"Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека.
В этом выпуске:
- Дело о шести миллиграммах героина. Репортаж Мумина Шакирова.
- Нижегородские правозащитники представляют себя.
- Правозащитные новости марта.
- "Там я узнал, что такое ад на земле." Свидетельства бывшего узника Чернокозово.
- О механизмах расследования преступлений против мирного населения в Чечне - сотрудник Московского института прав человека Валентин Гефтер.
- Советы юриста. Судья Московского городского суда Сергей Пашин о пересмотре судебных решений по вновь открывшимся обстоятельствам.
- Письма в программу "Человек имеет право".
Наша передача уже неоднократно рассказывала о противоправных действиях сотрудников милиции, фабрикующих дела по обвинению в употреблении и распространении наркотиков против неугодных им лиц. Сегодня корреспондент Радио Свобода Мумин Шакиров продолжает эту тему в своем репортаже о деле фермера Николая Дубины, которое привлекло внимание правозащитников и прессы.
Мумин Шакиров:
Эта история началась осенью 1997 года. Тульский фермер Николай Дубина и столичные коммерсанты Николай Сочин и Николай Баранов, представляющие московскую фирму "Речморсервис", взяли кредит в один миллион американских долларов в "Тула-банке". Точнее, Дубина дал гарантии под свое имущество, а деньги получили Баранов и Сочин.
Согласно договору, столичные партнеры должны были сами рассчитаться с банком, а полученные от кредита дивиденды честно поделить. Но в какой-то момент должники прекратили выплаты, и в ответ банк наложил арест на фермерское имущество Николая Дубины. По словам тульского фермера, Баранов и Сочин просто "подставили" его и решили присвоить оставшиеся от кредита полмиллиона долларов.
Николай Дубина попытался привлечь к ответу своих бывших партнеров. Те, используя свои связи в правоохранительных органах, решились на устранение своего компаньона, и выбрали для этого самый примитивный, но верный способ. Баранов и Сочин предварительно назначили 25 мая 1998 года Дубине деловую встречу в Москве у станции метро "Таганская". Однако переговоры не состоялись, а сам тульский фермер неожиданно оказался в отделении милиции. В его карманах обнаружили героин.
О том, как это произошло, рассказывает сам Николай Дубина.
Николай Дубина:
Я в два часа вышел из метро, подошел. Стоит один Баранов. Я подошел к нему.
Я говорю: "Где Сочин?" Он: "Ну, ты же знаешь. Сочин, - говорит, - сейчас деньги зарабатывает, чтобы с тобой рассчитаться. Мы мобилизуемся". И тут ему идет на сотовый телефон звонок, он говорит: "Хорошо. Хорошо. Я иду". "В общем, - говорит, - Николай, ты извини, мне срочно нужно уходить".
Я, так, неожиданно стал собирать... разложил, там, на чьей-то машине-то, вот эти бумаги-то. Сложил, и двинулся в сторону метро. Прошел метров пять-семь, и мне только - раз! - на руки набрасывают наручники. В бок - пистолет. "Не дергайся". И сзади подскакивает еще один, заламывает за шею, бьет по карманам, по брюкам.... Сажают в частную машину. Они по бокам садятся: "Сейчас ты все узнаешь".
Завели меня в одно из отделений, поставили к стенке, руки - вверх. Первое впечатление - думаю: должно быть, наверное, или оружие мне... что-то подбросили.... О наркотиках даже у меня и мысли не было.
Вот, ну, там... вопрос... когда понятых... должен быть обыск. Я когда начал это шевеление, они, значит, по спине: "Тебе сказали - "Стоять!" Говорят: "Сейчас тут мы разорвем тебя".
При мне же заходит один из тех, кто задерживал, проходит напротив меня и смело делает звонок. "Товарищ полковник, задание выполнено. Он находится в 37-м отделении, понятые здесь. У него обнаружено 0,06 грамма героина". Ну, для меня это вообще - смех! Думаю: "Ну, обнаружено 0,06.... Ну, сейчас.... Сейчас запишут, разберемся, и я пошел".
Мумин Шакиров:
Однако сразу отправить в тюрьму овощевода из Тулы, отца троих детей, у сотрудников 5-го столичного РОВД во главе с оперативником Николаем Щеголевым духу не хватило. Николай Дубина был выпущен под залог. Правда, на свободе был недолго. Прокурор Таганской межмуниципальной прокуратуры города Москвы Андрей Отарщиков выдал санкцию на арест.
То, что в биографии Николая Дубины никогда не фигурировали наркотики, а тем более, в торговле ими замечен не был, прокурор не стал брать в расчет, хотя эти аргументы не раз приводились во время следствия как адвокатом, Евгением Черноусовым, так и правозащитниками, которые обратили внимание на дело Николая Дубины.
Рассказывает ответственный секретарь постоянной палаты по правам человека при президенте Российской Федерации Лев Левинсон.
Лев Левинсон:
Да сами данные о личности Дубины со всей очевидностью свидетельствуют о том, что этот человек на сто процентов непричастен к обороту наркотиков. И не в том он возрасте, и хороший семьянин, и бывший руководитель колхоза "Ленинский путь", и кавалер разных орденов, и ездили к нему депутаты и члены правительства. У него образцовое хозяйство, несмотря на все трудности ведения фермерского хозяйства.
Хозяйство было прибыльным. Не знаю, как сейчас у него экономические дела обстоят. Но я уверен, что те пять месяцев, когда он был выведен из игры, достаточно большую роль сыграли для тех, кто, в общем-то, этого и добивался.
Мумин Шакиров:
В защиту Николая Дубины свидетельствуют и все представленные следствием документы.
Говорит адвокат Евгений Черноусов.
Евгений Черноусов:
Это выражается в том, что Дубина, по всем оперативно-справочным учетам, не проходит ни как потребитель наркотиков, ни как распространитель наркотиков.
Его окружение, родственники, знакомые, и так далее, - никто не дал показаний, что он когда-либо связывался с наркотиками.
В-третьих, у него специально не взяли смывы с рук - вот те частицы, чтобы обнаружить наркотик.... Это специально, потому что это косвенно будет подтверждать, что он... сыпучие, вот, эти наркотики никогда они у него не были.
Не сняли, значит, отпечатки пальцев с упаковок тех наркотиков....
Мумин Шакиров:
Правда, обыск в доме тульского фермера в селе Архангельском, который прошел без понятых и в отсутствие хозяев, что считается нарушением закона, дал-таки результат. Анализ смыва кухонных полок показал наличие следов героина. Правда, суд это не берет в расчет, утверждает Николай Дубина, так как закон был проигнорирован московскими оперативниками.
На следователя 5-го РОВД города Москвы Наталью Абрамову, к которой попало дело фермера, также не произвело впечатления нарушения, допущенные во время обыска дома.
В итоге - тульский фермер с мая по октябрь 1998 года провел в "Матросской тишине", и только вмешательство правозащитников и адвоката Евгения Черноусова спасло его от длительного заключения.
Вот как комментирует ситуацию с арестом Николая Дубины правозащитник Валерий Борщев.
Валерий Борщев:
Вот, я бы предложил бы здесь Генпрокуратуре дать соответствующее указание прокурорам относительно разбора таких дел. Когда попадает дело, вот, обнаружили наркотики, сразу выяснить, сколь доказательна версия - то, что эти наркотики принадлежали этому человеку, а не подброшены. И решение пленума Верховного суда о разборе таких дел.
В данном случае, нельзя было сразу избирать меру пресечения - заключение. Это тот случай, где заключение избрали для того, чтобы было удобнее проводить фальсификацию, чтобы было удобнее доводить дело до той кондиции, которую себе поставил следователь.
И поэтому моя главная была задача - добиться того, чтобы изменили меру пресечения. Мне это удалось.
Мумин Шакиров:
Сейчас Николаю Дубине вменяется статья 228 по части 1, 2 и 3 Уголовного кодекса Российской Федерации, и грозит срок от семи до пятнадцати лет заключения за хранение, приобретение и реализацию наркотических средств.
Фермер убежден, что дело сфабриковано сотрудниками столичного РОВД, и исполнено конкретно оперативником Николаем Щеголевым, за спиной которого, по его словам, стоит некий неизвестный полковник из МУРа. Николай Дубина считает, что именно ему Баранов и Сочин заплатили 50 000 долларов за его устранение.
Пока фермеру не удается доказать ни свою невиновность, ни - тем более - преступные действия бывших своих московских партнеров и оперативников. Вот уже более года в Таганском межмуниципальном суде идет разбирательство. По мнению адвоката Евгения Черноусова, правоохранительные органы и судья Алексей Дмитриев умышленно затягивают процесс. Из-за отсутствия главных свидетелей дела Баранова и Сочина и разных бюрократических проволочек судебные заседания переносились не один раз.
Рассказывает адвокат Евгений Черноусов.
Евгений Черноусов:
Мы же видим - находящиеся здесь, - что дело затягивается. Пройдет актуальность этого дела. Расчет на то, что пройдет через год, и Дубина Николай Николаевич уже никому не будет нужен.
Мы, обсудив эту ситуацию с правозащитной организацией, решили как раз наоборот - придать актуальность этому делу.
И председатель, зная, что за незаконный арест будет отвечать, прежде всего, следователь либо прокурор Отарщиков, возмещать материальный и моральный ущерб, и речь может встать даже об освобождении от должности того же прокурора Отарщикова.... Если пойдет судья на то, чтобы вынести оправдательный приговор, значит, он наживет врагов в лице того же прокурора Отарщикова.
И, конечно, он наблюдает за этим процессом. Не только он. Наблюдают за этим процессом те сотрудники милиции - Щеголев и другие. А мы будем, защита, настаивать - на чем? Единственное должно быть принято решение - Николая Николаевича оправдать, и направить по факту того, как появились наркотики.
Там есть число подозреваемых: в первую очередь - три сотрудника милиции. И прокуратура должна по этому факту провести расследование. Откуда наркотики, кто конкретно из сотрудников милиции их подбросил. И решить вопрос о привлечении к уголовной ответственности.
Если не будет это сделано, я вам просто гарантирую... и каждый из нас будет бояться, что у нас будут подложены наркотики. И если они не вынесут оправдательный приговор, то нашей системе в Москве - грош цена.
Мумин Шакиров:
Дело тульского фермера привлекло внимание прессы и общественности. По словам Николая Дубины, расследование зашло в тупик, и теперь судебные органы пытаются искать иные компромиссные варианты.
Николай Дубина:
Все понимают.... Суд дает мне условно, на что подбивает и торгуется Дмитриев. Вот это самый страшный парадокс.... Вызывает адвоката, это правда. И он говорит: "Вот, вы знаете, ничего не повлияет.... Хоть всех вызовем.... У меня такое впечатление - нужно, в конце концов, с наркотиками разобраться. Мы дадим обвинительный приговор. Тут же амнистия. Тут же он выходит - не судимый".
Ну, люди-то в Чечне умирают, а тебе-то тут такое благо. Компромисс заключается в том, что мне дают обвинительный приговор и снимают судимость. И я, мол, выхожу из зала суда чистым и уже не подсудимым. А то, что было со мной до этого - забудь, как бред. То, что милиции никакой не участвовало в подбросе. Отарщиков - он очень лояльный и хороший специалист-прокурор. Мол, те все хорошие.
Мумин Шакиров:
Адвокат Евгений Черноусов считает, что ни в коем случае нельзя идти ни на какие компромиссы, даже за условное освобождение. Всякие закадровые переговоры с судьей - во-первых, это нарушение закона. Во-вторых, уступки прокурору и судье могут привести к необратимым процессам.
Рассказывает Евгений Черноусов.
Евгений Черноусов:
Дело в том, что складывается такая ситуация. Почему? Потому что сбыт не доказан совершенно. Вот, оставить часть первую 228.... Часть первая - это уголовную ответственность предусматривает за незаконное хранение наркотических средств. Предусматривает наказание от шести месяцев до трех лет, в том числе, может быть применена условная мера наказания с учетом личности, совершенного преступления....
В данном случае, если по такому пути пойдет суд.... А здесь не то что - судья говорит, а мы видим, что по этому только пути они хотят просто вынести обвинительный приговор и условную меру. И вроде - доволен? Иди. А после этого, когда он амнистирован, он уже не может восстановить свои права.
То есть, моральный вред ему не будет возмещен, материальный - не будет возмещен. Он уже будет, фактически, судимым. По амнистии - это не значит, что человек не виновен.
Мумин Шакиров:
Очередное судебное заседание назначено на 29 марта 2000 года. В какой-то степени, Николаю Дубине повезло. Его история привлекла внимание правозащитников и журналистов. Но подобных дел сотни, если не тысячи.
Илья Дадашидзе:
Это был репортаж Мумина Шакирова о деле фермера Николая Дубины.
Правозащитники представляют себя. О Нижегородской миротворческой группе - Нина Таганкина.
Нина Таганкина:
Нижегородская миротворческая группа организовалась 23 февраля 1996 года. Основные цели организации:
защита права гражданина на замену военной службы альтернативной гражданской службой, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы;
правовое просвещение молодежи;
помощь и уход за одинокими инвалидами, больными детьми и стариками;
участие в благотворительных и волонтерских акциях.
В организации насчитывается более ста семидесяти членов-волонтеров из города Нижнего Новгорода и Нижегородской области.
Некоторые итоги работы миротворческой группы за 1999 год. За оказанием помощи в отстаивании своего права на альтернативную гражданскую службу обратилось восемьдесят четыре молодых человека призывного возраста, из них девятнадцать - из области. Из числа всех обратившихся восемь указали на наличие религиозных убеждений, остальные - на пацифистские убеждения. Все они, и при необходимости - их родители, систематически получали необходимую юридическую помощь в подготовке обращений, запросов, жалоб в соответствующие инстанции. Семнадцати юношам оказана непосредственная помощь в представлении их интересов в суде по обжалованию неправомерных действий призывных комиссий.
На сегодня, к сожалению, ни одного дела не выиграно. Основная причина - отсутствие федерального закона об альтернативной гражданской службе и, соответственно, отсутствие правового механизма реализации права, гарантированного Конституцией. Но поскольку конституционное право является непосредственно действующим, не зависимо от того, принят закон или нет, то реально из числа обратившихся к нам за помощью призывников никто на военную службу не призван.
Начиная с октября прошлого года, два телефона: 30-07-14 и 32-14-74 - работают в режиме горячей линии. По ним можно получить консультации по вопросам альтернативной гражданской службы и возможности активного участия в социальной жизни города и области.
Нижегородская миротворческая группа располагается по адресу: город Нижний Новгород, Окский съезд, дом 2, комната 122. Контактные телефоны: 30-07-14, 34-04-88.
Илья Дадашидзе:
О Нижегородской миротворческой группе рассказывала Нина Таганкина.
Правозащитные новости марта подготовила и читает Альбина Лир.
Альбина Лир:
В центре внимания открывшейся в Женеве 56-й сессии Комиссии ООН по правам человека - нарушения прав человека в Китае и Чечне. Верховный комиссар ООН по правам человека Мэри Робинсон выразила озабоченность в связи с катастрофической ситуацией с соблюдением прав человека в Чечне, где, по ее словам, отмечается массовое нарушение основных свобод. Невозможность доступа комиссии ООН в Чечню затрудняет окончательную проверку этих сведений.
Робинсон отправится с визитом в Россию в конце марта. Планируется также ее поездка в Чечню.
Правозащитная организация "Хьюман райтс вотч" располагает доказательствами убийств российскими военнослужащими мирных жителей в селении Алды в Чечне. В конце января в этом поселке на окраине Грозного были расстреляны около восьмидесяти человек. По словам сотрудника "Хьюман райтс вотч", Малколма Хокса, собрано более двадцати показаний жителей села и их родственников - свидетелей событий. На сегодняшний день, правозащитники готовы подтвердить факты расстрела пятидесяти пяти жителей Алды российским ОМОНом.
Делегация Парламентской Ассамблеи Совета Европы побывала в лагерях беженцев в Ингушетии. Беженцы передали главе делегации ПАСЕ лорду Джадду письмо-свидетельство очевидцев о массовом уничтожении мирного населения в Чечне. По словам беженцев, российским военным удалось скрыть истинное положение вещей в Чечне. Мирные жители перестали верить российским властям, и ждут помощи только от европейских организаций.
Миграционная служба России запретила регистрировать чеченских беженцев, пребывающих в Ингушетию, чтобы принудить их вернуться на территорию Чечни, - считает ингушский президент Руслан Аушев. В республике, по его данным, находится около двухсот двенадцати тысяч беженцев. С 1 февраля они лишены горячей пищи, а с 20 марта перестали получать хлеб.
Президент Ингушетии направил телеграмму исполняющему обязанности президента России Владимиру Путину с призывом оказать экстренную продовольственную помощь беженцам.
Корреспондент Радио Свобода Андрей Бабицкий снял свою просьбу о поездке в Страсбург на апрельскую сессию Парламентской Ассамблеи Совета Европы. По мнению журналиста, у ПАСЕ достаточно информации о ситуации в Чечне, чтобы принять решение. Бабицкий не хочет, чтобы складывалось впечатление, что таким образом он пытается эмигрировать из России. Корреспондент Радио Свобода заявил, что не намерен уезжать за границу до тех пор, пока не будут прекращены возбужденные против него уголовные дела, и возвращены отобранные документы.
Бабицкий подал иск в Главную Военную прокуратуру России и потребовал возбудить уголовное дело против организаторов так называемого обмена журналиста на российских военнослужащих по трем статьям: "Похищение человека", "Насильственное лишение свободы" и "Превышение служебных полномочий".
Верховный Суд России обязал Мосгорсуд рассмотреть жалобу общероссийского движения "За права человека" о признании незаконной регистрацию граждан, временно проживающих в Москве. Правозащитники считают, что постановление, подписанное 13 сентября прошлого года мэром Москвы Лужковым, противоречит федеральному законодательству. Ранее Мосгорсуд дважды отказывался рассмотреть жалобу правозащитников.
Свыше двадцати пяти тысяч человек приняли участие в акции протеста "Марш свободы-2" в Минске. Участники митинга требовали отставки президента Белоруссии Александра Лукашенко и проведения свободных и честных парламентских выборов. Они настаивали на прекращении уголовного преследования лидеров оппозиции и выступали с критикой союзного договора между Россией и Белоруссией. "Марш свободы" открыл серию массовых демонстраций, которые пройдут в Белоруссии весной этого года.
Представители Екатеринбургского движения против насилия прочитали лекцию учащимся старших курсов и преподавателям политехнического колледжа о том, как отказаться от службы в армии. Молодые люди ознакомились с механизмом отказа от воинской службы по убеждениям и получили информацию об отсрочках и возможностях освобождения от призыва.
Илья Дадашидзе:
Это были правозащитные новости, которые подготовила и прочитала Альбина Лир.
Адом на земле называет фильтрационный лагерь в Чернокозово один из бывших его узников, с которым наш корреспондент Владимир Долин встретился в палаточном лагере беженцев на территории Ингушетии. После трех недель пребывания на фильтре двадцатилетний Резван (имя, по понятным причинам, изменено) не может передвигаться без посторонней помощи.
Резван:
Я ехал сюда с мамашей, с семьей. Я ехал с Нового Грозного, я там был беженец. В Новом Грозном в комендатуре мне дали справку. Справка у меня была, паспорт, ксерокопия, метрика. Все документы были. И с автобуса сняли они меня, и говорят: на проверку личности меня отведут. Автоматы передернули. Им сказали... За шлагбаум мамашу, мою семью, прогнали, и меня - руки назад, и посадили на столб. Еще одного с автобуса со мной сняли, и еще один был к трубе с наручниками привязан.
Они по рации позвали автозак, тюремная машина, которая зеков возит, и отвезли в Знаменский отдел. В отделе бросили в камеры, и в камерах два часа ночи, нас.... Отпечатки вот так, боковые все отпечатки, там, первый допрос. И мне сказали: есть те люди, которые могут подтвердить, что я соучаствовал в разведке. И мне они приготовили санкцию, что - боевик.
На второй день они нас на фильтр, в Чернокозово, отправили. Дай Бог, чтобы ни с одним человеком такое не было, это.... Я там признал, что. фильтр - это наземный ад. Все это изнасилование, парней изнасилование, женщин, девушек.... Там пять-шесть парней - тоже их насиловали. Первые три-четыре сутки четыре женщины были. Потом три-четыре этапа пришли - еще три женщины. И уже женщин двенадцать там было.
Потом поступил десятилетний мальчик, тринадцатилетняя девочка, брат и сестра. И которая там была женщина одна, ее дочь на свидание, они.... И этой женщины четырнадцатилетняя дочь. Они в фильтр завели, в коридор, и эту девочку они насиловали четыре сутки. Между собой ссорами, они ее насиловали. Девочку избивали, насиловали и говорили матери: "Помоги ей, своей дочери, хоть словом".
За все мои пройденные двадцать одни сутки, за двадцать одни все сутки мои, три или четыре сутки меня не били. Все остальные дни - два-три раза кувалдой, дубинкой меня били, от ударов кувалдой у меня позвоночник треснутый.
Самое большее - сорок девять человек было нас в десятиместной камере. Сорок девять человек когда нас было, восемь суток я там провел. За восемь суток три раза кушать давали. Миска - на троих, на четверых, по три-четыре ложки. Это сырая, грязная каша. Ее две ложки подряд если покушать, можно вырвать, до такой степени она противная. Не соленая, привкуса ни одного нет, грязная вся каша, пыль, песок там, деревяшки, черви там. Воду нагревают, туда кидают и выдают, чтобы с голоду не сдохли.
В течение двух суток, на третьи сутки, давали пять литров воды на сорок девять человек, кружка на троих, на четверых у нас шла. По три, по два, по четыре глотка. Самое большее - четыре глотка.
У меня приходилось даже четыре дня воду не пить. Я отдавал свой кусок больше раненому, у которого были сломаны грудные клетки.
В камере нельзя говорить, с шести утра до десяти ночи, после отбоя. Целый день вот так стоим. Нам говорить нельзя. При каждом разговоре вытаскивают, избивают. Говорить нельзя.
Когда меня закинули, мое слово было "Салам алейкум", и все. Дежурный говорит только. Только дежурный может говорить на русском языке два слова: "Тебя на выход", и все.
Когда у меня были третьи сутки, на четвертую ночь одного расстреляли, и под предлогом как бы в прошлой войне в списках его данные обнаружили. А этот парень совсем не участвовал в прошлой войне, его вообще не было, он Пакистане учился. Ему дали с избиванием, подписать санкцию, 208-ю санкцию, нас всех они заставляли подписывать. 208-я статья, двенадцать пунктов. Ее подписал он, и в течение двух часов они его избивали, потом вывели и длинная очередь, пуль десять, его расстреляли. И уже на на вторые, утром, уже шел слух, между собой: была попытка к бегству этого парня. Они вот так это загладили.
Там парни полумертвые, все ребра, ключицы, пальцы сломаны. Уши вот так берут, уши сворачивают, уши ломают. Вот так бьют перепонки. У меня в камере три человека было, перепонки... они уже лопнутые, ничего не слышат они.
По пяткам дубинками бьют два человека... на пол ложат, и под пятки дубинками бьют. Это боль, вот, так, потихоньку при каждом ударе боль в голову отдается, и человек уже, как бы... спинной мозг повреждается, и человек уже ничего не помнит.
Из Москвы ехал один парень, они его задержали. Начитанный, грамотный, где-то он юристом, или где-то учился в институте. Нормальный, шустрый, начитанный парень. Его задержали. Я с ним поговорил минуты две - где, как задержали. Его вывели в первый раз избивать. И когда его закинули... ему под пятки дубинками били. Он, когда его закинули, он своего имени даже не знал. Как новородившийся ребенок. Он вот так смотрит на тебя и, как бы... тебя пугает он. И на стену смотрит, на капли, которые со стен падают. На капли смотрит. Ни о чем не говорит. Дай Бог, чтобы Аллах это за грех не принял, они его дураком уже сделали. Ничего не знает он уже.
Илья Дадашидзе:
Это был рассказ двадцатилетнего чеченца, бывшего узника фильтрационного лагеря в Чернокозова, записанный Владимиром Долиным.
Пришла пора - перейти от констатации фактов нарушения прав человека в Чечне к конкретным правовым действиям, считает Валентин Гефтер, сотрудник Московского института прав человека.
Валентин Гефтер:
По-моему, все смирились с тем, что мы не умеем, и не можем давать ход конкретным жалобам, обращениям на те или иные нарушения со стороны официальных лиц и отдельных органов правопорядка в Чечне и вокруг нее.
Что же остается, если мы ничего не знаем о так называемом внутригосударственном механизме правового расследования? Наверное, остается то, к чему призывают очень многие теперь уже правозащитники - не только наши, но и во всем мире, и юристы просто. Это обращение в Европейский суд по правам человека.
Те, кто знает хорошо Европейскую конвенцию по правам человека, так называемый Протокол № 11 и регламент этого суда о том, что будто бы он не дает возможности быстрого перехода к рассмотрению именно в нем тех или других нарушений прав человека.... Это неправда.
На самом деле, Европейская конвенция и все другие нормативные акты, связанные с работой суда, дают такую возможность. Совершенно неправильно говорить о том, что должны быть исчерпаны все внутренние средства правовые рассмотрения этих жалоб и обращений, и только после этого можно обращаться в Страсбург. Совсем не так. Есть в регламенте комиссии - а теперь уже и суда по правам человека - оговорка, допускающая отступление от принципа этой исчерпанности, если обжалование по внутригосударственным инстанциям не является эффективным, согласно общепризнанным нормам международного права.
И, более того, разработаны несколько критериев решения этого вопроса, как то: исчерпаны внутренние средства, и могут ли они вообще применяться в той или другой ситуации. Среди этих критериев такие понятия, как доступность и эффективность правовой защиты. Мы понимаем с вами - то, что происходит в Чечне, никакой доступности очень часто гражданам и на территории самой Чечни, и даже вокруг, - доступности нормально работающей прокуратуры и суда у граждан нет.
Во-вторых, насчет эффективности. Очень важен критерий бессмысленности и бесполезности обращения в судебные и административные органы. То есть, какая же может быть эффективность, если мы заранее можем доказать бессмысленность и бесполезность такого обращения во внутригосударственные органы? Если мы видим, что сложившаяся практика не оставляет шансов на удовлетворение жалоб, то имеется возможность, и к этому есть сейчас все механизмы, благодаря подписанным Россией документам, прямо направлять жалобу в Страсбург.
Что же есть на самом деле? На самом деле, мы, на сегодняшний момент, не имеем практически ни одной, или одну-две далеко не дошедшие до Страсбурга жалобы, обращение граждан по конкретным правонарушениям.
Помимо таких индивидуальных жалоб, есть еще другая возможность, другой алгоритм, который зафиксирован в 33-й статье того же Одиннадцатого Протокола Европейской конвенции. Он гласит, что государство, одно из государств-участников Европейской конвенции, может обратиться с межгосударственным иском к другому, нарушающему, массово и грубо, права человека.
В данном случае, к сожалению, сложилась такая ситуация, что к нашей стране такой иск уже может быть предъявлен. Я знаю, что многие международные правозащитные организации и расположенные в России думают об этом, собирают для этого доказательную базу и готовы перевести уже обличение на уровне просто докладов, статей, устных выступлений на правовую почву. Чтобы, наконец, суд, Европейский суд, а не та или другая сторона конфликта и международные, так сказать, наблюдатели со стороны могли вынести решение: что же происходит в Чечне с нарушением прав человека, кто конкретно в этом виноват, и какую ответственность они должны нести.
Илья Дадашидзе:
Это был Валентин Гефтер, сотрудник Московского института прав человека.
Следующая наша рубрика - "Советы юриста". На этот раз кандидат юридических наук суда Московского городского суда Сергей Пашин знакомит слушателей с вопросами пересмотра судебных решений по вновь открывшимся обстоятельствам.
Сергей Пашин:
Круг таких обстоятельств очень невелик. Это, во-первых, установленные приговором суда, вступившим в законную силу, преступные злоупотребления судей или следователей. Это установленная приговором суда, вступившим в законную силу, заведомая ложность показаний свидетелей, заключений экспертов, подложность протоколов, подложность вещественных доказательств. И, наконец, иные обстоятельства, которые не были известны суду при постановлении приговора, но открылись и поставили под сомнение состоявшееся судебное решение.
Важно подчеркнуть, что производство по вновь открывшимся обстоятельствам касается не только случаев, когда речь идет о неправедном осуждении человека, но и случаев, когда человек был оправдан, и, с точки зрения правосудия, он был оправдан напрасно.
Производство по вновь открывшимся обстоятельствам, если речь идет о необходимости отягчить участь осужденного или оправданного, возможно только спустя год после открытия этих обстоятельств. Из-за этого правила, которое представляется достаточно антидемократичным, любой оправдательный приговор может быть поколеблен в течение срока давности привлечения к уголовной ответственности. Иными словами, в Российской Федерации даже оправдательные приговоры не считаются окончательными, хотя бы они и вступили в законную силу.
Производство по вновь открывшимся обстоятельствам может начаться по усмотрению прокурора, но толчком, побудительной причиной для работы с такими обстоятельствами может послужить письмо потерпевшего, письмо самого осужденного, заявление трудового коллектива, представление какой-то общественной организации. Прокурор решает: стоит ли начать следствие. И, если он читает, что следствие должно начаться, вновь открывшиеся обстоятельства имеют место, то он возбуждает расследование и, по итогам расследования, либо вносит свое заключение о наличии таких обстоятельств в соответствующий суд, либо отказывает заявителю в этом.
Надо отметить, что во многих странах, где такое производство предусмотрено законом, вопрос о том, надо ли пересматривать состоявшееся судебное решение по вновь открывшимся обстоятельствам, решают суды первой инстанции. То есть, суды того же уровня, что и постановили приговор. Однако в Российской Федерации это делают суды той же инстанции, что и надзорная инстанция. Иными словами, суды - не меньше, чем президиум краевого, областного суда.
При этом, даже если президиум краевого, областного суда рассматривал это дело в порядке надзора и оставил приговор суда первой инстанции в силе, это не значит, что он не может пересмотреть его, на этот раз - по вновь открывшимся обстоятельствам.
Важно подчеркнуть, что суд, пересматривающий состоявшийся и вступивший в законную силу приговор по вновь открывшимся обстоятельствам, не может внести в него изменения. Он может принять одно из трех решений. Либо отменить приговор и вернуть дело на новое рассмотрение либо со стадии судебного разбирательства, либо со стадии предварительного следствия. Либо же - отменить приговор и прекратить дело в том случае, если был осужден невиновный. Или, наконец, отклонить заключение прокурора и приговор оставить в силе.
Производство по вновь открывшимся обстоятельствам - достаточно редкое явление. Во всей Российской Федерации в год пересматривается в таком порядке крайне незначительное количество приговоров. Однако благодаря решению Конституционного суда, в рамках производства по вновь открывшимся обстоятельствам, разрешается пересматривать решения в высшей судебной инстанции России - президиуме Верховного суда, хотя бы вновь открывшихся обстоятельств формально и не было. То есть, применять эту процедуру по аналогии.
Вот, благодаря этому, круг судебных решений, которые можно пересматривать таким образом, существенно расширился. Фактически, в рамках этой стадии, пересматриваются, в основном, приговоры, судебные решения, которые касаются дел былых времен. В том числе, времен незаконных массовых репрессий в Российской Федерации. Преимущественно же, незаконные и необоснованные приговоры пересматриваются в обычном надзорном порядке.
Илья Дадашидзе:
Это был Сергей Пашин, судья Московского городского суда.
И последняя наша рубрика - "Письма в передачу Человек имеет право".
"Обращаюсь в вашу правозащитную радиопрограмму по поводу многолетнего и грубейшего попрания прав российских граждан и, в том числе, моих прав, которое странным образом остается незамеченным средствами массовой информации и правозащитными организациями", - пишет наш радиослушатель из подмосковных Люберец. "Уже 22 года у меня имеется дискриминационный "волчий" военный билет с унизительным психиатрическим ярлыком.
Этот ярлык был сфабрикован по произволу устаревших психиатрических инструкций и никогда не подтверждался по действующему восьмой год закону Российской Федерации "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании". Я никогда не имел ни судимостей, ни инвалидности, а последний раз содержался в "психушке" еще при Брежневе, свыше семнадцати лет назад. Поэтому предусмотренного законом психиатрического обследования, в соответствии с общепризнанными мировыми стандартами, никогда не делалось и делаться не могло. 8 статья федерального закона "О воинской обязанности и военной службе" также не допускает внесения диагностических записей в документы воинского учета. И при этом миллионы людей имеют в своих личных документах позорные диагностические ярлыки.
Достаточно было бы всего лишь принять соответствующий закон или постановление правительства, разрешающее всем гражданам свободно и беспрепятственно заменить - за свой личный счет - любой личный документ, имеющий диагностические записи на аналогичный документ без таковых записей."
И еще одно письмо о злоупотреблениях психиатрии.
"Несколько месяцев назад, - пишет глава гражданской комиссии по правам человека в Санкт-Петербурге Роман Черный, - к нам обратились Сергей Зуев, а затем Татьяна Яковлева, с жалобами на действия врачей-психиатров. Вопрос о насильственной госпитализации Зуева рассматривался петербургской Фемидой в течение пятидесяти дней. Все это время он находился в психиатрической больнице. В конце концов, суд дал санкцию на недобровольное лечение Зуева. Основание: он-де социально опасен, поскольку на приеме у главного психиатра требовал снять его с психиатрического учета и грубил ей и ее сотрудникам.
Районный психиатр, в течение нескольких лет наблюдавший Зуева, выступая в суде, утверждал, что социальной опасности он не представляет, но это вызвало гневную реакцию и угрозы со стороны прокурора. Кстати, несмотря на протесты адвоката и самого подсудимого, суд по делу Зуева был закрытым.
Сходная ситуация произошла и с Татьяной Яковлевой, которую несколько раз принуждали подписать добровольное согласие на лечение. Делалось это, по ее словам, с помощью инъекций серы и сульфазина, вызывающих резкую боль и высокую температуру. Вскоре после обращения Яковлевой в гражданскую комиссию по правам человека, она была без судебного решения недобровольно госпитализирована в психбольницу № 2."
Знакомя слушателей программы "Человек имеет право" с письмами из Люберец и Санкт-Петербурга, хотим заметить, что в одной из ближайших наших передач мы подробно остановимся на проблемах нарушений прав душевнобольных и их родственников.
Большинство писем, адресованных в программу "Человек имеет право", взывают о помощи. Но вот письмо, автор которого не просит о поддержке, а предлагает ее.
"Я прошу связать нас с небольшой семьей чеченских беженцев любой национальности, которые остались без крова и надежды на будущее. Наша семья снимает однокомнатную квартиру в поселке Безенчуг Самарской области. У нас маленькая дочка и большая собака. Моей зарплаты хватает на хлеб с маслом. Мы готовы принять семью из одного-трех человек на первичное пропитание с условием, что люди настроены дальше искать работу, - поможем и жить самостоятельно.
Раньше я работал в интернате для беспризорных детей, состою в общественной организации социально-педагогической помощи детям "Защита ребенка", так что с детьми вопросы жизнеустройства постараемся решить. К сожалению, я не знаком с правовой стороной, и надеюсь на вашу помощь в этом вопросе. Регистрация беженства, опекунство над детьми - если потребуется.
Звоните, пожалуйста, по телефонам: код города - 276, телефоны 2-25-45 и 2-32-47. Это рабочие телефоны. Телефон нашей бабушки - код города 276, телефон 2-33-40.
С уважением, Анатолий Бурнашов."
Завершая на этом программу "Человек имеет право", напоминаем слушателям наш адрес: 103006, Москва, Старопименовский переулок, дом 13, корпус 1. Московская редакция Радио Свобода. Пишите нам.
В этом выпуске:
- Дело о шести миллиграммах героина. Репортаж Мумина Шакирова.
- Нижегородские правозащитники представляют себя.
- Правозащитные новости марта.
- "Там я узнал, что такое ад на земле." Свидетельства бывшего узника Чернокозово.
- О механизмах расследования преступлений против мирного населения в Чечне - сотрудник Московского института прав человека Валентин Гефтер.
- Советы юриста. Судья Московского городского суда Сергей Пашин о пересмотре судебных решений по вновь открывшимся обстоятельствам.
- Письма в программу "Человек имеет право".
Наша передача уже неоднократно рассказывала о противоправных действиях сотрудников милиции, фабрикующих дела по обвинению в употреблении и распространении наркотиков против неугодных им лиц. Сегодня корреспондент Радио Свобода Мумин Шакиров продолжает эту тему в своем репортаже о деле фермера Николая Дубины, которое привлекло внимание правозащитников и прессы.
Мумин Шакиров:
Эта история началась осенью 1997 года. Тульский фермер Николай Дубина и столичные коммерсанты Николай Сочин и Николай Баранов, представляющие московскую фирму "Речморсервис", взяли кредит в один миллион американских долларов в "Тула-банке". Точнее, Дубина дал гарантии под свое имущество, а деньги получили Баранов и Сочин.
Согласно договору, столичные партнеры должны были сами рассчитаться с банком, а полученные от кредита дивиденды честно поделить. Но в какой-то момент должники прекратили выплаты, и в ответ банк наложил арест на фермерское имущество Николая Дубины. По словам тульского фермера, Баранов и Сочин просто "подставили" его и решили присвоить оставшиеся от кредита полмиллиона долларов.
Николай Дубина попытался привлечь к ответу своих бывших партнеров. Те, используя свои связи в правоохранительных органах, решились на устранение своего компаньона, и выбрали для этого самый примитивный, но верный способ. Баранов и Сочин предварительно назначили 25 мая 1998 года Дубине деловую встречу в Москве у станции метро "Таганская". Однако переговоры не состоялись, а сам тульский фермер неожиданно оказался в отделении милиции. В его карманах обнаружили героин.
О том, как это произошло, рассказывает сам Николай Дубина.
Николай Дубина:
Я в два часа вышел из метро, подошел. Стоит один Баранов. Я подошел к нему.
Я говорю: "Где Сочин?" Он: "Ну, ты же знаешь. Сочин, - говорит, - сейчас деньги зарабатывает, чтобы с тобой рассчитаться. Мы мобилизуемся". И тут ему идет на сотовый телефон звонок, он говорит: "Хорошо. Хорошо. Я иду". "В общем, - говорит, - Николай, ты извини, мне срочно нужно уходить".
Я, так, неожиданно стал собирать... разложил, там, на чьей-то машине-то, вот эти бумаги-то. Сложил, и двинулся в сторону метро. Прошел метров пять-семь, и мне только - раз! - на руки набрасывают наручники. В бок - пистолет. "Не дергайся". И сзади подскакивает еще один, заламывает за шею, бьет по карманам, по брюкам.... Сажают в частную машину. Они по бокам садятся: "Сейчас ты все узнаешь".
Завели меня в одно из отделений, поставили к стенке, руки - вверх. Первое впечатление - думаю: должно быть, наверное, или оружие мне... что-то подбросили.... О наркотиках даже у меня и мысли не было.
Вот, ну, там... вопрос... когда понятых... должен быть обыск. Я когда начал это шевеление, они, значит, по спине: "Тебе сказали - "Стоять!" Говорят: "Сейчас тут мы разорвем тебя".
При мне же заходит один из тех, кто задерживал, проходит напротив меня и смело делает звонок. "Товарищ полковник, задание выполнено. Он находится в 37-м отделении, понятые здесь. У него обнаружено 0,06 грамма героина". Ну, для меня это вообще - смех! Думаю: "Ну, обнаружено 0,06.... Ну, сейчас.... Сейчас запишут, разберемся, и я пошел".
Мумин Шакиров:
Однако сразу отправить в тюрьму овощевода из Тулы, отца троих детей, у сотрудников 5-го столичного РОВД во главе с оперативником Николаем Щеголевым духу не хватило. Николай Дубина был выпущен под залог. Правда, на свободе был недолго. Прокурор Таганской межмуниципальной прокуратуры города Москвы Андрей Отарщиков выдал санкцию на арест.
То, что в биографии Николая Дубины никогда не фигурировали наркотики, а тем более, в торговле ими замечен не был, прокурор не стал брать в расчет, хотя эти аргументы не раз приводились во время следствия как адвокатом, Евгением Черноусовым, так и правозащитниками, которые обратили внимание на дело Николая Дубины.
Рассказывает ответственный секретарь постоянной палаты по правам человека при президенте Российской Федерации Лев Левинсон.
Лев Левинсон:
Да сами данные о личности Дубины со всей очевидностью свидетельствуют о том, что этот человек на сто процентов непричастен к обороту наркотиков. И не в том он возрасте, и хороший семьянин, и бывший руководитель колхоза "Ленинский путь", и кавалер разных орденов, и ездили к нему депутаты и члены правительства. У него образцовое хозяйство, несмотря на все трудности ведения фермерского хозяйства.
Хозяйство было прибыльным. Не знаю, как сейчас у него экономические дела обстоят. Но я уверен, что те пять месяцев, когда он был выведен из игры, достаточно большую роль сыграли для тех, кто, в общем-то, этого и добивался.
Мумин Шакиров:
В защиту Николая Дубины свидетельствуют и все представленные следствием документы.
Говорит адвокат Евгений Черноусов.
Евгений Черноусов:
Это выражается в том, что Дубина, по всем оперативно-справочным учетам, не проходит ни как потребитель наркотиков, ни как распространитель наркотиков.
Его окружение, родственники, знакомые, и так далее, - никто не дал показаний, что он когда-либо связывался с наркотиками.
В-третьих, у него специально не взяли смывы с рук - вот те частицы, чтобы обнаружить наркотик.... Это специально, потому что это косвенно будет подтверждать, что он... сыпучие, вот, эти наркотики никогда они у него не были.
Не сняли, значит, отпечатки пальцев с упаковок тех наркотиков....
Мумин Шакиров:
Правда, обыск в доме тульского фермера в селе Архангельском, который прошел без понятых и в отсутствие хозяев, что считается нарушением закона, дал-таки результат. Анализ смыва кухонных полок показал наличие следов героина. Правда, суд это не берет в расчет, утверждает Николай Дубина, так как закон был проигнорирован московскими оперативниками.
На следователя 5-го РОВД города Москвы Наталью Абрамову, к которой попало дело фермера, также не произвело впечатления нарушения, допущенные во время обыска дома.
В итоге - тульский фермер с мая по октябрь 1998 года провел в "Матросской тишине", и только вмешательство правозащитников и адвоката Евгения Черноусова спасло его от длительного заключения.
Вот как комментирует ситуацию с арестом Николая Дубины правозащитник Валерий Борщев.
Валерий Борщев:
Вот, я бы предложил бы здесь Генпрокуратуре дать соответствующее указание прокурорам относительно разбора таких дел. Когда попадает дело, вот, обнаружили наркотики, сразу выяснить, сколь доказательна версия - то, что эти наркотики принадлежали этому человеку, а не подброшены. И решение пленума Верховного суда о разборе таких дел.
В данном случае, нельзя было сразу избирать меру пресечения - заключение. Это тот случай, где заключение избрали для того, чтобы было удобнее проводить фальсификацию, чтобы было удобнее доводить дело до той кондиции, которую себе поставил следователь.
И поэтому моя главная была задача - добиться того, чтобы изменили меру пресечения. Мне это удалось.
Мумин Шакиров:
Сейчас Николаю Дубине вменяется статья 228 по части 1, 2 и 3 Уголовного кодекса Российской Федерации, и грозит срок от семи до пятнадцати лет заключения за хранение, приобретение и реализацию наркотических средств.
Фермер убежден, что дело сфабриковано сотрудниками столичного РОВД, и исполнено конкретно оперативником Николаем Щеголевым, за спиной которого, по его словам, стоит некий неизвестный полковник из МУРа. Николай Дубина считает, что именно ему Баранов и Сочин заплатили 50 000 долларов за его устранение.
Пока фермеру не удается доказать ни свою невиновность, ни - тем более - преступные действия бывших своих московских партнеров и оперативников. Вот уже более года в Таганском межмуниципальном суде идет разбирательство. По мнению адвоката Евгения Черноусова, правоохранительные органы и судья Алексей Дмитриев умышленно затягивают процесс. Из-за отсутствия главных свидетелей дела Баранова и Сочина и разных бюрократических проволочек судебные заседания переносились не один раз.
Рассказывает адвокат Евгений Черноусов.
Евгений Черноусов:
Мы же видим - находящиеся здесь, - что дело затягивается. Пройдет актуальность этого дела. Расчет на то, что пройдет через год, и Дубина Николай Николаевич уже никому не будет нужен.
Мы, обсудив эту ситуацию с правозащитной организацией, решили как раз наоборот - придать актуальность этому делу.
И председатель, зная, что за незаконный арест будет отвечать, прежде всего, следователь либо прокурор Отарщиков, возмещать материальный и моральный ущерб, и речь может встать даже об освобождении от должности того же прокурора Отарщикова.... Если пойдет судья на то, чтобы вынести оправдательный приговор, значит, он наживет врагов в лице того же прокурора Отарщикова.
И, конечно, он наблюдает за этим процессом. Не только он. Наблюдают за этим процессом те сотрудники милиции - Щеголев и другие. А мы будем, защита, настаивать - на чем? Единственное должно быть принято решение - Николая Николаевича оправдать, и направить по факту того, как появились наркотики.
Там есть число подозреваемых: в первую очередь - три сотрудника милиции. И прокуратура должна по этому факту провести расследование. Откуда наркотики, кто конкретно из сотрудников милиции их подбросил. И решить вопрос о привлечении к уголовной ответственности.
Если не будет это сделано, я вам просто гарантирую... и каждый из нас будет бояться, что у нас будут подложены наркотики. И если они не вынесут оправдательный приговор, то нашей системе в Москве - грош цена.
Мумин Шакиров:
Дело тульского фермера привлекло внимание прессы и общественности. По словам Николая Дубины, расследование зашло в тупик, и теперь судебные органы пытаются искать иные компромиссные варианты.
Николай Дубина:
Все понимают.... Суд дает мне условно, на что подбивает и торгуется Дмитриев. Вот это самый страшный парадокс.... Вызывает адвоката, это правда. И он говорит: "Вот, вы знаете, ничего не повлияет.... Хоть всех вызовем.... У меня такое впечатление - нужно, в конце концов, с наркотиками разобраться. Мы дадим обвинительный приговор. Тут же амнистия. Тут же он выходит - не судимый".
Ну, люди-то в Чечне умирают, а тебе-то тут такое благо. Компромисс заключается в том, что мне дают обвинительный приговор и снимают судимость. И я, мол, выхожу из зала суда чистым и уже не подсудимым. А то, что было со мной до этого - забудь, как бред. То, что милиции никакой не участвовало в подбросе. Отарщиков - он очень лояльный и хороший специалист-прокурор. Мол, те все хорошие.
Мумин Шакиров:
Адвокат Евгений Черноусов считает, что ни в коем случае нельзя идти ни на какие компромиссы, даже за условное освобождение. Всякие закадровые переговоры с судьей - во-первых, это нарушение закона. Во-вторых, уступки прокурору и судье могут привести к необратимым процессам.
Рассказывает Евгений Черноусов.
Евгений Черноусов:
Дело в том, что складывается такая ситуация. Почему? Потому что сбыт не доказан совершенно. Вот, оставить часть первую 228.... Часть первая - это уголовную ответственность предусматривает за незаконное хранение наркотических средств. Предусматривает наказание от шести месяцев до трех лет, в том числе, может быть применена условная мера наказания с учетом личности, совершенного преступления....
В данном случае, если по такому пути пойдет суд.... А здесь не то что - судья говорит, а мы видим, что по этому только пути они хотят просто вынести обвинительный приговор и условную меру. И вроде - доволен? Иди. А после этого, когда он амнистирован, он уже не может восстановить свои права.
То есть, моральный вред ему не будет возмещен, материальный - не будет возмещен. Он уже будет, фактически, судимым. По амнистии - это не значит, что человек не виновен.
Мумин Шакиров:
Очередное судебное заседание назначено на 29 марта 2000 года. В какой-то степени, Николаю Дубине повезло. Его история привлекла внимание правозащитников и журналистов. Но подобных дел сотни, если не тысячи.
Илья Дадашидзе:
Это был репортаж Мумина Шакирова о деле фермера Николая Дубины.
Правозащитники представляют себя. О Нижегородской миротворческой группе - Нина Таганкина.
Нина Таганкина:
Нижегородская миротворческая группа организовалась 23 февраля 1996 года. Основные цели организации:
защита права гражданина на замену военной службы альтернативной гражданской службой, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы;
правовое просвещение молодежи;
помощь и уход за одинокими инвалидами, больными детьми и стариками;
участие в благотворительных и волонтерских акциях.
В организации насчитывается более ста семидесяти членов-волонтеров из города Нижнего Новгорода и Нижегородской области.
Некоторые итоги работы миротворческой группы за 1999 год. За оказанием помощи в отстаивании своего права на альтернативную гражданскую службу обратилось восемьдесят четыре молодых человека призывного возраста, из них девятнадцать - из области. Из числа всех обратившихся восемь указали на наличие религиозных убеждений, остальные - на пацифистские убеждения. Все они, и при необходимости - их родители, систематически получали необходимую юридическую помощь в подготовке обращений, запросов, жалоб в соответствующие инстанции. Семнадцати юношам оказана непосредственная помощь в представлении их интересов в суде по обжалованию неправомерных действий призывных комиссий.
На сегодня, к сожалению, ни одного дела не выиграно. Основная причина - отсутствие федерального закона об альтернативной гражданской службе и, соответственно, отсутствие правового механизма реализации права, гарантированного Конституцией. Но поскольку конституционное право является непосредственно действующим, не зависимо от того, принят закон или нет, то реально из числа обратившихся к нам за помощью призывников никто на военную службу не призван.
Начиная с октября прошлого года, два телефона: 30-07-14 и 32-14-74 - работают в режиме горячей линии. По ним можно получить консультации по вопросам альтернативной гражданской службы и возможности активного участия в социальной жизни города и области.
Нижегородская миротворческая группа располагается по адресу: город Нижний Новгород, Окский съезд, дом 2, комната 122. Контактные телефоны: 30-07-14, 34-04-88.
Илья Дадашидзе:
О Нижегородской миротворческой группе рассказывала Нина Таганкина.
Правозащитные новости марта подготовила и читает Альбина Лир.
Альбина Лир:
В центре внимания открывшейся в Женеве 56-й сессии Комиссии ООН по правам человека - нарушения прав человека в Китае и Чечне. Верховный комиссар ООН по правам человека Мэри Робинсон выразила озабоченность в связи с катастрофической ситуацией с соблюдением прав человека в Чечне, где, по ее словам, отмечается массовое нарушение основных свобод. Невозможность доступа комиссии ООН в Чечню затрудняет окончательную проверку этих сведений.
Робинсон отправится с визитом в Россию в конце марта. Планируется также ее поездка в Чечню.
Правозащитная организация "Хьюман райтс вотч" располагает доказательствами убийств российскими военнослужащими мирных жителей в селении Алды в Чечне. В конце января в этом поселке на окраине Грозного были расстреляны около восьмидесяти человек. По словам сотрудника "Хьюман райтс вотч", Малколма Хокса, собрано более двадцати показаний жителей села и их родственников - свидетелей событий. На сегодняшний день, правозащитники готовы подтвердить факты расстрела пятидесяти пяти жителей Алды российским ОМОНом.
Делегация Парламентской Ассамблеи Совета Европы побывала в лагерях беженцев в Ингушетии. Беженцы передали главе делегации ПАСЕ лорду Джадду письмо-свидетельство очевидцев о массовом уничтожении мирного населения в Чечне. По словам беженцев, российским военным удалось скрыть истинное положение вещей в Чечне. Мирные жители перестали верить российским властям, и ждут помощи только от европейских организаций.
Миграционная служба России запретила регистрировать чеченских беженцев, пребывающих в Ингушетию, чтобы принудить их вернуться на территорию Чечни, - считает ингушский президент Руслан Аушев. В республике, по его данным, находится около двухсот двенадцати тысяч беженцев. С 1 февраля они лишены горячей пищи, а с 20 марта перестали получать хлеб.
Президент Ингушетии направил телеграмму исполняющему обязанности президента России Владимиру Путину с призывом оказать экстренную продовольственную помощь беженцам.
Корреспондент Радио Свобода Андрей Бабицкий снял свою просьбу о поездке в Страсбург на апрельскую сессию Парламентской Ассамблеи Совета Европы. По мнению журналиста, у ПАСЕ достаточно информации о ситуации в Чечне, чтобы принять решение. Бабицкий не хочет, чтобы складывалось впечатление, что таким образом он пытается эмигрировать из России. Корреспондент Радио Свобода заявил, что не намерен уезжать за границу до тех пор, пока не будут прекращены возбужденные против него уголовные дела, и возвращены отобранные документы.
Бабицкий подал иск в Главную Военную прокуратуру России и потребовал возбудить уголовное дело против организаторов так называемого обмена журналиста на российских военнослужащих по трем статьям: "Похищение человека", "Насильственное лишение свободы" и "Превышение служебных полномочий".
Верховный Суд России обязал Мосгорсуд рассмотреть жалобу общероссийского движения "За права человека" о признании незаконной регистрацию граждан, временно проживающих в Москве. Правозащитники считают, что постановление, подписанное 13 сентября прошлого года мэром Москвы Лужковым, противоречит федеральному законодательству. Ранее Мосгорсуд дважды отказывался рассмотреть жалобу правозащитников.
Свыше двадцати пяти тысяч человек приняли участие в акции протеста "Марш свободы-2" в Минске. Участники митинга требовали отставки президента Белоруссии Александра Лукашенко и проведения свободных и честных парламентских выборов. Они настаивали на прекращении уголовного преследования лидеров оппозиции и выступали с критикой союзного договора между Россией и Белоруссией. "Марш свободы" открыл серию массовых демонстраций, которые пройдут в Белоруссии весной этого года.
Представители Екатеринбургского движения против насилия прочитали лекцию учащимся старших курсов и преподавателям политехнического колледжа о том, как отказаться от службы в армии. Молодые люди ознакомились с механизмом отказа от воинской службы по убеждениям и получили информацию об отсрочках и возможностях освобождения от призыва.
Илья Дадашидзе:
Это были правозащитные новости, которые подготовила и прочитала Альбина Лир.
Адом на земле называет фильтрационный лагерь в Чернокозово один из бывших его узников, с которым наш корреспондент Владимир Долин встретился в палаточном лагере беженцев на территории Ингушетии. После трех недель пребывания на фильтре двадцатилетний Резван (имя, по понятным причинам, изменено) не может передвигаться без посторонней помощи.
Резван:
Я ехал сюда с мамашей, с семьей. Я ехал с Нового Грозного, я там был беженец. В Новом Грозном в комендатуре мне дали справку. Справка у меня была, паспорт, ксерокопия, метрика. Все документы были. И с автобуса сняли они меня, и говорят: на проверку личности меня отведут. Автоматы передернули. Им сказали... За шлагбаум мамашу, мою семью, прогнали, и меня - руки назад, и посадили на столб. Еще одного с автобуса со мной сняли, и еще один был к трубе с наручниками привязан.
Они по рации позвали автозак, тюремная машина, которая зеков возит, и отвезли в Знаменский отдел. В отделе бросили в камеры, и в камерах два часа ночи, нас.... Отпечатки вот так, боковые все отпечатки, там, первый допрос. И мне сказали: есть те люди, которые могут подтвердить, что я соучаствовал в разведке. И мне они приготовили санкцию, что - боевик.
На второй день они нас на фильтр, в Чернокозово, отправили. Дай Бог, чтобы ни с одним человеком такое не было, это.... Я там признал, что. фильтр - это наземный ад. Все это изнасилование, парней изнасилование, женщин, девушек.... Там пять-шесть парней - тоже их насиловали. Первые три-четыре сутки четыре женщины были. Потом три-четыре этапа пришли - еще три женщины. И уже женщин двенадцать там было.
Потом поступил десятилетний мальчик, тринадцатилетняя девочка, брат и сестра. И которая там была женщина одна, ее дочь на свидание, они.... И этой женщины четырнадцатилетняя дочь. Они в фильтр завели, в коридор, и эту девочку они насиловали четыре сутки. Между собой ссорами, они ее насиловали. Девочку избивали, насиловали и говорили матери: "Помоги ей, своей дочери, хоть словом".
За все мои пройденные двадцать одни сутки, за двадцать одни все сутки мои, три или четыре сутки меня не били. Все остальные дни - два-три раза кувалдой, дубинкой меня били, от ударов кувалдой у меня позвоночник треснутый.
Самое большее - сорок девять человек было нас в десятиместной камере. Сорок девять человек когда нас было, восемь суток я там провел. За восемь суток три раза кушать давали. Миска - на троих, на четверых, по три-четыре ложки. Это сырая, грязная каша. Ее две ложки подряд если покушать, можно вырвать, до такой степени она противная. Не соленая, привкуса ни одного нет, грязная вся каша, пыль, песок там, деревяшки, черви там. Воду нагревают, туда кидают и выдают, чтобы с голоду не сдохли.
В течение двух суток, на третьи сутки, давали пять литров воды на сорок девять человек, кружка на троих, на четверых у нас шла. По три, по два, по четыре глотка. Самое большее - четыре глотка.
У меня приходилось даже четыре дня воду не пить. Я отдавал свой кусок больше раненому, у которого были сломаны грудные клетки.
В камере нельзя говорить, с шести утра до десяти ночи, после отбоя. Целый день вот так стоим. Нам говорить нельзя. При каждом разговоре вытаскивают, избивают. Говорить нельзя.
Когда меня закинули, мое слово было "Салам алейкум", и все. Дежурный говорит только. Только дежурный может говорить на русском языке два слова: "Тебя на выход", и все.
Когда у меня были третьи сутки, на четвертую ночь одного расстреляли, и под предлогом как бы в прошлой войне в списках его данные обнаружили. А этот парень совсем не участвовал в прошлой войне, его вообще не было, он Пакистане учился. Ему дали с избиванием, подписать санкцию, 208-ю санкцию, нас всех они заставляли подписывать. 208-я статья, двенадцать пунктов. Ее подписал он, и в течение двух часов они его избивали, потом вывели и длинная очередь, пуль десять, его расстреляли. И уже на на вторые, утром, уже шел слух, между собой: была попытка к бегству этого парня. Они вот так это загладили.
Там парни полумертвые, все ребра, ключицы, пальцы сломаны. Уши вот так берут, уши сворачивают, уши ломают. Вот так бьют перепонки. У меня в камере три человека было, перепонки... они уже лопнутые, ничего не слышат они.
По пяткам дубинками бьют два человека... на пол ложат, и под пятки дубинками бьют. Это боль, вот, так, потихоньку при каждом ударе боль в голову отдается, и человек уже, как бы... спинной мозг повреждается, и человек уже ничего не помнит.
Из Москвы ехал один парень, они его задержали. Начитанный, грамотный, где-то он юристом, или где-то учился в институте. Нормальный, шустрый, начитанный парень. Его задержали. Я с ним поговорил минуты две - где, как задержали. Его вывели в первый раз избивать. И когда его закинули... ему под пятки дубинками били. Он, когда его закинули, он своего имени даже не знал. Как новородившийся ребенок. Он вот так смотрит на тебя и, как бы... тебя пугает он. И на стену смотрит, на капли, которые со стен падают. На капли смотрит. Ни о чем не говорит. Дай Бог, чтобы Аллах это за грех не принял, они его дураком уже сделали. Ничего не знает он уже.
Илья Дадашидзе:
Это был рассказ двадцатилетнего чеченца, бывшего узника фильтрационного лагеря в Чернокозова, записанный Владимиром Долиным.
Пришла пора - перейти от констатации фактов нарушения прав человека в Чечне к конкретным правовым действиям, считает Валентин Гефтер, сотрудник Московского института прав человека.
Валентин Гефтер:
По-моему, все смирились с тем, что мы не умеем, и не можем давать ход конкретным жалобам, обращениям на те или иные нарушения со стороны официальных лиц и отдельных органов правопорядка в Чечне и вокруг нее.
Что же остается, если мы ничего не знаем о так называемом внутригосударственном механизме правового расследования? Наверное, остается то, к чему призывают очень многие теперь уже правозащитники - не только наши, но и во всем мире, и юристы просто. Это обращение в Европейский суд по правам человека.
Те, кто знает хорошо Европейскую конвенцию по правам человека, так называемый Протокол № 11 и регламент этого суда о том, что будто бы он не дает возможности быстрого перехода к рассмотрению именно в нем тех или других нарушений прав человека.... Это неправда.
На самом деле, Европейская конвенция и все другие нормативные акты, связанные с работой суда, дают такую возможность. Совершенно неправильно говорить о том, что должны быть исчерпаны все внутренние средства правовые рассмотрения этих жалоб и обращений, и только после этого можно обращаться в Страсбург. Совсем не так. Есть в регламенте комиссии - а теперь уже и суда по правам человека - оговорка, допускающая отступление от принципа этой исчерпанности, если обжалование по внутригосударственным инстанциям не является эффективным, согласно общепризнанным нормам международного права.
И, более того, разработаны несколько критериев решения этого вопроса, как то: исчерпаны внутренние средства, и могут ли они вообще применяться в той или другой ситуации. Среди этих критериев такие понятия, как доступность и эффективность правовой защиты. Мы понимаем с вами - то, что происходит в Чечне, никакой доступности очень часто гражданам и на территории самой Чечни, и даже вокруг, - доступности нормально работающей прокуратуры и суда у граждан нет.
Во-вторых, насчет эффективности. Очень важен критерий бессмысленности и бесполезности обращения в судебные и административные органы. То есть, какая же может быть эффективность, если мы заранее можем доказать бессмысленность и бесполезность такого обращения во внутригосударственные органы? Если мы видим, что сложившаяся практика не оставляет шансов на удовлетворение жалоб, то имеется возможность, и к этому есть сейчас все механизмы, благодаря подписанным Россией документам, прямо направлять жалобу в Страсбург.
Что же есть на самом деле? На самом деле, мы, на сегодняшний момент, не имеем практически ни одной, или одну-две далеко не дошедшие до Страсбурга жалобы, обращение граждан по конкретным правонарушениям.
Помимо таких индивидуальных жалоб, есть еще другая возможность, другой алгоритм, который зафиксирован в 33-й статье того же Одиннадцатого Протокола Европейской конвенции. Он гласит, что государство, одно из государств-участников Европейской конвенции, может обратиться с межгосударственным иском к другому, нарушающему, массово и грубо, права человека.
В данном случае, к сожалению, сложилась такая ситуация, что к нашей стране такой иск уже может быть предъявлен. Я знаю, что многие международные правозащитные организации и расположенные в России думают об этом, собирают для этого доказательную базу и готовы перевести уже обличение на уровне просто докладов, статей, устных выступлений на правовую почву. Чтобы, наконец, суд, Европейский суд, а не та или другая сторона конфликта и международные, так сказать, наблюдатели со стороны могли вынести решение: что же происходит в Чечне с нарушением прав человека, кто конкретно в этом виноват, и какую ответственность они должны нести.
Илья Дадашидзе:
Это был Валентин Гефтер, сотрудник Московского института прав человека.
Следующая наша рубрика - "Советы юриста". На этот раз кандидат юридических наук суда Московского городского суда Сергей Пашин знакомит слушателей с вопросами пересмотра судебных решений по вновь открывшимся обстоятельствам.
Сергей Пашин:
Круг таких обстоятельств очень невелик. Это, во-первых, установленные приговором суда, вступившим в законную силу, преступные злоупотребления судей или следователей. Это установленная приговором суда, вступившим в законную силу, заведомая ложность показаний свидетелей, заключений экспертов, подложность протоколов, подложность вещественных доказательств. И, наконец, иные обстоятельства, которые не были известны суду при постановлении приговора, но открылись и поставили под сомнение состоявшееся судебное решение.
Важно подчеркнуть, что производство по вновь открывшимся обстоятельствам касается не только случаев, когда речь идет о неправедном осуждении человека, но и случаев, когда человек был оправдан, и, с точки зрения правосудия, он был оправдан напрасно.
Производство по вновь открывшимся обстоятельствам, если речь идет о необходимости отягчить участь осужденного или оправданного, возможно только спустя год после открытия этих обстоятельств. Из-за этого правила, которое представляется достаточно антидемократичным, любой оправдательный приговор может быть поколеблен в течение срока давности привлечения к уголовной ответственности. Иными словами, в Российской Федерации даже оправдательные приговоры не считаются окончательными, хотя бы они и вступили в законную силу.
Производство по вновь открывшимся обстоятельствам может начаться по усмотрению прокурора, но толчком, побудительной причиной для работы с такими обстоятельствами может послужить письмо потерпевшего, письмо самого осужденного, заявление трудового коллектива, представление какой-то общественной организации. Прокурор решает: стоит ли начать следствие. И, если он читает, что следствие должно начаться, вновь открывшиеся обстоятельства имеют место, то он возбуждает расследование и, по итогам расследования, либо вносит свое заключение о наличии таких обстоятельств в соответствующий суд, либо отказывает заявителю в этом.
Надо отметить, что во многих странах, где такое производство предусмотрено законом, вопрос о том, надо ли пересматривать состоявшееся судебное решение по вновь открывшимся обстоятельствам, решают суды первой инстанции. То есть, суды того же уровня, что и постановили приговор. Однако в Российской Федерации это делают суды той же инстанции, что и надзорная инстанция. Иными словами, суды - не меньше, чем президиум краевого, областного суда.
При этом, даже если президиум краевого, областного суда рассматривал это дело в порядке надзора и оставил приговор суда первой инстанции в силе, это не значит, что он не может пересмотреть его, на этот раз - по вновь открывшимся обстоятельствам.
Важно подчеркнуть, что суд, пересматривающий состоявшийся и вступивший в законную силу приговор по вновь открывшимся обстоятельствам, не может внести в него изменения. Он может принять одно из трех решений. Либо отменить приговор и вернуть дело на новое рассмотрение либо со стадии судебного разбирательства, либо со стадии предварительного следствия. Либо же - отменить приговор и прекратить дело в том случае, если был осужден невиновный. Или, наконец, отклонить заключение прокурора и приговор оставить в силе.
Производство по вновь открывшимся обстоятельствам - достаточно редкое явление. Во всей Российской Федерации в год пересматривается в таком порядке крайне незначительное количество приговоров. Однако благодаря решению Конституционного суда, в рамках производства по вновь открывшимся обстоятельствам, разрешается пересматривать решения в высшей судебной инстанции России - президиуме Верховного суда, хотя бы вновь открывшихся обстоятельств формально и не было. То есть, применять эту процедуру по аналогии.
Вот, благодаря этому, круг судебных решений, которые можно пересматривать таким образом, существенно расширился. Фактически, в рамках этой стадии, пересматриваются, в основном, приговоры, судебные решения, которые касаются дел былых времен. В том числе, времен незаконных массовых репрессий в Российской Федерации. Преимущественно же, незаконные и необоснованные приговоры пересматриваются в обычном надзорном порядке.
Илья Дадашидзе:
Это был Сергей Пашин, судья Московского городского суда.
И последняя наша рубрика - "Письма в передачу Человек имеет право".
"Обращаюсь в вашу правозащитную радиопрограмму по поводу многолетнего и грубейшего попрания прав российских граждан и, в том числе, моих прав, которое странным образом остается незамеченным средствами массовой информации и правозащитными организациями", - пишет наш радиослушатель из подмосковных Люберец. "Уже 22 года у меня имеется дискриминационный "волчий" военный билет с унизительным психиатрическим ярлыком.
Этот ярлык был сфабрикован по произволу устаревших психиатрических инструкций и никогда не подтверждался по действующему восьмой год закону Российской Федерации "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании". Я никогда не имел ни судимостей, ни инвалидности, а последний раз содержался в "психушке" еще при Брежневе, свыше семнадцати лет назад. Поэтому предусмотренного законом психиатрического обследования, в соответствии с общепризнанными мировыми стандартами, никогда не делалось и делаться не могло. 8 статья федерального закона "О воинской обязанности и военной службе" также не допускает внесения диагностических записей в документы воинского учета. И при этом миллионы людей имеют в своих личных документах позорные диагностические ярлыки.
Достаточно было бы всего лишь принять соответствующий закон или постановление правительства, разрешающее всем гражданам свободно и беспрепятственно заменить - за свой личный счет - любой личный документ, имеющий диагностические записи на аналогичный документ без таковых записей."
И еще одно письмо о злоупотреблениях психиатрии.
"Несколько месяцев назад, - пишет глава гражданской комиссии по правам человека в Санкт-Петербурге Роман Черный, - к нам обратились Сергей Зуев, а затем Татьяна Яковлева, с жалобами на действия врачей-психиатров. Вопрос о насильственной госпитализации Зуева рассматривался петербургской Фемидой в течение пятидесяти дней. Все это время он находился в психиатрической больнице. В конце концов, суд дал санкцию на недобровольное лечение Зуева. Основание: он-де социально опасен, поскольку на приеме у главного психиатра требовал снять его с психиатрического учета и грубил ей и ее сотрудникам.
Районный психиатр, в течение нескольких лет наблюдавший Зуева, выступая в суде, утверждал, что социальной опасности он не представляет, но это вызвало гневную реакцию и угрозы со стороны прокурора. Кстати, несмотря на протесты адвоката и самого подсудимого, суд по делу Зуева был закрытым.
Сходная ситуация произошла и с Татьяной Яковлевой, которую несколько раз принуждали подписать добровольное согласие на лечение. Делалось это, по ее словам, с помощью инъекций серы и сульфазина, вызывающих резкую боль и высокую температуру. Вскоре после обращения Яковлевой в гражданскую комиссию по правам человека, она была без судебного решения недобровольно госпитализирована в психбольницу № 2."
Знакомя слушателей программы "Человек имеет право" с письмами из Люберец и Санкт-Петербурга, хотим заметить, что в одной из ближайших наших передач мы подробно остановимся на проблемах нарушений прав душевнобольных и их родственников.
Большинство писем, адресованных в программу "Человек имеет право", взывают о помощи. Но вот письмо, автор которого не просит о поддержке, а предлагает ее.
"Я прошу связать нас с небольшой семьей чеченских беженцев любой национальности, которые остались без крова и надежды на будущее. Наша семья снимает однокомнатную квартиру в поселке Безенчуг Самарской области. У нас маленькая дочка и большая собака. Моей зарплаты хватает на хлеб с маслом. Мы готовы принять семью из одного-трех человек на первичное пропитание с условием, что люди настроены дальше искать работу, - поможем и жить самостоятельно.
Раньше я работал в интернате для беспризорных детей, состою в общественной организации социально-педагогической помощи детям "Защита ребенка", так что с детьми вопросы жизнеустройства постараемся решить. К сожалению, я не знаком с правовой стороной, и надеюсь на вашу помощь в этом вопросе. Регистрация беженства, опекунство над детьми - если потребуется.
Звоните, пожалуйста, по телефонам: код города - 276, телефоны 2-25-45 и 2-32-47. Это рабочие телефоны. Телефон нашей бабушки - код города 276, телефон 2-33-40.
С уважением, Анатолий Бурнашов."
Завершая на этом программу "Человек имеет право", напоминаем слушателям наш адрес: 103006, Москва, Старопименовский переулок, дом 13, корпус 1. Московская редакция Радио Свобода. Пишите нам.