"Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека.
В этом выпуске:
- Виновен в эзотерике и оккультизме.
- Западная печать о правах человека и свободе слова.
- Дело Андрея Бабицкого в суде Махачкалы.
- Правозащитные новости недели.
- "Вихрь-Антитеррор" против общественного фонда "Гласность".
Илья Дадашидзе:
Дело Руслана Воронцова, которое ведут сейчас следственные органы Казани, вызывает все больше вопросов, все больше недоумения. Рассказывает Елена Фанайлова.
Елена Фанайлова:
В январе в Казани было возбуждено уголовное дело по факту изнасилования. Как сообщил в заявлении на имя прокурора Советского района Казани отец потерпевшей, восемнадцатилетней казанской студентки, 6 января ее увезли с остановки неизвестные похитители и три дня избивали и насиловали. Затем жертву выбросили на улицу.
Через два месяца дело было прекращено за отсутствием обвиняемых, а в июле этого года - возобновлено.
Поскольку девушка заявила, что изнасилование имело черты некоего оккультного ритуала, в поле зрения казанских правоохранительных органов попали "околорелигиозные" группы.
В качестве обвиняемого оказался двадцатичетырехлетний москвич Руслан Воронцов, до марта этого года принимавший участие в деятельности общества "Нави". Члены общества увлекались религиозной мистикой, особенно связанной со славянским язычеством и арийской символикой, имели свой сайт в Интернете.
Ксерокопии фотографий из Интернета были предъявлены потерпевшей для предварительного опознания. На одном из фото девушка увидела человека, который напоминал преступника. 28 июля казанские следователи задержали Руслана Воронцова в его квартире в Москве и отвезли в Казань. Матери молодого человека, которая была на даче, о случившемся рассказали соседи. Встревоженная Антонина Воронцова начала звонить в казанскую прокуратуру и услышала, что ее сын задержан по подозрению в преступлении, совершенном в Казани. Первой ее реакцией было изумление: Руслан никогда не бывал в этом городе, а в сроки, о которых говорил следователь, сын был дома. И вместе с адвокатом и другими свидетелями она выехала в Казань, чтобы подтвердить алиби Руслана.
Антонина Воронцова:
Конечно, я ехала с большой надеждой, что меня выслушают - как мать. Не то что я приехала выгораживать своего сына. Но они же должны меня были спросить хотя бы.
Я хотела рассказать им, что Новый год они встречали в Ленинграде. Все друзья, приятели, родители - могут это подтвердить. Они приехали пятого числа, и он приехал домой и говорит: "Я так есть хочу, проголодался". Я его покормила. Он принял душ и лег спать. Никуда в этот день он не ходил, не уезжал.
Шестого числа он долго спал, поел и очень долго созванивался, ему звонили.... Вроде не хотелось ему уезжать из дома, а потом говорит: "Ну, ладно, поеду". Вечером позвонил: "Мам, я ночевать сегодня не приеду, я у Кристины". Рождество они там отмечали у Кристины. Есть фотографии. Там они... три девочки, ребята, и он там среди них.
Домой вернулся восьмого утром, я уже ушла на работу. Невестка брала у него проездной. Все его видели.
Елена Фанайлова:
Адвокат Воронцова Карен Нерсесян пытался убедить следствие в важности свидетельских показаний.
Карен Нерсесян:
Ушло у нас четыре часа - уговорить, чтобы прокурор дал задание своему следователю допросить этих людей. Они готовы дать показания. Однако там уже прокурор меня уведомил, что из-за того, что дело сложное, шумное, громкое, дело будет передано для дальнейшего расследования в прокуратуру республики. И поэтому он прямо сейчас едет туда, дело сдаст туда, и он уверен, что следователи из прокуратуры республики тут же их, этих свидетелей, вызовут, сегодня же, и допросят, чтобы эти свидетели успели до позднего вечера, на обратном поезде, выехать в Москву.
Однако через два часа он вернулся и сказал, что - нет, дело будет расследоваться и дальше в этой прокуратуре. Посмотрели на часы, сказали, что рабочее время у них закончилось, поэтому свидетели могут убраться.
Мы проявили немножко настойчивость, и нам дали возможность собственноручно изложить свои показания.
Елена Фанайлова:
Однако половина приехавших в Казань свидетелей вообще не успела записать свои показания. А так выглядели результаты обыска в доме Воронцовых. Рассказывает мать Руслана Антонина Воронцова.
Антонина Воронцова:
Забрали печатную продукцию... вырезки из журналов, из газет... "Наука и жизнь"...его папки, в которых были всевозможные вырезки, его записные книжки все: у него там три или четыре книжки, мою записную книжку... Книги взяли, причем, именные книги, подписанные вот Алиной Витухновской, Григорием Пасько... не отразили в протоколе, а книги забрали.
Елена Фанайлова:
По сведениям адвоката Карена Нерсесяна, дело его подзащитного ведется с серьезными нарушениями. Так проходило опознание подозреваемого.
Карен Нерсесян:
Потерпевшая уже где-то часов пять-шесть находилась в помещении прокуратуры в отдельной комнате, где все просматривается, то есть: кто заходит, кто выходит, кого привезли, кого увезли... в окружении работников милиции. И я более чем уверен, что когда уже из машины завели Руслана в прокуратуру, она видела обязательно, видела... воочию видела. И после этого, значит, было произведено опознание. Она опознала его неуверенно.
Елена Фанайлова:
Адвокатам известно, что следствие оказывает давление на Руслана Воронцова.
Карен Нерсесян:
За два дня до опознания из камеры его вытащили наверх на второй этаж, где семь работников милиции, те, которые постоянно, каждый день его вытаскивают из камеры и советуют написать явку с повинной. Ему говорят, что "все равно ты уже обличен, ты уже арестован, тебя уже опознали, о тебе уже пишут в газеты. И, кроме того, парень, не забудь, что ты у нас обвиняешься по статье 132", то есть, это те статьи, за которые в условиях следственных изоляторов отношение к лицам мужского пола меняется, значит, как к лицам женского пола. Естественно, для парня это самое...
Однако Руслан выдержал это так, потому что он уверен, что удастся доказать свою невиновность.
Елена Фанайлова:
В Казани вокруг дела Воронцова сложился тенденциозный информационный фон. Рассказывает корреспондент Радио Свобода в Казани Ольга Юхновская.
Ольга Юхновская:
Признаюсь, я для себя так и не уяснила, почему именно Руслан Воронцов стал объектом внимания татарстанской милиции. Информация по делу так называемого "сатаниста Воронцова" предельно дозируется. Прокурор советского района Казани Ринат Довлетшин, где первоначально возбудили дело, с явным облегчением в голосе назвал лишь номер телефона в республиканской прокуратуре - и тут же бросил трубку.
Пресс-секреталь прокурора Республики Татарстан Равиль Хазиев был не намного любезнее. Так что имя следователя мне пришлось узнавать практически контрабандным путем. Евгения Николаевна Романова утверждает, что дело Воронцова - всего лишь толчок, но не повод обсуждать тему сатанизма в воспитательных целях. На мой вопрос, сколько продлится следствие, она ответила: "еще месяц - точно". Притом поинтересовалась, не могу ли я ей помочь в следствии. Знакома ли я лично с Воронцовым и Витухновской и не знаю ли, отчего это Воронцова, никак не связанного с Казанью, понесло в наш город. Вот такой виток беседы.
Заитересованы в освещения дела Воронцова две газеты: так называемая газета для русских "Казанское время" и газета деловых кругов "Время и деньги". Чего стоят только заголовки в местной прессе! "Наместник Сатаны прибыл в Казань в наручниках", "Приключения сатанистов в Казани", "Отголоски дикого шабаша". После визита в Казань Алины Витухновской корреспондента газеты "Время и деньги" мягко прощупывали на предмет, давно ли и при каких обстоятельствах она знакома с поэтессой. Корреспондент газеты "Вечерняя Казань" Юлия Андреева, материал которой о деле Воронцова редактор не разрешил печатать, поделилась со мной: "Такое впечатление, что через Руслана Воронцова хотят выйти на кого-то покруче".
Елена Фанайлова:
Свои комментарии по делу Руслана Воронцова дала руководитель Независимого экспертно-правового совета Мара Полякова.
Мара Полякова:
Я очень опасаюсь, что по этому делу будет доказательством только опознание. Это очень опасно. Я знаю массу примеров, когда уверенно опознавали и потерпевшие, и очевидцы обвиняемых, подозреваемых, а потом выяснялось, что они впадали в добросовестное заблуждение.
Конечно, здесь необходим тщательный допрос потерпевшей еще до того, как было проведено опознание. Ведь она должна была очень подробно описать, по каким признакам она может опознать обвиняемого.
Я опасаюсь, что здесь имело место опознание с нарушениями закона, поскольку она могла видеть обвиняемого до того, как ей предъявили его на опознании, судя по рассказу адвоката. И я не исключаю, что здесь могла произойти ошибка, могла потерпевшая впасть в добросовестное заблуждение.
В каждом конкретном случае мы ищем конкретное доказательство, связанное с этим преступлением, но в данном случае, если имело место изнасилование, возможно, там какие-то остались следы, и возможно, медико-биологическая экспертиза... Должна быть совокупность доказательств. Дело не может быть основано только на одном доказательстве.
В этом деле, скорее всего, необходимо найти хоть какой-то след того, что он приезжал в этот город. Судя по тому, что говорят адвокаты, как раз есть доказательства противоположные. Есть показания свидетелей, которые подтверждают алиби Воронцова.
Елена Фанайлова:
Еще серьезнее, по мнению Мары Поляковой, другая проблема, возникшая во время следствия.
Мара Полякова:
Адвокат говорил о том, что в отношении обвиняемого оказывается давление. К сожалению, действительно, сейчас арест в России превратился во многих случаях в средство физического и морального подавления обвиняемого. И это тоже очень опасно. Это тоже очень серьезно. И здесь, конечно, нужно приложить все силы, чтобы все-таки ошибка не произошла по этому делу.
Елена Фанайлова:
Подобный ход следствия возможен только в отсутствие реального состязательного процесса между обвинением и защитой, считает Мара Полякова.
Мара Полякова:
Конституция России провозгласила принцип равенства сторон, принцип состязательности, но адвокат, в отличие от следователя, не имеет никакой возможности ни проверять доказательства на следствии, ни собирать их. И даже его ходатайство о том, чтобы следователь то или иное доказательство подготовил, следователем игнорируется.
И я думаю, что такая практика будет продолжаться до тех пор, пока у нас не будет параллельного расследования адвокатского, пока не будет у нас суда присяжных, пока не будет реального состязательного судопроизводства.
Елена Фанайлова:
Свое мнение о ходе дела Руслана Воронцова высказала глава Московской хельсинкской группы правозащитник Людмила Алексеева.
Людмила Алексеева:
Оно действительно вызывает очень большую настороженность, очень большое недоверие из-за того, как ведет себя следствие, как оно разделяет свидетелей обвинения и свидетелей защиты. Как можно было не воспользоваться тем, что люди специально приехали в Казань для того, чтобы дать показания, свидетельствующие об алиби Руслана? Обычно следователи приглашают - даже в город - свидетелей, которые могут быть полезны делу.
К сожалению, не только это следствие ведь имеет обвинительный уклон. Это вообще характерно для российского следствия. Это тяжелое наследие советского следствия, где и следствие, и суд имели обвинительный наклон.
И в последнее время какое-то ощущение реванша у правоохранительных органов очень ощущается. Если бы это оживление сопровождалось усилением охранительных тенденций по отношению к обществу! Увы. Это оживление очень ощущается в быстром... очень неумелом, но быстром шитье дел, громких дел. Желание создать громкое дело обвинительное очень наглядно здесь присутствует. И, тем более что это дело имеет явный идеологический... даже не привкус, а идеологический заказ выполняет.
Все эти разговоры о сатанинских сектах, которые действуют в России, это, вообще, разговоры, нагнетающие истерию только среди невежественных людей. Мне, как правозащитнику, приходится этими проблемами заниматься, и должна сказать, что нет ни одного случая серьезно подтвержденного в России существования каких-то сатанинских сект. Это просто абсолютный идеологический шантаж нашей публики со стороны следственных и правоохранительных органов, со стороны недобросовестных средств массовой информации.
Елена Фанайлова:
На прошлой неделе адвокаты Руслана Воронцова пытались изменить ему меру пресечения и освободить его до начала судебного разбирательства. Казанский суд отклонил ходатайство адвокатов. Воронцов содержится в следственном изоляторе уже более месяца. Следователь Евгения Романова информировала адвокатов, что в ближайшее время планирует приехать в Москву и допросить свидетелей, которые готовы подтвердить алиби Руслана Воронцова.
Илья Дадашидзе:
О деле Руслана Воронова рассказывала Елена Фанайлова.
Обзор "Западная печать о правах человека и свободе слова" подготовил и читает Владимир Ведрашко.
Владимир Ведрашко:
О праве человека на воссоединение со своей семьей пишет американский журнал "Ньюсуик". Развитие отношений между Сеулом и Пхеньяном показывает, сколь велико море страданий между родными и близкими, разделенными по воле политиков, говорится в статье под заголовком "Разделенные временем".
Пак Рян Сун исполнилось всего 17 лет, когда в 1950 году началась корейская война. Девушка еще не знала, какие идеологические и политические разногласия привели к этой войне. Она хотела лишь одного - учиться. У ее семьи в Южной Корее не было денег для оплаты учебы, поэтому молодая кореянка присоединилась к отступавшим войскам Севера, чьи бойцы уверяли, что в их стране она сможет учиться бесплатно. Вскоре Пак действительно поступила в медицинское училище и стала врачом, но после запрета на любые контакты с южанами девушка ни разу не смогла узнать что-либо о судьбе своей семьи.
И вот совсем недавно шестидесятисемилетняя Пак, теперь уже бабушка, увидела свою девяностотрехлетнюю мать. Долгожданная встреча со слезами радости и горечи состоялась в сеульском отеле, куда из Пхеньяна прибыла на несколько дней сотня северокорейцев. Несмотря на эмоции, охватившие участников этой беспрецедентной межкорейской акции, перспективы воссоединения остаются туманными, продолжает "Ньюсуик". Оказалось, жителям демократического Юга и социалистического Севера непонятны настроения и многие ценности друг друга. Полувековая пропасть времени сомкнулась всего на четыре дня, и все же теперь появилась надежда.
Восьмидесятилетний южанин Ли Сун Хен, посетив Северную Корею и увидев свою первую жену и своих детей, о которых ничего не знал в течение пятидесяти лет, обратился к сыновьям с просьбой: "Берегите маму". А ей самой, уже изрядно постаревшей, сказал: "Береги свое здоровье, пока мы снова не встретимся". И тут стало ясно, что политическая сторона корейского воссоединения оказывается наиболее легким делом по сравнению с трудностью восстановления человеческих связей.
Раздел Кореи на Северную и Южную привел почти полвека назад к разделу семи миллионов семей, напоминает американский журнал "Ньюсуик".
Праву детей на жизнь в кругу своей семьи посвящает статью британская газета "Гардиан". Автор статьи, педагог Энтони Дуглас, один из деятелей лондонской Социальной службы, пишет: "Конечно, многие дети хотели бы обрести приемных родителей, и, конечно, многим детям было бы лучше жить в приемной семье, нежели оставаться объектом государственной системы социальной защиты. Но дети, однажды потерявшие своих родителей, зачастую остаются "твердыми орешками". В их душах уже многое выгорело. Они часто отвергают даже саму любовь, так необходимую для начала новой жизни в новой семье. И какими бы замечательными ни были приемные родители, многим детям суждены трудные годы.
Часто ли мы задумываемся над тем, что обретение новой семьи означает переезд в другой город? А в другом городе - новая школа. А в новой школе дети говорят с немного другим акцентом, и вновь прибывший ученик становится объектом повышенного внимания, если не насмешек. А сколько случаев, казалось бы, успешного усыновления приводили ребенка в школьный класс, где большая часть детей с другим цветом кожи не слишком приятельски относилась к новичку".
И все это - травмы для детской души, пишет автор статьи в газете "Гардиан". Он не призывает отказаться от политики усыновления, которая активно обсуждается сейчас в британском обществе. Он лишь утверждает, что настоящая забота о детях требует больших государственных усилий, больших средств и специально подготовленных профессионалов-педагогов, способных оказать ребенку всестороннюю психологическую поддержку. Тогда проблемы приемных детей станут объектом решения, а не только сотрясания воздуха, пишет в заключение своей статьи лондонский педагог Энтони Дуглас. Материал опубликован в газете "Гардиан".
Выходящий в Интернете на английском языке журнал "Transitions On-Line" напечатал статью об одной из самых болезненных общественных проблем в бывших социалистических странах - равноправии между теми, кто служил прежнему режиму, и теми, кто с прежним режимом боролся.
К защите своего достоинства нередко приходится прибегать действующим политикам, чьи биографии подергаются пристальному общественному вниманию. Президент Польши Александр Квасьневский и ветеран профсоюза "Солидарность" Лех Валенса подписали недавно заявление о непричастности к действиям спецслужб в годы коммунистического правление. Подозрения, однако, оказались столь сильными, что понадобилось специальное судебное разбирательство, в результате которого было официально подтверждено: ни Квасьневский, ни Валенса не допустили ложных утверждений в своих люстрационных заявлениях.
Журнал напоминает читателям, что польский закон о люстрации обязывает всех кандидатов на президентское кресло заявить о своей непричастности к сотрудничеству со спецслужбами в годы коммунистического правления. Если суд раскроет лживость таких заявлений, то кандидат на десять лет лишается права занимать какие-либо государственные должности и, тем более, выдвигаться кандидатом на пост президента.
Материал на эту тему опубликовал электронный журнал "Transitions On-Line", выходящий в Интернете на английском языке.
Илья Дадашидзе:
Обзор "Западная печать о правах человека и свободе слова" подготовил и читал Владимир Ведрашко, Прага.
Правозащитные новости недели подготовила и читает Анна Данковцева.
Анна Данковцева:
Прокуратура Чеченской республики возбудила уголовное дело в отношении находящегося в командировке в Чечне сотрудника милиции, который обвиняется в убийстве местного жителя на Центральном рынке Гудермеса. Представитель прокуратуры Чечни назвал преступление "очевидным и не требующим длительного расследования, так как инцидент произошел на глазах у большого числа людей". Прокурор отметил, что "милиционер, прибывший бороться с бандитами, сам открыл огонь по мирному жителю". Новый депутат Госдумы России Асланбек Аслаханов заявил журналистам, что погибший был "сперва избит прикладом автомата, после чего по нему был открыт огонь".
"Московский либертариум" призывает граждан обратиться в Верховный суд России с протестами против внедрения систем подслушивания (СОРМ). Внедрение этих систем у всех операторов связи начато по недавнему приказу министра связи Леонида Реймана. Приказ дает ФСБ право не предоставлять операторам ни документов, на основании которых проводится прослушивание, ни имен абонентов, которых подслушивают. Аппаратуру предприятиям связи приказано приобрести и установить за свой счет.
В обращении, появившемся 22 августа на сайте "Московского либертариума" подчеркивается, что внедрение СОРМ является нарушением права на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых и иных сообщений, закрепленного в конституции. На сайте дана форма искового заявления и адрес Верховного суда.
Дело корреспондента Радио Свобода Андрея Бабицкого направлено в один из судов Махачкалы. Дата рассмотрения дела пока неизвестна. Корреспондент Радио Свобода обвиняется в использовании фальшивого паспорта, полученного им от неустановленных лиц. По словам адвоката Бабицкого Генри Резника, журналисту не угрожает никакое наказание, так как он подпадает под амнистию. Ранее следователь неоднократно предлагал Бабицкому прекратить дело по амнистии, что было бы признанием вины. Эти предложения были отвергнуты защитой. По мнению Резника, суд над Бабицким является ошибкой Генеральной прокуратуры, которая преследует не правовую цель, а выполняет политический заказ.
Шерил Поуп, супруга американского бизнесмена Эдмонда Поупа, обвиняемого в шпионаже против России, считает, что ее муж находится в тяжелом состоянии. После их двухчасовой встречи в следственном изоляторе "Лефортово" в Москве Шерил Поуп заявила, что к ее мужу, страдающему онкологическим заболеванием, должен быть срочно допущен американский врач. Российские власти отказали во встрече с Поупом американскому конгрессмену Джону Петерсону, специально прибывшему для этого в Москву.
Поуп был арестован в начале апреля. Госдепартамент США заявил, что Россия не располагает доказательствами вины Поупа, и призвал освободить его.
Правозащитная международная Хельсинкская федерация выразила решительный протест президенту Киргизии Аскару Акаеву в связи с нарушениями прав независимых журналистов. По словам директора Хельсинкской федерации Аарона Родса, киргизские власти возбудили уголовное дело против газеты "Дело №", опубликовавшей материал о судебном процессе над лидером оппозиции Феликсом Куловым. Сотрудников газеты допрашивали в течение нескольких часов в отсутствие адвоката.
Илья Дадашидзе:
Правозащитные новости недели подготовила и прочитала Анна Данковцева.
Следствие по делу корреспондента Радио Свобода Андрея Бабицкого велось более полугода и завершилось бесславно для правоохранительных органов.
После того, как рухнули выдвигавшиеся против нашего коллеги обвинения в участии в незаконных вооруженных формированиях, похищении художественных ценностей, в подделке документов, о чем публично заявляли высшие чины Генпрокуратуры, Минюста и МВД, казалось бы, дело журналиста так и не дойдет до суда. Однако власти все же решились на судебное разбирательство. Следствие в отношении Андрея Бабицкого завершено. Он обвиняется в использовании поддельного паспорта. Дело будет рассматривать народный суд Махачкалы.
Вот что говорят в этой связи московские правозащитники и юристы. Слово адвокату Андрея Бабицкого Александру Зозуле.
Александр Зозуля:
Во время предварительного следствия защита добивалась прекращения дела, поскольку мы считали и считаем, и будем в суде доказывать, что в действиях Бабицкого отсутствует какой-либо состав преступления.
Нам удалось во время предварительного следствия (защитникам Генри Марковичу Резнику и мне) убедить следствие, что Бабицкий непричастен к подделке паспорта, который изъяли у него неизвестные лица (что и признали органы предварительного следствия) и взамен подлинных паспортов вручили ему поддельный паспорт. Это органы следствия признали и прекратили дело в отношении Бабицкого за подделку паспорта.
Но, тем не менее, нам не удалось убедить органы предварительного следствия в том, что Бабицкий при устройстве в гостиницу был вынужден представить паспорт в условиях крайней необходимости, и его действия в силу малозначительности не содержат какого-либо состава преступления. Увы, органы следствия с нами не согласились и в таком виде дело послали в суд.
Во время предварительного следствия мы обращались в Генеральную прокуратуру ответить нам на вопросы, которые имеют огромнейшее значение в том, что Бабицкий оказался в условиях крайней необходимости и использовал этот поддельный паспорт, сделанный и врученный ему неизвестными лицами. К сожалению, Генеральная прокуратура не ответила нам на наши запросы. Я полагаю, что Генеральная прокуратура здесь заняла позицию, которая свидетельствует о том, чтобы скрыть те факты, незаконные действия, которые были учинены в отношении Бабицкого, начиная с его задержания от 16 января текущего года. Это - его незаконное содержание под арестом в течение десяти суток, его незаконный так называемый обмен, его незаконное содержание на территории Чеченской республики, его незаконная депортация через российскую границу в республику Азербайджан, неудавшаяся депортация.
И если бы Генеральная прокуратура набралась мужества и ответила нам на все эти вопросы, то было бы ясно, что в действиях Бабицкого не содержится какого-либо состава преступления.
Эти материалы, как явствует из постановления следователя, они выделены в отдельное производство, и якобы по этим материалам будет проводиться предварительное следствие. Но предварительное следствие, если оно и будет проведено, оно уже будет запоздалое, и к началу судебного заседания мы не получим убедительных материалов о тех, на наш взгляд, противоправных действиях, которые учинили в отношении Андрея Бабицкого.
Илья Дадашидзе:
Александр Зозуля говорил о том, что уже произошло, о следствии.
Адвокат Генри Резник, который также защищает Андрея Бабицкого, в телефонном разговоре с редактором московского бюро Радио Свобода сказал о том, что впереди - о предстоящем суде.
Генри Резник:
Это очередная грубейшая, мягко говоря, ошибка Генеральной прокуратуры. Видимо, им недостаточно позора, связанного с предыдущими делами. Ну, в частности, с делом капитана Никитина, с делом Валерии Новодворской, с делом Вадима Поэгли. Хотят получить еще одну порцию. Ну, что ж, могу вам сказать, что позор обвинению в суде обеспечен.
Возникает вопрос, естественно, в чем же все-таки причина такого абсолютно неверного шага. Я полагаю, что опять же здесь во главе интересы политического толка, которые отстраняют собственно юридические резоны. То есть, необходимо просто хоть как-то заклеймить Бабицкого и показать, что он нехороший человек.
Ну, неважно... ну, естественно вполне, что не получилось одно обвинение, не получилось второе обвинение, не получилось третье обвинение.... И сейчас происходит то, что называется инверсией, то есть - переворачивание. Вместо того чтобы посадить на скамью подсудимых людей, которые были повинны в произволе, учиненном над журналистом, вместо того, чтобы вот этих людей посадить на скамью подсудимых (выявив, конечно, виновных), переворачивается ситуация, и дело направляется в суд - на Бабицкого.
На что расчет - я не могу вам сказать. Ведь Бабицкому не угрожает вообще никакое наказание, поскольку он подпадает под амнистию. Андрею предлагали прекращение по амнистии, что, естественно, было бы преподано как признание фактически им хоть какой-то, но своей вины. Предлагали прекращение дела в связи с утратой общественной опасности, так называемое "изменение обстановки". Все это защитой было отвергнуто.
Ну, что ж, если преследуется не правовая цель, а цель политическая - представить человека все-таки с какими-то нехорошими качествами, то в таком случае, я полагаю, что инверсия эта не удастся. Так, немножко иронизируя, могу вам сказать, эффект процесса будет "посильнее, чем "Фауст" Гете".
Илья Дадашидзе:
Поражает мелочность российских властей, заявляет президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов.
Алексей Симонов:
Когда-то в "Голом короле" был такой персонаж - король, который очень любил всех мучить. И ему Светлов Михаил Аркадьевич, классик, сочинил такую песенку - "Сперва помучить, ну, а потом... ну, а потом уж ущипнуть". Вот это почему-то свойственно, постоянно свойственно нашей власти.
С моей точки зрения передача дела Бабицкого именно в Махачкалинский суд, да еще совершенно ясно всем - по какому поводу, откуда взялся у Андрея этот паспорт, кто его делал, и каким образом он у него появился... те, кто будет его сейчас судить, этого, естественно, не знают. Но те, кто срежиссировал этот процесс, знают это недвусмысленно, поскольку делали это собственными руками, и тут уже очень было бы странно, если бы у них по этому поводу были бы какие-нибудь сомнения.
Разумеется, и это безобразие, скорее всего, кончится ничем. Но запихнуть его в Махачкалу, ввести его в суд, который будет задавать ему идиотские вопросы потому, что (действительно, вполне допускаю, что судью не предупредят, что, как говорится, он участвует в каком-то дурном спектакле), - это вот называется "помучить". Мелочность этой власти вызывает глубокое огорчение. И то, что происходит сейчас с передачей так называемого дела Бабицкого в суд - является наглядным тому подтверждением.
Илья Дадашидзе:
Передавая в суд дело Бабицкого, правоохранительные органы пытаются "сохранить лицо", считает Елена Боннэр.
Елена Боннэр:
Продолжение дела Бабицкого уже на судебной инстанции и вообще растягивание этого дела до безразмерных критериев - это попытка сохранить честь мундира тех органов, которые, по-моему, давно самые минимальные представления о чести мундира потеряли.
И это не случайное явление. Вся цепь повторных судов или растягивание дел таких, как Пасько, Никитин... это все результат той ментальности, которая показывает, что наши "правообразующие" органы никак не изменились.
По сути, дело Бабицкого ими организовано, ими растягивается, и такой комплекс нарушений прав человека, что по нему, по-моему, надо учиться, как в стране нельзя жить.
Илья Дадашидзе:
И еще одно мнение - судьи Московского городского суда заслуженного юриста Российской Федерации Сергея Пашина.
Сергей Пашин:
Когда я слышу о том, что Андрея Бабицкого привлекают к судебной ответственности, я невольно вспоминаю старую милицейскую притчу. Гражданин по очень узкому тротуару шел навстречу сержанту милиции. Сержант милиции был такой озабоченный, что гражданин решил не мешать ему и сделал шаг в сторону, спустился на мостовую. Сержант тут же свистнул и оштрафовал гражданина за то, что он ходит по проезжей части.
Уж так у нас все устроено, что в поединке "человек и власть" человек обязательно окажется виновным.
Я знаю уголовное дело еще советских времен, связанное с преступлениями серийного убийцы. Там был арестован невиновный водитель грузовика, его долго держали в следственном изоляторе, выколачивали показания, и, наконец, пришли к выводу, что не он - этот кровавый маньяк. Но его все равно осудили за незаконное использование в личных целях грузовика.
В данной ситуации Андрей Бабицкий, который привлекается к уголовной ответственности в Махачкале, по-видимому, предстанет перед судом. Конечно, если власть и гражданин ссорятся, конфликтуют, то местом для разрешения их конфликта является компетентный, независимый и беспристрастный суд. Но верно и другое, что власть, если она разумна, стремится как можно меньше конфликтов передавать в суд, как можно меньше конфликтовать со своими гражданами.
Если посмотреть на дело Бабицкого с этой точки зрения, то невольно возникает вопрос, - как должен вести себя человек, и оправдано ли его поведение, если ранее он уже столкнулся со следственным изолятором, знает, как хорошо работают охранники резиновыми палками, если он имеет на руках подложный документ после того, как государство обменяло его на какого-то другого гражданина, и что он должен делать, имея в руках такой подложный документ.
Вернуться в милицию и сказать, что - "у меня на руках подложный документ" это означает, скорее всего, новое задержание, а может быть, и арест. Избавиться от этого документа? Тогда ты будешь задержан опять-таки за то, что находишься без документов, и, возможно, будет предъявлено какое-то новое обвинение.
В данной ситуации ведь человек, если уж не получилось обвинить его в участии в незаконном бандформировании, или в государственной измене, или в каком-то другом тяжком преступлении, должен выйти виновным хотя бы в использовании подложного документа.
Есть и еще одна деталь. Максимальное наказание за использование подложного документа - это два года исправительных работ. То есть, самое строгое, что может ждать человека, обвиняемого по этой статье, это вычеты из заработной платы (до 20 процентов заработной платы) на протяжении двух лет. Андрея Бабицкого не может постигнуть и такое наказание, потому что в силу амнистии суд, даже приговорив его к этому наказанию, должен будет освободить его от наказания. Но поскольку суд происходит в Махачкале, судебные издержки по проживанию в этом городе (а судебные процессы часто откладываются), по переезду будут возложены на осужденного. И, таким образом, наказание, которое нельзя применить в силу амнистии, будет в той или иной форме на человека возложено.
Сейчас, конечно, рано предвосхищать исход судебного процесса, но я надеюсь, что независимый, действительно, независимый суд рассмотрит дело не только с формально-юридической позиции, но и с точки зрения той ситуации, в которую власть поставила независимого, честного журналиста.
Илья Дадашидзе:
О передаче дела Андрея Бабицкого в суд говорили московские юристы и правозащитники.
Вечером 28 августа сотрудники милиции ОВД "Мещанское" Москвы, действуя в рамках операции "Вихрь-Антитеррор", пытались найти террористов в офисе известной правозащитной организации общественный фонд "Гласность".
Рассказывает президент фонда "Гласность" Сергей Григорянц.
Сергей Григорянц:
Примерно в 19 часов раздался оглушительный стук в железную дверь офиса фонда "Гласность". За дверью оказалось с десяток ОМОНовцев в масках и какой-то милиционер, который представился участковым, но им не был (мы его знаем в лицо). Я не открыл им дверь, поскольку никаких оснований для того, чтоб входить к нам, у них не было, и об этом они и не говорили.
Они пытались сломать железную дверь. Когда им это не удалось, зашли с черного хода и, в конечном итоге, выломали двойную дубовую дверь в кухню. После чего ОМОНовцы с автоматами, ружьями, пистолетами ворвались в помещение офиса, всех пинками и с матерной бранью положили на пол, в том числе, десятилетнего ребенка и двух женщин, и тут оказалось, что им ничего не нужно.
Они, правда, говорили о том, то они хотели бы проверить документы, но даже проверять документы не стали. Это было, на самом деле, поразительным свидетельством того, что то, что является обычно средством для достижения какой-то цели, скажем, нахождение оружия или поимка преступников, в данном случае являлось целью. Целью было взломать дверь, целью было положить всех на пол.
Почему же это произошло именно в отношении "Гласности"? Почему они начинают с нас? В общем, это довольно легко понять. "Гласность" в течение четырнадцати лет уже занимается самыми неприятными темами. Сначала издавало первый журнал, теперь - независимый, потом занималось и занимается сейчас контролем за спецслужбами (и мы готовим восьмую конференцию "КГБ"), независимым трибуналом международным по Чечне и множеством других тем, среди которых помощь тем организациям, которые были запрещены в последнее время в России. Я напомню, что в последние годы в России уничтожено больше половины неправительственных организаций, и 88 процентов организаций такого рода, в первую очередь, правозащитных в Москве.
Что мы будем делать дальше? Уже подготовлены жалобы в прокуратуру, в ГУВД и московскую мэрию, но тут надо сказать, что единственное разумное замечание мы услышали из уст этого самого лейтенанта. Когда мы ему говорили о законе о милиции, законе об оперативно-розыскной деятельности, которые не разрешают подобных вторжений, он нам сказал: "Вы что, забыли, где вы живете?"
Илья Дадашидзе:
Слова о стране оказались не единственным высказыванием младшего лейтенанта Олега Иванова, командовавшего вторжением в офис "Гласности".
Вот как он объяснил появление там милиции в телефонном разговоре с нашим корреспондентом Еленой Фанайловой.
Олег Иванов:
Вы в курсе насчет руководителя этой организации, его подноготной, скажем так? Например, то, что он был осужден в свое время?
Елена Фанайлова:
За что человека осудили?
Олег Иванов:
По политической.
Елена Фанайлова:
А в какие годы это было?
Олег Иванов:
Не в курсе.
Илья Дадашидзе:
Должно ли это признание означать то, что милиция берет на карандаш тех, кто подвергался политическим репрессиям в годы советской власти?
С этим вопросом я обратился к начальнику ОВД "Мещанское" Валерию Романюку, который на мой вопрос отвечать отказался и объяснил мне, что закон о печати следует понимать так: "Вы, журналист, задаете мне вопрос, а я, государственный служащий, хочу - отвечаю на него, а хочу - не отвечаю".
Так я и ушел ни с чем, но зато убедился, что операция "Вихрь-Антитеррор" в российской столице действительно происходит. ОВД "Мещанское" отделено от улицы металлическими ограждениями. Автоматчики проверяют у посетителей сумки и паспорта. Не знаю, как в других столичных ОВД, но в "Мещанском" к террористам и к собственной безопасности относятся всерьез.
Завершая на этом нашу программу, напоминаем слушателям наш адрес: 103006, Москва, Старопименовский переулок, д. 13, к. 1, московская редакция Радио Свобода. Пишите нам.
В этом выпуске:
- Виновен в эзотерике и оккультизме.
- Западная печать о правах человека и свободе слова.
- Дело Андрея Бабицкого в суде Махачкалы.
- Правозащитные новости недели.
- "Вихрь-Антитеррор" против общественного фонда "Гласность".
Илья Дадашидзе:
Дело Руслана Воронцова, которое ведут сейчас следственные органы Казани, вызывает все больше вопросов, все больше недоумения. Рассказывает Елена Фанайлова.
Елена Фанайлова:
В январе в Казани было возбуждено уголовное дело по факту изнасилования. Как сообщил в заявлении на имя прокурора Советского района Казани отец потерпевшей, восемнадцатилетней казанской студентки, 6 января ее увезли с остановки неизвестные похитители и три дня избивали и насиловали. Затем жертву выбросили на улицу.
Через два месяца дело было прекращено за отсутствием обвиняемых, а в июле этого года - возобновлено.
Поскольку девушка заявила, что изнасилование имело черты некоего оккультного ритуала, в поле зрения казанских правоохранительных органов попали "околорелигиозные" группы.
В качестве обвиняемого оказался двадцатичетырехлетний москвич Руслан Воронцов, до марта этого года принимавший участие в деятельности общества "Нави". Члены общества увлекались религиозной мистикой, особенно связанной со славянским язычеством и арийской символикой, имели свой сайт в Интернете.
Ксерокопии фотографий из Интернета были предъявлены потерпевшей для предварительного опознания. На одном из фото девушка увидела человека, который напоминал преступника. 28 июля казанские следователи задержали Руслана Воронцова в его квартире в Москве и отвезли в Казань. Матери молодого человека, которая была на даче, о случившемся рассказали соседи. Встревоженная Антонина Воронцова начала звонить в казанскую прокуратуру и услышала, что ее сын задержан по подозрению в преступлении, совершенном в Казани. Первой ее реакцией было изумление: Руслан никогда не бывал в этом городе, а в сроки, о которых говорил следователь, сын был дома. И вместе с адвокатом и другими свидетелями она выехала в Казань, чтобы подтвердить алиби Руслана.
Антонина Воронцова:
Конечно, я ехала с большой надеждой, что меня выслушают - как мать. Не то что я приехала выгораживать своего сына. Но они же должны меня были спросить хотя бы.
Я хотела рассказать им, что Новый год они встречали в Ленинграде. Все друзья, приятели, родители - могут это подтвердить. Они приехали пятого числа, и он приехал домой и говорит: "Я так есть хочу, проголодался". Я его покормила. Он принял душ и лег спать. Никуда в этот день он не ходил, не уезжал.
Шестого числа он долго спал, поел и очень долго созванивался, ему звонили.... Вроде не хотелось ему уезжать из дома, а потом говорит: "Ну, ладно, поеду". Вечером позвонил: "Мам, я ночевать сегодня не приеду, я у Кристины". Рождество они там отмечали у Кристины. Есть фотографии. Там они... три девочки, ребята, и он там среди них.
Домой вернулся восьмого утром, я уже ушла на работу. Невестка брала у него проездной. Все его видели.
Елена Фанайлова:
Адвокат Воронцова Карен Нерсесян пытался убедить следствие в важности свидетельских показаний.
Карен Нерсесян:
Ушло у нас четыре часа - уговорить, чтобы прокурор дал задание своему следователю допросить этих людей. Они готовы дать показания. Однако там уже прокурор меня уведомил, что из-за того, что дело сложное, шумное, громкое, дело будет передано для дальнейшего расследования в прокуратуру республики. И поэтому он прямо сейчас едет туда, дело сдаст туда, и он уверен, что следователи из прокуратуры республики тут же их, этих свидетелей, вызовут, сегодня же, и допросят, чтобы эти свидетели успели до позднего вечера, на обратном поезде, выехать в Москву.
Однако через два часа он вернулся и сказал, что - нет, дело будет расследоваться и дальше в этой прокуратуре. Посмотрели на часы, сказали, что рабочее время у них закончилось, поэтому свидетели могут убраться.
Мы проявили немножко настойчивость, и нам дали возможность собственноручно изложить свои показания.
Елена Фанайлова:
Однако половина приехавших в Казань свидетелей вообще не успела записать свои показания. А так выглядели результаты обыска в доме Воронцовых. Рассказывает мать Руслана Антонина Воронцова.
Антонина Воронцова:
Забрали печатную продукцию... вырезки из журналов, из газет... "Наука и жизнь"...его папки, в которых были всевозможные вырезки, его записные книжки все: у него там три или четыре книжки, мою записную книжку... Книги взяли, причем, именные книги, подписанные вот Алиной Витухновской, Григорием Пасько... не отразили в протоколе, а книги забрали.
Елена Фанайлова:
По сведениям адвоката Карена Нерсесяна, дело его подзащитного ведется с серьезными нарушениями. Так проходило опознание подозреваемого.
Карен Нерсесян:
Потерпевшая уже где-то часов пять-шесть находилась в помещении прокуратуры в отдельной комнате, где все просматривается, то есть: кто заходит, кто выходит, кого привезли, кого увезли... в окружении работников милиции. И я более чем уверен, что когда уже из машины завели Руслана в прокуратуру, она видела обязательно, видела... воочию видела. И после этого, значит, было произведено опознание. Она опознала его неуверенно.
Елена Фанайлова:
Адвокатам известно, что следствие оказывает давление на Руслана Воронцова.
Карен Нерсесян:
За два дня до опознания из камеры его вытащили наверх на второй этаж, где семь работников милиции, те, которые постоянно, каждый день его вытаскивают из камеры и советуют написать явку с повинной. Ему говорят, что "все равно ты уже обличен, ты уже арестован, тебя уже опознали, о тебе уже пишут в газеты. И, кроме того, парень, не забудь, что ты у нас обвиняешься по статье 132", то есть, это те статьи, за которые в условиях следственных изоляторов отношение к лицам мужского пола меняется, значит, как к лицам женского пола. Естественно, для парня это самое...
Однако Руслан выдержал это так, потому что он уверен, что удастся доказать свою невиновность.
Елена Фанайлова:
В Казани вокруг дела Воронцова сложился тенденциозный информационный фон. Рассказывает корреспондент Радио Свобода в Казани Ольга Юхновская.
Ольга Юхновская:
Признаюсь, я для себя так и не уяснила, почему именно Руслан Воронцов стал объектом внимания татарстанской милиции. Информация по делу так называемого "сатаниста Воронцова" предельно дозируется. Прокурор советского района Казани Ринат Довлетшин, где первоначально возбудили дело, с явным облегчением в голосе назвал лишь номер телефона в республиканской прокуратуре - и тут же бросил трубку.
Пресс-секреталь прокурора Республики Татарстан Равиль Хазиев был не намного любезнее. Так что имя следователя мне пришлось узнавать практически контрабандным путем. Евгения Николаевна Романова утверждает, что дело Воронцова - всего лишь толчок, но не повод обсуждать тему сатанизма в воспитательных целях. На мой вопрос, сколько продлится следствие, она ответила: "еще месяц - точно". Притом поинтересовалась, не могу ли я ей помочь в следствии. Знакома ли я лично с Воронцовым и Витухновской и не знаю ли, отчего это Воронцова, никак не связанного с Казанью, понесло в наш город. Вот такой виток беседы.
Заитересованы в освещения дела Воронцова две газеты: так называемая газета для русских "Казанское время" и газета деловых кругов "Время и деньги". Чего стоят только заголовки в местной прессе! "Наместник Сатаны прибыл в Казань в наручниках", "Приключения сатанистов в Казани", "Отголоски дикого шабаша". После визита в Казань Алины Витухновской корреспондента газеты "Время и деньги" мягко прощупывали на предмет, давно ли и при каких обстоятельствах она знакома с поэтессой. Корреспондент газеты "Вечерняя Казань" Юлия Андреева, материал которой о деле Воронцова редактор не разрешил печатать, поделилась со мной: "Такое впечатление, что через Руслана Воронцова хотят выйти на кого-то покруче".
Елена Фанайлова:
Свои комментарии по делу Руслана Воронцова дала руководитель Независимого экспертно-правового совета Мара Полякова.
Мара Полякова:
Я очень опасаюсь, что по этому делу будет доказательством только опознание. Это очень опасно. Я знаю массу примеров, когда уверенно опознавали и потерпевшие, и очевидцы обвиняемых, подозреваемых, а потом выяснялось, что они впадали в добросовестное заблуждение.
Конечно, здесь необходим тщательный допрос потерпевшей еще до того, как было проведено опознание. Ведь она должна была очень подробно описать, по каким признакам она может опознать обвиняемого.
Я опасаюсь, что здесь имело место опознание с нарушениями закона, поскольку она могла видеть обвиняемого до того, как ей предъявили его на опознании, судя по рассказу адвоката. И я не исключаю, что здесь могла произойти ошибка, могла потерпевшая впасть в добросовестное заблуждение.
В каждом конкретном случае мы ищем конкретное доказательство, связанное с этим преступлением, но в данном случае, если имело место изнасилование, возможно, там какие-то остались следы, и возможно, медико-биологическая экспертиза... Должна быть совокупность доказательств. Дело не может быть основано только на одном доказательстве.
В этом деле, скорее всего, необходимо найти хоть какой-то след того, что он приезжал в этот город. Судя по тому, что говорят адвокаты, как раз есть доказательства противоположные. Есть показания свидетелей, которые подтверждают алиби Воронцова.
Елена Фанайлова:
Еще серьезнее, по мнению Мары Поляковой, другая проблема, возникшая во время следствия.
Мара Полякова:
Адвокат говорил о том, что в отношении обвиняемого оказывается давление. К сожалению, действительно, сейчас арест в России превратился во многих случаях в средство физического и морального подавления обвиняемого. И это тоже очень опасно. Это тоже очень серьезно. И здесь, конечно, нужно приложить все силы, чтобы все-таки ошибка не произошла по этому делу.
Елена Фанайлова:
Подобный ход следствия возможен только в отсутствие реального состязательного процесса между обвинением и защитой, считает Мара Полякова.
Мара Полякова:
Конституция России провозгласила принцип равенства сторон, принцип состязательности, но адвокат, в отличие от следователя, не имеет никакой возможности ни проверять доказательства на следствии, ни собирать их. И даже его ходатайство о том, чтобы следователь то или иное доказательство подготовил, следователем игнорируется.
И я думаю, что такая практика будет продолжаться до тех пор, пока у нас не будет параллельного расследования адвокатского, пока не будет у нас суда присяжных, пока не будет реального состязательного судопроизводства.
Елена Фанайлова:
Свое мнение о ходе дела Руслана Воронцова высказала глава Московской хельсинкской группы правозащитник Людмила Алексеева.
Людмила Алексеева:
Оно действительно вызывает очень большую настороженность, очень большое недоверие из-за того, как ведет себя следствие, как оно разделяет свидетелей обвинения и свидетелей защиты. Как можно было не воспользоваться тем, что люди специально приехали в Казань для того, чтобы дать показания, свидетельствующие об алиби Руслана? Обычно следователи приглашают - даже в город - свидетелей, которые могут быть полезны делу.
К сожалению, не только это следствие ведь имеет обвинительный уклон. Это вообще характерно для российского следствия. Это тяжелое наследие советского следствия, где и следствие, и суд имели обвинительный наклон.
И в последнее время какое-то ощущение реванша у правоохранительных органов очень ощущается. Если бы это оживление сопровождалось усилением охранительных тенденций по отношению к обществу! Увы. Это оживление очень ощущается в быстром... очень неумелом, но быстром шитье дел, громких дел. Желание создать громкое дело обвинительное очень наглядно здесь присутствует. И, тем более что это дело имеет явный идеологический... даже не привкус, а идеологический заказ выполняет.
Все эти разговоры о сатанинских сектах, которые действуют в России, это, вообще, разговоры, нагнетающие истерию только среди невежественных людей. Мне, как правозащитнику, приходится этими проблемами заниматься, и должна сказать, что нет ни одного случая серьезно подтвержденного в России существования каких-то сатанинских сект. Это просто абсолютный идеологический шантаж нашей публики со стороны следственных и правоохранительных органов, со стороны недобросовестных средств массовой информации.
Елена Фанайлова:
На прошлой неделе адвокаты Руслана Воронцова пытались изменить ему меру пресечения и освободить его до начала судебного разбирательства. Казанский суд отклонил ходатайство адвокатов. Воронцов содержится в следственном изоляторе уже более месяца. Следователь Евгения Романова информировала адвокатов, что в ближайшее время планирует приехать в Москву и допросить свидетелей, которые готовы подтвердить алиби Руслана Воронцова.
Илья Дадашидзе:
О деле Руслана Воронова рассказывала Елена Фанайлова.
Обзор "Западная печать о правах человека и свободе слова" подготовил и читает Владимир Ведрашко.
Владимир Ведрашко:
О праве человека на воссоединение со своей семьей пишет американский журнал "Ньюсуик". Развитие отношений между Сеулом и Пхеньяном показывает, сколь велико море страданий между родными и близкими, разделенными по воле политиков, говорится в статье под заголовком "Разделенные временем".
Пак Рян Сун исполнилось всего 17 лет, когда в 1950 году началась корейская война. Девушка еще не знала, какие идеологические и политические разногласия привели к этой войне. Она хотела лишь одного - учиться. У ее семьи в Южной Корее не было денег для оплаты учебы, поэтому молодая кореянка присоединилась к отступавшим войскам Севера, чьи бойцы уверяли, что в их стране она сможет учиться бесплатно. Вскоре Пак действительно поступила в медицинское училище и стала врачом, но после запрета на любые контакты с южанами девушка ни разу не смогла узнать что-либо о судьбе своей семьи.
И вот совсем недавно шестидесятисемилетняя Пак, теперь уже бабушка, увидела свою девяностотрехлетнюю мать. Долгожданная встреча со слезами радости и горечи состоялась в сеульском отеле, куда из Пхеньяна прибыла на несколько дней сотня северокорейцев. Несмотря на эмоции, охватившие участников этой беспрецедентной межкорейской акции, перспективы воссоединения остаются туманными, продолжает "Ньюсуик". Оказалось, жителям демократического Юга и социалистического Севера непонятны настроения и многие ценности друг друга. Полувековая пропасть времени сомкнулась всего на четыре дня, и все же теперь появилась надежда.
Восьмидесятилетний южанин Ли Сун Хен, посетив Северную Корею и увидев свою первую жену и своих детей, о которых ничего не знал в течение пятидесяти лет, обратился к сыновьям с просьбой: "Берегите маму". А ей самой, уже изрядно постаревшей, сказал: "Береги свое здоровье, пока мы снова не встретимся". И тут стало ясно, что политическая сторона корейского воссоединения оказывается наиболее легким делом по сравнению с трудностью восстановления человеческих связей.
Раздел Кореи на Северную и Южную привел почти полвека назад к разделу семи миллионов семей, напоминает американский журнал "Ньюсуик".
Праву детей на жизнь в кругу своей семьи посвящает статью британская газета "Гардиан". Автор статьи, педагог Энтони Дуглас, один из деятелей лондонской Социальной службы, пишет: "Конечно, многие дети хотели бы обрести приемных родителей, и, конечно, многим детям было бы лучше жить в приемной семье, нежели оставаться объектом государственной системы социальной защиты. Но дети, однажды потерявшие своих родителей, зачастую остаются "твердыми орешками". В их душах уже многое выгорело. Они часто отвергают даже саму любовь, так необходимую для начала новой жизни в новой семье. И какими бы замечательными ни были приемные родители, многим детям суждены трудные годы.
Часто ли мы задумываемся над тем, что обретение новой семьи означает переезд в другой город? А в другом городе - новая школа. А в новой школе дети говорят с немного другим акцентом, и вновь прибывший ученик становится объектом повышенного внимания, если не насмешек. А сколько случаев, казалось бы, успешного усыновления приводили ребенка в школьный класс, где большая часть детей с другим цветом кожи не слишком приятельски относилась к новичку".
И все это - травмы для детской души, пишет автор статьи в газете "Гардиан". Он не призывает отказаться от политики усыновления, которая активно обсуждается сейчас в британском обществе. Он лишь утверждает, что настоящая забота о детях требует больших государственных усилий, больших средств и специально подготовленных профессионалов-педагогов, способных оказать ребенку всестороннюю психологическую поддержку. Тогда проблемы приемных детей станут объектом решения, а не только сотрясания воздуха, пишет в заключение своей статьи лондонский педагог Энтони Дуглас. Материал опубликован в газете "Гардиан".
Выходящий в Интернете на английском языке журнал "Transitions On-Line" напечатал статью об одной из самых болезненных общественных проблем в бывших социалистических странах - равноправии между теми, кто служил прежнему режиму, и теми, кто с прежним режимом боролся.
К защите своего достоинства нередко приходится прибегать действующим политикам, чьи биографии подергаются пристальному общественному вниманию. Президент Польши Александр Квасьневский и ветеран профсоюза "Солидарность" Лех Валенса подписали недавно заявление о непричастности к действиям спецслужб в годы коммунистического правление. Подозрения, однако, оказались столь сильными, что понадобилось специальное судебное разбирательство, в результате которого было официально подтверждено: ни Квасьневский, ни Валенса не допустили ложных утверждений в своих люстрационных заявлениях.
Журнал напоминает читателям, что польский закон о люстрации обязывает всех кандидатов на президентское кресло заявить о своей непричастности к сотрудничеству со спецслужбами в годы коммунистического правления. Если суд раскроет лживость таких заявлений, то кандидат на десять лет лишается права занимать какие-либо государственные должности и, тем более, выдвигаться кандидатом на пост президента.
Материал на эту тему опубликовал электронный журнал "Transitions On-Line", выходящий в Интернете на английском языке.
Илья Дадашидзе:
Обзор "Западная печать о правах человека и свободе слова" подготовил и читал Владимир Ведрашко, Прага.
Правозащитные новости недели подготовила и читает Анна Данковцева.
Анна Данковцева:
Прокуратура Чеченской республики возбудила уголовное дело в отношении находящегося в командировке в Чечне сотрудника милиции, который обвиняется в убийстве местного жителя на Центральном рынке Гудермеса. Представитель прокуратуры Чечни назвал преступление "очевидным и не требующим длительного расследования, так как инцидент произошел на глазах у большого числа людей". Прокурор отметил, что "милиционер, прибывший бороться с бандитами, сам открыл огонь по мирному жителю". Новый депутат Госдумы России Асланбек Аслаханов заявил журналистам, что погибший был "сперва избит прикладом автомата, после чего по нему был открыт огонь".
"Московский либертариум" призывает граждан обратиться в Верховный суд России с протестами против внедрения систем подслушивания (СОРМ). Внедрение этих систем у всех операторов связи начато по недавнему приказу министра связи Леонида Реймана. Приказ дает ФСБ право не предоставлять операторам ни документов, на основании которых проводится прослушивание, ни имен абонентов, которых подслушивают. Аппаратуру предприятиям связи приказано приобрести и установить за свой счет.
В обращении, появившемся 22 августа на сайте "Московского либертариума" подчеркивается, что внедрение СОРМ является нарушением права на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых и иных сообщений, закрепленного в конституции. На сайте дана форма искового заявления и адрес Верховного суда.
Дело корреспондента Радио Свобода Андрея Бабицкого направлено в один из судов Махачкалы. Дата рассмотрения дела пока неизвестна. Корреспондент Радио Свобода обвиняется в использовании фальшивого паспорта, полученного им от неустановленных лиц. По словам адвоката Бабицкого Генри Резника, журналисту не угрожает никакое наказание, так как он подпадает под амнистию. Ранее следователь неоднократно предлагал Бабицкому прекратить дело по амнистии, что было бы признанием вины. Эти предложения были отвергнуты защитой. По мнению Резника, суд над Бабицким является ошибкой Генеральной прокуратуры, которая преследует не правовую цель, а выполняет политический заказ.
Шерил Поуп, супруга американского бизнесмена Эдмонда Поупа, обвиняемого в шпионаже против России, считает, что ее муж находится в тяжелом состоянии. После их двухчасовой встречи в следственном изоляторе "Лефортово" в Москве Шерил Поуп заявила, что к ее мужу, страдающему онкологическим заболеванием, должен быть срочно допущен американский врач. Российские власти отказали во встрече с Поупом американскому конгрессмену Джону Петерсону, специально прибывшему для этого в Москву.
Поуп был арестован в начале апреля. Госдепартамент США заявил, что Россия не располагает доказательствами вины Поупа, и призвал освободить его.
Правозащитная международная Хельсинкская федерация выразила решительный протест президенту Киргизии Аскару Акаеву в связи с нарушениями прав независимых журналистов. По словам директора Хельсинкской федерации Аарона Родса, киргизские власти возбудили уголовное дело против газеты "Дело №", опубликовавшей материал о судебном процессе над лидером оппозиции Феликсом Куловым. Сотрудников газеты допрашивали в течение нескольких часов в отсутствие адвоката.
Илья Дадашидзе:
Правозащитные новости недели подготовила и прочитала Анна Данковцева.
Следствие по делу корреспондента Радио Свобода Андрея Бабицкого велось более полугода и завершилось бесславно для правоохранительных органов.
После того, как рухнули выдвигавшиеся против нашего коллеги обвинения в участии в незаконных вооруженных формированиях, похищении художественных ценностей, в подделке документов, о чем публично заявляли высшие чины Генпрокуратуры, Минюста и МВД, казалось бы, дело журналиста так и не дойдет до суда. Однако власти все же решились на судебное разбирательство. Следствие в отношении Андрея Бабицкого завершено. Он обвиняется в использовании поддельного паспорта. Дело будет рассматривать народный суд Махачкалы.
Вот что говорят в этой связи московские правозащитники и юристы. Слово адвокату Андрея Бабицкого Александру Зозуле.
Александр Зозуля:
Во время предварительного следствия защита добивалась прекращения дела, поскольку мы считали и считаем, и будем в суде доказывать, что в действиях Бабицкого отсутствует какой-либо состав преступления.
Нам удалось во время предварительного следствия (защитникам Генри Марковичу Резнику и мне) убедить следствие, что Бабицкий непричастен к подделке паспорта, который изъяли у него неизвестные лица (что и признали органы предварительного следствия) и взамен подлинных паспортов вручили ему поддельный паспорт. Это органы следствия признали и прекратили дело в отношении Бабицкого за подделку паспорта.
Но, тем не менее, нам не удалось убедить органы предварительного следствия в том, что Бабицкий при устройстве в гостиницу был вынужден представить паспорт в условиях крайней необходимости, и его действия в силу малозначительности не содержат какого-либо состава преступления. Увы, органы следствия с нами не согласились и в таком виде дело послали в суд.
Во время предварительного следствия мы обращались в Генеральную прокуратуру ответить нам на вопросы, которые имеют огромнейшее значение в том, что Бабицкий оказался в условиях крайней необходимости и использовал этот поддельный паспорт, сделанный и врученный ему неизвестными лицами. К сожалению, Генеральная прокуратура не ответила нам на наши запросы. Я полагаю, что Генеральная прокуратура здесь заняла позицию, которая свидетельствует о том, чтобы скрыть те факты, незаконные действия, которые были учинены в отношении Бабицкого, начиная с его задержания от 16 января текущего года. Это - его незаконное содержание под арестом в течение десяти суток, его незаконный так называемый обмен, его незаконное содержание на территории Чеченской республики, его незаконная депортация через российскую границу в республику Азербайджан, неудавшаяся депортация.
И если бы Генеральная прокуратура набралась мужества и ответила нам на все эти вопросы, то было бы ясно, что в действиях Бабицкого не содержится какого-либо состава преступления.
Эти материалы, как явствует из постановления следователя, они выделены в отдельное производство, и якобы по этим материалам будет проводиться предварительное следствие. Но предварительное следствие, если оно и будет проведено, оно уже будет запоздалое, и к началу судебного заседания мы не получим убедительных материалов о тех, на наш взгляд, противоправных действиях, которые учинили в отношении Андрея Бабицкого.
Илья Дадашидзе:
Александр Зозуля говорил о том, что уже произошло, о следствии.
Адвокат Генри Резник, который также защищает Андрея Бабицкого, в телефонном разговоре с редактором московского бюро Радио Свобода сказал о том, что впереди - о предстоящем суде.
Генри Резник:
Это очередная грубейшая, мягко говоря, ошибка Генеральной прокуратуры. Видимо, им недостаточно позора, связанного с предыдущими делами. Ну, в частности, с делом капитана Никитина, с делом Валерии Новодворской, с делом Вадима Поэгли. Хотят получить еще одну порцию. Ну, что ж, могу вам сказать, что позор обвинению в суде обеспечен.
Возникает вопрос, естественно, в чем же все-таки причина такого абсолютно неверного шага. Я полагаю, что опять же здесь во главе интересы политического толка, которые отстраняют собственно юридические резоны. То есть, необходимо просто хоть как-то заклеймить Бабицкого и показать, что он нехороший человек.
Ну, неважно... ну, естественно вполне, что не получилось одно обвинение, не получилось второе обвинение, не получилось третье обвинение.... И сейчас происходит то, что называется инверсией, то есть - переворачивание. Вместо того чтобы посадить на скамью подсудимых людей, которые были повинны в произволе, учиненном над журналистом, вместо того, чтобы вот этих людей посадить на скамью подсудимых (выявив, конечно, виновных), переворачивается ситуация, и дело направляется в суд - на Бабицкого.
На что расчет - я не могу вам сказать. Ведь Бабицкому не угрожает вообще никакое наказание, поскольку он подпадает под амнистию. Андрею предлагали прекращение по амнистии, что, естественно, было бы преподано как признание фактически им хоть какой-то, но своей вины. Предлагали прекращение дела в связи с утратой общественной опасности, так называемое "изменение обстановки". Все это защитой было отвергнуто.
Ну, что ж, если преследуется не правовая цель, а цель политическая - представить человека все-таки с какими-то нехорошими качествами, то в таком случае, я полагаю, что инверсия эта не удастся. Так, немножко иронизируя, могу вам сказать, эффект процесса будет "посильнее, чем "Фауст" Гете".
Илья Дадашидзе:
Поражает мелочность российских властей, заявляет президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов.
Алексей Симонов:
Когда-то в "Голом короле" был такой персонаж - король, который очень любил всех мучить. И ему Светлов Михаил Аркадьевич, классик, сочинил такую песенку - "Сперва помучить, ну, а потом... ну, а потом уж ущипнуть". Вот это почему-то свойственно, постоянно свойственно нашей власти.
С моей точки зрения передача дела Бабицкого именно в Махачкалинский суд, да еще совершенно ясно всем - по какому поводу, откуда взялся у Андрея этот паспорт, кто его делал, и каким образом он у него появился... те, кто будет его сейчас судить, этого, естественно, не знают. Но те, кто срежиссировал этот процесс, знают это недвусмысленно, поскольку делали это собственными руками, и тут уже очень было бы странно, если бы у них по этому поводу были бы какие-нибудь сомнения.
Разумеется, и это безобразие, скорее всего, кончится ничем. Но запихнуть его в Махачкалу, ввести его в суд, который будет задавать ему идиотские вопросы потому, что (действительно, вполне допускаю, что судью не предупредят, что, как говорится, он участвует в каком-то дурном спектакле), - это вот называется "помучить". Мелочность этой власти вызывает глубокое огорчение. И то, что происходит сейчас с передачей так называемого дела Бабицкого в суд - является наглядным тому подтверждением.
Илья Дадашидзе:
Передавая в суд дело Бабицкого, правоохранительные органы пытаются "сохранить лицо", считает Елена Боннэр.
Елена Боннэр:
Продолжение дела Бабицкого уже на судебной инстанции и вообще растягивание этого дела до безразмерных критериев - это попытка сохранить честь мундира тех органов, которые, по-моему, давно самые минимальные представления о чести мундира потеряли.
И это не случайное явление. Вся цепь повторных судов или растягивание дел таких, как Пасько, Никитин... это все результат той ментальности, которая показывает, что наши "правообразующие" органы никак не изменились.
По сути, дело Бабицкого ими организовано, ими растягивается, и такой комплекс нарушений прав человека, что по нему, по-моему, надо учиться, как в стране нельзя жить.
Илья Дадашидзе:
И еще одно мнение - судьи Московского городского суда заслуженного юриста Российской Федерации Сергея Пашина.
Сергей Пашин:
Когда я слышу о том, что Андрея Бабицкого привлекают к судебной ответственности, я невольно вспоминаю старую милицейскую притчу. Гражданин по очень узкому тротуару шел навстречу сержанту милиции. Сержант милиции был такой озабоченный, что гражданин решил не мешать ему и сделал шаг в сторону, спустился на мостовую. Сержант тут же свистнул и оштрафовал гражданина за то, что он ходит по проезжей части.
Уж так у нас все устроено, что в поединке "человек и власть" человек обязательно окажется виновным.
Я знаю уголовное дело еще советских времен, связанное с преступлениями серийного убийцы. Там был арестован невиновный водитель грузовика, его долго держали в следственном изоляторе, выколачивали показания, и, наконец, пришли к выводу, что не он - этот кровавый маньяк. Но его все равно осудили за незаконное использование в личных целях грузовика.
В данной ситуации Андрей Бабицкий, который привлекается к уголовной ответственности в Махачкале, по-видимому, предстанет перед судом. Конечно, если власть и гражданин ссорятся, конфликтуют, то местом для разрешения их конфликта является компетентный, независимый и беспристрастный суд. Но верно и другое, что власть, если она разумна, стремится как можно меньше конфликтов передавать в суд, как можно меньше конфликтовать со своими гражданами.
Если посмотреть на дело Бабицкого с этой точки зрения, то невольно возникает вопрос, - как должен вести себя человек, и оправдано ли его поведение, если ранее он уже столкнулся со следственным изолятором, знает, как хорошо работают охранники резиновыми палками, если он имеет на руках подложный документ после того, как государство обменяло его на какого-то другого гражданина, и что он должен делать, имея в руках такой подложный документ.
Вернуться в милицию и сказать, что - "у меня на руках подложный документ" это означает, скорее всего, новое задержание, а может быть, и арест. Избавиться от этого документа? Тогда ты будешь задержан опять-таки за то, что находишься без документов, и, возможно, будет предъявлено какое-то новое обвинение.
В данной ситуации ведь человек, если уж не получилось обвинить его в участии в незаконном бандформировании, или в государственной измене, или в каком-то другом тяжком преступлении, должен выйти виновным хотя бы в использовании подложного документа.
Есть и еще одна деталь. Максимальное наказание за использование подложного документа - это два года исправительных работ. То есть, самое строгое, что может ждать человека, обвиняемого по этой статье, это вычеты из заработной платы (до 20 процентов заработной платы) на протяжении двух лет. Андрея Бабицкого не может постигнуть и такое наказание, потому что в силу амнистии суд, даже приговорив его к этому наказанию, должен будет освободить его от наказания. Но поскольку суд происходит в Махачкале, судебные издержки по проживанию в этом городе (а судебные процессы часто откладываются), по переезду будут возложены на осужденного. И, таким образом, наказание, которое нельзя применить в силу амнистии, будет в той или иной форме на человека возложено.
Сейчас, конечно, рано предвосхищать исход судебного процесса, но я надеюсь, что независимый, действительно, независимый суд рассмотрит дело не только с формально-юридической позиции, но и с точки зрения той ситуации, в которую власть поставила независимого, честного журналиста.
Илья Дадашидзе:
О передаче дела Андрея Бабицкого в суд говорили московские юристы и правозащитники.
Вечером 28 августа сотрудники милиции ОВД "Мещанское" Москвы, действуя в рамках операции "Вихрь-Антитеррор", пытались найти террористов в офисе известной правозащитной организации общественный фонд "Гласность".
Рассказывает президент фонда "Гласность" Сергей Григорянц.
Сергей Григорянц:
Примерно в 19 часов раздался оглушительный стук в железную дверь офиса фонда "Гласность". За дверью оказалось с десяток ОМОНовцев в масках и какой-то милиционер, который представился участковым, но им не был (мы его знаем в лицо). Я не открыл им дверь, поскольку никаких оснований для того, чтоб входить к нам, у них не было, и об этом они и не говорили.
Они пытались сломать железную дверь. Когда им это не удалось, зашли с черного хода и, в конечном итоге, выломали двойную дубовую дверь в кухню. После чего ОМОНовцы с автоматами, ружьями, пистолетами ворвались в помещение офиса, всех пинками и с матерной бранью положили на пол, в том числе, десятилетнего ребенка и двух женщин, и тут оказалось, что им ничего не нужно.
Они, правда, говорили о том, то они хотели бы проверить документы, но даже проверять документы не стали. Это было, на самом деле, поразительным свидетельством того, что то, что является обычно средством для достижения какой-то цели, скажем, нахождение оружия или поимка преступников, в данном случае являлось целью. Целью было взломать дверь, целью было положить всех на пол.
Почему же это произошло именно в отношении "Гласности"? Почему они начинают с нас? В общем, это довольно легко понять. "Гласность" в течение четырнадцати лет уже занимается самыми неприятными темами. Сначала издавало первый журнал, теперь - независимый, потом занималось и занимается сейчас контролем за спецслужбами (и мы готовим восьмую конференцию "КГБ"), независимым трибуналом международным по Чечне и множеством других тем, среди которых помощь тем организациям, которые были запрещены в последнее время в России. Я напомню, что в последние годы в России уничтожено больше половины неправительственных организаций, и 88 процентов организаций такого рода, в первую очередь, правозащитных в Москве.
Что мы будем делать дальше? Уже подготовлены жалобы в прокуратуру, в ГУВД и московскую мэрию, но тут надо сказать, что единственное разумное замечание мы услышали из уст этого самого лейтенанта. Когда мы ему говорили о законе о милиции, законе об оперативно-розыскной деятельности, которые не разрешают подобных вторжений, он нам сказал: "Вы что, забыли, где вы живете?"
Илья Дадашидзе:
Слова о стране оказались не единственным высказыванием младшего лейтенанта Олега Иванова, командовавшего вторжением в офис "Гласности".
Вот как он объяснил появление там милиции в телефонном разговоре с нашим корреспондентом Еленой Фанайловой.
Олег Иванов:
Вы в курсе насчет руководителя этой организации, его подноготной, скажем так? Например, то, что он был осужден в свое время?
Елена Фанайлова:
За что человека осудили?
Олег Иванов:
По политической.
Елена Фанайлова:
А в какие годы это было?
Олег Иванов:
Не в курсе.
Илья Дадашидзе:
Должно ли это признание означать то, что милиция берет на карандаш тех, кто подвергался политическим репрессиям в годы советской власти?
С этим вопросом я обратился к начальнику ОВД "Мещанское" Валерию Романюку, который на мой вопрос отвечать отказался и объяснил мне, что закон о печати следует понимать так: "Вы, журналист, задаете мне вопрос, а я, государственный служащий, хочу - отвечаю на него, а хочу - не отвечаю".
Так я и ушел ни с чем, но зато убедился, что операция "Вихрь-Антитеррор" в российской столице действительно происходит. ОВД "Мещанское" отделено от улицы металлическими ограждениями. Автоматчики проверяют у посетителей сумки и паспорта. Не знаю, как в других столичных ОВД, но в "Мещанском" к террористам и к собственной безопасности относятся всерьез.
Завершая на этом нашу программу, напоминаем слушателям наш адрес: 103006, Москва, Старопименовский переулок, д. 13, к. 1, московская редакция Радио Свобода. Пишите нам.