"Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека.
В этом выпуске:
- Дело Валентина Моисеева, российского дипломата, приговоренного к двенадцати годам тюрьмы за шпионаж, возвращено на доследование.
- Из истории правозащитного движения. Вокруг Московской Хельсинкской группы. К двадцатипятилетию подписания Хельсинкского соглашения.
- Правозащитные новости.
- Судьба "Книжного обозрения".
- Западная печать о правах человека и свободе слова.
- Вернут ли Александра Никитина на скамью подсудимых?
Верховный суд России отменил приговор в отношении Валентина Моисеева, российского дипломата, приговоренного в минувшем году к двенадцати годам тюрьмы за шпионаж в пользу Южной Кореи, и направил дело на новое рассмотрение.
Напомню. Заместитель директора первого департамента Азии Министерства иностранных дел Российской Федерации Валентин Моисеев был взят под стражу 4 июля 1998 года по обвинению в государственной измене. Накануне вечером он принимал у себя дома южнокорейского дипломата Чо Сон У, и сразу после ухода последнего к нему, на предмет задержания, пришли сотрудники ФСБ.
Осмотр дома, дачи и гаража Моисеева продлился до утра. Во время обыска были изъяты семейные накопления подозреваемого в размере 4600 долларов, в установленном порядке опечатанные в один конверт и приложенные к протоколу. Забегая вперед, скажу, что при осмотре в ФСБ изъятых вещественных доказательств деньги уже были разложены в семь конвертов с маркировкой посольства Республики Корея. На суде понятые показали, что таких конвертов при обыске не было, однако суд принял их в качестве вещественных доказательств.
Южнокорейский дипломат Чо Сон У был также задержан сотрудниками ФСБ сразу после того, как он вышел из квартиры Моисеева, препровожден в приемную ФСБ и обыскан, несмотря на то, что имел при себе дипломатическую карточку. При обыске у него были изъяты несколько страниц доклада "Политика России на Корейском полуострове", прочитанного Моисеевым на российско-корейском семинаре. Именно эта публичная и совершенно несекретная лекция и дала повод ФСБ сообщить о том, что органами с поличным пойман южнокорейский шпион Валентин Моисеев.
В вину Моисееву вменялось, что с 1993 по 1998 годы он передавал южнокорейской разведке сведения и документы, составляющие государственную тайну, и получал за это вознаграждение по пятьсот долларов ежемесячно. ФСБ представило также суду ксерокопию некоего отрывка на корейском языке, где говорилось о том, что некое лицо привлечено к сотрудничеству с южнокорейской разведкой. Сотрудники Федеральной службы безопасности заявили, что, на основании совпадения некоторых биографических данных, этим лицом является Моисеев.
При этом осталось тайной, откуда взялась ксерокопия без выходных данных и авторства, какое отношение имеет она к корейской разведке и как оказалась в ФСБ. 16 декабря 1999 года Московский городской суд огласил приговор. Он признал вещественным доказательством научную лекцию "Политика России на Корейском полуострове", изъятую в результате обыска у иностранного дипломата, отказался выяснять, кем были положены конверты, в которых оказались расфасованы деньги, изъятые у Моисеева, и признал эти деньги уликой, не стал искать доказательств передачи Моисеевым каких-либо сведений иностранному дипломату, равно как и доказательств того, что Моисеев был завербован, признал секретными данные, приведенные в прилагаемых официальных публикациях прессы и в научных работах, и приговорил Моисеева к двенадцати годам лишения свободы.
Дело Моисеева не могло не вызвать самого пристального внимания и обеспокоенности правозащитников. Говорит Наум Ним, редактор журнала "Досье на цензуру".
Наум Ним:
Я, конечно, как и все, наверное... как многие, кто смотрит телевизор, программы, - два года назад услышал о том, что на агентурной встрече был взят южнокорейский шпион, взят с поличным. Ну, и, понятно, меня особо ничем не удивило... Ну, есть контрразведка, есть разведка, одни за другими гоняются - должны все-таки изредка ловить. Так что вроде все... ну, нормально. Поймали с поличным... все, как положено, агентурная встреча. Никаких удивлений.
Удивления начались потом, в тишине уже. Прошел суд. Без всякого общественного внимания был вынесен приговор... И вдруг выяснилось, что агентурная встреча - это просто южнокорейский дипломат был в гостях у российского дипломата, его принимали дома. А то, что взяли с поличным, документы, - это был открытый доклад, который читал Моисеев на совсем не секретном семинаре. Распечатка этого доклада открытого - "улики шпионской деятельности".
Вот после этого уже мне стало как-то нехорошо. Ну, следующие факты совсем уже... Когда я узнал, что сфальсифицировали самую главную улику - найденные у Моисеева на обыске четыре с половиной тысячи долларов сами же контрразведчики разложили в пакеты, в семь пакетов... Пакеты с выходными данными южнокорейского посольства. И вот в таком виде их представили на суд. И суд даже принял это, хотя все, кто там был - понятые... все, кто был, утверждали, что такого не было на обыске. Этих пакетов не было - разложенных и адресованных Моисееву.
Ну, еще наши контрразведчики попытались засекретить сам приговор. Приговор некоторое время не выдавали на руки, копию приговора - ни адвокатам, ни осужденному.
Ну, вот все это заставило внимательно прочитать этот приговор, и при внимательном чтении там понятно, что дело, конечно, липовое. Я не знаю, чем именно провинился Моисеев перед своими коллегами, перед государством, перед МИДом, перед ФСБ, - не знаю. Но уж точно не тем, в чем его обвиняют.
Обвинение никак не доказано. И это, пожалуй, самое главное. Можно бы сказать, что... сколько у нас таких приговоров. Почему именно Моисеев? Здесь, мне кажется, самое важное - в том, что Моисеева обвиняют по статье "государственная измена".
Я хочу, чтобы радиослушатели понимали, что эта статья - это как угроза наводнения. В статье есть замечательный пункт. Человека могут обвинить по этой статье просто за оказание некоей непонятной "иной помощи" иностранным представителям, иностранным гражданам "в ущерб безопасности Российской Федерации". Ущерб безопасности будут определять, конечно же, чекисты.
Что такое "иная помощь" любому какому-то иностранному гражданину либо организации? Это статья, которая с легкостью может вместить подавляющее большинство наших сограждан. Самое удивительное, что эта статья вместила бы все прежнее правозащитное движение Советского Союза безо всякой морщинки. Даже те статьи, которые были раньше, которые называли "политическими", - они хотя бы формально требовали, чтобы обвиняемый распространял именно клеветнические утверждения. Это надо было доказывать. Новая статья может это все вместить в себя безо всяких доказательств.
Пока еще чекисты не применяют эту статью вот именно в этом виде, в третьем ее положении об оказании "иной помощи", но - уже начинают. Сейчас проходит дело Сытяхина. Его обвиняют (и, как сказали чекисты, обвиняют именно в этом) в оказании информационных услуг иностранцам в ущерб безопасности Российской Федерации. Уже не в шпионаже, не в разглашении государственной тайны, а именно в этой, в третьей части этой статьи. И вот это страшно.
Илья Дадашидзе:
Доказательства шпионской деятельности Валентина Моисеева, представленные ФСБ, вызвали смущение не только представителей общественности, но и судей Верховного суда Российской Федерации, рассмотревшего кассационную жалобу обвиняемого, отменившего приговор, и направившего дело на новое рассмотрение в Московский городской суд с новым составом суда.
О деле Моисеева и решении Верховного суда говорит адвокат Анатолий Яблоков, один из тех, кто ведет дело Моисеева.
Анатолий Яблоков:
Я отношусь к этому решению положительно, поскольку оно дает нам возможности добиваться полного оправдания Моисеева. Мы как бы на одну ступенечку приблизились к этой нашей конечной цели.
Верховный суд все-таки не пропустил тот приговор, вынесенный с грубейшими нарушениями закона Московским городским судом, который был основан на недопустимых доказательствах, и дал возможность пересмотреть и принять другое решение Московскому городскому суду.
Конечно, я считаю все-таки, что это половинчатое решение. Нам бы хотелось, чтобы было полное оправдание, и мы считаем, что, действительно, есть все основания для полного оправдания Моисеева. Но и то решение, которое состоялось, это - успех.
Илья Дадашидзе:
Вот эта статья, по которой обвиняют Моисеева... Она очень как бы широкого спектра действия. Вот что вы могли бы сказать об этой статье?
Анатолий Яблоков:
У этой статьи, у 275-й, несколько составов преступления, и каждое из этих действий, будь то вступление... дача согласия на агентурную работу, будь то сбор документов, будь то непосредственная передача, может быть рассмотрено как... будь то шпионаж, вот, может быть рассмотрено как уголовно наказуемое деяние.
Эта статья пришла еще из советских времен. Это бывшая 64-я статья Уголовного кодекса Российской Федерации, мерой наказания за которую в советское время была смертная казнь. В наше время она более гуманна - от двенадцати лет до двадцати пяти лет лишения свободы. Это такая универсальная статья, под которую, в принципе, можно всегда перекроить... Любые действия, неугодные властям, связанные с иностранными разведками и с обвинением в измене родине, можно всегда под эту статью квалифицировать.
Илья Дадашидзе:
Это был Анатолий Яблоков, адвокат Валентина Моисеева.
Из истории правозащитного движения. Вокруг Московской Хельсинкской группы. К 25-летию подписания Хельсинкских соглашений.
Рассказывает член правления Всероссийского общества "Мемориал" Александр Даниэль.
Александр Даниэль:
В прошлой передаче я рассказывал о том, как в 1976 году в Советском Союзе возникла самая, наверное, значительная независимая правозащитная ассоциация - Московская Хельсинкская группа. Об огромной работе, которую проделала группа, чтобы вскрыть и предать гласности нарушение гуманитарных статей Хельсинкского соглашения, практикуемые советским правительством, я уже тоже говорил. Фактически, МХГ стала во главе всего правозащитного движения в стране, сообщила этому движению размах и - самое главное - профессионализм. Сразу вслед за группой - и, в значительной степени, вокруг нее - стали возникать многочисленные специализированные правозащитные ассоциации.
Одной из первых была так называемая Рабочая комиссия по расследованию злоупотреблений психиатрии в политических целях при общественной группе содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР. Несмотря на чудовищно длинное название, это была одна из самых эффективных гражданских организаций в диссидентском сообществе.
Можно назвать и другие структуры, формально не состоявшие при Хельсинкской группе, но возникшие явно под ее влиянием. Например, Христианский комитет защиты прав верующих, многочисленные комитеты, возникавшие для защиты тех или иных конкретных преследований, группа "Право на эмиграцию", состоявшая из тех, кто добивался разрешения на выезд из Советского Союза. Наконец, первая организация, поставившая целью защиту не гражданских, а социальных прав - Инициативная группа защиты прав инвалидов во главе с ныне покойным Юрием Киселевым.
Но создание Хельсинкской группы имело и другой результат. Она оказалась зернышком, из которого выросло сильное и влиятельное международное движение. Это были аналогичные группы в союзных республиках - Украине, Литве, Грузии, Армении. Это были наблюдательные группы в нескольких странах Западной Европы и США. Зарубежные группы сначала возникли, как организации содействия Московской группе. Они осуществляли нажим на собственные правительства, не позволяя им игнорировать тот факт, что их партнер по договору нарушает взятые на себя обязательства.
Этот нажим, в конце концов, привел к тому, что вопрос о соблюдении прав человека стал одним из самых главных приоритетов при выстраивании международных отношений сначала для США, а потом и для других западных стран. То есть, идея, родившаяся в мае 1976 года в Москве, стала толчком к революционным изменениям в мировой политике.
А зарубежные наблюдательные группы, добившись своей цели, стали заниматься проблемами прав человека в самых разных странах. В Чили и Никарагуа, Алжире и ЮАР, Аргентине и Бирме. И, разумеется, в своих собственных странах. Потом они объединились в Международную хельсинкскую федерацию. Президентом этой федерации сейчас является Людмила Алексеева, в 1976 году - одна из самых активных участниц Московской хельсинкской группы, а с 1996 года - руководитель возрожденной МХГ в России.
Группу пришлось возрождать, потому что она была разгромлена госбезопасностью еще в советское время. Не прошло и года после ее создания, как были арестованы такие члены группы, как Орлов, Гинзбург, Щаранский, Ланда, принуждены к эмиграции Григоренко и та же Алексеева.
К осени 1982 года на свободе и не в изгнании осталось всего три не очень молодых и не очень здоровых члена группы: Елена Боннэр, Софья Калистратова и Наум Мейман. Под угрозой ареста семидесятипятилетней Калистратовой они приняли решение о самороспуске.
Но свое дело группа сделала, и историки сегодня вправе говорить о "хельсинкской эпохе" в истории не только советского, но и мирового правозащитного движения.
Илья Дадашидзе:
О Московской хельсинкской группе и Международной хельсинкской федерации рассказывал Александр Даниэль.
Правозащитные новости недели подготовила и читает Ольга Новикова.
Ольга Новикова:
Верховный суд России отменил приговор в отношении Валентина Моисеева, бывшего сотрудника МИДа России, приговоренного в прошлом году к двенадцати годам тюрьмы за шпионаж в пользу Южной Кореи. Дело направлено на новое рассмотрение в Московский городской суд. Сам Моисеев остается под стражей.
Защита Моисеева считает, что доказательства сотрудничества их подзащитного с южнокорейской разведкой, представленные обвинением, не могут быть приняты судом во внимание, так как они получены с грубыми нарушениями закона.
Первого августа 2000 года исполняется 25 лет со дня подписания в Хельсинки Заключительного Акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Подписание СССР Хельсинкских соглашений положило начало новому этапу в развитии правозащитного движения в Советском Союзе.
В рамках юбилейных дней Московской хельсинкской группой запланирована конференция, которая пройдет 28-29 июля в гостинице "Космос". В частности, ее участники намерены обсудить проблемы мониторинга прав человека в России и провести "круглые столы" на темы "Права человека в России при президенте Путине", "Как найти выход из чеченского конфликта". В конференции примут участие видные политические и общественные деятели, представители хельсинкских комитетов правозащитных организаций.
Капитан 1 ранга запаса Александр Никитин осудил требование Генеральной прокуратуры о повторном рассмотрении Верховным судом протеста на вынесенный ему оправдательный приговор по делу о шпионаже. Особе возмущение Никитина вызывает тот факт, что прокуратура требует послать дело на доследование на том основании, что в ходе следствия нарушались его права. В апреле Верховный суд утвердил оправдательный приговор Никитину, который обвинялся в разглашении государственной тайны при составлении доклада, посвященного радиоактивному загрязнению Северного моря кораблями российских ВМС.
Сбои в работе КПП "Кавказ-1" привели к скоплению в районе административной границы Ингушетии с Чечней огромного числа беженцев, - сообщила 23 июля пресс-служба МВД Ингушетии. По словам ее представителей, несмотря на отсутствие всяких причин, КПП, через который осуществляется въезд и выезд беженцев, вместо отведенных шести часов проработал лишь четыре.
Председатель парламента Ингушетии Руслан Плиев подал жалобу в коллегию Верховного суда республики на судью, которая отменила закон о многоженстве, как противоречащий федеральному законодательству. По мнению Плиева, судья нарушила процессуальные нормы, превысив свои полномочия. В то же время Плиев утверждает, что сам факт отмены закона огорчения у властей Ингушетии не вызывает. Он подчеркивает, что наличие или отсутствие закона ситуацию не изменит, так как многоженство имеет в Ингушетии исторические корни.
Мэр Москвы Юрий Лужков выступает за сохранение в столице регистрации приезжих. По его словам, с помощью этой системы московские власти частично реализуют государственные функции по защите граждан от "гастролеров" и преступных элементов. Лужков заявил, что не собирается отказываться от этих мер до тех пор, пока они не будут осуществляться на уровне государства.
Вице-премьер Украины Николай Жулинский отрицает существование дискриминации национальных меньшинств в Украине. По его словам, украинское правительство осуществляет политику поощрения развития государственного украинского языка при обеспечении прав национальных меньшинств. Ни заявления Госдумы России, ни какие-либо провокации не могут повлиять на политику Украины в этой области, - отметил он.
Под эгидой городской организации Украинской республиканской партии во Львове создаются отряды по "украинизации". Первой акцией, которая была организована отрядами, стала пометка общественных учреждений, в которых так или иначе используется русский язык, ярко-красными наклейками с черной надписью "Московский яд. Осторожно - русифицировано". 19 июля Госдума России сделала заявление в связи с проводимой на Украине дискриминацией русского языка. Верховная Рада Украины, в свою очередь, расценила заявление российского парламента как вмешательство во внутренние дела суверенного государства.
Президент Литвы Валдас Адамкус наложил вето на законы, разрешающие использование полиграфа - детектора лжи. Глава государства отметил, что законы недостаточно четко регламентируют случаи и области применения этого правового акта и не предусматривают сертификацию полиграфа. Кроме того, как отметил президент, информация, полученная во время испытания детектором лжи, должна быть государственной тайной. Согласно закону, проверка детектором лжи может производиться только с согласия подвергаемого проверке, а итоги проверки должны быть лишь дополнительным аргументом для принятия тех или иных решений.
Заключенные московского СИЗО "Матросская тишина" в сентябре получат возможность участвовать в заседаниях Верховного суда Российской Федерации в режиме видео-конференции. Во время виртуального участия в заседаниях они будут видеть происходящее через установку, похожую на обычный компьютер. В Верховном суде установлены два телевизора и пульт управления видеокамерой, направленной на заключенного. Судья может изменить положение камеры относительно заключенного, использовать крупный или дальний план. Перед началом заседания под команду "Суд идет" заключенный должен встать перед компьютером.
Илья Дадашидзе:
Правозащитные новости недели подготовила и прочитала Ольга Новикова.
Газета "Книжное обозрение" привлекла внимание читателей во второй половине 1980-х годов и, прежде всего, внимание профессионалов - писателей, культурологов, журналистов. Ее публикации - будь то критические статьи или публицистические выступления - вызывали неизменный интерес. О них спорили, газету спрашивали в киосках, выписывали на дом. Издание пользовалось уважением и, что называется, держало планку.
Останется ли оно таким сегодня? Слово нашему корреспонденту Лиле Пальвилевой.
Лиля Пальвелева:
Долгое время газета "Книжное обозрение" существовала в двойственной ситуации. С одной стороны, это издание формально принадлежало Министерству по делам печати, с другой - не получая дотаций или какой-либо другой существенной помощи со стороны государства, научилось самостоятельно жить в стихии рынка. Такой же самостоятельной была и редакционная политика "Книжного обозрения".
Слово Станиславу Яценко, который до недавнего времени был главным редактором и директором газеты.
Станислав Яценко:
Подобрался хороший творческий коллектив. Были привлечены новые сотрудники, достаточно крепкие, из "Литературной газеты", из других известных изданий. Пришли люди, которые себя профессионально там хорошо зарекомендовали и почувствовали в газете возможность проявить себя. Они полностью согласились с той концепцией, которую я предложил. Эта концепция отрабатывалась мною несколько лет, еще когда я работал и создал журнал "Новое книжное обозрение", потом - "Книга и время".
И, уже работая в газете, почти в течение восьми месяцев мы проводили тщательное изучение читательской аудитории, на которую мы работаем. Такой работы не проводилось никогда.
Лиля Пальвелева:
27 июня приказом министра по делам печати Михаила Лесина Станислав Яценко был уволен без каких-либо объяснений. Двойственности больше нет - ведь на место независимого Яценко поставили другого человека, из собственного ведомства. Коллектив "Книжного обозрения" был возмущен и подготовил к печати номер газеты, в котором говорилось об этом.
Номер запретили, но о его содержании рассказывает заместитель главного редактора издания Борис Евсеев.
Борис Евсеев:
Есть протест ПЕН-Центра, протест Союза писателей Москвы, Союза российских писателей, протесты издательств и другие. Там сказаны слова в защиту нашего издания как профессионального.
Знаете, мы стали печатать Солженицына, но мы печатаем и Битова. У нас было прекрасное большое интервью. Мы печатаем Виктора Петровича Астафьева. Если он не авторитет, Астафьев, то я не знаю, кто авторитет... который у нас высказывался о "Книжном обозрении" как о высокопрофессиональном и классном издании. Это в учет не принимается.
Лиля Пальвелева:
Первую встречу коллектива с вновь назначенным руководителем журналисты называют странной. Борис Евсеев недоумевает.
Борис Евсеев:
Как можно оценить Министерство печати и информации, которое ставит такого человека, который на первом же собрании запротоколированно сообщает о себе следующее, что вот - "я подлец и негодяй, просьба ко мне не обращаться с моральными вопросами"?
Потому что к нему обратились с такими вопросами. Спросили "Как вы будете работать, когда вы не знаете этого, того, и так далее?"
Лиля Пальвелева:
Вскоре последовало еще одно заявление.
Борис Евсеев:
Господин Гаврилов, новый редактор, в предпоследнем номере заявил: газета будет такая же. Если газета будет такая же, ничто не изменится, зачем тогда убирали господина Яценко?
Лиля Пальвелева:
Так зачем же все-таки поменяли руководство "Книжного обозрения"? Вот версия заместителя главного редактора газеты Бориса Евсеева.
Борис Евсеев:
Господин Григорьев, заместитель министра, сказал когда-то, что нужен рекламный листок. Это он говорил, потому что туда будут и деньги давать и другое. Вот вам и подоплека.
А господин министр Лесин, который, как сказал, не читает газету, но верит господину Григорьеву, почему-то пошел на поводу вот... Вот вам свобода. Свобода - то, что мне сказали: "Если вы, Евсеев, будете заниматься правозащитной деятельностью, вы будете заниматься в другом месте. Это сказал главный редактор".
Лиля Пальвелева:
В конфликте газеты с Министерством печати российские правозащитники заняли сторону "Книжного обозрения". Достаточно сказать, что имя министра по делам печати Михаила Лесина стоит первым в июньском списке врагов российской прессы. Такой список, по просьбе Союза журналистов России, составляют каждый месяц независимые эксперты. Среди причин - увольнение главного редактора "Книжного обозрения" Станислава Яценко без учета мнения коллектива редакции.
Русский ПЕН-Центр обратился с открытым письмом к Владимиру Путину и правительству страны. В письме - просьба не вмешиваться в жизнь "Книжного обозрения", иначе интеллигенция потеряет еще одно самостоятельное издание.
Говорит генеральный директор Русского ПЕН-Центра Александр Ткаченко.
Александр Ткаченко:
Нам говорят о том, что мы хотим свободы слова, и в то же время, как только появляется хоть малейшая независимая точка, которая может сама крутиться, сама зарабатывать, вот что происходит с нашими коллегами? Да они просто научились сами зарабатывать деньги. И что? Оказывается, независимая пресса никому не нужна.
И самое главное - чисто воровская политика государства. Министерство печати поняло, что на "Книжном обозрении" можно что-то зарабатывать. Давайте заберем его к себе. Логотип - это великая вещь.
Лиля Пальвелева:
Александр Ткаченко подчеркивает: "Книжное обозрение" - это уникальное культурологическое издание.
Александр Ткаченко:
У нас огромный книжный рынок. Приходит молодой человек, он вообще ничего не знает о книге. Он привык к прилавку. Это единственное издание, которое высказывало свое мнение, подсказывало - вот это так, а это так. Нельзя такую газету перепрофилировать.
Лиля Пальвелева:
Газета "Книжное обозрение" является государственным унитарным предприятием.
О том, что это значит, рассказывает президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов.
Алексей Симонов:
Должен сказать, что вообще эта унитаризация и муниципализация различных средств массовой информации, прокатившаяся по стране в 1997-98 годах, породила огромное количество конфликтов. Суть их сводилась к следующему. Когда средства массовой информации, в той или иной степени финансируемые государством, стали унитарными или муниципальными предприятиями или учреждениями, на многие из них уже реально перестал распространяться закон о средствах массовой информации.
Мой недавний визит - скажем, в Саратов, - это однозначно подтвердил. Уже газеты, являющиеся муниципальными организациями... им просто говорят: "Какой закон о средствах массовой информации? Вы являетесь государственными служащими, и на вас распространяется закон о государственной службе. Смотрите совершенно в другую папку".
Опасность для свободы печати, для свободы слова, для свободы выражения в этом я усматриваю - чрезвычайную.
Лиля Пальвелева:
Именно как с государственными служащими, а не с журналистами, поступили в 1998 году с сотрудниками "Книжного обозрения", когда, как выражается Алексей Симонов, была дана команда изменить устав.
Из фразы "Руководитель предприятия назначается Государственным комитетом по печати по представлению журналистского коллектива" исчезли последние слова, то есть "по представлению журналистского коллектива". Это была мина замедленного действия, которая сработала сегодня.
Изменить положение дел в газете пытались, но не тут-то было.
Слово начальнику Управления издательской деятельности и книгораспространения Министерства по делам печати Нине Литвинец.
Нина Литвинец:
Коллектив газеты неоднократно ставил вопрос о том... дайте нам акционироваться, дайте нам возможность работать, как частному изданию. Были даже попытки зарегистрировать эту марку на другое предприятие.
Тем не менее, эта марка была и будет государственной.
Лиля Пальвелева:
Нравится это кому-то или нет, - говорит Нина Литвинец, - но "Книжное обозрение" принадлежит государству, а Министерство по делам печати осуществляет функцию собственника. Стало быть - вправе распоряжаться судьбой газеты по собственному усмотрению.
Отвечая на упреки в том, что назначенный министерством новый главный редактор профнепригоден, Нина Литвине заявила...
Нина Литвинец:
Я думаю, что у него есть потенциал. Ну, понимаете, молодость - это тот недостаток, который довольно быстро изживается, как мы знаем.
Главными редакторами не рождаются. Все люди когда-то делают шаг следующий административный или, там... очередной карьерный, по ступеньке...
Лиля Пальвелева:
С позицией министерства категорически не согласен президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов.
Алексей Симонов:
Министерство сейчас достаточно активно и недвусмысленно осуществляет политику максимального государственного присутствия в информационной сфере, на рынке прессы, в руководстве средств массовой информации. Многие инициативы, высказываемые, в частности, министром, свидетельствуют о том, что господин министр представляет себе, что свобода средств массовой информации будет тем большей, чем больше ясного и недвусмысленного управления этими средствами массовой информации будет на государственном уровне.
Его инициатива - скажем, о введении лицензирования на издание газет и журналов, и так далее, и тому подобное, - тоже свидетельствует, не в последнюю очередь, о желании иметь максимальное количество инструментов, которые бы позволяли этой прессой управлять. Неуправляемая пресса этому государству перестала быть нужной, и, соответственно, государственная политика связана с тем, что средства массовой информации, по возможности, надо делать управляемыми.
Лиля Пальвелева:
Еще резче комментирует увольнение Станислава Яценко генеральный директор Русского ПЕН-Центра Александр Ткаченко.
Александр Ткаченко:
Нельзя так поступать с людьми. Вы скажете - устав, закон, диктатура закона. Эта фраза создавалась для того, чтобы создать не диктатуру закона, а узаконить диктатуру. Вот то, что происходит сейчас.
Да, вы создали унитарное... по которому вы можете сделать все, что угодно, с журналистами. И мы говорим о том, что хотим соблюдать свободу слова, свободу прессы, свободу самовыражения.
Лиля Пальвелева:
Станислав Яценко решил опротестовать решение о своем увольнении в суде. Его поддерживают правозащитники и коллектив редакции.
Илья Дадашидзе:
О судьбе "Книжного обозрения" рассказала Лиля Пальвелева.
Западная печать о защите прав человека и свободе слова. Обзор Владимира Ведражко, Прага.
Владимир Ведражко:
Британская газета "Гардиан" напечатала на первой странице большую статью о положении прав человека в Великобритании. В статье говорится: "Уничтожающий по своей критике доклад о положении прав человека в Великобритании выпустила Организация объединенных наций. В документе указывается на необходимость реформирования британских спецслужб и прекращения давления на журналистов, которые выступают с расследованиями и разоблачениями действия Ми-5 и Ми-6. В документе ООН говорится о недопустимости требований, предъявляемых к журналистам относительно раскрытия ими своих источников информации. Такие действия несовместимы со свободой печати и могут нести большой вред общественным интересам Соединенного Королевства".
Продолжая знакомить читателей с положениями доклада ООН о правах человека в Великобритании, газета "Гардиан" пишет: "Несмотря на положительную оценку действий Лондона по урегулированию конфликта в Северной Ирландии, необходимо положить конец чрезмерной секретности вокруг обстоятельств гибели людей от рук армии и полиции".
Руководитель кампании в защиту свободы информации Морис Франкель заявил в связи с выходом доклада, - цитирую: "Этот документ высвечивает ту разницу, которая существует между обещаниями правительства относительно гражданских прав и свободы мнений и тем, как убого оно осуществляет свои декларации и обещания". "Это стало очевидным уже и для Организации объединенных наций", - говорится в заключение статьи, опубликованной в британской газете "Гардиан".
Право на свободу передвижения и поиск работы в других странах получает новое развитие в Германии, - сообщает французская газета "Монд". Бундесрат одобрил правительственный законопроект, по которому германским предприятиям будет предоставлена возможность нанимать на работу иностранных специалистов в области информатики. Это связано с дефицитом специалистов-компьютерщиков, который составляет сегодня примерно 10 000 вакансий. Специальные визы, уже прозванные "германскими грин-картами", позволят иностранным специалистам работать в течение пяти лет на территории Германии. Причем, они смогут приехать в страну вместе со своими семьями, - сообщает французская газета "Монд".
В южноафриканском городе Дурбане состоялась 13-я международная конференция по СПИДу. Комментируя ее итоги, американская газета "USA-Today" пишет, что значение форума связано не столько с научными результатами, сколько с попытками сделать профилактику и лечение СПИДа возможно более доступными для десятков миллионов человек, инфицированных ВИЧ.
Один из видных специалистов в области СПИДа, директор Южноафриканской медицинской ассоциации Густав Вовэрт особо подчеркнул, что возможно более полное информирование людей о методах профилактики болезни и есть самое верное средство борьбы с ней.
Во время работы конференции представители нескольких специализированных агентств Организации Объединенных Наций вели переговоры с руководителями медицинских компаний, убеждая их в необходимости снизить цены на медикаменты. В странах, где среднегодовой доход на одного человека составляет примерно 1 000 долларов, никто не может себе позволить покупать комплект лекарств стоимостью от четырех до пяти тысяч долларов, - сообщает газета "USA-Today".
О праве на равный доступ к культурным ценностям пишет издающаяся в Праге газета "Праг Пост". В аналитическом репортаже газеты представлена картина дискриминации иностранцев в Чешской республике в том, что касается оплаты посещения некоторых культурных и исторических достопримечательностей в Праге. Цены входных билетов в наиболее популярные музеи Праги существенно отличаются между собой, когда речь идет о билетах для иностранцев и билетах для граждан Чехии.
Так, например, для того, чтобы попасть музей Альфонса Мухи, всемирно известного художника, пионера стиля "арт-нуво", иностранец должен заплатить в два раза больше, чем местные жители. Есть достопримечательности, где разница в цене достигает пятикратного размера.
"Техника таких поборов очень проста, - пишет газета. - У входа в музей вывешивается объявление, в котором крупными цифрами и текстом на английском языке обозначены входные цены. Они эквивалентны сумме примерно от пяти до семи долларов. Неподалеку вывешена другая информация, уже на чешском языке, из которой ясно, что чешские граждане могут воспользоваться существенными скидками".
Представители Европейской комиссии, внимательно изучающие развитие Чехии в качестве кандидата на вступление в ЕЭС, категорически утверждают, что подобная практика двойного ценообразования при доступе к культурным ценностям противоречит основным нормам функционирования внутреннего рынка в странах Европейского Союза.
Илья Дадашидзе:
Обзор "Западная печать о защите прав человека и свободе слова" вел Владимир Ведражко.
Три месяца назад Верховный суд Российской Федерации утвердил оправдательный приговор капитану 1 ранга запаса Александру Никитину, который обвинялся в разглашении государственной тайны при составлении доклада о радиоактивном загрязнении Северного моря кораблями российских Военно-морских сил.
Помню общую радость экологов и журналистов, присутствовавших при вынесении приговора. Казалось бы, "шпионское дело Никитина", сотрудника норвежской экологической организации "Белуна", потерпело полное фиаско и наконец-то будет списано в архив. Радость оказалась преждевременной.
Генеральная прокуратура России обратилась в Верховный суд с протестом на оправдательный приговор, требуя послать дело на доследование в связи с тем, что во время следствия нарушались права обвиняемого.
Вот что говорит в этой связи сам Александр Никитин.
Александр Никитин:
Я вот могу охарактеризовать это как глупость. Абсолютная глупость - то, что произошло. Как это может произойти реально - то, что они требуют?
Они требуют вернуть дело назад в ФСБ и начинать все сначала. После четырех с половиной -летнего марафона, который мы прошли! Главная причина, по которой они просят вернуть дело и начинать все сначала... потому что все четыре с половиной года нарушались мои права. А теперь они решили, значит, восстановить меня в правах, вернуть дело опять на следствие в ФСБ. Может быть, следующим шагом у них будет изъять у меня паспорт и посадить меня на подписку, в лучшем случае. А в худшем случае, о чем они мечтают, это опять меня вернуть в камеру. То есть, давайте вернемся к 6 февраля 1996 года, когда я был арестован. И начнем восстанавливать мои права.
Если и существует какая-то логика, то она чудовищная.
Илья Дадашидзе:
Логику Генпрокуратуры мы попросили объяснить Сергея Пашина, судью Московского городского суда.
Сергей Пашин:
В благоустроенных государствах прокурор, проиграв дело в суде первой инстанции, не имеет права обжаловать или опротестовывать оправдательный приговор. Считается (как, кстати, и в российской Конституции), что человека нельзя судить два раза.
Однако наше уголовно-процессуальное законодательство позволяет прокурору не только вносить протесты на оправдательные приговоры, но еще делать это с удивительным цинизмом. Прокуратура, как страж законности, заботится о соблюдении прав оправданных людей и протестует, поскольку в ходе предварительного следствия за законностью, которую надзирала, кстати, сама прокуратура, были нарушена права Никитина.
Что это значит - "юридически"? В том случае, если приговор будет отменен, за существенным нарушением прав этого человека, дело может вернуться либо в суд первой инстанции, либо на новое расследование. Сплошь и рядом решение, по которому отменяется... по этим основаниям, возвращается в суд первой инстанции, и все равно суд первой инстанции направляет его для производства дополнительного расследования.
Чем это плохо? Да тем, что следователь имеет право в ходе предварительного следствия, сославшись на обнаружение новых обстоятельств (как правило, старых обстоятельств, оформленных в новых протоколах), усилить обвинение, вернуть дело в суд, и суд, разбирая это, так сказать, новое дело, может вынести обвинительный приговор. Таким образом, забота о правах человека самым циничным образом превращается в ухудшение его участи.
Прекрасно зная, что именно такие трюки совершались прокуратурой в период застоя, при разработке закона о суде присяжных было специально записано, что суд кассационной инстанции не имеет права отменить оправдательный приговор или постановление судьи о прекращении дела по мотивам нарушения прав обвиняемого.
Эта судебная практика из Раздела 10 УПК "О суде присяжных" перекочевала и в обычные суды. Однако, по-видимому, по спецделам, когда затронут государственный интерес, судебная практика остается прежней.
Илья Дадашидзе:
А вот как расценивает протест Генпрокуратуры адвокат Никитина Юрий Шмидт.
Юрий Шмидт:
Говоря откровенно, мы не исключали возможности привнесения протеста в порядке надзора, но, как уже не раз бывало, я за четыре с половиной года предварительного расследования судебного разбирательства все время хотел думать о своих процессуальных противниках - о сотрудниках ФСБ и прокуратуры - лучше, чем они есть на самом деле. Мы все время прогнозировали, что они будут вести себя умнее, честнее и - хотя бы в минимально необходимых приближениях - соблюдать требования закона. Но мы в очередной раз думали о них лучше, чем они есть.
Ну что ж, я расцениваю этот протест, прежде всего, как документ, направленный против интересов России. Ведь в этом году в Европейском суде по правам человека должно состояться рассмотрение нашей жалобы. Она принята, и у нас есть подтверждение, что она будет рассматриваться именно в этом году.
Предметом рассмотрения жалобы являются относительно ограниченные обстоятельства. В основном, нарушение двух статей Конвенции - права на рассмотрение дела в разумные сроки и права на получение эффективной судебной защиты. Это Статьи 6 и 13 Европейской Конвенции.
Как раз нарушение Статьи 13 мы мотивировали тем, что в 1998 году вместо окончательного решения по делу суд вынес определение о его направлении на дополнительное расследование.
Большего подарка нам перед рассмотрением дела в Страсбурге, чем отмена с очередным направлением на доследование, сделать было бы вообще невозможно. Потому что если сегодня Никитин может получить компенсацию, по моим представлениям, где-то полмиллиона - миллион долларов из бюджета Российского государства, то, если еще раз к исходу пятого года судопроизводства приговор будет отменен и дело направят на доследование, его компенсация возрастет раз в десять. И это будет совершенно справедливо, потому что человека сегодня пытаются вновь из статуса оправданного двумя судебными инстанциями перевести в ранг обвиняемого под лицемерным предлогом обеспечения его права на защиту. В протесте прокурора так и говорится, что допущенные в ходе предварительного расследования (именно в ходе предварительного расследования) нарушения существенным образом повлияли на право Никитина на защиту.
Вот иначе, как цинизм, издевательство над законом, над здравым смыслом, издевательство над российской конституцией и издевательство над собственной страной и ее интересами, я этот протест охарактеризовать не могу.
Илья Дадашидзе:
По сведениям, поступившим из "Беллуны", рассмотрение протеста Генпрокуратуры Президиумом Верховного суда намечено на 2 августа.
Завершая на этом нашу программу, напоминаем слушателям наш адрес: 103006, Москва, Старопименовский переулок, д. 13, к. 1, московская редакция Радио Свобода. Пишите нам.
В этом выпуске:
- Дело Валентина Моисеева, российского дипломата, приговоренного к двенадцати годам тюрьмы за шпионаж, возвращено на доследование.
- Из истории правозащитного движения. Вокруг Московской Хельсинкской группы. К двадцатипятилетию подписания Хельсинкского соглашения.
- Правозащитные новости.
- Судьба "Книжного обозрения".
- Западная печать о правах человека и свободе слова.
- Вернут ли Александра Никитина на скамью подсудимых?
Верховный суд России отменил приговор в отношении Валентина Моисеева, российского дипломата, приговоренного в минувшем году к двенадцати годам тюрьмы за шпионаж в пользу Южной Кореи, и направил дело на новое рассмотрение.
Напомню. Заместитель директора первого департамента Азии Министерства иностранных дел Российской Федерации Валентин Моисеев был взят под стражу 4 июля 1998 года по обвинению в государственной измене. Накануне вечером он принимал у себя дома южнокорейского дипломата Чо Сон У, и сразу после ухода последнего к нему, на предмет задержания, пришли сотрудники ФСБ.
Осмотр дома, дачи и гаража Моисеева продлился до утра. Во время обыска были изъяты семейные накопления подозреваемого в размере 4600 долларов, в установленном порядке опечатанные в один конверт и приложенные к протоколу. Забегая вперед, скажу, что при осмотре в ФСБ изъятых вещественных доказательств деньги уже были разложены в семь конвертов с маркировкой посольства Республики Корея. На суде понятые показали, что таких конвертов при обыске не было, однако суд принял их в качестве вещественных доказательств.
Южнокорейский дипломат Чо Сон У был также задержан сотрудниками ФСБ сразу после того, как он вышел из квартиры Моисеева, препровожден в приемную ФСБ и обыскан, несмотря на то, что имел при себе дипломатическую карточку. При обыске у него были изъяты несколько страниц доклада "Политика России на Корейском полуострове", прочитанного Моисеевым на российско-корейском семинаре. Именно эта публичная и совершенно несекретная лекция и дала повод ФСБ сообщить о том, что органами с поличным пойман южнокорейский шпион Валентин Моисеев.
В вину Моисееву вменялось, что с 1993 по 1998 годы он передавал южнокорейской разведке сведения и документы, составляющие государственную тайну, и получал за это вознаграждение по пятьсот долларов ежемесячно. ФСБ представило также суду ксерокопию некоего отрывка на корейском языке, где говорилось о том, что некое лицо привлечено к сотрудничеству с южнокорейской разведкой. Сотрудники Федеральной службы безопасности заявили, что, на основании совпадения некоторых биографических данных, этим лицом является Моисеев.
При этом осталось тайной, откуда взялась ксерокопия без выходных данных и авторства, какое отношение имеет она к корейской разведке и как оказалась в ФСБ. 16 декабря 1999 года Московский городской суд огласил приговор. Он признал вещественным доказательством научную лекцию "Политика России на Корейском полуострове", изъятую в результате обыска у иностранного дипломата, отказался выяснять, кем были положены конверты, в которых оказались расфасованы деньги, изъятые у Моисеева, и признал эти деньги уликой, не стал искать доказательств передачи Моисеевым каких-либо сведений иностранному дипломату, равно как и доказательств того, что Моисеев был завербован, признал секретными данные, приведенные в прилагаемых официальных публикациях прессы и в научных работах, и приговорил Моисеева к двенадцати годам лишения свободы.
Дело Моисеева не могло не вызвать самого пристального внимания и обеспокоенности правозащитников. Говорит Наум Ним, редактор журнала "Досье на цензуру".
Наум Ним:
Я, конечно, как и все, наверное... как многие, кто смотрит телевизор, программы, - два года назад услышал о том, что на агентурной встрече был взят южнокорейский шпион, взят с поличным. Ну, и, понятно, меня особо ничем не удивило... Ну, есть контрразведка, есть разведка, одни за другими гоняются - должны все-таки изредка ловить. Так что вроде все... ну, нормально. Поймали с поличным... все, как положено, агентурная встреча. Никаких удивлений.
Удивления начались потом, в тишине уже. Прошел суд. Без всякого общественного внимания был вынесен приговор... И вдруг выяснилось, что агентурная встреча - это просто южнокорейский дипломат был в гостях у российского дипломата, его принимали дома. А то, что взяли с поличным, документы, - это был открытый доклад, который читал Моисеев на совсем не секретном семинаре. Распечатка этого доклада открытого - "улики шпионской деятельности".
Вот после этого уже мне стало как-то нехорошо. Ну, следующие факты совсем уже... Когда я узнал, что сфальсифицировали самую главную улику - найденные у Моисеева на обыске четыре с половиной тысячи долларов сами же контрразведчики разложили в пакеты, в семь пакетов... Пакеты с выходными данными южнокорейского посольства. И вот в таком виде их представили на суд. И суд даже принял это, хотя все, кто там был - понятые... все, кто был, утверждали, что такого не было на обыске. Этих пакетов не было - разложенных и адресованных Моисееву.
Ну, еще наши контрразведчики попытались засекретить сам приговор. Приговор некоторое время не выдавали на руки, копию приговора - ни адвокатам, ни осужденному.
Ну, вот все это заставило внимательно прочитать этот приговор, и при внимательном чтении там понятно, что дело, конечно, липовое. Я не знаю, чем именно провинился Моисеев перед своими коллегами, перед государством, перед МИДом, перед ФСБ, - не знаю. Но уж точно не тем, в чем его обвиняют.
Обвинение никак не доказано. И это, пожалуй, самое главное. Можно бы сказать, что... сколько у нас таких приговоров. Почему именно Моисеев? Здесь, мне кажется, самое важное - в том, что Моисеева обвиняют по статье "государственная измена".
Я хочу, чтобы радиослушатели понимали, что эта статья - это как угроза наводнения. В статье есть замечательный пункт. Человека могут обвинить по этой статье просто за оказание некоей непонятной "иной помощи" иностранным представителям, иностранным гражданам "в ущерб безопасности Российской Федерации". Ущерб безопасности будут определять, конечно же, чекисты.
Что такое "иная помощь" любому какому-то иностранному гражданину либо организации? Это статья, которая с легкостью может вместить подавляющее большинство наших сограждан. Самое удивительное, что эта статья вместила бы все прежнее правозащитное движение Советского Союза безо всякой морщинки. Даже те статьи, которые были раньше, которые называли "политическими", - они хотя бы формально требовали, чтобы обвиняемый распространял именно клеветнические утверждения. Это надо было доказывать. Новая статья может это все вместить в себя безо всяких доказательств.
Пока еще чекисты не применяют эту статью вот именно в этом виде, в третьем ее положении об оказании "иной помощи", но - уже начинают. Сейчас проходит дело Сытяхина. Его обвиняют (и, как сказали чекисты, обвиняют именно в этом) в оказании информационных услуг иностранцам в ущерб безопасности Российской Федерации. Уже не в шпионаже, не в разглашении государственной тайны, а именно в этой, в третьей части этой статьи. И вот это страшно.
Илья Дадашидзе:
Доказательства шпионской деятельности Валентина Моисеева, представленные ФСБ, вызвали смущение не только представителей общественности, но и судей Верховного суда Российской Федерации, рассмотревшего кассационную жалобу обвиняемого, отменившего приговор, и направившего дело на новое рассмотрение в Московский городской суд с новым составом суда.
О деле Моисеева и решении Верховного суда говорит адвокат Анатолий Яблоков, один из тех, кто ведет дело Моисеева.
Анатолий Яблоков:
Я отношусь к этому решению положительно, поскольку оно дает нам возможности добиваться полного оправдания Моисеева. Мы как бы на одну ступенечку приблизились к этой нашей конечной цели.
Верховный суд все-таки не пропустил тот приговор, вынесенный с грубейшими нарушениями закона Московским городским судом, который был основан на недопустимых доказательствах, и дал возможность пересмотреть и принять другое решение Московскому городскому суду.
Конечно, я считаю все-таки, что это половинчатое решение. Нам бы хотелось, чтобы было полное оправдание, и мы считаем, что, действительно, есть все основания для полного оправдания Моисеева. Но и то решение, которое состоялось, это - успех.
Илья Дадашидзе:
Вот эта статья, по которой обвиняют Моисеева... Она очень как бы широкого спектра действия. Вот что вы могли бы сказать об этой статье?
Анатолий Яблоков:
У этой статьи, у 275-й, несколько составов преступления, и каждое из этих действий, будь то вступление... дача согласия на агентурную работу, будь то сбор документов, будь то непосредственная передача, может быть рассмотрено как... будь то шпионаж, вот, может быть рассмотрено как уголовно наказуемое деяние.
Эта статья пришла еще из советских времен. Это бывшая 64-я статья Уголовного кодекса Российской Федерации, мерой наказания за которую в советское время была смертная казнь. В наше время она более гуманна - от двенадцати лет до двадцати пяти лет лишения свободы. Это такая универсальная статья, под которую, в принципе, можно всегда перекроить... Любые действия, неугодные властям, связанные с иностранными разведками и с обвинением в измене родине, можно всегда под эту статью квалифицировать.
Илья Дадашидзе:
Это был Анатолий Яблоков, адвокат Валентина Моисеева.
Из истории правозащитного движения. Вокруг Московской Хельсинкской группы. К 25-летию подписания Хельсинкских соглашений.
Рассказывает член правления Всероссийского общества "Мемориал" Александр Даниэль.
Александр Даниэль:
В прошлой передаче я рассказывал о том, как в 1976 году в Советском Союзе возникла самая, наверное, значительная независимая правозащитная ассоциация - Московская Хельсинкская группа. Об огромной работе, которую проделала группа, чтобы вскрыть и предать гласности нарушение гуманитарных статей Хельсинкского соглашения, практикуемые советским правительством, я уже тоже говорил. Фактически, МХГ стала во главе всего правозащитного движения в стране, сообщила этому движению размах и - самое главное - профессионализм. Сразу вслед за группой - и, в значительной степени, вокруг нее - стали возникать многочисленные специализированные правозащитные ассоциации.
Одной из первых была так называемая Рабочая комиссия по расследованию злоупотреблений психиатрии в политических целях при общественной группе содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР. Несмотря на чудовищно длинное название, это была одна из самых эффективных гражданских организаций в диссидентском сообществе.
Можно назвать и другие структуры, формально не состоявшие при Хельсинкской группе, но возникшие явно под ее влиянием. Например, Христианский комитет защиты прав верующих, многочисленные комитеты, возникавшие для защиты тех или иных конкретных преследований, группа "Право на эмиграцию", состоявшая из тех, кто добивался разрешения на выезд из Советского Союза. Наконец, первая организация, поставившая целью защиту не гражданских, а социальных прав - Инициативная группа защиты прав инвалидов во главе с ныне покойным Юрием Киселевым.
Но создание Хельсинкской группы имело и другой результат. Она оказалась зернышком, из которого выросло сильное и влиятельное международное движение. Это были аналогичные группы в союзных республиках - Украине, Литве, Грузии, Армении. Это были наблюдательные группы в нескольких странах Западной Европы и США. Зарубежные группы сначала возникли, как организации содействия Московской группе. Они осуществляли нажим на собственные правительства, не позволяя им игнорировать тот факт, что их партнер по договору нарушает взятые на себя обязательства.
Этот нажим, в конце концов, привел к тому, что вопрос о соблюдении прав человека стал одним из самых главных приоритетов при выстраивании международных отношений сначала для США, а потом и для других западных стран. То есть, идея, родившаяся в мае 1976 года в Москве, стала толчком к революционным изменениям в мировой политике.
А зарубежные наблюдательные группы, добившись своей цели, стали заниматься проблемами прав человека в самых разных странах. В Чили и Никарагуа, Алжире и ЮАР, Аргентине и Бирме. И, разумеется, в своих собственных странах. Потом они объединились в Международную хельсинкскую федерацию. Президентом этой федерации сейчас является Людмила Алексеева, в 1976 году - одна из самых активных участниц Московской хельсинкской группы, а с 1996 года - руководитель возрожденной МХГ в России.
Группу пришлось возрождать, потому что она была разгромлена госбезопасностью еще в советское время. Не прошло и года после ее создания, как были арестованы такие члены группы, как Орлов, Гинзбург, Щаранский, Ланда, принуждены к эмиграции Григоренко и та же Алексеева.
К осени 1982 года на свободе и не в изгнании осталось всего три не очень молодых и не очень здоровых члена группы: Елена Боннэр, Софья Калистратова и Наум Мейман. Под угрозой ареста семидесятипятилетней Калистратовой они приняли решение о самороспуске.
Но свое дело группа сделала, и историки сегодня вправе говорить о "хельсинкской эпохе" в истории не только советского, но и мирового правозащитного движения.
Илья Дадашидзе:
О Московской хельсинкской группе и Международной хельсинкской федерации рассказывал Александр Даниэль.
Правозащитные новости недели подготовила и читает Ольга Новикова.
Ольга Новикова:
Верховный суд России отменил приговор в отношении Валентина Моисеева, бывшего сотрудника МИДа России, приговоренного в прошлом году к двенадцати годам тюрьмы за шпионаж в пользу Южной Кореи. Дело направлено на новое рассмотрение в Московский городской суд. Сам Моисеев остается под стражей.
Защита Моисеева считает, что доказательства сотрудничества их подзащитного с южнокорейской разведкой, представленные обвинением, не могут быть приняты судом во внимание, так как они получены с грубыми нарушениями закона.
Первого августа 2000 года исполняется 25 лет со дня подписания в Хельсинки Заключительного Акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Подписание СССР Хельсинкских соглашений положило начало новому этапу в развитии правозащитного движения в Советском Союзе.
В рамках юбилейных дней Московской хельсинкской группой запланирована конференция, которая пройдет 28-29 июля в гостинице "Космос". В частности, ее участники намерены обсудить проблемы мониторинга прав человека в России и провести "круглые столы" на темы "Права человека в России при президенте Путине", "Как найти выход из чеченского конфликта". В конференции примут участие видные политические и общественные деятели, представители хельсинкских комитетов правозащитных организаций.
Капитан 1 ранга запаса Александр Никитин осудил требование Генеральной прокуратуры о повторном рассмотрении Верховным судом протеста на вынесенный ему оправдательный приговор по делу о шпионаже. Особе возмущение Никитина вызывает тот факт, что прокуратура требует послать дело на доследование на том основании, что в ходе следствия нарушались его права. В апреле Верховный суд утвердил оправдательный приговор Никитину, который обвинялся в разглашении государственной тайны при составлении доклада, посвященного радиоактивному загрязнению Северного моря кораблями российских ВМС.
Сбои в работе КПП "Кавказ-1" привели к скоплению в районе административной границы Ингушетии с Чечней огромного числа беженцев, - сообщила 23 июля пресс-служба МВД Ингушетии. По словам ее представителей, несмотря на отсутствие всяких причин, КПП, через который осуществляется въезд и выезд беженцев, вместо отведенных шести часов проработал лишь четыре.
Председатель парламента Ингушетии Руслан Плиев подал жалобу в коллегию Верховного суда республики на судью, которая отменила закон о многоженстве, как противоречащий федеральному законодательству. По мнению Плиева, судья нарушила процессуальные нормы, превысив свои полномочия. В то же время Плиев утверждает, что сам факт отмены закона огорчения у властей Ингушетии не вызывает. Он подчеркивает, что наличие или отсутствие закона ситуацию не изменит, так как многоженство имеет в Ингушетии исторические корни.
Мэр Москвы Юрий Лужков выступает за сохранение в столице регистрации приезжих. По его словам, с помощью этой системы московские власти частично реализуют государственные функции по защите граждан от "гастролеров" и преступных элементов. Лужков заявил, что не собирается отказываться от этих мер до тех пор, пока они не будут осуществляться на уровне государства.
Вице-премьер Украины Николай Жулинский отрицает существование дискриминации национальных меньшинств в Украине. По его словам, украинское правительство осуществляет политику поощрения развития государственного украинского языка при обеспечении прав национальных меньшинств. Ни заявления Госдумы России, ни какие-либо провокации не могут повлиять на политику Украины в этой области, - отметил он.
Под эгидой городской организации Украинской республиканской партии во Львове создаются отряды по "украинизации". Первой акцией, которая была организована отрядами, стала пометка общественных учреждений, в которых так или иначе используется русский язык, ярко-красными наклейками с черной надписью "Московский яд. Осторожно - русифицировано". 19 июля Госдума России сделала заявление в связи с проводимой на Украине дискриминацией русского языка. Верховная Рада Украины, в свою очередь, расценила заявление российского парламента как вмешательство во внутренние дела суверенного государства.
Президент Литвы Валдас Адамкус наложил вето на законы, разрешающие использование полиграфа - детектора лжи. Глава государства отметил, что законы недостаточно четко регламентируют случаи и области применения этого правового акта и не предусматривают сертификацию полиграфа. Кроме того, как отметил президент, информация, полученная во время испытания детектором лжи, должна быть государственной тайной. Согласно закону, проверка детектором лжи может производиться только с согласия подвергаемого проверке, а итоги проверки должны быть лишь дополнительным аргументом для принятия тех или иных решений.
Заключенные московского СИЗО "Матросская тишина" в сентябре получат возможность участвовать в заседаниях Верховного суда Российской Федерации в режиме видео-конференции. Во время виртуального участия в заседаниях они будут видеть происходящее через установку, похожую на обычный компьютер. В Верховном суде установлены два телевизора и пульт управления видеокамерой, направленной на заключенного. Судья может изменить положение камеры относительно заключенного, использовать крупный или дальний план. Перед началом заседания под команду "Суд идет" заключенный должен встать перед компьютером.
Илья Дадашидзе:
Правозащитные новости недели подготовила и прочитала Ольга Новикова.
Газета "Книжное обозрение" привлекла внимание читателей во второй половине 1980-х годов и, прежде всего, внимание профессионалов - писателей, культурологов, журналистов. Ее публикации - будь то критические статьи или публицистические выступления - вызывали неизменный интерес. О них спорили, газету спрашивали в киосках, выписывали на дом. Издание пользовалось уважением и, что называется, держало планку.
Останется ли оно таким сегодня? Слово нашему корреспонденту Лиле Пальвилевой.
Лиля Пальвелева:
Долгое время газета "Книжное обозрение" существовала в двойственной ситуации. С одной стороны, это издание формально принадлежало Министерству по делам печати, с другой - не получая дотаций или какой-либо другой существенной помощи со стороны государства, научилось самостоятельно жить в стихии рынка. Такой же самостоятельной была и редакционная политика "Книжного обозрения".
Слово Станиславу Яценко, который до недавнего времени был главным редактором и директором газеты.
Станислав Яценко:
Подобрался хороший творческий коллектив. Были привлечены новые сотрудники, достаточно крепкие, из "Литературной газеты", из других известных изданий. Пришли люди, которые себя профессионально там хорошо зарекомендовали и почувствовали в газете возможность проявить себя. Они полностью согласились с той концепцией, которую я предложил. Эта концепция отрабатывалась мною несколько лет, еще когда я работал и создал журнал "Новое книжное обозрение", потом - "Книга и время".
И, уже работая в газете, почти в течение восьми месяцев мы проводили тщательное изучение читательской аудитории, на которую мы работаем. Такой работы не проводилось никогда.
Лиля Пальвелева:
27 июня приказом министра по делам печати Михаила Лесина Станислав Яценко был уволен без каких-либо объяснений. Двойственности больше нет - ведь на место независимого Яценко поставили другого человека, из собственного ведомства. Коллектив "Книжного обозрения" был возмущен и подготовил к печати номер газеты, в котором говорилось об этом.
Номер запретили, но о его содержании рассказывает заместитель главного редактора издания Борис Евсеев.
Борис Евсеев:
Есть протест ПЕН-Центра, протест Союза писателей Москвы, Союза российских писателей, протесты издательств и другие. Там сказаны слова в защиту нашего издания как профессионального.
Знаете, мы стали печатать Солженицына, но мы печатаем и Битова. У нас было прекрасное большое интервью. Мы печатаем Виктора Петровича Астафьева. Если он не авторитет, Астафьев, то я не знаю, кто авторитет... который у нас высказывался о "Книжном обозрении" как о высокопрофессиональном и классном издании. Это в учет не принимается.
Лиля Пальвелева:
Первую встречу коллектива с вновь назначенным руководителем журналисты называют странной. Борис Евсеев недоумевает.
Борис Евсеев:
Как можно оценить Министерство печати и информации, которое ставит такого человека, который на первом же собрании запротоколированно сообщает о себе следующее, что вот - "я подлец и негодяй, просьба ко мне не обращаться с моральными вопросами"?
Потому что к нему обратились с такими вопросами. Спросили "Как вы будете работать, когда вы не знаете этого, того, и так далее?"
Лиля Пальвелева:
Вскоре последовало еще одно заявление.
Борис Евсеев:
Господин Гаврилов, новый редактор, в предпоследнем номере заявил: газета будет такая же. Если газета будет такая же, ничто не изменится, зачем тогда убирали господина Яценко?
Лиля Пальвелева:
Так зачем же все-таки поменяли руководство "Книжного обозрения"? Вот версия заместителя главного редактора газеты Бориса Евсеева.
Борис Евсеев:
Господин Григорьев, заместитель министра, сказал когда-то, что нужен рекламный листок. Это он говорил, потому что туда будут и деньги давать и другое. Вот вам и подоплека.
А господин министр Лесин, который, как сказал, не читает газету, но верит господину Григорьеву, почему-то пошел на поводу вот... Вот вам свобода. Свобода - то, что мне сказали: "Если вы, Евсеев, будете заниматься правозащитной деятельностью, вы будете заниматься в другом месте. Это сказал главный редактор".
Лиля Пальвелева:
В конфликте газеты с Министерством печати российские правозащитники заняли сторону "Книжного обозрения". Достаточно сказать, что имя министра по делам печати Михаила Лесина стоит первым в июньском списке врагов российской прессы. Такой список, по просьбе Союза журналистов России, составляют каждый месяц независимые эксперты. Среди причин - увольнение главного редактора "Книжного обозрения" Станислава Яценко без учета мнения коллектива редакции.
Русский ПЕН-Центр обратился с открытым письмом к Владимиру Путину и правительству страны. В письме - просьба не вмешиваться в жизнь "Книжного обозрения", иначе интеллигенция потеряет еще одно самостоятельное издание.
Говорит генеральный директор Русского ПЕН-Центра Александр Ткаченко.
Александр Ткаченко:
Нам говорят о том, что мы хотим свободы слова, и в то же время, как только появляется хоть малейшая независимая точка, которая может сама крутиться, сама зарабатывать, вот что происходит с нашими коллегами? Да они просто научились сами зарабатывать деньги. И что? Оказывается, независимая пресса никому не нужна.
И самое главное - чисто воровская политика государства. Министерство печати поняло, что на "Книжном обозрении" можно что-то зарабатывать. Давайте заберем его к себе. Логотип - это великая вещь.
Лиля Пальвелева:
Александр Ткаченко подчеркивает: "Книжное обозрение" - это уникальное культурологическое издание.
Александр Ткаченко:
У нас огромный книжный рынок. Приходит молодой человек, он вообще ничего не знает о книге. Он привык к прилавку. Это единственное издание, которое высказывало свое мнение, подсказывало - вот это так, а это так. Нельзя такую газету перепрофилировать.
Лиля Пальвелева:
Газета "Книжное обозрение" является государственным унитарным предприятием.
О том, что это значит, рассказывает президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов.
Алексей Симонов:
Должен сказать, что вообще эта унитаризация и муниципализация различных средств массовой информации, прокатившаяся по стране в 1997-98 годах, породила огромное количество конфликтов. Суть их сводилась к следующему. Когда средства массовой информации, в той или иной степени финансируемые государством, стали унитарными или муниципальными предприятиями или учреждениями, на многие из них уже реально перестал распространяться закон о средствах массовой информации.
Мой недавний визит - скажем, в Саратов, - это однозначно подтвердил. Уже газеты, являющиеся муниципальными организациями... им просто говорят: "Какой закон о средствах массовой информации? Вы являетесь государственными служащими, и на вас распространяется закон о государственной службе. Смотрите совершенно в другую папку".
Опасность для свободы печати, для свободы слова, для свободы выражения в этом я усматриваю - чрезвычайную.
Лиля Пальвелева:
Именно как с государственными служащими, а не с журналистами, поступили в 1998 году с сотрудниками "Книжного обозрения", когда, как выражается Алексей Симонов, была дана команда изменить устав.
Из фразы "Руководитель предприятия назначается Государственным комитетом по печати по представлению журналистского коллектива" исчезли последние слова, то есть "по представлению журналистского коллектива". Это была мина замедленного действия, которая сработала сегодня.
Изменить положение дел в газете пытались, но не тут-то было.
Слово начальнику Управления издательской деятельности и книгораспространения Министерства по делам печати Нине Литвинец.
Нина Литвинец:
Коллектив газеты неоднократно ставил вопрос о том... дайте нам акционироваться, дайте нам возможность работать, как частному изданию. Были даже попытки зарегистрировать эту марку на другое предприятие.
Тем не менее, эта марка была и будет государственной.
Лиля Пальвелева:
Нравится это кому-то или нет, - говорит Нина Литвинец, - но "Книжное обозрение" принадлежит государству, а Министерство по делам печати осуществляет функцию собственника. Стало быть - вправе распоряжаться судьбой газеты по собственному усмотрению.
Отвечая на упреки в том, что назначенный министерством новый главный редактор профнепригоден, Нина Литвине заявила...
Нина Литвинец:
Я думаю, что у него есть потенциал. Ну, понимаете, молодость - это тот недостаток, который довольно быстро изживается, как мы знаем.
Главными редакторами не рождаются. Все люди когда-то делают шаг следующий административный или, там... очередной карьерный, по ступеньке...
Лиля Пальвелева:
С позицией министерства категорически не согласен президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов.
Алексей Симонов:
Министерство сейчас достаточно активно и недвусмысленно осуществляет политику максимального государственного присутствия в информационной сфере, на рынке прессы, в руководстве средств массовой информации. Многие инициативы, высказываемые, в частности, министром, свидетельствуют о том, что господин министр представляет себе, что свобода средств массовой информации будет тем большей, чем больше ясного и недвусмысленного управления этими средствами массовой информации будет на государственном уровне.
Его инициатива - скажем, о введении лицензирования на издание газет и журналов, и так далее, и тому подобное, - тоже свидетельствует, не в последнюю очередь, о желании иметь максимальное количество инструментов, которые бы позволяли этой прессой управлять. Неуправляемая пресса этому государству перестала быть нужной, и, соответственно, государственная политика связана с тем, что средства массовой информации, по возможности, надо делать управляемыми.
Лиля Пальвелева:
Еще резче комментирует увольнение Станислава Яценко генеральный директор Русского ПЕН-Центра Александр Ткаченко.
Александр Ткаченко:
Нельзя так поступать с людьми. Вы скажете - устав, закон, диктатура закона. Эта фраза создавалась для того, чтобы создать не диктатуру закона, а узаконить диктатуру. Вот то, что происходит сейчас.
Да, вы создали унитарное... по которому вы можете сделать все, что угодно, с журналистами. И мы говорим о том, что хотим соблюдать свободу слова, свободу прессы, свободу самовыражения.
Лиля Пальвелева:
Станислав Яценко решил опротестовать решение о своем увольнении в суде. Его поддерживают правозащитники и коллектив редакции.
Илья Дадашидзе:
О судьбе "Книжного обозрения" рассказала Лиля Пальвелева.
Западная печать о защите прав человека и свободе слова. Обзор Владимира Ведражко, Прага.
Владимир Ведражко:
Британская газета "Гардиан" напечатала на первой странице большую статью о положении прав человека в Великобритании. В статье говорится: "Уничтожающий по своей критике доклад о положении прав человека в Великобритании выпустила Организация объединенных наций. В документе указывается на необходимость реформирования британских спецслужб и прекращения давления на журналистов, которые выступают с расследованиями и разоблачениями действия Ми-5 и Ми-6. В документе ООН говорится о недопустимости требований, предъявляемых к журналистам относительно раскрытия ими своих источников информации. Такие действия несовместимы со свободой печати и могут нести большой вред общественным интересам Соединенного Королевства".
Продолжая знакомить читателей с положениями доклада ООН о правах человека в Великобритании, газета "Гардиан" пишет: "Несмотря на положительную оценку действий Лондона по урегулированию конфликта в Северной Ирландии, необходимо положить конец чрезмерной секретности вокруг обстоятельств гибели людей от рук армии и полиции".
Руководитель кампании в защиту свободы информации Морис Франкель заявил в связи с выходом доклада, - цитирую: "Этот документ высвечивает ту разницу, которая существует между обещаниями правительства относительно гражданских прав и свободы мнений и тем, как убого оно осуществляет свои декларации и обещания". "Это стало очевидным уже и для Организации объединенных наций", - говорится в заключение статьи, опубликованной в британской газете "Гардиан".
Право на свободу передвижения и поиск работы в других странах получает новое развитие в Германии, - сообщает французская газета "Монд". Бундесрат одобрил правительственный законопроект, по которому германским предприятиям будет предоставлена возможность нанимать на работу иностранных специалистов в области информатики. Это связано с дефицитом специалистов-компьютерщиков, который составляет сегодня примерно 10 000 вакансий. Специальные визы, уже прозванные "германскими грин-картами", позволят иностранным специалистам работать в течение пяти лет на территории Германии. Причем, они смогут приехать в страну вместе со своими семьями, - сообщает французская газета "Монд".
В южноафриканском городе Дурбане состоялась 13-я международная конференция по СПИДу. Комментируя ее итоги, американская газета "USA-Today" пишет, что значение форума связано не столько с научными результатами, сколько с попытками сделать профилактику и лечение СПИДа возможно более доступными для десятков миллионов человек, инфицированных ВИЧ.
Один из видных специалистов в области СПИДа, директор Южноафриканской медицинской ассоциации Густав Вовэрт особо подчеркнул, что возможно более полное информирование людей о методах профилактики болезни и есть самое верное средство борьбы с ней.
Во время работы конференции представители нескольких специализированных агентств Организации Объединенных Наций вели переговоры с руководителями медицинских компаний, убеждая их в необходимости снизить цены на медикаменты. В странах, где среднегодовой доход на одного человека составляет примерно 1 000 долларов, никто не может себе позволить покупать комплект лекарств стоимостью от четырех до пяти тысяч долларов, - сообщает газета "USA-Today".
О праве на равный доступ к культурным ценностям пишет издающаяся в Праге газета "Праг Пост". В аналитическом репортаже газеты представлена картина дискриминации иностранцев в Чешской республике в том, что касается оплаты посещения некоторых культурных и исторических достопримечательностей в Праге. Цены входных билетов в наиболее популярные музеи Праги существенно отличаются между собой, когда речь идет о билетах для иностранцев и билетах для граждан Чехии.
Так, например, для того, чтобы попасть музей Альфонса Мухи, всемирно известного художника, пионера стиля "арт-нуво", иностранец должен заплатить в два раза больше, чем местные жители. Есть достопримечательности, где разница в цене достигает пятикратного размера.
"Техника таких поборов очень проста, - пишет газета. - У входа в музей вывешивается объявление, в котором крупными цифрами и текстом на английском языке обозначены входные цены. Они эквивалентны сумме примерно от пяти до семи долларов. Неподалеку вывешена другая информация, уже на чешском языке, из которой ясно, что чешские граждане могут воспользоваться существенными скидками".
Представители Европейской комиссии, внимательно изучающие развитие Чехии в качестве кандидата на вступление в ЕЭС, категорически утверждают, что подобная практика двойного ценообразования при доступе к культурным ценностям противоречит основным нормам функционирования внутреннего рынка в странах Европейского Союза.
Илья Дадашидзе:
Обзор "Западная печать о защите прав человека и свободе слова" вел Владимир Ведражко.
Три месяца назад Верховный суд Российской Федерации утвердил оправдательный приговор капитану 1 ранга запаса Александру Никитину, который обвинялся в разглашении государственной тайны при составлении доклада о радиоактивном загрязнении Северного моря кораблями российских Военно-морских сил.
Помню общую радость экологов и журналистов, присутствовавших при вынесении приговора. Казалось бы, "шпионское дело Никитина", сотрудника норвежской экологической организации "Белуна", потерпело полное фиаско и наконец-то будет списано в архив. Радость оказалась преждевременной.
Генеральная прокуратура России обратилась в Верховный суд с протестом на оправдательный приговор, требуя послать дело на доследование в связи с тем, что во время следствия нарушались права обвиняемого.
Вот что говорит в этой связи сам Александр Никитин.
Александр Никитин:
Я вот могу охарактеризовать это как глупость. Абсолютная глупость - то, что произошло. Как это может произойти реально - то, что они требуют?
Они требуют вернуть дело назад в ФСБ и начинать все сначала. После четырех с половиной -летнего марафона, который мы прошли! Главная причина, по которой они просят вернуть дело и начинать все сначала... потому что все четыре с половиной года нарушались мои права. А теперь они решили, значит, восстановить меня в правах, вернуть дело опять на следствие в ФСБ. Может быть, следующим шагом у них будет изъять у меня паспорт и посадить меня на подписку, в лучшем случае. А в худшем случае, о чем они мечтают, это опять меня вернуть в камеру. То есть, давайте вернемся к 6 февраля 1996 года, когда я был арестован. И начнем восстанавливать мои права.
Если и существует какая-то логика, то она чудовищная.
Илья Дадашидзе:
Логику Генпрокуратуры мы попросили объяснить Сергея Пашина, судью Московского городского суда.
Сергей Пашин:
В благоустроенных государствах прокурор, проиграв дело в суде первой инстанции, не имеет права обжаловать или опротестовывать оправдательный приговор. Считается (как, кстати, и в российской Конституции), что человека нельзя судить два раза.
Однако наше уголовно-процессуальное законодательство позволяет прокурору не только вносить протесты на оправдательные приговоры, но еще делать это с удивительным цинизмом. Прокуратура, как страж законности, заботится о соблюдении прав оправданных людей и протестует, поскольку в ходе предварительного следствия за законностью, которую надзирала, кстати, сама прокуратура, были нарушена права Никитина.
Что это значит - "юридически"? В том случае, если приговор будет отменен, за существенным нарушением прав этого человека, дело может вернуться либо в суд первой инстанции, либо на новое расследование. Сплошь и рядом решение, по которому отменяется... по этим основаниям, возвращается в суд первой инстанции, и все равно суд первой инстанции направляет его для производства дополнительного расследования.
Чем это плохо? Да тем, что следователь имеет право в ходе предварительного следствия, сославшись на обнаружение новых обстоятельств (как правило, старых обстоятельств, оформленных в новых протоколах), усилить обвинение, вернуть дело в суд, и суд, разбирая это, так сказать, новое дело, может вынести обвинительный приговор. Таким образом, забота о правах человека самым циничным образом превращается в ухудшение его участи.
Прекрасно зная, что именно такие трюки совершались прокуратурой в период застоя, при разработке закона о суде присяжных было специально записано, что суд кассационной инстанции не имеет права отменить оправдательный приговор или постановление судьи о прекращении дела по мотивам нарушения прав обвиняемого.
Эта судебная практика из Раздела 10 УПК "О суде присяжных" перекочевала и в обычные суды. Однако, по-видимому, по спецделам, когда затронут государственный интерес, судебная практика остается прежней.
Илья Дадашидзе:
А вот как расценивает протест Генпрокуратуры адвокат Никитина Юрий Шмидт.
Юрий Шмидт:
Говоря откровенно, мы не исключали возможности привнесения протеста в порядке надзора, но, как уже не раз бывало, я за четыре с половиной года предварительного расследования судебного разбирательства все время хотел думать о своих процессуальных противниках - о сотрудниках ФСБ и прокуратуры - лучше, чем они есть на самом деле. Мы все время прогнозировали, что они будут вести себя умнее, честнее и - хотя бы в минимально необходимых приближениях - соблюдать требования закона. Но мы в очередной раз думали о них лучше, чем они есть.
Ну что ж, я расцениваю этот протест, прежде всего, как документ, направленный против интересов России. Ведь в этом году в Европейском суде по правам человека должно состояться рассмотрение нашей жалобы. Она принята, и у нас есть подтверждение, что она будет рассматриваться именно в этом году.
Предметом рассмотрения жалобы являются относительно ограниченные обстоятельства. В основном, нарушение двух статей Конвенции - права на рассмотрение дела в разумные сроки и права на получение эффективной судебной защиты. Это Статьи 6 и 13 Европейской Конвенции.
Как раз нарушение Статьи 13 мы мотивировали тем, что в 1998 году вместо окончательного решения по делу суд вынес определение о его направлении на дополнительное расследование.
Большего подарка нам перед рассмотрением дела в Страсбурге, чем отмена с очередным направлением на доследование, сделать было бы вообще невозможно. Потому что если сегодня Никитин может получить компенсацию, по моим представлениям, где-то полмиллиона - миллион долларов из бюджета Российского государства, то, если еще раз к исходу пятого года судопроизводства приговор будет отменен и дело направят на доследование, его компенсация возрастет раз в десять. И это будет совершенно справедливо, потому что человека сегодня пытаются вновь из статуса оправданного двумя судебными инстанциями перевести в ранг обвиняемого под лицемерным предлогом обеспечения его права на защиту. В протесте прокурора так и говорится, что допущенные в ходе предварительного расследования (именно в ходе предварительного расследования) нарушения существенным образом повлияли на право Никитина на защиту.
Вот иначе, как цинизм, издевательство над законом, над здравым смыслом, издевательство над российской конституцией и издевательство над собственной страной и ее интересами, я этот протест охарактеризовать не могу.
Илья Дадашидзе:
По сведениям, поступившим из "Беллуны", рассмотрение протеста Генпрокуратуры Президиумом Верховного суда намечено на 2 августа.
Завершая на этом нашу программу, напоминаем слушателям наш адрес: 103006, Москва, Старопименовский переулок, д. 13, к. 1, московская редакция Радио Свобода. Пишите нам.