько это было неизбежно, или все-таки можно было как-то договариваться, я имею в виду ваши личные ощущения?
Анна Политковская: Я абсолютно уверена, что был шанс договориться. Это я считаю так. По тому, что говорили боевики, что они требовали, как они себя вели. Мне казалось, что можно выторговать и только надо приложить к этому очень много стараний. Были варианты. Но я абсолютно уверена, что на случай непредвиденного развития событий спецслужбы обязаны были готовить штурм. То есть, если бы они его не готовили, было бы непонятно, за что они деньги получают. Но мне казалось, что были не исчерпаны все возможности этой ночи для выведения заложников.
Петр Вайль: Чеченцы, просто обычные граждане России чеченской национальности, уже стали объектом новой волны преследований после событий в Москве. Слово Владимиру Долину:
Владимир Долин: В Москве идет поиск участников захвата заложников в театральном центре, которым, возможно, удалось скрыться. Одновременно органы внутренних дел начали тотальную "зачистку" Москвы от чеченцев. В пятницу сотрудники милиции ворвались в квартиру семьи Гелагаевых. Глава семьи был задержан. Уже вечером Алихана Гелагаева отпустили. Он рассказывает, что на Петровке от него требовали признания в том, что он оказывал интеллектуальное и финансовое содействие террористам. В субботу милиция побывала в доме известного адвоката Абдуллы Хамзаева.
Абдулла Хамзаев: Утром меня разбудили, сказал внук, что в дверях стоят работники милиции, требуют, чтобы их впустили в квартиру. Я вышел, мне сообщили о том, что существует письменный приказ о том, что все без исключения чеченцы и дагестанцы, пребывающие в городе Москве, должны повергнуться так называемому жилищному досмотру. От каждого из нас должно быть отобрано объяснение по вопросам, как долго я, например, проживаю в Москве, чем я занимаюсь и, в общем-то, почему я нахожусь в Москве, какие у меня транспортные средства, кто, когда ко мне приезжал в последний раз, зачем приезжал. Короче говоря, свидетельствовать о своих действиях, о своем образе жизни письменно. Нарушение статьи 51-й Конституции Российской Федерации и европейской Конвенции по правам человека и основным свободам, давать по существу показания относительно самого себя и членов своей семьи. Мне по этому поводу сказали - есть письменный приказ, который находится у каждого начальника отделения милиции. Я повергаюсь столь унизительной процедуре, незаконному вторжению в мой дом. Я - чеченец, который отдал 45 лет укреплению этого государства, будучи ответственным работником органов советской прокуратуры. На старости лет я дожил до того, что по национальному признаку ко мне могут ворваться в дом, меня могут обыскать, со мной могут что угодно сотворить.
Владимир Долин: В управлении информации Главного управления внутренних дел Москвы мне отказались подтвердить или опровергнуть существование приказа о поквартирном обходе чеченцев и дагестанцев. Но в представительство Чеченской Республики при президенте РФ поступают звонки и заявления о бессудных арестах и задержаниях чеченцев. Рассказывает начальник информационного управления представительства Эди Исаев:
Эди Исаев: Некоторые правоохранительные органы не поняли указание Владимира Владимировича Путина, нашего президента, о том, что ни в коем случае нельзя увязывать террористический акт с этими людьми, с чеченцами, проживающими в Москве и Московской области, я вам скажу большее, в регионах нашей страны. Мы даже не ожидали, что такое может получиться. Не скажу, что это массовые задержания чеченцев, но факты у нас есть. Вот, пожалуйста, свежий пример. Буквально сейчас позвонила знакомая гражданки Несерхоевой Яхи, она вместе со своей подругой из города Ухты Галиной Можаевой была на этом концерте. Я об этом уже говорил, о том, что на концерте были и чеченцы, были и ингуши, когда им разрешили выйти, они, имея солидарность с теми, кто находится с ними, не покинули здание. Эта Галина Можаева находится в больнице №7, она пришла сейчас в себя. Она говорит: со мной была подруга Несерхоева Яха - ее судьба неизвестна. У нас есть сообщение о том, что на квартире Несерхоевой произвели обыск, забрали все, что у нее есть, кассеты, видеокассеты и другие, опечатали ее квартиру. Она имеет прописку, живет в Москве. Буквально вчера забрали четверых ребят Башаева Магомеда, Башаева Ибрагима, Асмаева Умара, Васиева Магомеда. Ребятам предложили, вам или оружие, или наркотики, шантаж, подложили пистолет, говорят, у вас на руках был пистолет. Очень тревожные сигналы идут из Тверской области. Из Тамбова, вообще, скажу, наверное, правоохранительные органы допустили такую провокацию, когда отдельные злопыхатели хотят разжечь межнациональную рознь между нашими народами, клеят листовки на зданиях, где проживают чеченцы - "надо давить чеченцев, надо убивать чеченцев, кавказцев". Я считаю, что подобные факты, к сожалению, они имеются, я думаю, это идет самая настоящая провокация. Я еще раз обращаюсь к правоохранительным органам, чтобы они ни в коем случае не допустили такой массовой погони за теми чеченцами, которые проживают в городе Москве.
Владимир Долин: Эди Исаев продиктовал телефоны "горячей линии" представительства, по которым могут звонить родственники и знакомые незаконно задержанных. Вот они: 203-63-52, 203-63-47; факс: 203-93-14. Министр Борис Грызлов приказал органам внутренних дел противодействовать любым возможным проявлениям экстремизма, направленных против выходцев с Кавказа. Но зачастую экстремизм проявляют подчиненные Бориса Грызлова.
Петр Вайль: Известный американский политолог Маршалл Голдман считает, что теперь в решении чеченской проблемы слово не за военными, а за политиками. С Голдманом связывался наш нью-йоркский корреспондент Ян Рунов:
Ян Рунов: Профессор Голдман сказал мне, что у него сейчас смешанные чувства, с одной стороны, он рад, что большинство заложников живы, но с другой - ужасно, что часть невинных людей все же погибла. Завершена лишь первая часть операции. Теперь важно, какой будет вторая. Как показала история, насилие порождает ответное насилие, и так без конца. Стороны обязаны найти компромиссное решение, настало время все обдумать и сесть за стол переговоров. Приходит на память, как Франция, воевавшая с алжирскими сепаратистами, решилась предоставить Алжиру независимость, и этим прекратить войну. Понятно, что Чечня - не Алжир, который находится вдали от Франции, не Афганистан для Америки. В Афганистане достаточно оказалось сменить режим, в Чечне воюет с Россией не режим. Аналогия с Америкой, готовой как в Афганистане силой сменить режим в Ираке, тоже для Чечни не работает. Поэтому Маршалл Голдман считает, что сейчас военные должны уступить место дипломатам, но с обеих сторон, Чечня тоже должна отказаться от террористической тактики, избрать авторитетных признаваемых лидеров, которые смогут вести переговоры от имени всего народа.
Маршалл Голдман высоко отзывается о президенте Путине, который пошел на сближение с США по вопросу борьбы с терроризмом, по проблеме Израиля и так далее, но его курсу, как считает Маршалл Голдман, оказывают сопротивление в военных кругах России, и даже в дипломатических. Может, теперь в Министерстве обороны России и в Министерстве иностранных дел поймут, что в борьбе с международным терроризмом, в том числе чеченским, Россия должна идти вместе с Америкой, а не с режимами Ирака, Ирана, Сирии. Таково мнение американского политолога, профессора Маршалла Голдмана.
Сегодня американские газеты подробно описывают детали штурма московского театра, рассказывают о первой жертве террористов, то ли героической, то ли безрассудной Ольге Романовой. Авторы статей считают штурм оправданным и отмечают быстроту и профессионализм проведенной операции по спасению большинства заложников.
Напуганные событиями в Москве бродвейские театры приняли особые меры безопасности. Филипп Смит, президент корпорации "Шуберт организейшен", владеющей 16 театрами на Бродвее, сказал, что охрана театров была удвоена после того, как чеченские террористы захватили театр в Москве. Корпорация создала собственные отряды безопасности, координирующие свои действия с нью-йоркской полицией. Другая театральная корпорация, "Недерландер организейшен", к которой принадлежат 9 бродвейских театров, также усилила охрану.
Петр Вайль: Европейскую реакцию на события в Москве мы попросили суммировать нашего корреспондента во Франции Семена Мирского:
Семен Мирский: Послания, текущие рекой по адресу: "Москва, Кремль, президенту России Владимиру Путину", - состоят в массе своей из двух частей. Часть первая - выражение соболезнования семьям погибших заложников. Часть вторая - выдержанное в осторожной, как правило, форме напоминание о том, что чеченскую проблему невозможно будет решить при помощи одной только военной силы. Глава французской дипломатии Доминик де Вильпен называет вещи своими именами. "Террористы, - пишет де Вильпен Путину, - по природе своей оппортунисты, кризисы являются для них питательной средой, они знают, как их использовать в своих собственных целях". Вот почему, выражая облегчение по поводу окончания драмы в культурном центре на улице Мельникова, министр иностранных дел Франции подчеркивает, что настоящим решением чеченского кризиса может стать только решение политическое.
Отличается от других, как по тону, так и по содержанию послания, письмо, которое направил Путину премьер-министр Италии Сильвио Берлускони, похвально отозвавшийся о действиях российского президента, сочтя, видимо, неуместным в данном контексте напоминать о необходимости политического выхода из чеченского тупика. Западноевропейские военные и политические наблюдатели высказывают опасения, что террористический акт совершенный в Москве, скорее всего, повлечет за собой ужесточение действий как с российской, так и с чеченской стороны, подтверждения этого поступают в эти дни из Чечни.
Что же касается освещения московской трагедии в западноевропейской прессе, то здесь на первом месте вопрос вопросов - связи чеченских сепаратистов с международным исламским терроризмом. Статья в парижской газете "Фигаро" снабжена заголовком, не нуждающимся в пояснениях: "Чечня - земля джихада". Автор статьи Александрина Буйе пишет: "Есть знаки, говорящие сами за себя. Чеченские камикадзе позаботились о том, чтобы видеокассета, на которую была заснята их операция, поступила в распоряжение арабского телеканала "Аль-Джазира". Даже если чеченские самоубийцы не принадлежат к международной террористической организации "Аль-Каида", они в любом случае в совершенстве имитируют методы этого террористического интернационала".
И, наконец, последнее: в западноевропейских средствах массовой информации всесторонне обсуждаются технические аспекты операции по освобождению заложников. И большинство экспертов склоняются к точке зрения, что операцию эту нельзя назвать провалом, но и успехом ее тоже назвать никак нельзя. Слишком велико число заложников, погибших во время штурма здания, и еще более значительно число невинных людей, скончавшихся в больницах от газа, назначение которого было по идее парализовать террористов, но газ этот оказался смертельным для слишком большого числа людей, находившихся в зале. Такая вот картина, полная контрастов.
Петр Вайль: О политических последствиях московских событий с американским политологом Ариэлем Коэном, сотрудником независимого исследовательского фонда "Heritage", побеседовал наш нью-йоркский корреспондент Владимир Морозов:
Владимир Морозов: Господин Коэн, как вы оцениваете действия российских властей во время кризиса?
Ариэль Коэн: Это серьезный провал российской разведки. Она не заметила большую группу вооруженных террористов, которые готовили крупную операцию в Москве. После захвата заложников российские власти действовали вполне компетентно. К сожалению, погибло много людей. Но я опасался, что террористы взорвут все здание, и тогда жертв будет во много раз больше. То, что российские спецподразделения этого не допустили, - большой успех. С самого начала конфликта, зная президента Путина, можно было предположить, что он не пойдет на капитуляцию перед террористами.
Владимир Морозов: Как эти события могут повлиять на отношение США к Чечне?
Ариэль Коэн: Американское правительство и до этого проявляло все меньше сочувствия к чеченской стороне. Во время теракта в Москве террористы не скрывали своих контактов с радикальными исламистами. Они передали кассету со своим заявлением на телекомпанию "Аль-Джазира", которая является рупором для пропаганды Бин Ладена. Лозунги чеченцев были написаны не по-русски и не по-чеченски, а по-арабски. Чеченские боевики поместили на сайте "Кавказ" статью, где объясняли, что ислам допускает убийство заложников. Для американцев, которые следят за событиями, ясно, что московский теракт находится в том же ряду, что и взрыв на острове Бали и другие теракты "Аль-Каиды" и связанных с ней организаций. В долговременной перспективе этот теракт уничтожит последние остатки сочувствия, которое вызывали чеченцы в Америке.
Владимир Морозов: Возможно ли, что после теракта в Москве президент Путин поддержит жесткую политику США по отношению к Ираку?
Ариэль Коэн: Я надеюсь, что да. Думаю, Путин понимает, что одна и та же война идет в Нью-Йорке и в Вашингтоне, в Москве и в Бали. У США и России общие враги. Это или радикальные режимы, или радикальные исламские организации, или режимы, которые, несмотря на все свои обещания и на санкции ООН, стремятся завладеть оружием массового уничтожения, как это делают Ирак и Северная Корея. Западные страны (а Путин хочет, чтобы Россия стала западной страной), западные страны должны держаться вместе.
Петр Вайль: В завершение программы наши обозреватели выскажутся о том, как действовали во время драмы заложников российские журналисты, российские политики и российская церковь. Анна Качкаева - журналисты во время кризиса:
Анна Качкаева: Журналистов сейчас много ругают, за торопливость, за безапелляционность, за непроверенную информацию, за кликушество, за неделикатность, за то, что не всегда думали о последствиях, за то, что мешали спецслужбам, за то, что сочувствовали заложникам, за то, что разговаривали с бандитами, иногда вынуждены были вести переговоры с террористами...
Журналистов есть за что ругать. Неосторожные, часто бессмысленные и от того иногда провокационные вопросы ведущих прямого эфира в первые часы захвата вызывали оторопь. Кадры, которые иногда показывали в прямом эфире, не отдавая себе отчета в том, что их видят в захваченном ДК, невольно могли спровоцировать террористов. Отсутствие привычки к взвешенности выплескивало в эфир досужие и необязательные мнения привычных телевизионных знаменитостей, повышая эмоциональную напряженность и тревожность в эфире. Некоторые авторские субъективно-оценочные рубрики, одобренные, между прочим, в редакционных кабинетах, выглядели почти провокацией. Да, журналисты так же, между прочим, как и власть, работали в условиях прессинга, но именно от журналистов все ждали, что эти люди в мгновение ока способны принять нужные деликатные решения, найти верные слова, не навредить. Правильно ждали, именно потому, что в момент творящегося кошмара журналисты говорят и показывают, ответственность перед людьми становится беспредельной, особенно, когда люди потрясены и шокированы, особенно, когда людям грозит гибель.
От журналистки "Интерфакса" страна узнала о захвате зрителей мюзикла. Телекамеры российских телекомпаний были на Дубровке раньше милиции и всех спецподразделений вместе взятых, десятки корреспондентов не спали и мерзли у развернутых тарелок, ночевали на крышах домов, дежурили в подворотнях и на крышах подъездов рядом с ДК. Корреспонденты НТВ в ночь с четверга на пятницу пришли в захваченное здание ДК и исполнили свой долг - они просто зафиксировали то, что позволили им террористы. Репортеры телевидения показали нам страшный и драматический момент штурма. Через журналистов многих радиостанций и телекомпаний заложники связывались с миром. А теперь только на минуту представьте себе, что всего бы этого не было. Разве от того, что эфирный хаос первых часов захвата зафиксировал растерянность власти, а мы бы о ней не узнали, стало меньше бы метаний тех, кто принимал решения? Если бы журналисты под покровом ночи не снимали штурм, и если бы страна не увидела освобожденных, которых словно тюки с ветошью тащили на себе спецназовцы, может быть, никто и не узнал бы о применении газа. Если бы журналисты не переместились сейчас к больницам, где гарантия, что сведения о живых и мертвых не окажутся в информационной блокаде?
Никакая журналистская ошибка, вольная или невольная, не может быть оправдана поспешностью, незнанием, стрессом или драматичностью момента. Цена такой ошибки слишком высока. Точно так же, никакая правда не бывает опаснее тех последствий, к которым приводит ее незнание, или, что еще хуже, нежелание знать.
Петр Вайль: Михаил Соколов - политики во время кризиса в Москве:
Михаил Соколов: Победа спецназа в битве за жизни большинства заложников и очевидная всем низость террористов, на чьей совести уже 118 жертв, конечно, на какое-то время затмит в российском обществе под вздох облегчения кровавую предысторию теракта, корни чеченской войны, ужасы "зачисток" и бессудных расправ, другие жертвы, счет которых с обеих сторон идет на тысячи. Факт: освободители заложников, офицеры "Альфы", предотвратившие взрыв и гибель всех - профессионалы, но они героически преодолевали и последствия допущенных политиками старых ошибок и новых спонтанных решений.
Закономерен вопрос: не могло бы число жертв быть меньше, если бы политическая составляющая действий власти во время кризиса была бы более профессиональной? Если бы Кремль выдвигал на передовой рубеж не депутатов и общественных деятелей, а лиц, облеченных полномочиями. Жириновский играл знакомую роль провокатора, вожди компартии издалека наблюдали за схваткой, неблагодарная роль умиротворителей, добивавшихся освобождения детей, выхода из здания сотни заложников, досталась оппонентам чеченской политики Владимира Путина. Наконец, в пятницу президент назвал своим спецпредставителем для переговоров с террористами полпреда Виктора Казанцева, и в который уже раз вяло проявил политическую волю. Перед лицом объявленной угрозы расстрела заложников в 6 утра намерение генерала, а о нем сообщил Юрий Лужков - включиться в переговоры лишь в 10 утра, ныне выглядит безответственным. Так упустили шанс, продолжая переговоры ночью, добиваться освобождения заложников. Пауза повела события по спонтанному сценарию, приведшему к решению начинать освобождение заложников, не подготовив медиков на месте к тому, что им придется столкнуться с массовыми последствиями воздействия нервно-паралитического газа.
Освободившись от страшной близкой угрозы, ставшая в субботу полем боя Москва все равно остается тыловым городом воюющей страны. Но сейчас власти России дарована передышка. Я боюсь, что Дума патриотов под предлогом борьбы с террором примет теперь немало драконовских законов, в пользе которых общество бы ранее усомнилось. Я боюсь, что, выйдя из стресса, общество сейчас вряд ли сможет поставить вопрос об ответственности министров, доведших Россию до ужаса теракта, ксенофобии, опасности "зачисток" и погромов. России через год предстоит цикл новых выборов. Опасно то, что в ситуации неизбежного ожесточения народного последовательная позиция "нет терроризму и нет военному решению проблемы" - может стоить политикам дорого.
Владимир Путин со словами "мы не смогли спасти всех" попросил прощения у родных и близких погибших, сказав о том, что память о них должна объединять. Но из рядов власти слышны призывы добить врага в горах. Сам президент говорит о грядущей победе над международным терроризмом, несмотря на то, что бесконечная война в Чечне, если не найти из нее политического выхода, будет рождать новых камикадзе. Вспоминаются другие слова президента - о действиях выверенных, направленных на то, чтобы помочь людям сохранить жизнь, его фраза о том, что мы готовы к любым контактам. Сохранить жизни надо и тем, кто находится в Чечне, и тем, кто в любой части России может оказаться следующей жертвой. Альтернатива такова - от имени власти вновь и вновь просить прощения у тех, кого не уберегли, или использовать исторический шанс: с высоты победы над террористами, скорбя о жертвах и во имя спасения страны от повторения кошмара на Дубровке, подобно Александру Второму в 1859-м году после взятия оплота Шамиля - аула Гуниб - великодушно продиктовать Чечне приемлемые для большинства ее населения условия мира. Мира не с вождями, а с большинством народа этой несчастной горской республики.
Петр Вайль: И о церкви во время драмы заложников - Яков Кротов:
Яков Кротов: Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий сказал во время пребывания в Астрахани 26 октября: "Мы молились, чтобы заложники целыми и невредимыми вернулись к своим семьям, и Господь, видимо, услышал молитву нашу. Слава Богу, что все закончилось, и закончилось малой кровью", - конец цитаты. Патриарх произнес эти слова, когда было известно о смерти 120 человек, включая чеченцев. Вскоре стало ясно, что погибло одних заложников 90 человек, многие люди находятся между жизнью и смертью, а 100 человек и вовсе пока пропали, что заставляет делать не самые оптимистические предположения. Правда, Патриарха оправдывает то, что он старался совпасть с генеральной линией на тот момент: операция прошла отлично, скорбеть практически не о ком. Через сутки генеральная линия спохватилась и срочно приказала скорбеть. Не совсем ясно, что теперь делать с шампанским, которое победители пили по случаю победы над спящими женщинами, которых они убили, хотя бы вместо того, чтобы взять в плен и получить от них информацию о возможных, например, сообщниках, остающихся на свободе. Впрочем, если это было шампанское, например, марки "Карнетт", которое с черной этикеткой, то выходит ликование и траур в одном флаконе. Так что все в порядке. А вот Патриарх оказался в заложниках у собственных слов. Впрочем, тут рецепт спасения теперь известен: общий наркоз, в смысле всех усыпить, кто слишком многое знает или слишком много о себе воображает - тех ликвидировать, пока спят, а остальным - сеанс гипнопедии, потом будить. А если кто не проснулся - извините, бывает, задохнулись от восторга тем, какой малой кровью мы научились воевать, и с какой скоростью мы с одной позиции перебегаем на другую.
Олег Кусов: По обобщенным данным, в московские больницы после штурма театрального центра попали примерно 550 человек. Более всего людей отвезли в ближайшую от улицы Мельникова 13-ю городскую больницу - 349 человек. Как удалось узнать нашим корреспондентам, пострадавших с огнестрельными ранениями нет, почти все пациенты получили отравления газом, примененным во время спецоперации. В первой половине дня в субботу официальные лица еще опровергали информацию о применении газа во время спецоперации, но дальше им просто некуда было деваться. Журналисты, дежурившие у больниц, смогли собрать данные о том, что почти все пострадавшие поступили в токсические отделения. Выходившие из больниц сотрудники рассказывали, что большинство людей сильно тошнит, многие находятся в бессознательном состоянии, есть угроза того, что они задохнутся рвотной массой. Но близких и родственников к пораженным газом людям не пропускали. Создавалось впечатление, что от родственников и журналистов пытались скрыть действительное состояние бывших заложников. У 13-й московской больницы в субботу работала наш корреспондент Любовь Чижова.
Любовь Чижова: Машины "скорой помощи" начали прибывать к 13-й московской больнице на Велозаводской улице сразу после штурма и освобождения заложников. Территория больницы сразу же была оцеплена милицией, ни родственников, ни журналистов в приемный покой не пустили. Люди томились в ожидании около трех часов. Я поговорила с одной из женщин, ждавшей вестей из больницы.
Женщина: У нас есть сведения, что здесь сын. Сын работал в "Норд-Осте".
Любовь Чижова: А как вы узнали, что он здесь?
Женщина: Мы с Мельникова позвонили домой, нам сказали, что он в 13-й.
Любовь Чижова: Из ворот вышла пожилая женщина, медсестра больницы, и рассказала, как чувствуют себя привезенные люди.
Медсестра: Всех тошнит, все они сами говорят - отравлены газом. За ними хорошо главврач ухаживает, всем своевременно оказывают помощь.
Любовь Чижова: Однако четверых бывших заложников врачи 13-й больницы все же отпустили по домам еще в субботу. Родственники сразу же повели их к автомобилям. Общаться с журналистами никто не стал, люди обнимались и плакали. Известно, что большинство пострадавших, которые продолжают оставаться в 13-й больнице, отравлены газом. По словам медиков, у многих наблюдается тошнота и головокружение. Есть информация о том, что некоторые заложники находятся в хирургическом отделении.
Олег Кусов: Из 42-х человек, доставленных в медицинский центр Склифосовского, персоналу и сотрудникам следственных органов удалось установить личности только 12-ти. Эти люди смогли сами назвать свои фамилии. Из неофициальных высказываний сотрудников больницы можно было предположить, что в помещение театрального центра был применен усыпляющий газ нервно-паралитического свойства. Чуть позже сотрудники милиции стали пресекать любые попытки журналистов заговорить с медицинским персоналом, дверь больницы была наглухо закрыта. К этому времени у здания собрались родственники бывших заложников, но они ничего не добились от медиков и милиционеров. Людей от безысходности стала охватывать паника. Примерно в 12 часов медики вывесили на дверях больницы номера телефонов "горячей линии". Моя коллега Марьяна Торочешникова попыталась дозвониться по этим телефонам. Вот что она установила.
Марьяна Торочешникова: В информационный центр "горячей линии" непрерывно поступают данные из московских больниц, в которых находятся освобожденные заложники. Списки составляются по принципу - фамилия либо инициалы и состояние здоровья. Большинство госпитализированных, по словам оператора "горячей линии", находятся в тяжелом состоянии, многие с диагнозом "интоксикация" и практически все в состоянии нервного шока. Дозвониться по телефонам "горячей линии" практически невозможно. Оператор объясняет это тем, что на беседу с каждым обратившимся уходит много времени. Поиск близких, по его словам, осложняется еще и тем, что в настоящий момент установлены личности не многим более трехсот человек, в то время как в больницах, по различным данным, находятся от 400 до 550-ти человек. Кроме того, во время разговора операторы нередко вынуждены оказывать родственникам бывших заложников психологическую помощь. Вот телефоны "горячей линии", по которым вы можете узнать интересующую вас информацию: 239-52-86, 239-69-21, 276-25-76.
Олег Кусов: В воскресенье в 13-й городской больнице сообщили, что к вечеру этого дня готовы выпустить домой до 200 человек. Списки с остальными больными будут, якобы, вывешены днем. Но родные и близкие пострадавших не уходят и от остальных больниц. Понятно, что после всего случившегося они не верят ни властям, ни медикам, они запутались в данных о пострадавших, погибших, поступивших в больницы. Они пытаются хотя бы увидеть своих домашних живыми, но при этом понимают, что им придется до конца жизни мучаться от полученных в эти три дня травм.
Петр Вайль: Как расценивают действия российского спецназа в Израиле, стране накопившей больше всего опыта в борьбе с террористами? Израильские специалисты-медики единодушно утверждают, что газ, примененный в Театральном центре на Дубровке, был нервно-паралитического свойства. Слово нашему тель-авивскому корреспонденту Виктории Мунблит:
Виктория Мунблит: Невозможно преувеличить восторг, которым захлебывается израильская пресса и публика в связи с операцией российского спецназа по освобождению заложников. Прежде всего, несмотря на то, что погибли свыше ста заложников, операция признана чрезвычайно удачной. Обозреватели, военные, специалисты по борьбе с террором настаивают на том, что альтернативы не было, и что в случае промедления гибель всех заложников была бы неизбежной. С точки зрения израильских специалистов, освобождение сотен человек, пусть даже ценой жизни десятков, является, несомненно, успешной операцией. Следует отметить, что особое восхищение в Израиле вызывает не только и даже не столько факт освобождения заложников, сколько, скажем так, нетрадиционное решение этой ситуации, иными словами, применение газа.
Умеренные обозреватели заявляют, что поскольку ситуация была беспрецедентной, речь идет о рекордном количестве захваченных заложников, то и действия должны были быть беспрецедентными. Более эмоциональные комментаторы утверждают: Россия поставила жирную точку в спорах о том, какие меры дозволено применять по отношению к террористам и открыла новую веху в борьбе с террором. Газеты "Маарив" и "Едиот Ахронот" единодушно утверждают, что если решение о применении газа и кажется кому то слишком дерзким и слишком жестким, так ведь решения о проведении операции "Энтеббе" или бомбежке иракского реактора в свое время производили такое же впечатление. При этом газеты публикуют также единодушные утверждения израильских медиков о том, что примененный газ не был усыпляющим, а являлся газом нервно-паралитического свойства, причем для того, чтобы обеспечить его мгновенное действие, был пущен в довольно больших количествах. С этим согласны и обозреватели, отмечающие, что российские власти делают все, чтобы не дать возможности пострадавшим общаться с внешним миром, и в первую очередь - с прессой.
Диссонансом всеобщему энтузиазму прозвучало осторожное заявление генерал майора в отставке Омера Бар-Лева, в прошлом главы части израильских коммандос "Сайрет Меткаль", на счету которой операция "Энтеббе". "У русских не было другого выхода, но все же применение газа - практика проблемная и опасная", - заявил он. Ну а израильский журналист, выступая по второму телеканалу, отметил, что восторг, вызванный операцией российского спецназа, показывает, до какой степени израильское общество созрело для жестких решений в борьбе с террором.
Петр Вайль: Наш корреспондент Мумин Шакиров всю ночь штурма провел у Театрального центра на Дубровке. Мы попросили его подготовить хронику событий:
Мумин Шакиров: Длительные и тяжелые, порой ничего не гарантирующие переговоры с участием депутатов Государственной Думы, общественных деятелей и врачей в первые часы после захвата еще давали шанс, что удастся оттянуть трагедию. Террористы, благодаря стараниям парламентеров, отдавали заложников, но при этом ужесточали свои позиции, требовали встречи с теми чиновниками, кто реально мог оказать влияние на чеченскую проблему. Убийство женщины - зрительницы шоу "Норд-Ост" через несколько часов после захвата Дворца культуры стало первым сигналом для всех тех, кто внимательно наблюдал за ситуацией на улице Мельникова. Теперь уже выясняется, что спецслужбы готовили штурм, и сигнал они получили от террористов около пяти часов утра 26 октября. Об этом после окончания операции сообщил журналистам заместитель министра внутренних дел России Владимир Васильев:
Владимир Васильев: Штаб принимал все условия террористов, шел на самые сложные, надуманные порой претензии и заявления, обеспечивал переговорщиками кого угодно. Пытались выполнить все требования террористов. Где-то в районе 5 часов 15-ти минут была отмечена стрельба, хлопки. Группа заложников вырывалась из здания, возникла реальная угроза, в связи с чем был реализован план специальной операции.
Мумин Шакиров: Громкие хлопки и непрерывная стрельба в течение 15-20 минут говорили сами за себя, теле и радиожурналисты, которые находились неподалеку от места событий и внимательно следили за ситуацией, выходили в прямой эфир и сообщали о том, что происходит вокруг дворца культуры на улице Мелькникова. Спецназовцам из "Альфы" удалось уничтожить основную группу террористов. Кадры захвата уже позже покажут по всем российским телеканалам. Но не обошлось и без спецсредств. Это был вынужден признать генерал Владимир Васильев.
Владимир Васильев: Сейчас много говорили о том, применялся газ, или не применялся. Я уполномочен заявить, что специальные средства применялись. Это позволило, и вы видели это на экранах, нейтрализовать, в том числе этих женщин-камикадзе, которые были упакованы во взрывчатку буквально и держали пальцы на взрывателях. Еще один момент: до последнего момента и даже сейчас еще не все взрывные устройства обезврежены.
Мумин Шакиров: Позже этот фактор применения спецсредств окажет серьезное влияние на итоги операции. На тот момент военные рапортовали о блестящем проведении антитеррористической акции. Эвакуация заложников проходила в бешеном темпе. Около ста машин "Скорой помощи" и десятки автобусов беспрерывно вывозили спасенных людей и развозили их по городским больницам. Журналистам пришлось срочно организовать коридор для выезда и заезда спецтранспорта. Около 8 часов утра заместитель начальника Центра общественных связей ФСБ России Сергей Игнатченко уже сообщил журналистам о том, что операция завершена и саперы продолжают разминирование Дома культуры. Правда, часом позже поступила срочная команда об эвакуации всех людей, кто находился вокруг здания на определенное расстояние. Угроза взрыва неминуема, сообщили спецслужбы. Сотни людей, кто находился в районе оцепления, покинули территорию вокруг Дома культуры. Спустя 4 часа после штурма к прессе вышел вице-мэр Москвы Валерий Шанцев и также информировал об успешном завершении операции, но не сказал ни слова о жертвах. Об этом пришлось рассказывать заместителю министра внутренних дел России Владимиру Васильеву. Он назвал тогда цифру 67 - столько заложников погибло во время штурма здания. 34 террориста были убиты. Теперь эти цифры значительно устарели.
Теле и радио компании, и информационные агентства завершили свою трехдневную работу на Дубровке. Сегодня открыто движение вокруг Дворца культуры, хотя само здание по-прежнему оцеплено военными. На газоне вокруг Театральной площади москвичи кладут цветы. 28 октября в стране объявлен траур.
Петр Вайль: Как известно, президент России Владимир Путин собирался посетить Германию, но отложил поездку из-за кризиса с заложниками. Финал московских событий в Германии восприняли как трагический, но неизбежный. Слово нашему германскому корреспонденту Евгению Бовкуну:
Евгений Бовкун: Федеральный канцлер Герхард Шредер и министр иностранных дел Йошка Фишер с облегчением встретили сообщение об освобождении заложников, несмотря на противоречивый характер высказываний официальных лиц в Москве и не до конца ясные подробности операции, проведенной подразделением "Альфа", подчеркивается в кратком заявлении Шредера для печати, правительство ФРГ радо тому, что преобладающая часть заложников находится теперь в безопасности.
Канцлер выразил родственникам жертв глубокое соболезнование от себя лично и от имени всех немцев. По словам Шредера, захват заложников лишний раз убедил всех в том, что терроризму не может быть оправданий, и что цивилизованное общество никогда не сможет смириться с угрозой террора. Терроризм невозможно оправдать ничем, и это в полной мере относится к чеченскому конфликту, повторил вслед за ним Йошка Фишер, напомнив, что федеральное правительство давно настаивает на политическом решении проблемы.
Эксперты германских служб безопасности предсказывали насильственную развязку. Штурм сделался неизбежным по двум причинам, считает сотрудник ведомства уголовной полиции Рольф ТопХовен, - во-первых, главное требование террористов оказалось чересчур радикальным. Во-вторых, было ясно, что они выполнят угрозу о ликвидации заложников. Это не оставляло властям иного выхода. В то же время, многие германские политологи критикуют выжидательную позицию президента Путина и действия милиции и ФСБ, на глазах которых террористы в течение двух месяцев практически без помех готовились к захвату театра. 23 октября, пишет одна газета, будет для России таким же поражением спецслужб, как 11 сентября для Америки. Террористический характер захвата заложников и последствия этой акции не вызывают никаких сомнений в политических и общественных кругах ФРГ. Радикально исламский спектр чеченского сопротивления перешел на позиции того международного терроризма, с которым борется Запад - считает эксперт фонда "Наука и политика" Уве Хальбах. Большинство проблем, связанных с чеченским конфликтом, остались бы нерешенными даже в том случае, если бы российские войска были выведены из Чечни - предполагает сотрудница центра прикладной политологии в Мюнхене Ирис Кемпе. По общему убеждению германских СМИ, трагедия в московском театре - не последнее звено в цепи трагической конфронтации между обществом и терроризмом, и не только в России.
Петр Вайль: Все время кризиса с заложниками за событиями следили и по мере сил прилагали усилия для разрешения кризиса многие российские политики и общественные деятели. Мнения некоторых из них собрала моя московская коллега Мелани Бачина:
Мелани Бачина: В течение двух последних суток с террористами пытались вести переговоры российские политики. Среди них был и лидер СПС Борис Немцов:
Борис Немцов: Последняя связь у меня была с одним из террористов, последний как бы разговор с ним был уже вечером, где-то в районе 11, он был очень жесткий, дело в том, что так уж скажу откровенно, мы с ним договорились, что если в Чечне не будет "зачисток", если будет покой и мир, а именно так вчера (в пятницу) и было, конечно, я понимаю, что это не Вена, не Лондон, Чечня у нас особое место, но все-таки день прошел относительно спокойно, и мы с ним договорились, что если так случится, то они освободят учеников девятого класса одной из московских школ, которые там были почти в полном составе со своей учительницей. Такая была с ним договоренность. Но он мне сказал: "Нет. У нас вы арестовали двоюродного брата Бараева, мы так не договаривались". Я говорю: "Нет, мы так не договаривались, что "зачисток" не будет, что не будет бомбежек, не будет бессмысленных жертв, а то, что будут арестовывать двоюродного брата Бараева или не будут его арестовывать - об этом мы не договаривались". Разговор был очень жестким. Не хочу его детали пересказывать, там было много всего сказано, но главное, что он вдруг заявил, что "с нами вообще не о чем вести разговор, мы тут пешки, звоните Басаеву, с ним обо всем разговаривайте". Я ему сказал: "Знаешь, мы же все-таки должны отвечать за свои слова", - но, тем не менее, ни на какие уступки они не хотели идти, и, в конце концов, я ему сказал, что так не получится и надо уметь держать слово, но, по всей видимости, он был на это неспособен, так же, как и все они.
Мелани Бачина: Своими впечатлениями о событиях последней ночи в Театральном центре на Дубровке также делится депутат Государственной Думы Сергей Юшенков:
Сергей Юшенков: Оценки будут, когда все будет известно и все ясно, но один уже можно сегодня сделать вывод, собственно, он стар как мир: нельзя, даже если вы ставите благородные цели, использовать такие подлые методы и приемы. Они превращают цель в свою противоположность. Ведь понятно, что эти террористы фактически сужают базу партии мира, как внутри нашей страны, так и в Чечне. И все же я надеюсь, что здравый рассудок возьмет верх, и что высшее руководство страны на этой волне, волне ненависти к террористам и одобрения действий властей не станет снова использовать этот привычный штамп, война до конца до и победы, всех уничтожить, и прочее. Все равно все войны заканчиваются за столом переговоров.
Мелани Бачина: Журналист Анна Политковская была в числе тех, кто вел переговоры с террористами в последний день перед штурмом. Вот как она вспоминает события того дня:
Анна Политковская: К сожалению, я знаю только то, что я видела своими глазами. Переговоры, которые, если можно назвать переговорами, то, что я делала, контакты, скажем так, это были контакты о том, что вы хотите, что вы хотите в обмен на что, что вы хотите за то, чтобы детей покормили. Возможно ли принести йогурт, когда принести воду, условия принесения воды, и так далее, и тому подобное. Просьбы поговорить с заложниками, просьбы с ними контактировать, вот это все.
Мелани Бачина: С террористами пытались разговаривать многие российские политики, они затребовали и вас в том числе. Насколько было сложно психологически людям, которые приходили туда общаться с ними - я имею в виду ваши личные впечатления от того, как все это происходило?
Анна Политковская: Я не знаю о других. Мне было очень сложно. Потому что ответственность слова - я ее ощущала очень высокой, что то, что я буду говорить, и тон, которым я буду говорить и просить, от этого зависят жизни людей. И вот это мне, конечно, было очень сложно, потому что я, конечно, никакой не профессиональный переговорщик и даже не психолог, и не психотерапевт, но вот это надо мной довлело, и я очень боялась чем-то навредить, скажем так.
Мелани Бачина: Анна, а теперь вы можете рассказать о том, как вы лично вы относитесь к тому, что произошло прошлой ночью, к штурму, насколько это было неизбежно, или все-таки можно было как-то договариваться, я имею в виду ваши личные ощущения?
Анна Политковская: Я абсолютно уверена, что был шанс договориться. Это я считаю так. По тому, что говорили боевики, что они требовали, как они себя вели. Мне казалось, что можно выторговать и только надо приложить к этому очень много стараний. Были варианты. Но я абсолютно уверена, что на случай непредвиденного развития событий спецслужбы обязаны были готовить штурм. То есть, если бы они его не готовили, было бы непонятно, за что они деньги получают. Но мне казалось, что были не исчерпаны все возможности этой ночи для выведения заложников.
Петр Вайль: Чеченцы, просто обычные граждане России чеченской национальности, уже стали объектом новой волны преследований после событий в Москве. Слово Владимиру Долину:
Владимир Долин: В Москве идет поиск участников захвата заложников в театральном центре, которым, возможно, удалось скрыться. Одновременно органы внутренних дел начали тотальную "зачистку" Москвы от чеченцев. В пятницу сотрудники милиции ворвались в квартиру семьи Гелагаевых. Глава семьи был задержан. Уже вечером Алихана Гелагаева отпустили. Он рассказывает, что на Петровке от него требовали признания в том, что он оказывал интеллектуальное и финансовое содействие террористам. В субботу милиция побывала в доме известного адвоката Абдуллы Хамзаева.
Абдулла Хамзаев: Утром меня разбудили, сказал внук, что в дверях стоят работники милиции, требуют, чтобы их впустили в квартиру. Я вышел, мне сообщили о том, что существует письменный приказ о том, что все без исключения чеченцы и дагестанцы, пребывающие в городе Москве, должны повергнуться так называемому жилищному досмотру. От каждого из нас должно быть отобрано объяснение по вопросам, как долго я, например, проживаю в Москве, чем я занимаюсь и, в общем-то, почему я нахожусь в Москве, какие у меня транспортные средства, кто, когда ко мне приезжал в последний раз, зачем приезжал. Короче говоря, свидетельствовать о своих действиях, о своем образе жизни письменно. Нарушение статьи 51-й Конституции Российской Федерации и европейской Конвенции по правам человека и основным свободам, давать по существу показания относительно самого себя и членов своей семьи. Мне по этому поводу сказали - есть письменный приказ, который находится у каждого начальника отделения милиции. Я повергаюсь столь унизительной процедуре, незаконному вторжению в мой дом. Я - чеченец, который отдал 45 лет укреплению этого государства, будучи ответственным работником органов советской прокуратуры. На старости лет я дожил до того, что по национальному признаку ко мне могут ворваться в дом, меня могут обыскать, со мной могут что угодно сотворить.
Владимир Долин: В управлении информации Главного управления внутренних дел Москвы мне отказались подтвердить или опровергнуть существование приказа о поквартирном обходе чеченцев и дагестанцев. Но в представительство Чеченской Республики при президенте РФ поступают звонки и заявления о бессудных арестах и задержаниях чеченцев. Рассказывает начальник информационного управления представительства Эди Исаев:
Эди Исаев: Некоторые правоохранительные органы не поняли указание Владимира Владимировича Путина, нашего президента, о том, что ни в коем случае нельзя увязывать террористический акт с этими людьми, с чеченцами, проживающими в Москве и Московской области, я вам скажу большее, в регионах нашей страны. Мы даже не ожидали, что такое может получиться. Не скажу, что это массовые задержания чеченцев, но факты у нас есть. Вот, пожалуйста, свежий пример. Буквально сейчас позвонила знакомая гражданки Несерхоевой Яхи, она вместе со своей подругой из города Ухты Галиной Можаевой была на этом концерте. Я об этом уже говорил, о том, что на концерте были и чеченцы, были и ингуши, когда им разрешили выйти, они, имея солидарность с теми, кто находится с ними, не покинули здание. Эта Галина Можаева находится в больнице №7, она пришла сейчас в себя. Она говорит: со мной была подруга Несерхоева Яха - ее судьба неизвестна. У нас есть сообщение о том, что на квартире Несерхоевой произвели обыск, забрали все, что у нее есть, кассеты, видеокассеты и другие, опечатали ее квартиру. Она имеет прописку, живет в Москве. Буквально вчера забрали четверых ребят Башаева Магомеда, Башаева Ибрагима, Асмаева Умара, Васиева Магомеда. Ребятам предложили, вам или оружие, или наркотики, шантаж, подложили пистолет, говорят, у вас на руках был пистолет. Очень тревожные сигналы идут из Тверской области. Из Тамбова, вообще, скажу, наверное, правоохранительные органы допустили такую провокацию, когда отдельные злопыхатели хотят разжечь межнациональную рознь между нашими народами, клеят листовки на зданиях, где проживают чеченцы - "надо давить чеченцев, надо убивать чеченцев, кавказцев". Я считаю, что подобные факты, к сожалению, они имеются, я думаю, это идет самая настоящая провокация. Я еще раз обращаюсь к правоохранительным органам, чтобы они ни в коем случае не допустили такой массовой погони за теми чеченцами, которые проживают в городе Москве.
Владимир Долин: Эди Исаев продиктовал телефоны "горячей линии" представительства, по которым могут звонить родственники и знакомые незаконно задержанных. Вот они: 203-63-52, 203-63-47; факс: 203-93-14. Министр Борис Грызлов приказал органам внутренних дел противодействовать любым возможным проявлениям экстремизма, направленных против выходцев с Кавказа. Но зачастую экстремизм проявляют подчиненные Бориса Грызлова.
Петр Вайль: Известный американский политолог Маршалл Голдман считает, что теперь в решении чеченской проблемы слово не за военными, а за политиками. С Голдманом связывался наш нью-йоркский корреспондент Ян Рунов:
Ян Рунов: Профессор Голдман сказал мне, что у него сейчас смешанные чувства, с одной стороны, он рад, что большинство заложников живы, но с другой - ужасно, что часть невинных людей все же погибла. Завершена лишь первая часть операции. Теперь важно, какой будет вторая. Как показала история, насилие порождает ответное насилие, и так без конца. Стороны обязаны найти компромиссное решение, настало время все обдумать и сесть за стол переговоров. Приходит на память, как Франция, воевавшая с алжирскими сепаратистами, решилась предоставить Алжиру независимость, и этим прекратить войну. Понятно, что Чечня - не Алжир, который находится вдали от Франции, не Афганистан для Америки. В Афганистане достаточно оказалось сменить режим, в Чечне воюет с Россией не режим. Аналогия с Америкой, готовой как в Афганистане силой сменить режим в Ираке, тоже для Чечни не работает. Поэтому Маршалл Голдман считает, что сейчас военные должны уступить место дипломатам, но с обеих сторон, Чечня тоже должна отказаться от террористической тактики, избрать авторитетных признаваемых лидеров, которые смогут вести переговоры от имени всего народа.
Маршалл Голдман высоко отзывается о президенте Путине, который пошел на сближение с США по вопросу борьбы с терроризмом, по проблеме Израиля и так далее, но его курсу, как считает Маршалл Голдман, оказывают сопротивление в военных кругах России, и даже в дипломатических. Может, теперь в Министерстве обороны России и в Министерстве иностранных дел поймут, что в борьбе с международным терроризмом, в том числе чеченским, Россия должна идти вместе с Америкой, а не с режимами Ирака, Ирана, Сирии. Таково мнение американского политолога, профессора Маршалла Голдмана.
Сегодня американские газеты подробно описывают детали штурма московского театра, рассказывают о первой жертве террористов, то ли героической, то ли безрассудной Ольге Романовой. Авторы статей считают штурм оправданным и отмечают быстроту и профессионализм проведенной операции по спасению большинства заложников.
Напуганные событиями в Москве бродвейские театры приняли особые меры безопасности. Филипп Смит, президент корпорации "Шуберт организейшен", владеющей 16 театрами на Бродвее, сказал, что охрана театров была удвоена после того, как чеченские террористы захватили театр в Москве. Корпорация создала собственные отряды безопасности, координирующие свои действия с нью-йоркской полицией. Другая театральная корпорация, "Недерландер организейшен", к которой принадлежат 9 бродвейских театров, также усилила охрану.
Петр Вайль: Европейскую реакцию на события в Москве мы попросили суммировать нашего корреспондента во Франции Семена Мирского:
Семен Мирский: Послания, текущие рекой по адресу: "Москва, Кремль, президенту России Владимиру Путину", - состоят в массе своей из двух частей. Часть первая - выражение соболезнования семьям погибших заложников. Часть вторая - выдержанное в осторожной, как правило, форме напоминание о том, что чеченскую проблему невозможно будет решить при помощи одной только военной силы. Глава французской дипломатии Доминик де Вильпен называет вещи своими именами. "Террористы, - пишет де Вильпен Путину, - по природе своей оппортунисты, кризисы являются для них питательной средой, они знают, как их использовать в своих собственных целях". Вот почему, выражая облегчение по поводу окончания драмы в культурном центре на улице Мельникова, министр иностранных дел Франции подчеркивает, что настоящим решением чеченского кризиса может стать только решение политическое.
Отличается от других, как по тону, так и по содержанию послания, письмо, которое направил Путину премьер-министр Италии Сильвио Берлускони, похвально отозвавшийся о действиях российского президента, сочтя, видимо, неуместным в данном контексте напоминать о необходимости политического выхода из чеченского тупика. Западноевропейские военные и политические наблюдатели высказывают опасения, что террористический акт совершенный в Москве, скорее всего, повлечет за собой ужесточение действий как с российской, так и с чеченской стороны, подтверждения этого поступают в эти дни из Чечни.
Что же касается освещения московской трагедии в западноевропейской прессе, то здесь на первом месте вопрос вопросов - связи чеченских сепаратистов с международным исламским терроризмом. Статья в парижской газете "Фигаро" снабжена заголовком, не нуждающимся в пояснениях: "Чечня - земля джихада". Автор статьи Александрина Буйе пишет: "Есть знаки, говорящие сами за себя. Чеченские камикадзе позаботились о том, чтобы видеокассета, на которую была заснята их операция, поступила в распоряжение арабского телеканала "Аль-Джазира". Даже если чеченские самоубийцы не принадлежат к международной террористической организации "Аль-Каида", они в любом случае в совершенстве имитируют методы этого террористического интернационала".
И, наконец, последнее: в западноевропейских средствах массовой информации всесторонне обсуждаются технические аспекты операции по освобождению заложников. И большинство экспертов склоняются к точке зрения, что операцию эту нельзя назвать провалом, но и успехом ее тоже назвать никак нельзя. Слишком велико число заложников, погибших во время штурма здания, и еще более значительно число невинных людей, скончавшихся в больницах от газа, назначение которого было по идее парализовать террористов, но газ этот оказался смертельным для слишком большого числа людей, находившихся в зале. Такая вот картина, полная контрастов.
Петр Вайль: О политических последствиях московских событий с американским политологом Ариэлем Коэном, сотрудником независимого исследовательского фонда "Heritage", побеседовал наш нью-йоркский корреспондент Владимир Морозов:
Владимир Морозов: Господин Коэн, как вы оцениваете действия российских властей во время кризиса?
Ариэль Коэн: Это серьезный провал российской разведки. Она не заметила большую группу вооруженных террористов, которые готовили крупную операцию в Москве. После захвата заложников российские власти действовали вполне компетентно. К сожалению, погибло много людей. Но я опасался, что террористы взорвут все здание, и тогда жертв будет во много раз больше. То, что российские спецподразделения этого не допустили, - большой успех. С самого начала конфликта, зная президента Путина, можно было предположить, что он не пойдет на капитуляцию перед террористами.
Владимир Морозов: Как эти события могут повлиять на отношение США к Чечне?
Ариэль Коэн: Американское правительство и до этого проявляло все меньше сочувствия к чеченской стороне. Во время теракта в Москве террористы не скрывали своих контактов с радикальными исламистами. Они передали кассету со своим заявлением на телекомпанию "Аль-Джазира", которая является рупором для пропаганды Бин Ладена. Лозунги чеченцев были написаны не по-русски и не по-чеченски, а по-арабски. Чеченские боевики поместили на сайте "Кавказ" статью, где объясняли, что ислам допускает убийство заложников. Для американцев, которые следят за событиями, ясно, что московский теракт находится в том же ряду, что и взрыв на острове Бали и другие теракты "Аль-Каиды" и связанных с ней организаций. В долговременной перспективе этот теракт уничтожит последние остатки сочувствия, которое вызывали чеченцы в Америке.
Владимир Морозов: Возможно ли, что после теракта в Москве президент Путин поддержит жесткую политику США по отношению к Ираку?
Ариэль Коэн: Я надеюсь, что да. Думаю, Путин понимает, что одна и та же война идет в Нью-Йорке и в Вашингтоне, в Москве и в Бали. У США и России общие враги. Это или радикальные режимы, или радикальные исламские организации, или режимы, которые, несмотря на все свои обещания и на санкции ООН, стремятся завладеть оружием массового уничтожения, как это делают Ирак и Северная Корея. Западные страны (а Путин хочет, чтобы Россия стала западной страной), западные страны должны держаться вместе.
Петр Вайль: В завершение программы наши обозреватели выскажутся о том, как действовали во время драмы заложников российские журналисты, российские политики и российская церковь. Анна Качкаева - журналисты во время кризиса:
Анна Качкаева: Журналистов сейчас много ругают, за торопливость, за безапелляционность, за непроверенную информацию, за кликушество, за неделикатность, за то, что не всегда думали о последствиях, за то, что мешали спецслужбам, за то, что сочувствовали заложникам, за то, что разговаривали с бандитами, иногда вынуждены были вести переговоры с террористами...
Журналистов есть за что ругать. Неосторожные, часто бессмысленные и от того иногда провокационные вопросы ведущих прямого эфира в первые часы захвата вызывали оторопь. Кадры, которые иногда показывали в прямом эфире, не отдавая себе отчета в том, что их видят в захваченном ДК, невольно могли спровоцировать террористов. Отсутствие привычки к взвешенности выплескивало в эфир досужие и необязательные мнения привычных телевизионных знаменитостей, повышая эмоциональную напряженность и тревожность в эфире. Некоторые авторские субъективно-оценочные рубрики, одобренные, между прочим, в редакционных кабинетах, выглядели почти провокацией. Да, журналисты так же, между прочим, как и власть, работали в условиях прессинга, но именно от журналистов все ждали, что эти люди в мгновение ока способны принять нужные деликатные решения, найти верные слова, не навредить. Правильно ждали, именно потому, что в момент творящегося кошмара журналисты говорят и показывают, ответственность перед людьми становится беспредельной, особенно, когда люди потрясены и шокированы, особенно, когда людям грозит гибель.
От журналистки "Интерфакса" страна узнала о захвате зрителей мюзикла. Телекамеры российских телекомпаний были на Дубровке раньше милиции и всех спецподразделений вместе взятых, десятки корреспондентов не спали и мерзли у развернутых тарелок, ночевали на крышах домов, дежурили в подворотнях и на крышах подъездов рядом с ДК. Корреспонденты НТВ в ночь с четверга на пятницу пришли в захваченное здание ДК и исполнили свой долг - они просто зафиксировали то, что позволили им террористы. Репортеры телевидения показали нам страшный и драматический момент штурма. Через журналистов многих радиостанций и телекомпаний заложники связывались с миром. А теперь только на минуту представьте себе, что всего бы этого не было. Разве от того, что эфирный хаос первых часов захвата зафиксировал растерянность власти, а мы бы о ней не узнали, стало меньше бы метаний тех, кто принимал решения? Если бы журналисты под покровом ночи не снимали штурм, и если бы страна не увидела освобожденных, которых словно тюки с ветошью тащили на себе спецназовцы, может быть, никто и не узнал бы о применении газа. Если бы журналисты не переместились сейчас к больницам, где гарантия, что сведения о живых и мертвых не окажутся в информационной блокаде?
Никакая журналистская ошибка, вольная или невольная, не может быть оправдана поспешностью, незнанием, стрессом или драматичностью момента. Цена такой ошибки слишком высока. Точно так же, никакая правда не бывает опаснее тех последствий, к которым приводит ее незнание, или, что еще хуже, нежелание знать.
Петр Вайль: Михаил Соколов - политики во время кризиса в Москве:
Михаил Соколов: Победа спецназа в битве за жизни большинства заложников и очевидная всем низость террористов, на чьей совести уже 118 жертв, конечно, на какое-то время затмит в российском обществе под вздох облегчения кровавую предысторию теракта, корни чеченской войны, ужасы "зачисток" и бессудных расправ, другие жертвы, счет которых с обеих сторон идет на тысячи. Факт: освободители заложников, офицеры "Альфы", предотвратившие взрыв и гибель всех - профессионалы, но они героически преодолевали и последствия допущенных политиками старых ошибок и новых спонтанных решений.
Закономерен вопрос: не могло бы число жертв быть меньше, если бы политическая составляющая действий власти во время кризиса была бы более профессиональной? Если бы Кремль выдвигал на передовой рубеж не депутатов и общественных деятелей, а лиц, облеченных полномочиями. Жириновский играл знакомую роль провокатора, вожди компартии издалека наблюдали за схваткой, неблагодарная роль умиротворителей, добивавшихся освобождения детей, выхода из здания сотни заложников, досталась оппонентам чеченской политики Владимира Путина. Наконец, в пятницу президент назвал своим спецпредставителем для переговоров с террористами полпреда Виктора Казанцева, и в который уже раз вяло проявил политическую волю. Перед лицом объявленной угрозы расстрела заложников в 6 утра намерение генерала, а о нем сообщил Юрий Лужков - включиться в переговоры лишь в 10 утра, ныне выглядит безответственным. Так упустили шанс, продолжая переговоры ночью, добиваться освобождения заложников. Пауза повела события по спонтанному сценарию, приведшему к решению начинать освобождение заложников, не подготовив медиков на месте к тому, что им придется столкнуться с массовыми последствиями воздействия нервно-паралитического газа.
Освободившись от страшной близкой угрозы, ставшая в субботу полем боя Москва все равно остается тыловым городом воюющей страны. Но сейчас власти России дарована передышка. Я боюсь, что Дума патриотов под предлогом борьбы с террором примет теперь немало драконовских законов, в пользе которых общество бы ранее усомнилось. Я боюсь, что, выйдя из стресса, общество сейчас вряд ли сможет поставить вопрос об ответственности министров, доведших Россию до ужаса теракта, ксенофобии, опасности "зачисток" и погромов. России через год предстоит цикл новых выборов. Опасно то, что в ситуации неизбежного ожесточения народного последовательная позиция "нет терроризму и нет военному решению проблемы" - может стоить политикам дорого.
Владимир Путин со словами "мы не смогли спасти всех" попросил прощения у родных и близких погибших, сказав о том, что память о них должна объединять. Но из рядов власти слышны призывы добить врага в горах. Сам президент говорит о грядущей победе над международным терроризмом, несмотря на то, что бесконечная война в Чечне, если не найти из нее политического выхода, будет рождать новых камикадзе. Вспоминаются другие слова президента - о действиях выверенных, направленных на то, чтобы помочь людям сохранить жизнь, его фраза о том, что мы готовы к любым контактам. Сохранить жизни надо и тем, кто находится в Чечне, и тем, кто в любой части России может оказаться следующей жертвой. Альтернатива такова - от имени власти вновь и вновь просить прощения у тех, кого не уберегли, или использовать исторический шанс: с высоты победы над террористами, скорбя о жертвах и во имя спасения страны от повторения кошмара на Дубровке, подобно Александру Второму в 1859-м году после взятия оплота Шамиля - аула Гуниб - великодушно продиктовать Чечне приемлемые для большинства ее населения условия мира. Мира не с вождями, а с большинством народа этой несчастной горской республики.
Петр Вайль: И о церкви во время драмы заложников - Яков Кротов:
Яков Кротов: Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий сказал во время пребывания в Астрахани 26 октября: "Мы молились, чтобы заложники целыми и невредимыми вернулись к своим семьям, и Господь, видимо, услышал молитву нашу. Слава Богу, что все закончилось, и закончилось малой кровью", - конец цитаты. Патриарх произнес эти слова, когда было известно о смерти 120 человек, включая чеченцев. Вскоре стало ясно, что погибло одних заложников 90 человек, многие люди находятся между жизнью и смертью, а 100 человек и вовсе пока пропали, что заставляет делать не самые оптимистические предположения. Правда, Патриарха оправдывает то, что он старался совпасть с генеральной линией на тот момент: операция прошла отлично, скорбеть практически не о ком. Через сутки генеральная линия спохватилась и срочно приказала скорбеть. Не совсем ясно, что теперь делать с шампанским, которое победители пили по случаю победы над спящими женщинами, которых они убили, хотя бы вместо того, чтобы взять в плен и получить от них информацию о возможных, например, сообщниках, остающихся на свободе. Впрочем, если это было шампанское, например, марки "Карнетт", которое с черной этикеткой, то выходит ликование и траур в одном флаконе. Так что все в порядке. А вот Патриарх оказался в заложниках у собственных слов. Впрочем, тут рецепт спасения теперь известен: общий наркоз, в смысле всех усыпить, кто слишком многое знает или слишком много о себе воображает - тех ликвидировать, пока спят, а остальным - сеанс гипнопедии, потом будить. А если кто не проснулся - извините, бывает, задохнулись от восторга тем, какой малой кровью мы научились воевать, и с какой скоростью мы с одной позиции перебегаем на другую.
