В марте 1919 г. Михаил Калинин был избран председателем Всероссийского центрального исполнительного комитета Советской России. Решение избрать именно этого человека было принято Лениным и Троцким. С легкой руки Троцкого выходец из крестьянской семьи, бывший рабочий Михаил Калинин получил и неофициальный титул - "всероссийский староста". После избрания в декабре 1922 г. Калинина председателем Центрального исполнительного комитета СССР советская пресса стала именовать его "всесоюзным старостой".
В заявлении священника Комарова использовано сокращение "РИК" - районный исполнительный комитет советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.
"Всероссийскому Всесоюзному старосте Михаилу Ивановичу Калинину
от священника села Ксениевки Пресногорьковского района, Петропавловского уезда, Акмолинской области, Вениамина Васильевича Комарова.
В Каминском приходе, Звериноголовского района, Курганского округа я прослужил священником 12 лет, т.е. с 10 августа 1913 года по 4 августа 1925 года, а с 4 августа я место своего служения переменил в село Ксениевку. С белыми я никогда не бежал, в политику никогда не вмешивался, а знал и знаю только свою службу. В 1921 году в начале февраля месяца местные власти Каминского волисполкома выселили меня из священнического дома в частную квартиру. При выселении из дома местные власти взяли у меня во временное пользование мои домашние вещи: 1 фисгармонию, 1 шкаф, 1 длинный стол, 1 часы стенные, 1 лампу. Ввиду того, что квартиру дали мне в две комнаты и я свои вещи поместить в этой квартире не мог и согласился на предложение местных властей, т.е. вещи оставить на время в том же доме. Через некоторое время я стал просить вещи свои обратно, но власти первоначально говорили мне, что вещи нужны им самим, а впоследствии отказали и заявили, что эти вещи сейчас принадлежат государству. Что делать? Не знаю. Еду в село Картамыш, где встречаю одного человека из Картамышинского Волисполкома и спрашиваю его совета, как мне поступить по такому-то делу. Он меня спросил: "а у Вас, батюшка, есть документы на эти вещи?". Я сказал, что мне никаких документов они не дали, а сказали, что немного время попользуемся и возвратим. Я этим словам и поверил. Кому же я должен верить, как не представителям местной власти? Тогда этот человек предложил мне взять от местных жителей удостоверение и представить, после чего власти ваши должны выдать вам ваши вещи. Я так и сделал. 9 человек каминцев подписали мне удостоверение, а если нужно еще более, то я надеюсь, что подпишут не 9, а 99. Подаю заявление в Каминский сельсовет о возвращении мне вещей, с/с мое заявление препровождает в Звериноголовский РИК, а РИК от 16/IV сего года вынес постановление не мое заявление "отказать". Приезжаю я в РИК и спрашиваю председателя РИК т. Сучилова про свое заявление и решение, т. Сучилов заявил мне, что в просьбе мне отказано. Я спрашиваю: "на каком же основании Вы отказали?", он мне ответил коротко и ясно: "вещи ваши, стали наши". Почему я обращаюсь непосредственно к Вам, а не в округ, потому что в округе мне сказали то же, что и РИК и потому, я вижу отношение местных властей к духовенству и сам по этому убедился, что здесь мне ничего не получить и решил обратиться к Вам и буду ждать Вашего справедливого решения по моему делу. Почему я стал просить вещи обратно? - Во-вторых, я вижу по окружающим селам, что отобрано было у священников, все возвратили, а мне не хотят. Не знаю, чем я несчастнее других. Тут я вижу какой-то произвол местных властей, в одном районе можно возвращать, а в другом нельзя. В том же селе Картамыше у священника о. Василия Манкова было отобрано больше, чем у меня, пианино, экипаж и домашних вещей много и все ему возвратили, а таких примеров я могу вам указать массу, но не хочу затруднять Вас. В-третьих, потому, что эти вещи были мною приобретены мной исключительно на доход от хлебопашества и скотоводства, но настала революция - землю и скот отобрали в государство. Я против этого ничего не имею. А на поповские деревянные пятаки таких вещей, какие у меня отобрали, не приобретешь. В 4-х я человек семейный, дети требуют образования, а Вам известно, что с нас, попов, за образование детей берут во много раз более чем с советских работников, а некоторые из них учатся совершенно бесплатно. У меня две дочери, которые получили среднее образование, старшая вышла замуж, а вторая служит в Картамышском детдоме воспитательницей и считается хорошей советской работницей, да и очень много детей священников служат в советских учреждениях. Моя профессия не дает средств для образования детей, а учиться нужно; вот я и решил прибегнуть к Вашей помощи, и, если, получив, вещи продам и деньги пойдут на образование следующих детей, а если же Вы мне откажете в просьбе, то и дети мои несчастные будут выброшены за борт школы, а чем виноваты мои дети, что они дети попа, дети тут ровно не виноваты!
Простите, священник Вениамин Комаров
1926 год 30/VII".
Заявление ссыльной актрисы. Также адресовано Михаилу Калинину. 1938 год.
"Вторично.
Председателю Верховного Совета СССР Михаилу Ивановичу Калинину
копия: В. Прокурору Союза СССР тов. Вышинскому
Заявление
от гр-ки Воркуль Зинаиды Венедиктовны, проживающей в гор. Актюбинске, Казахской ССР, Комсомольская ул., д. № 77
Мною было послано заявление в июне 1938 года на имя тов. Калинина. Приемной т. Калинина заявление было переслано в Прокуратуру Союза ССР, которая переслала заявление в Лен. обл. прокуратуру на рассмотрение. Из Лен. обл. прокуратуры я получила извещение, что мое заявление рассмотрено и оставлено без удовлетворения.
Пишу опять. Почему? Потому что верю, крепко верю, что в нашей стране не может погибнуть честный человек, всем существом преданный партии и нашей власти, нашей стране, нашему народу. Крепко верю, что наша партия, наша власть, самая справедливая в мире!
Эту крепкую веру из меня ничем не вышибешь, ничем! Считаю, что прочесть мое заявление и дать ответ "оставлено без удовлетворения" без объяснения причин не значит разобраться во мне - человеке, в том, нужно ли было уничтожать политически. А для меня политическая смерть - равносильна смерти - я никогда не стану обывателем, никогда не смогу жить, абы жить - такая жизнь мне не нужна.
Излагаю кратко факты: родилась в 1909 году, в рабочей семье, в Ленинграде, всю сознательную жизнь провела до последних дней в Ленинграде - каждый камень этого родного мне города дорог, каждый камень мне родной. С 16 лет, с 1925 года самостоятельно работаю - до 1930 года токарем на заводе "Большевик", с 1930 г. по 1933 г. на кинофабрике "Ленфильм" актрисой, с 1933 года до отъезда из Ленинграда актрисой в театре.
С 1924 года в комсомоле, с 1930 года в партии. Ничем недостойным никогда не запятнала знамя партии, партбилет носила в сердце - я бы хотела, чтобы все коммунисты, имеющие партбилет, были бы также честны перед партией в мыслях, в чувствах, в делах, как я.
5 августа 1937 года исключена из рядов ВКП (б) за отсутствие бдительности к врагам народа - брату бывшего мужа, жившему в Новосибирске и бывшему мужу Оберталлеру П.М. - разве мало у нас коммунистов, которые верили людям, а эти люди оказались гнуснейшими предателями. Почему я должна быть уничтожена за то, что верила человеку, за которым не знала, не видела ничего недостойного коммуниста?
Затем, через 8 месяцев после исключения из партии мне было предложено в 5 дней уехать из Ленинграда, отобран паспорт тов. Румянцевым (7-е отделение милиции, ул. Маяковского 27). Тов. Румянцев сказал, что паспорт я получу здесь - я его не получила.
Факты:
1. С Оберталлером разошлась еще до его ареста по личным причинам. Развод оформлен не был. Факт развода могут подтвердить все мои личные друзья в Ленинграде. Жила в одной комнате с Оберталлером, т.к. уехать было некуда с ребенком, а человек, из-за которого разошлась с Оберталлером, оказался мелким подлецом - спрятался в кусты - Рудник Лев Сергеевич, кандидат партии (Херсонская 19, кв. 29). Все это было нелегко и среди переживаний личных просто не до развода официального было - я знала, что с Оберталлером я жить не буду, также как и с Рудником.
2. С момента ареста Оберталлера - порвала с ним все человеческие отношения - факт его ареста уничтожил мою веру в этого человека. Я поверила органам НКВД.
3. Развод оформлен юридически 22 июля 1937 года.
4. Мне предлагали в НКВД взять деньги Оберталлера - 1200 - я была без работы 5 месяцев - не брали нигде на работу после исключения из партии. Убеждали взять деньги для ребенка, уверяли, что деньги не вредительские - я не взяла денег, потому что не верю человеку политически.
5. В январе 1938 года вызвали в НКВД и предложили носить передачу. Я спросила: "Виноват ли человек?" Сказали: - Виноват, но несерьезно. Я отказалась от всякой помощи.
Вот уже 1 1/2 года, как я фактически разошлась с Обреталлером, а я привязана к имени этого человека, как пуговица к его пиджаку. А я ведь человек, с своей собственной жизнью и я требую, чтобы мою жизнь проверили - мою, честного советского человека. Я молодая еще женщина - я невероятно измучена всем обрушившимся так незаслуженно на меня. Если б я осталась в Ленинграде, имея все человеческие права, я встретила бы человека, который помог бы мне забыть весь ужас пережитого, человека, который стал бы отцом моему сыну. Я имею право на счастье - я честна, абсолютно честна перед своим народом. А сейчас, здесь...
Я лишена всех человеческих прав:
1. Нет паспорта - без паспорта в своей стране я должна ходить 5 раз в месяц на отметку в НКВД. Расписываться в книге, у меня коммунистки (я считаю себя коммунисткой из сердца партию не вынешь - вместе с жизнью только) - у меня "явочный лист", как у преступника, изменника. А я жизнь свою в любую минуту отдам за нашу страну. Как грязью облитая выхожу я после расписки в этом "явочном листе", к позору незаслуженному нельзя привыкнуть - всегда жжет, всегда больно.
2. Лишена своей специальности - здесь нет театра. Не имею возможности кормить сына, а я должна посылать ему деньги. Зарабатываю 200 руб. - 55 руб. плачу за полкомнаты, 20 руб. заем - остается 120 руб.
3. Лишена, оберегаемого нашей партией, нашей властью, права материнства - сын беспрерывно болел здесь, высох, как стебелек, он Ленинградский - не мог освоиться здесь, вынуждена была отправить его домой, в Ленинград.
4. Лишена права дружбы - мне перестали писать из Ленинграда, видимо сказали, что нельзя переписываться с высланной.
5. Лишена права любви. Я могу полюбить только достойного человека, не обывателя, а достойным нельзя любить высланных, достойные не имеют права мне верить. А мне нельзя не верить, когда люди узнают меня, мне верят - я открытый и щедрый человек. Нет среди моих друзей в Ленинграде, я в этом твердо убеждена, ни одного человека, который бы усомнился во мне после высылки.
За что меня так, за что? Нет для коммуниста страшнее проверки - быть исключенной, быть высланной - отсеченной от всей нашей замечательной жизни. Я прошла эту проверку и осталась такой же чистой и честной во всех своих мыслях и чувствах. Я имею право на жизнь!
Я твердо знаю, что такие люди нужны нашей партии, нашей стране. Я крепок верю, что ошибка, допущенная тов. Румянцевым, который единственный видел меня (он отбирал паспорт), который мог бы при желании разобраться - мне говорили в прокуратуре, что должны разбираться в людях - я верю, что ошибка будет исправлена и меня вернут в мой родной город.
И я прошу Вас, товарищи, родные товарищи, проверьте мою жизнь, спросите людей, коммунистов обо мне, людей, с кем я работала на кинофабрике, в театре комедии, парня, который рекомендовал меня в партию, который знает меня 12 лет - я верю, что все эти люди не побоятся сказать обо мне правду, несмотря на то, что я лишена сейчас всех прав, кроме права голоса.
Дайте возможность жить, дайте возможность всей моей жизнью доказать мою преданность партии.
Не имеет права коммунист без пользы для дела партии кончать жизнь.
Зинаида Воркуль
19/ ?Х- 38 года".
ПИСЬМО СТАЛИНУ НАРОДНОГО ЗАСЕДАТЕЛЯ ПЕТРОВА. 1952 Г.
"Товарищу Сталину Иосифу Виссарионовичу.
Дорогой товарищ Сталин, имея большой опыт в судебной деятельности (нарзаседатель) за последнее время мне приходится наблюдать случаи неправильного подхода народных судей к решению дел, особенно по указу от 4 июня 1947 года.
За последнее время, примерно, начиная с 1950 года, по этой статье попадают юноши от 19 до 26 лет, преимущественно из комсомольцев, и судьи (самострахуясь) применяют им статьи сроком 15 лет. Тогда как по содержанию дела достаточно было бы дать 4 - 5 лет для исправления молодого поколения. Такой срок вполне достаточен для того, чтобы тот или иной молодой человек мог бы исправиться, отбывая его в исправительных лагерях.
15 лет, этот срок не исправляет, а калечит, губит молодое поколение, а наш долг исправлять, а не губить людей.
По Советскому Союзу молодежи, начиная с 1947 года (с выхода в свет этого указа), наберется целая армия, которая могла бы в настоящее время свободно жить, работать и строить коммунизм.
Если взять из наблюдений, какая же вина этих молодых людей, юношей, которые только что самостоятельно вступили в жизнь?
99% - преступление совершено в пьяном виде. Есть русская пословица "Пьяному море по колено". А отсюда все проступки и преступления. А если у нас воспитательная работа в этой области - нет. Большинство студенчества пьет. Рабочая молодежь пьет. Отсюда все зло. Нужно бороться с этим злом. Тогда и преступлений меньше будет, и меньше будут лагеря заполняться молодежью. Помимо того, что водку продают в магазинах, ее можно видеть в любом ларьке, а этих ларьков на одном квартале три - четыре. Соблазн на каждом шагу.
Каждый юноша, имея разные характеры, темпераменты, различное воспитание - эти юноши под наркозом вина совершают те или иные преступления. Тогда как вчера он, будучи трезвым, был честный, трудолюбивый, способный к труду человек. И вот два - три часа нахождения под алкоголем решают судьбу, жизнь человека. Я не говорю о том, что человек, совершивший то или иное преступление в пьяном виде, не должен нести наказание. Он должен нести, но не такое тягчайшее, если человек совершил это преступление будучи трезвым, т.е. совершил его сознательно.
Например, один из молодых людей выпил, подрался. Ведь он временно потерял часть своего рассудка, он уже совершает преступление несознательно, ему судья дает 15 лет, тогда как можно было бы дать 5 - 6 лет для исправления его вины. А 15 лет губит и калечит молодое поколение.
Просидев 5 - 6 лет, прочувствовав свою вину, он может вернуться в советское общество полноценным человеком, он не будет махать рукой на то, что "А мне все равно, ведь я имею 15 лет, все равно мне их не выдержать и я не вернусь".
Так как вино является одним из бичов молодого поколения, то с ним нужно бороться. Почему медицина во многих областях лечения идет вперед, а на алкоголь не обращает внимания. Не пора ли кончить с этим бичом молодого поколения. Все идет вперед, мы идем к коммунизму, почему же не могут излечить алкоголь. Ведь не настолько же наше государство бедно, чтобы из этого извлекать пользу, а людей калечить. Не пора ли обратить на это внимание.
Посмотрите, какие же сдвиги произошли в этой области? Никаких. До 1917 года было много вина, а сейчас еще больше. Если раньше вино продавали в "казенках", а теперь на каждом шагу. Пьянство, матершина еще в нашем государстве существует. И никакой работы с этим. А сколько семейных драм из-за вина. Я считаю, вино (водка) - это бич нашего народа. Надо лечить молодежь, а не давать им по 15 лет. Судьи настолько страхуются, что бояться меньше присудить, тогда как за такое преступление нужно было дать не больше 5 лет.
Целая армия, находящаяся в лагерях, а такая же армия отцов, матерей, братьев, сестер, которые переживают и невольно возникает чувство у каждого советского человека: "А справедливо ли это решение?". Приходится часто слушать от родных, просто граждан, когда судят юношу и приговор выносит 15 лет, слово "жестоко".
Я пишу это письмо простым обывательским языком, как самый простой человек, гражданин, но с такой большой болью в душе. Когда же наше правительство пересмотрит этот "жестокий" - так его называют обыватели Указ от 1947 года.
Много среди этих молодых людей есть бандиты, неисправимый элемент, совершивший не одно преступление, отпетые люди, не знавшие не стыда, ни совести. И вот рядом с ними живут случайно попавшие в лагеря юноши, которые уже давно пережили свою вину. Близость такого уголовного элемента к молодым неиспорченным людям дает результат на руку нашим врагам.
Разве можно ждать от человек, причем в соседстве с уголовным элементом, просидевшим 12 - 15 лет, что он выйдет полноценным человеком для общества. Это выйдет больной, инвалид, калека.
Почему же в капиталистическом обществе, в печати я не слышал и не видел, чтобы давали по 12 - 15 лет, даже за политические статьи.
Почему же наше молодое поколение должно страдать.
Потому, что наши судьи не различают бандитов и случайно попавших людей в несчастье, а зачастую бандиты гуляют на воле, а честные люди сидят в лагерях.
Почему же наш народ, преданный душей и сердцем правительству, должен страдать за своих сыновей, братьев и сестер.
Я люблю свое отечество, люблю свое правительство, человек я маленький, но хочу подсказать своему правительству: надо вести борьбу с вином - злом молодого поколения, от него страдают женщины, матери, разбивается семейная жизнь, совершаются преступления - пора кончать с "водкой". Надо лечить, кто пьет, пусть медицина добьется средства для излечения.
Простите меня за нескромность, что я написал Вам это письмо, оно говорит Вам не только от меня одного, но от всего народа, я часто слышу от людей, что Указ жесток. Нужно его смягчить.
Петров".
В передаче использованы документы из Государственного архива Российской Федерации и Российского государственного архива социально-политической истории.
В заявлении священника Комарова использовано сокращение "РИК" - районный исполнительный комитет советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.
"Всероссийскому Всесоюзному старосте Михаилу Ивановичу Калинину
от священника села Ксениевки Пресногорьковского района, Петропавловского уезда, Акмолинской области, Вениамина Васильевича Комарова.
В Каминском приходе, Звериноголовского района, Курганского округа я прослужил священником 12 лет, т.е. с 10 августа 1913 года по 4 августа 1925 года, а с 4 августа я место своего служения переменил в село Ксениевку. С белыми я никогда не бежал, в политику никогда не вмешивался, а знал и знаю только свою службу. В 1921 году в начале февраля месяца местные власти Каминского волисполкома выселили меня из священнического дома в частную квартиру. При выселении из дома местные власти взяли у меня во временное пользование мои домашние вещи: 1 фисгармонию, 1 шкаф, 1 длинный стол, 1 часы стенные, 1 лампу. Ввиду того, что квартиру дали мне в две комнаты и я свои вещи поместить в этой квартире не мог и согласился на предложение местных властей, т.е. вещи оставить на время в том же доме. Через некоторое время я стал просить вещи свои обратно, но власти первоначально говорили мне, что вещи нужны им самим, а впоследствии отказали и заявили, что эти вещи сейчас принадлежат государству. Что делать? Не знаю. Еду в село Картамыш, где встречаю одного человека из Картамышинского Волисполкома и спрашиваю его совета, как мне поступить по такому-то делу. Он меня спросил: "а у Вас, батюшка, есть документы на эти вещи?". Я сказал, что мне никаких документов они не дали, а сказали, что немного время попользуемся и возвратим. Я этим словам и поверил. Кому же я должен верить, как не представителям местной власти? Тогда этот человек предложил мне взять от местных жителей удостоверение и представить, после чего власти ваши должны выдать вам ваши вещи. Я так и сделал. 9 человек каминцев подписали мне удостоверение, а если нужно еще более, то я надеюсь, что подпишут не 9, а 99. Подаю заявление в Каминский сельсовет о возвращении мне вещей, с/с мое заявление препровождает в Звериноголовский РИК, а РИК от 16/IV сего года вынес постановление не мое заявление "отказать". Приезжаю я в РИК и спрашиваю председателя РИК т. Сучилова про свое заявление и решение, т. Сучилов заявил мне, что в просьбе мне отказано. Я спрашиваю: "на каком же основании Вы отказали?", он мне ответил коротко и ясно: "вещи ваши, стали наши". Почему я обращаюсь непосредственно к Вам, а не в округ, потому что в округе мне сказали то же, что и РИК и потому, я вижу отношение местных властей к духовенству и сам по этому убедился, что здесь мне ничего не получить и решил обратиться к Вам и буду ждать Вашего справедливого решения по моему делу. Почему я стал просить вещи обратно? - Во-вторых, я вижу по окружающим селам, что отобрано было у священников, все возвратили, а мне не хотят. Не знаю, чем я несчастнее других. Тут я вижу какой-то произвол местных властей, в одном районе можно возвращать, а в другом нельзя. В том же селе Картамыше у священника о. Василия Манкова было отобрано больше, чем у меня, пианино, экипаж и домашних вещей много и все ему возвратили, а таких примеров я могу вам указать массу, но не хочу затруднять Вас. В-третьих, потому, что эти вещи были мною приобретены мной исключительно на доход от хлебопашества и скотоводства, но настала революция - землю и скот отобрали в государство. Я против этого ничего не имею. А на поповские деревянные пятаки таких вещей, какие у меня отобрали, не приобретешь. В 4-х я человек семейный, дети требуют образования, а Вам известно, что с нас, попов, за образование детей берут во много раз более чем с советских работников, а некоторые из них учатся совершенно бесплатно. У меня две дочери, которые получили среднее образование, старшая вышла замуж, а вторая служит в Картамышском детдоме воспитательницей и считается хорошей советской работницей, да и очень много детей священников служат в советских учреждениях. Моя профессия не дает средств для образования детей, а учиться нужно; вот я и решил прибегнуть к Вашей помощи, и, если, получив, вещи продам и деньги пойдут на образование следующих детей, а если же Вы мне откажете в просьбе, то и дети мои несчастные будут выброшены за борт школы, а чем виноваты мои дети, что они дети попа, дети тут ровно не виноваты!
Простите, священник Вениамин Комаров
1926 год 30/VII".
Заявление ссыльной актрисы. Также адресовано Михаилу Калинину. 1938 год.
"Вторично.
Председателю Верховного Совета СССР Михаилу Ивановичу Калинину
копия: В. Прокурору Союза СССР тов. Вышинскому
Заявление
от гр-ки Воркуль Зинаиды Венедиктовны, проживающей в гор. Актюбинске, Казахской ССР, Комсомольская ул., д. № 77
Мною было послано заявление в июне 1938 года на имя тов. Калинина. Приемной т. Калинина заявление было переслано в Прокуратуру Союза ССР, которая переслала заявление в Лен. обл. прокуратуру на рассмотрение. Из Лен. обл. прокуратуры я получила извещение, что мое заявление рассмотрено и оставлено без удовлетворения.
Пишу опять. Почему? Потому что верю, крепко верю, что в нашей стране не может погибнуть честный человек, всем существом преданный партии и нашей власти, нашей стране, нашему народу. Крепко верю, что наша партия, наша власть, самая справедливая в мире!
Эту крепкую веру из меня ничем не вышибешь, ничем! Считаю, что прочесть мое заявление и дать ответ "оставлено без удовлетворения" без объяснения причин не значит разобраться во мне - человеке, в том, нужно ли было уничтожать политически. А для меня политическая смерть - равносильна смерти - я никогда не стану обывателем, никогда не смогу жить, абы жить - такая жизнь мне не нужна.
Излагаю кратко факты: родилась в 1909 году, в рабочей семье, в Ленинграде, всю сознательную жизнь провела до последних дней в Ленинграде - каждый камень этого родного мне города дорог, каждый камень мне родной. С 16 лет, с 1925 года самостоятельно работаю - до 1930 года токарем на заводе "Большевик", с 1930 г. по 1933 г. на кинофабрике "Ленфильм" актрисой, с 1933 года до отъезда из Ленинграда актрисой в театре.
С 1924 года в комсомоле, с 1930 года в партии. Ничем недостойным никогда не запятнала знамя партии, партбилет носила в сердце - я бы хотела, чтобы все коммунисты, имеющие партбилет, были бы также честны перед партией в мыслях, в чувствах, в делах, как я.
5 августа 1937 года исключена из рядов ВКП (б) за отсутствие бдительности к врагам народа - брату бывшего мужа, жившему в Новосибирске и бывшему мужу Оберталлеру П.М. - разве мало у нас коммунистов, которые верили людям, а эти люди оказались гнуснейшими предателями. Почему я должна быть уничтожена за то, что верила человеку, за которым не знала, не видела ничего недостойного коммуниста?
Затем, через 8 месяцев после исключения из партии мне было предложено в 5 дней уехать из Ленинграда, отобран паспорт тов. Румянцевым (7-е отделение милиции, ул. Маяковского 27). Тов. Румянцев сказал, что паспорт я получу здесь - я его не получила.
Факты:
1. С Оберталлером разошлась еще до его ареста по личным причинам. Развод оформлен не был. Факт развода могут подтвердить все мои личные друзья в Ленинграде. Жила в одной комнате с Оберталлером, т.к. уехать было некуда с ребенком, а человек, из-за которого разошлась с Оберталлером, оказался мелким подлецом - спрятался в кусты - Рудник Лев Сергеевич, кандидат партии (Херсонская 19, кв. 29). Все это было нелегко и среди переживаний личных просто не до развода официального было - я знала, что с Оберталлером я жить не буду, также как и с Рудником.
2. С момента ареста Оберталлера - порвала с ним все человеческие отношения - факт его ареста уничтожил мою веру в этого человека. Я поверила органам НКВД.
3. Развод оформлен юридически 22 июля 1937 года.
4. Мне предлагали в НКВД взять деньги Оберталлера - 1200 - я была без работы 5 месяцев - не брали нигде на работу после исключения из партии. Убеждали взять деньги для ребенка, уверяли, что деньги не вредительские - я не взяла денег, потому что не верю человеку политически.
5. В январе 1938 года вызвали в НКВД и предложили носить передачу. Я спросила: "Виноват ли человек?" Сказали: - Виноват, но несерьезно. Я отказалась от всякой помощи.
Вот уже 1 1/2 года, как я фактически разошлась с Обреталлером, а я привязана к имени этого человека, как пуговица к его пиджаку. А я ведь человек, с своей собственной жизнью и я требую, чтобы мою жизнь проверили - мою, честного советского человека. Я молодая еще женщина - я невероятно измучена всем обрушившимся так незаслуженно на меня. Если б я осталась в Ленинграде, имея все человеческие права, я встретила бы человека, который помог бы мне забыть весь ужас пережитого, человека, который стал бы отцом моему сыну. Я имею право на счастье - я честна, абсолютно честна перед своим народом. А сейчас, здесь...
Я лишена всех человеческих прав:
1. Нет паспорта - без паспорта в своей стране я должна ходить 5 раз в месяц на отметку в НКВД. Расписываться в книге, у меня коммунистки (я считаю себя коммунисткой из сердца партию не вынешь - вместе с жизнью только) - у меня "явочный лист", как у преступника, изменника. А я жизнь свою в любую минуту отдам за нашу страну. Как грязью облитая выхожу я после расписки в этом "явочном листе", к позору незаслуженному нельзя привыкнуть - всегда жжет, всегда больно.
2. Лишена своей специальности - здесь нет театра. Не имею возможности кормить сына, а я должна посылать ему деньги. Зарабатываю 200 руб. - 55 руб. плачу за полкомнаты, 20 руб. заем - остается 120 руб.
3. Лишена, оберегаемого нашей партией, нашей властью, права материнства - сын беспрерывно болел здесь, высох, как стебелек, он Ленинградский - не мог освоиться здесь, вынуждена была отправить его домой, в Ленинград.
4. Лишена права дружбы - мне перестали писать из Ленинграда, видимо сказали, что нельзя переписываться с высланной.
5. Лишена права любви. Я могу полюбить только достойного человека, не обывателя, а достойным нельзя любить высланных, достойные не имеют права мне верить. А мне нельзя не верить, когда люди узнают меня, мне верят - я открытый и щедрый человек. Нет среди моих друзей в Ленинграде, я в этом твердо убеждена, ни одного человека, который бы усомнился во мне после высылки.
За что меня так, за что? Нет для коммуниста страшнее проверки - быть исключенной, быть высланной - отсеченной от всей нашей замечательной жизни. Я прошла эту проверку и осталась такой же чистой и честной во всех своих мыслях и чувствах. Я имею право на жизнь!
Я твердо знаю, что такие люди нужны нашей партии, нашей стране. Я крепок верю, что ошибка, допущенная тов. Румянцевым, который единственный видел меня (он отбирал паспорт), который мог бы при желании разобраться - мне говорили в прокуратуре, что должны разбираться в людях - я верю, что ошибка будет исправлена и меня вернут в мой родной город.
И я прошу Вас, товарищи, родные товарищи, проверьте мою жизнь, спросите людей, коммунистов обо мне, людей, с кем я работала на кинофабрике, в театре комедии, парня, который рекомендовал меня в партию, который знает меня 12 лет - я верю, что все эти люди не побоятся сказать обо мне правду, несмотря на то, что я лишена сейчас всех прав, кроме права голоса.
Дайте возможность жить, дайте возможность всей моей жизнью доказать мою преданность партии.
Не имеет права коммунист без пользы для дела партии кончать жизнь.
Зинаида Воркуль
19/ ?Х- 38 года".
ПИСЬМО СТАЛИНУ НАРОДНОГО ЗАСЕДАТЕЛЯ ПЕТРОВА. 1952 Г.
"Товарищу Сталину Иосифу Виссарионовичу.
Дорогой товарищ Сталин, имея большой опыт в судебной деятельности (нарзаседатель) за последнее время мне приходится наблюдать случаи неправильного подхода народных судей к решению дел, особенно по указу от 4 июня 1947 года.
За последнее время, примерно, начиная с 1950 года, по этой статье попадают юноши от 19 до 26 лет, преимущественно из комсомольцев, и судьи (самострахуясь) применяют им статьи сроком 15 лет. Тогда как по содержанию дела достаточно было бы дать 4 - 5 лет для исправления молодого поколения. Такой срок вполне достаточен для того, чтобы тот или иной молодой человек мог бы исправиться, отбывая его в исправительных лагерях.
15 лет, этот срок не исправляет, а калечит, губит молодое поколение, а наш долг исправлять, а не губить людей.
По Советскому Союзу молодежи, начиная с 1947 года (с выхода в свет этого указа), наберется целая армия, которая могла бы в настоящее время свободно жить, работать и строить коммунизм.
Если взять из наблюдений, какая же вина этих молодых людей, юношей, которые только что самостоятельно вступили в жизнь?
99% - преступление совершено в пьяном виде. Есть русская пословица "Пьяному море по колено". А отсюда все проступки и преступления. А если у нас воспитательная работа в этой области - нет. Большинство студенчества пьет. Рабочая молодежь пьет. Отсюда все зло. Нужно бороться с этим злом. Тогда и преступлений меньше будет, и меньше будут лагеря заполняться молодежью. Помимо того, что водку продают в магазинах, ее можно видеть в любом ларьке, а этих ларьков на одном квартале три - четыре. Соблазн на каждом шагу.
Каждый юноша, имея разные характеры, темпераменты, различное воспитание - эти юноши под наркозом вина совершают те или иные преступления. Тогда как вчера он, будучи трезвым, был честный, трудолюбивый, способный к труду человек. И вот два - три часа нахождения под алкоголем решают судьбу, жизнь человека. Я не говорю о том, что человек, совершивший то или иное преступление в пьяном виде, не должен нести наказание. Он должен нести, но не такое тягчайшее, если человек совершил это преступление будучи трезвым, т.е. совершил его сознательно.
Например, один из молодых людей выпил, подрался. Ведь он временно потерял часть своего рассудка, он уже совершает преступление несознательно, ему судья дает 15 лет, тогда как можно было бы дать 5 - 6 лет для исправления его вины. А 15 лет губит и калечит молодое поколение.
Просидев 5 - 6 лет, прочувствовав свою вину, он может вернуться в советское общество полноценным человеком, он не будет махать рукой на то, что "А мне все равно, ведь я имею 15 лет, все равно мне их не выдержать и я не вернусь".
Так как вино является одним из бичов молодого поколения, то с ним нужно бороться. Почему медицина во многих областях лечения идет вперед, а на алкоголь не обращает внимания. Не пора ли кончить с этим бичом молодого поколения. Все идет вперед, мы идем к коммунизму, почему же не могут излечить алкоголь. Ведь не настолько же наше государство бедно, чтобы из этого извлекать пользу, а людей калечить. Не пора ли обратить на это внимание.
Посмотрите, какие же сдвиги произошли в этой области? Никаких. До 1917 года было много вина, а сейчас еще больше. Если раньше вино продавали в "казенках", а теперь на каждом шагу. Пьянство, матершина еще в нашем государстве существует. И никакой работы с этим. А сколько семейных драм из-за вина. Я считаю, вино (водка) - это бич нашего народа. Надо лечить молодежь, а не давать им по 15 лет. Судьи настолько страхуются, что бояться меньше присудить, тогда как за такое преступление нужно было дать не больше 5 лет.
Целая армия, находящаяся в лагерях, а такая же армия отцов, матерей, братьев, сестер, которые переживают и невольно возникает чувство у каждого советского человека: "А справедливо ли это решение?". Приходится часто слушать от родных, просто граждан, когда судят юношу и приговор выносит 15 лет, слово "жестоко".
Я пишу это письмо простым обывательским языком, как самый простой человек, гражданин, но с такой большой болью в душе. Когда же наше правительство пересмотрит этот "жестокий" - так его называют обыватели Указ от 1947 года.
Много среди этих молодых людей есть бандиты, неисправимый элемент, совершивший не одно преступление, отпетые люди, не знавшие не стыда, ни совести. И вот рядом с ними живут случайно попавшие в лагеря юноши, которые уже давно пережили свою вину. Близость такого уголовного элемента к молодым неиспорченным людям дает результат на руку нашим врагам.
Разве можно ждать от человек, причем в соседстве с уголовным элементом, просидевшим 12 - 15 лет, что он выйдет полноценным человеком для общества. Это выйдет больной, инвалид, калека.
Почему же в капиталистическом обществе, в печати я не слышал и не видел, чтобы давали по 12 - 15 лет, даже за политические статьи.
Почему же наше молодое поколение должно страдать.
Потому, что наши судьи не различают бандитов и случайно попавших людей в несчастье, а зачастую бандиты гуляют на воле, а честные люди сидят в лагерях.
Почему же наш народ, преданный душей и сердцем правительству, должен страдать за своих сыновей, братьев и сестер.
Я люблю свое отечество, люблю свое правительство, человек я маленький, но хочу подсказать своему правительству: надо вести борьбу с вином - злом молодого поколения, от него страдают женщины, матери, разбивается семейная жизнь, совершаются преступления - пора кончать с "водкой". Надо лечить, кто пьет, пусть медицина добьется средства для излечения.
Простите меня за нескромность, что я написал Вам это письмо, оно говорит Вам не только от меня одного, но от всего народа, я часто слышу от людей, что Указ жесток. Нужно его смягчить.
Петров".
В передаче использованы документы из Государственного архива Российской Федерации и Российского государственного архива социально-политической истории.
