Часть вторая
Беженец из Чечни хирург Хасан Баиев, проживающий ныне в Бостоне, на днях рассказывал мне, как он оперировал Шамиля Басаева после того, как тот подорвался на мине зимой 2000-го года. На операционный стол Басаев попал в состоянии близком к коме: пульс почти не прощупывался, крайне низким было давление из-за обширной потери крови. Баиев перелил Басаеву собственную кровь, напрямую - из вены в вену, а потом провел ампутацию раздробленной взрывом ступни. "После этого, - говорит хирург, - я почти каждый день слышал один и тот же упрек, высказывавшийся разными людьми - зачем ты вернул его к жизни?" Эти чувства сохранились в полной мере и по сегодняшний день. Многие чеченцы значительную часть ответственности за начало второй войны возлагают на Басаева и его единомышленников, считают, что поход в Дагестан дал российской власти абсолютный повод для развертывания военных действий на территории Чечни. Конечно, гвоорят многие, Россия так или иначе начала бы войну, но если бы не было Дагестана, мы оставались бы чисты перед миром, а, самое главное, совесть была бы спокойна. Американский фильм о второй чеченской войне "Приветы из Грозного" дает слово российским военнослужащим, солдатам и офицерам, которые единодушны в утверждении: все чеченцы ненавидят Россию и готовы воевать вечно. Это основной, базовый стереотип, определяющий взгляд из России на чеченскую реальность. И он неверен. По данным социологической службы "Валидейта", которая регулярно проводит опросы в Чечне, около 75% опрошенных считают, что у Чечни вне России нет будущего. Я готов признать, если не справедливость, то, по крайней мере, оправданность некоторых сомнений, высказывавшихся в связи с этими исследованиями. Утверждалось, в частности, что преподаватели грозненского университета, которые непосредственно заняты организацией проведения опросов, может быть неосознанно, в силу собственной убежденности в необходимости теснейших взаимоотношений между Россией и Чечней, определенным образом корректировали выбор респондентов, ориентируясь на интеллигенцию - тот образованный класс, которые не принял ни дудаевской революции, ни ее продолжения в исполнении Масхадова. Так это или нет, в любом случае следует признать, что, во-первых, в Чечне существует помимо всяких кадыровских властей значительная группа людей, считающих, что республика, предоставленная сама себе, обречена на катастрофу. В этой убежденности может быть и нет особой любви к России, она исходит из представления об ограниченности собственных возможностей. Мой давний знакомый проректор Грозненского университета Лема Турпалов так прокомментировал результаты социологических опросов, о которых я говорил выше. По мнению Лемы, дудаевский и масхадовский проекты строительства независимого государства принесли чеченцам неисчислимые беды, обернулись бандитизмом, коррупцией, привели к расцвету религиозного фанатизма. У российского проекта, наличное состояние которого ужасно, и, более того, по масштабам совершаемых преступлений он давно оставил позади те же ичкерийские власти, все же у российского проекта есть перспектива когда-нибудь развиться до вполне приемлемой для большинства чеченцев общероссийской ситуации, когда они будут уравнены в правах со всеми другими жителями этой большой страны.
Лема Турпалов: В основном рядовые граждане они прагматичны, это обычный прагматизм. Прежде всего, три года независимой Чечни показали, что фактически у власти оказалась достаточно криминализированная элита, из тех, кто воевали на стороне Дудаева за независимость. Во-вторых, они показали свое истинное лицо, что они фактически не думают о народе чеченском, они думают о независимости Чечни только с собой во главе. То есть фактически они показали, что настроены создать режим, авторитарный режим под их властью, какого-то клана, определенной кучки. Люди это видели, три года - это достаточно большой опыт. Сегодня российские войска здесь творят чудеса, творят беспредел. Но, в конечном итоге, для чеченца понятно, что это когда-нибудь будет загнано в какое-то нормальное русло, иначе Россия сама погибнет, недостатка в думающих людях тоже нет, сама Россия тогда погибнет. Сегодня на какой-то период на откуп отдана Чечня, но завтра-послезавтра, если эти военнослужащие Гн будут приведены в какое-то соответствие с нормами, законами - это гибель России. Сейчас люди понимают и чисто экономическую выгоду единого пространства большого, не только с Россией, и с Европой, и со всем миром, потому что выживать надо. Разрушена вся республика, нет предприятий, инфраструктура вся разрушена. Сегодня Чечня останется самостоятельной, без помощи, это все поднять - на это десятилетия уйдут, это люди тоже понимают. Если бы немного продуманную и умную политику Кремль вел бы сейчас по отношению к Чечне, я думаю, не 75%, а 90% населения Чечни. Немного из-за того, что творят чиновники, которые сюда направлены, особенно военнослужащие, с населением творят, из-за этого эти 25%, а это большая часть - пятая часть населения Чечни, которые не хотят быть в составе России. Это очень большая часть. Если вы сравните с эпохальной борьбой за независимость, там больше было, чем 25%, которые хотели. Это всегда так бывает. Так что это достаточно большая часть, которые хотят независимости. А 75% - это люди, которые хотят нормальной жизни и видят: пока это все не успокоится, нормальной жизни в перспективе ближайшей не видят. Поэтому хотят прекращения этого беспредела в республике, прекращения всей этой вакханалии. Наверняка, это видят так, что, договорившись, будучи на едином пространстве с Россией.
Андрей Бабицкий: Тем не менее, все не так просто. Мой знакомый Арби, которому около 30 и он уже много лет работает в различных российских компаниях, годами живет в Москве, сейчас говорит, что в последнее время, сталкиваясь с российскими военными, он начал понимать: не только они воспринимают его и таких как он чеченцев, как врагов, но и он сам стал относиться к ним так же. По мнению Лемы Турпалова, ни один нормальный человек не в состоянии относиться спокойно к тому, что происходит на блокпостах, к зачисткам, к исчезновению людей, пыткам в фильтрационных лагерях. Ненависть, которая порождена произволом, - это уже не просто эмоции, это уже концепция, взгляд не на конкретного солдата, издевающегося над людьми, но на всю Россию.
Лема Турпалов: Приходят сейчас военные камуфляжные в армию, то есть военнослужащие, даже дети трех-четырех лет ассоциируют это с русскими. Даже если калмык придет на "зачистку", он русский для детей, потому что это Россия, потому что это титульная нация, все олицетворяется именно с русскими. И любой инцидент, насилие, преступление, которое совершается военнослужащими, оно ассоциируется с русскими. И опять-таки это очень умело делается. Здесь можно бы было среди военнослужащих проводить определенную работу, воспитательную работу, чтобы не допускались случаи насилия, издевательства, например, что Буданов сделал. Конечно, для родителей Эльзы Кунгаевой Буданов - это русский, все русские будут ассоциироваться с Будановым, а, тем более, когда митинги стоят перед судом - освободить героя России, русского, настоящего русского. Преступник Буданов, и в защиту его митинги. А безвинно убитая девочка, ее защита только правозащитники и совесть российская, интеллигенция, они только высказываются. Конечно, ассоциируется, а тем более у людей, которым трудно сейчас анализировать причины, следствия. Не всякий же человек способен вглубь посмотреть, он то, что на поверхности лежит видит. А на поверхности лежит беспредел, мародерство, избиения, без суда и следствия арестовываются люди. Если даже преступник, если даже он боевик - арестуй, докажи, осуди но самосуд идет. Такого не было в России даже в период Берия, там и то формально соблюдалось: три человека садились, так называемые "тройки", хоть какое-то решение выносилось, фиксировалось на бумаге, а сейчас и этого нет. Любой офицер имеет право ночью из дома вытащить 18-19 девочку из-за того, что ему что-то показалось в пьяном бреду, осудить и убить. Бумага по этому поводу не оставляется, допрос даже не оставляется. Конечно, это все ассоциируется с этим. И в этом отношении пока не будет наведен порядок среди тех, кто должен охранять закон, то есть военнослужащие, милиция, всегда будет ассоциироваться с Россией, эта будет пропасть, национальная неприязнь друг к другу усилится.
Андрей Бабицкий: Тем не менее, Лема Турпалов говорит, что о межнациональной вражде пока все же говорить нет оснований, хотя новейшая история Чечни пережила массовый исход русского и русскоязычного населения.
Лема Турлпалов: История Чечни с 18-го практически века - это постоянная война с Россией, и при всем при этом такой ненависти ни к русским, ни к другим национальностям в Чечне не было. Можно сказать, что в таких наиболее развитых национальных республиках как Дагестан, Кабардино-Балкария, Поволжские республики, если даже там где-то возникали национальные трения, в Чечено-Ингушетии практически не было. Достаточно часто говорилось в 70-80-е годы, что в Чечено-Ингушетии самая стабильная ситуация. Очень мало криминала было, межнациональных особо не было. А сегодня в том-то и дело, когда начали этот клин вбивать, использовать чеченскую карту, этот клин между чеченцами и другими народностями, которые проживали в Чечне. Практически используя криминал, уголовщину, начали вытесняться отсюда и русскоязычное население, как мы сейчас говорим. Между прочим, их и в России особо не жалуют, они уехали, и там их не жалуют, называются чеченцами русских, которые отсюда уехали. У них сейчас такая ностальгия. Сколько я получаю писем, в газету получаю письма, они с такой тоской вспоминают те годы. Здесь был мир национальный, прекрасно все уживались. Конечно, политические силы, которые хотели разжечь здесь огонь, они очень хорошо использовали и вбили этот клин. Очень легко - одного, старушку убили, второго зарезали, дом подожгли, несколько случаев по Чечне, все, уже начали говорить, что здесь межнациональное. На самом деле практически полностью население Чечни сегодня тоже с тоской вспоминает о своих друзьях другой национальности, которые уехали. Мы работаем в университете, мы с удовольствием приняли бы назад всех тех преподавателей, ученых, которые одно время составляли цвет университета, они нам и сейчас нужны. Какие-то силы до сих пор вбивают этот клин.
Андрей Бабицкий: Однако я хотел бы сказать, что сегодня в голосах тех чеченцев, которые еще несколько лет назад были абсолютно убеждены и отстаивали этот свой взгляд о необходимости и неизбежности сохранения Чечни в составе России, сегодня уже не слышно былой уверенности, поскольку появились серьезные сомнения в судьбе самого российского государства. Его грядущий распад при нынешнем положении дел, по мнению очень многих образованных чеченцев, перспектива не просто весьма вероятная, но и почти неминуемая, хотя в этих интеллектуальных спекуляциях все-таки значительное место отводится надежде на то, что, демократизируясь, Россия предохранит и себя от распада, и откажется от насилия в Чечне. Чеченский писатель Абузар Айдамиров говорит, что российская власть в лице президента Путина вольна остановить войну одним мановением своей руки.
Абузар Айдамиров: Здесь будет порядок, когда будет порядок в Москве, если Путин наведет - он президент, он верховный главнокомандующий. Все это зависит от него, как он будет оправдывать доверие и русского народа, и других народов, в том числе чеченского народа. Если он захочет, этой войны не будет.
Андрей Бабицкий: Абузар Айдамиров - живой классик. В советские времена, когда чеченская история, традиции находились под негласным запретом, его роман "Долгие ночи", описывавший исторический быт чеченского народа, сумел опрокинуть заговор молчания. Сегодня Абузар Айдамиров живет в родовом селе Мескеты Ножай-Юртовского района, это на самой границе с Дагестаном. Чтобы поговорить с писателем о взаимоотношениях Чечни и России, необходимо было проехать свыше десятка блокпостов по дороге из Грозного. Абузар Айдамиров уверен, что сегодня и в прошлом, и сегодня Россия совершает одну серьезную ошибку, полагаясь исключительно на силу в отношениях с Чечней, что в модель власти, которую Россия навязала Чечне еще в 19-м веке, была заложена схема, используемая и по сегодняшний день - генерал-губернаторство. И вот вообще размышления Абузара Айдамирова о жизни Чечни, о ее истории, о ее настоящем.
Абузар Айдамиров: Здесь установили военную власть, в России всегда была гражданская власть, а для Чечни особая власть - военно-колониальная. Во главе стоял генерал-губернатор и в районах везде начальники округов военных, при штабе военные. И, как писали российские демократы, поселялись сюда те люди, которые оказались России излишними, то есть совершали преступления и так далее. Это военно-колониальное правление. Специальное налогообложение, в отличие от других кавказских народов. В выселение тоже мы находились под военно-колониальным направлением, то есть как сейчас комендантские власти. У нас с 19-го века военные власти. Россия никогда не учитывала менталитет нашего народа, хотя об этом говорили очень многие русские демократов - Добролюбов, Чернышевский, Герцен и многие другие. Мы, чеченцы, остались, можно сказать, безграмотными из-за этих войн. В прошлом столетии, в 19-м веке, дети, которым исполнялось 16 лет, они шли на войну, а не учиться. Даже религиозное образование, у нас не было таких духовных лиц известных, религиозных деятелей, кроме одного Агайсумова. Ни светского образования, ни религиозного образования. По сравнению с соседними народами мы отставали - это мое мнение. Поэтому чеченцев обманывали. Всегда, когда приближалась война с Турцией например, русско-турецкая война, обязательно английские, турецкие эмиссары готовили восстание, и всегда здесь происходило восстание. Мы оказывались жертвой международной политики еще в 18-м, 19-м веке и в 20-м веке, как сейчас. Если бы, я так говорю всегда, половина вины лежит на кремлевских чиновниках, другая половина ответственности и вины на чеченцах. Чеченцы поверили, когда Ельцин объявил, что вы берите свободы, сколько хотите. Решили, что они получат независимость, создадут свое государство, притом исламское государство. Я еще тогда говорил, что, во-первых, Россия добровольно нам независимость никогда не даст, ибо это идет еще со времени Петра Первого. Очень вредная для русского народа, российского государства эта идея, лозунг - единая неделимая Россия, боком он всегда выходит. Чеченцы не думали в 91-м году выходить из состава России. Если бы Россия позволила добровольно отделиться и то, куда нам деться, и нам, и другим народам вне России? Для того, чтобы создать государство, надо кадры, экономическую основу и прочее. Нет у нас этого. Я еще тогда говорил очень много и в печати, и по телевидению, не слушали. Не только я один говорил, и другие.
Андрей Бабицкий: Даже если принимать на веру результаты социологических исследований, проводившихся "Валидейтой", нужно всегда помнить, что сегодня чеченцы - это разделенный народ, и значительная его часть находится за пределами родины. Их беженство не бегство от угроз, связанных с войной, от бесправия и нищеты, в первую очередь те, кто покинул Чечню и живет либо в иных российских регионах, либо за границей, не смогли, не посчитали нужным мириться с тем, что происходит в республике. Они тоже проголосовали, хотя их мнения не спрашивали на референдумах, их мнение не учитывается при проведении социологических опросов, но их голос сегодня - против России. И следует помнить, что беженцев ныне десятки, сотни тысяч человек. Говорят, о трехстах тысячах по всему миру, и эта цифра ежедневно продолжает увеличиваться. В чем, может быть, не было бы разногласий между чеченцами с различными политическими убеждениями и представлениями о будущем своей республики, так это в оценках проекта вмешательства извне в чеченский конфликт. Нет сомневающихся в том, что международный протекторат был бы идеальной моделью решения всех без исключения проблем, как внутричеченских, так и в отношениях между Россией и Чечней. Однако реалисты считают его принципиально неосуществимым. Когда я говорил об этом с моим знакомым Адланом, который отправил своих детей учиться в российские вузы за пределы Чечни, он уныло заметил: "Конечно, я хотел бы, чтобы мои дети получили европейское образование, но смотри: моя дочка уже почти выучилась на врача, другая будет юристом, сын в следующем году намерен поступать в вуз в Ростов. Их образование на русском, работа на русском, их дети будут учиться в школе на русском языке. Или надо уезжать, бросать дом, оставлять свою землю, родные могилы, все, или, оставаясь, принимать неизбежное, каким бы мучительным оно ни было". "Но вообще, - после некоторого размышления добавил Адлан, - каждый чеченец через всю свою жизнь несет веру в то, что когда-нибудь Чечня станет частью Великобритании - это предсказывали наши предки".
Беженец из Чечни хирург Хасан Баиев, проживающий ныне в Бостоне, на днях рассказывал мне, как он оперировал Шамиля Басаева после того, как тот подорвался на мине зимой 2000-го года. На операционный стол Басаев попал в состоянии близком к коме: пульс почти не прощупывался, крайне низким было давление из-за обширной потери крови. Баиев перелил Басаеву собственную кровь, напрямую - из вены в вену, а потом провел ампутацию раздробленной взрывом ступни. "После этого, - говорит хирург, - я почти каждый день слышал один и тот же упрек, высказывавшийся разными людьми - зачем ты вернул его к жизни?" Эти чувства сохранились в полной мере и по сегодняшний день. Многие чеченцы значительную часть ответственности за начало второй войны возлагают на Басаева и его единомышленников, считают, что поход в Дагестан дал российской власти абсолютный повод для развертывания военных действий на территории Чечни. Конечно, гвоорят многие, Россия так или иначе начала бы войну, но если бы не было Дагестана, мы оставались бы чисты перед миром, а, самое главное, совесть была бы спокойна. Американский фильм о второй чеченской войне "Приветы из Грозного" дает слово российским военнослужащим, солдатам и офицерам, которые единодушны в утверждении: все чеченцы ненавидят Россию и готовы воевать вечно. Это основной, базовый стереотип, определяющий взгляд из России на чеченскую реальность. И он неверен. По данным социологической службы "Валидейта", которая регулярно проводит опросы в Чечне, около 75% опрошенных считают, что у Чечни вне России нет будущего. Я готов признать, если не справедливость, то, по крайней мере, оправданность некоторых сомнений, высказывавшихся в связи с этими исследованиями. Утверждалось, в частности, что преподаватели грозненского университета, которые непосредственно заняты организацией проведения опросов, может быть неосознанно, в силу собственной убежденности в необходимости теснейших взаимоотношений между Россией и Чечней, определенным образом корректировали выбор респондентов, ориентируясь на интеллигенцию - тот образованный класс, которые не принял ни дудаевской революции, ни ее продолжения в исполнении Масхадова. Так это или нет, в любом случае следует признать, что, во-первых, в Чечне существует помимо всяких кадыровских властей значительная группа людей, считающих, что республика, предоставленная сама себе, обречена на катастрофу. В этой убежденности может быть и нет особой любви к России, она исходит из представления об ограниченности собственных возможностей. Мой давний знакомый проректор Грозненского университета Лема Турпалов так прокомментировал результаты социологических опросов, о которых я говорил выше. По мнению Лемы, дудаевский и масхадовский проекты строительства независимого государства принесли чеченцам неисчислимые беды, обернулись бандитизмом, коррупцией, привели к расцвету религиозного фанатизма. У российского проекта, наличное состояние которого ужасно, и, более того, по масштабам совершаемых преступлений он давно оставил позади те же ичкерийские власти, все же у российского проекта есть перспектива когда-нибудь развиться до вполне приемлемой для большинства чеченцев общероссийской ситуации, когда они будут уравнены в правах со всеми другими жителями этой большой страны.
Лема Турпалов: В основном рядовые граждане они прагматичны, это обычный прагматизм. Прежде всего, три года независимой Чечни показали, что фактически у власти оказалась достаточно криминализированная элита, из тех, кто воевали на стороне Дудаева за независимость. Во-вторых, они показали свое истинное лицо, что они фактически не думают о народе чеченском, они думают о независимости Чечни только с собой во главе. То есть фактически они показали, что настроены создать режим, авторитарный режим под их властью, какого-то клана, определенной кучки. Люди это видели, три года - это достаточно большой опыт. Сегодня российские войска здесь творят чудеса, творят беспредел. Но, в конечном итоге, для чеченца понятно, что это когда-нибудь будет загнано в какое-то нормальное русло, иначе Россия сама погибнет, недостатка в думающих людях тоже нет, сама Россия тогда погибнет. Сегодня на какой-то период на откуп отдана Чечня, но завтра-послезавтра, если эти военнослужащие Гн будут приведены в какое-то соответствие с нормами, законами - это гибель России. Сейчас люди понимают и чисто экономическую выгоду единого пространства большого, не только с Россией, и с Европой, и со всем миром, потому что выживать надо. Разрушена вся республика, нет предприятий, инфраструктура вся разрушена. Сегодня Чечня останется самостоятельной, без помощи, это все поднять - на это десятилетия уйдут, это люди тоже понимают. Если бы немного продуманную и умную политику Кремль вел бы сейчас по отношению к Чечне, я думаю, не 75%, а 90% населения Чечни. Немного из-за того, что творят чиновники, которые сюда направлены, особенно военнослужащие, с населением творят, из-за этого эти 25%, а это большая часть - пятая часть населения Чечни, которые не хотят быть в составе России. Это очень большая часть. Если вы сравните с эпохальной борьбой за независимость, там больше было, чем 25%, которые хотели. Это всегда так бывает. Так что это достаточно большая часть, которые хотят независимости. А 75% - это люди, которые хотят нормальной жизни и видят: пока это все не успокоится, нормальной жизни в перспективе ближайшей не видят. Поэтому хотят прекращения этого беспредела в республике, прекращения всей этой вакханалии. Наверняка, это видят так, что, договорившись, будучи на едином пространстве с Россией.
Андрей Бабицкий: Тем не менее, все не так просто. Мой знакомый Арби, которому около 30 и он уже много лет работает в различных российских компаниях, годами живет в Москве, сейчас говорит, что в последнее время, сталкиваясь с российскими военными, он начал понимать: не только они воспринимают его и таких как он чеченцев, как врагов, но и он сам стал относиться к ним так же. По мнению Лемы Турпалова, ни один нормальный человек не в состоянии относиться спокойно к тому, что происходит на блокпостах, к зачисткам, к исчезновению людей, пыткам в фильтрационных лагерях. Ненависть, которая порождена произволом, - это уже не просто эмоции, это уже концепция, взгляд не на конкретного солдата, издевающегося над людьми, но на всю Россию.
Лема Турпалов: Приходят сейчас военные камуфляжные в армию, то есть военнослужащие, даже дети трех-четырех лет ассоциируют это с русскими. Даже если калмык придет на "зачистку", он русский для детей, потому что это Россия, потому что это титульная нация, все олицетворяется именно с русскими. И любой инцидент, насилие, преступление, которое совершается военнослужащими, оно ассоциируется с русскими. И опять-таки это очень умело делается. Здесь можно бы было среди военнослужащих проводить определенную работу, воспитательную работу, чтобы не допускались случаи насилия, издевательства, например, что Буданов сделал. Конечно, для родителей Эльзы Кунгаевой Буданов - это русский, все русские будут ассоциироваться с Будановым, а, тем более, когда митинги стоят перед судом - освободить героя России, русского, настоящего русского. Преступник Буданов, и в защиту его митинги. А безвинно убитая девочка, ее защита только правозащитники и совесть российская, интеллигенция, они только высказываются. Конечно, ассоциируется, а тем более у людей, которым трудно сейчас анализировать причины, следствия. Не всякий же человек способен вглубь посмотреть, он то, что на поверхности лежит видит. А на поверхности лежит беспредел, мародерство, избиения, без суда и следствия арестовываются люди. Если даже преступник, если даже он боевик - арестуй, докажи, осуди но самосуд идет. Такого не было в России даже в период Берия, там и то формально соблюдалось: три человека садились, так называемые "тройки", хоть какое-то решение выносилось, фиксировалось на бумаге, а сейчас и этого нет. Любой офицер имеет право ночью из дома вытащить 18-19 девочку из-за того, что ему что-то показалось в пьяном бреду, осудить и убить. Бумага по этому поводу не оставляется, допрос даже не оставляется. Конечно, это все ассоциируется с этим. И в этом отношении пока не будет наведен порядок среди тех, кто должен охранять закон, то есть военнослужащие, милиция, всегда будет ассоциироваться с Россией, эта будет пропасть, национальная неприязнь друг к другу усилится.
Андрей Бабицкий: Тем не менее, Лема Турпалов говорит, что о межнациональной вражде пока все же говорить нет оснований, хотя новейшая история Чечни пережила массовый исход русского и русскоязычного населения.
Лема Турлпалов: История Чечни с 18-го практически века - это постоянная война с Россией, и при всем при этом такой ненависти ни к русским, ни к другим национальностям в Чечне не было. Можно сказать, что в таких наиболее развитых национальных республиках как Дагестан, Кабардино-Балкария, Поволжские республики, если даже там где-то возникали национальные трения, в Чечено-Ингушетии практически не было. Достаточно часто говорилось в 70-80-е годы, что в Чечено-Ингушетии самая стабильная ситуация. Очень мало криминала было, межнациональных особо не было. А сегодня в том-то и дело, когда начали этот клин вбивать, использовать чеченскую карту, этот клин между чеченцами и другими народностями, которые проживали в Чечне. Практически используя криминал, уголовщину, начали вытесняться отсюда и русскоязычное население, как мы сейчас говорим. Между прочим, их и в России особо не жалуют, они уехали, и там их не жалуют, называются чеченцами русских, которые отсюда уехали. У них сейчас такая ностальгия. Сколько я получаю писем, в газету получаю письма, они с такой тоской вспоминают те годы. Здесь был мир национальный, прекрасно все уживались. Конечно, политические силы, которые хотели разжечь здесь огонь, они очень хорошо использовали и вбили этот клин. Очень легко - одного, старушку убили, второго зарезали, дом подожгли, несколько случаев по Чечне, все, уже начали говорить, что здесь межнациональное. На самом деле практически полностью население Чечни сегодня тоже с тоской вспоминает о своих друзьях другой национальности, которые уехали. Мы работаем в университете, мы с удовольствием приняли бы назад всех тех преподавателей, ученых, которые одно время составляли цвет университета, они нам и сейчас нужны. Какие-то силы до сих пор вбивают этот клин.
Андрей Бабицкий: Однако я хотел бы сказать, что сегодня в голосах тех чеченцев, которые еще несколько лет назад были абсолютно убеждены и отстаивали этот свой взгляд о необходимости и неизбежности сохранения Чечни в составе России, сегодня уже не слышно былой уверенности, поскольку появились серьезные сомнения в судьбе самого российского государства. Его грядущий распад при нынешнем положении дел, по мнению очень многих образованных чеченцев, перспектива не просто весьма вероятная, но и почти неминуемая, хотя в этих интеллектуальных спекуляциях все-таки значительное место отводится надежде на то, что, демократизируясь, Россия предохранит и себя от распада, и откажется от насилия в Чечне. Чеченский писатель Абузар Айдамиров говорит, что российская власть в лице президента Путина вольна остановить войну одним мановением своей руки.
Абузар Айдамиров: Здесь будет порядок, когда будет порядок в Москве, если Путин наведет - он президент, он верховный главнокомандующий. Все это зависит от него, как он будет оправдывать доверие и русского народа, и других народов, в том числе чеченского народа. Если он захочет, этой войны не будет.
Андрей Бабицкий: Абузар Айдамиров - живой классик. В советские времена, когда чеченская история, традиции находились под негласным запретом, его роман "Долгие ночи", описывавший исторический быт чеченского народа, сумел опрокинуть заговор молчания. Сегодня Абузар Айдамиров живет в родовом селе Мескеты Ножай-Юртовского района, это на самой границе с Дагестаном. Чтобы поговорить с писателем о взаимоотношениях Чечни и России, необходимо было проехать свыше десятка блокпостов по дороге из Грозного. Абузар Айдамиров уверен, что сегодня и в прошлом, и сегодня Россия совершает одну серьезную ошибку, полагаясь исключительно на силу в отношениях с Чечней, что в модель власти, которую Россия навязала Чечне еще в 19-м веке, была заложена схема, используемая и по сегодняшний день - генерал-губернаторство. И вот вообще размышления Абузара Айдамирова о жизни Чечни, о ее истории, о ее настоящем.
Абузар Айдамиров: Здесь установили военную власть, в России всегда была гражданская власть, а для Чечни особая власть - военно-колониальная. Во главе стоял генерал-губернатор и в районах везде начальники округов военных, при штабе военные. И, как писали российские демократы, поселялись сюда те люди, которые оказались России излишними, то есть совершали преступления и так далее. Это военно-колониальное правление. Специальное налогообложение, в отличие от других кавказских народов. В выселение тоже мы находились под военно-колониальным направлением, то есть как сейчас комендантские власти. У нас с 19-го века военные власти. Россия никогда не учитывала менталитет нашего народа, хотя об этом говорили очень многие русские демократов - Добролюбов, Чернышевский, Герцен и многие другие. Мы, чеченцы, остались, можно сказать, безграмотными из-за этих войн. В прошлом столетии, в 19-м веке, дети, которым исполнялось 16 лет, они шли на войну, а не учиться. Даже религиозное образование, у нас не было таких духовных лиц известных, религиозных деятелей, кроме одного Агайсумова. Ни светского образования, ни религиозного образования. По сравнению с соседними народами мы отставали - это мое мнение. Поэтому чеченцев обманывали. Всегда, когда приближалась война с Турцией например, русско-турецкая война, обязательно английские, турецкие эмиссары готовили восстание, и всегда здесь происходило восстание. Мы оказывались жертвой международной политики еще в 18-м, 19-м веке и в 20-м веке, как сейчас. Если бы, я так говорю всегда, половина вины лежит на кремлевских чиновниках, другая половина ответственности и вины на чеченцах. Чеченцы поверили, когда Ельцин объявил, что вы берите свободы, сколько хотите. Решили, что они получат независимость, создадут свое государство, притом исламское государство. Я еще тогда говорил, что, во-первых, Россия добровольно нам независимость никогда не даст, ибо это идет еще со времени Петра Первого. Очень вредная для русского народа, российского государства эта идея, лозунг - единая неделимая Россия, боком он всегда выходит. Чеченцы не думали в 91-м году выходить из состава России. Если бы Россия позволила добровольно отделиться и то, куда нам деться, и нам, и другим народам вне России? Для того, чтобы создать государство, надо кадры, экономическую основу и прочее. Нет у нас этого. Я еще тогда говорил очень много и в печати, и по телевидению, не слушали. Не только я один говорил, и другие.
Андрей Бабицкий: Даже если принимать на веру результаты социологических исследований, проводившихся "Валидейтой", нужно всегда помнить, что сегодня чеченцы - это разделенный народ, и значительная его часть находится за пределами родины. Их беженство не бегство от угроз, связанных с войной, от бесправия и нищеты, в первую очередь те, кто покинул Чечню и живет либо в иных российских регионах, либо за границей, не смогли, не посчитали нужным мириться с тем, что происходит в республике. Они тоже проголосовали, хотя их мнения не спрашивали на референдумах, их мнение не учитывается при проведении социологических опросов, но их голос сегодня - против России. И следует помнить, что беженцев ныне десятки, сотни тысяч человек. Говорят, о трехстах тысячах по всему миру, и эта цифра ежедневно продолжает увеличиваться. В чем, может быть, не было бы разногласий между чеченцами с различными политическими убеждениями и представлениями о будущем своей республики, так это в оценках проекта вмешательства извне в чеченский конфликт. Нет сомневающихся в том, что международный протекторат был бы идеальной моделью решения всех без исключения проблем, как внутричеченских, так и в отношениях между Россией и Чечней. Однако реалисты считают его принципиально неосуществимым. Когда я говорил об этом с моим знакомым Адланом, который отправил своих детей учиться в российские вузы за пределы Чечни, он уныло заметил: "Конечно, я хотел бы, чтобы мои дети получили европейское образование, но смотри: моя дочка уже почти выучилась на врача, другая будет юристом, сын в следующем году намерен поступать в вуз в Ростов. Их образование на русском, работа на русском, их дети будут учиться в школе на русском языке. Или надо уезжать, бросать дом, оставлять свою землю, родные могилы, все, или, оставаясь, принимать неизбежное, каким бы мучительным оно ни было". "Но вообще, - после некоторого размышления добавил Адлан, - каждый чеченец через всю свою жизнь несет веру в то, что когда-нибудь Чечня станет частью Великобритании - это предсказывали наши предки".
