В последние годы понятие "государство-изгой" прочно вошло в лексикон международной политики. Эти государства, не признающие правила цивилизованных отношений между соседями, могут угрожать безопасности всего мирового сообщества. В их распоряжении уже есть оружие массового уничтожения - химическое или бактериологическое - или же они могут легко им завладеть. Их взгляды на то, когда и как применять подобное оружие, могут отличаться от взглядов цивилизованных государств на этот счёт. Они могут отравить источники водоснабжения своих противников химическими веществами или захватить в заложники граждан чужих государств. И это - отнюдь не мнимая угроза международной безопасности. Не случайно военная доктрина Соединенных Штатов предполагает в качестве возможного театра военных действий два региона: Ближний Восток и Корейский полуостров, где в качестве возможных противников могут выступить Ирак, Иран, или Северная Корея.
В нашей сегодняшней беседе с ведущим американским специалистом в области стратегии, бывшим заместителем министра обороны США Алвином Бернштейном мы говорим о том, почему "государства-изгои" после окончания "холодной войны" превратились в главную угрозу национальной безопасности США. Каковы характерные черты "государства-изгоя", которые делают его присутствие в международном сообществе столь опасным?
Алвин Бернштейн:
По-моему, можно определить "государство-изгой" как государство, которое находится в изоляции в своём собственном регионе. Иными словами такое государство не является частью международного или регионального сообщества. Во-вторых, "государство-изгой" по форме государственного правления обязательно представляют собой одну из разновидностей автократии, то есть если не тоталитарного, то авторитарного режима - точно. Хотя нельзя сказать, что все автократические государства - "государства-изгои", но все "государства-изгои" - автократии. Внешняя политика "государства-изгоя" - это чаще всего откровенный вызов тем правилам и нормам, по которым живёт мировое сообщество. Так, например, "государство-изгой" всегда неофициально, но вполне открыто поддерживает международный терроризм в различных его формах. Я думаю, что Ирак, Иран, или Северная Корея вполне подходят под такое определение понятия "государство-изгой". Это авторитарные государства, не входящие ни в какие значимые региональные или международные объединения и проводящие преступную линию в своей внешней политике. Они открыто пренебрегают теми элементарными правилами международного сосуществования, которые большинство государств мира предпочитают не нарушать.
Евгений Новиков:
Если допустить, что "государство-изгой" изолировано в своем окружении и зачастую враждебно к нему, то кому оно реально угрожает - только своим соседям или всему международному сообществу? Вот что думает об этом мой собеседник:
Алвин Бернштейн:
Обычно амбиции "государств-изгоев" ограничиваются тем регионом, где они расположены. Так, например, Северная Корея бросает вызов Южной Корее и Японии. Иран и Ирак также не проявляют большого интереса к тому, что происходит за пределами их непосредственного географического окружения. Насколько они пытаются расширить своё влияние за пределы своих регионов, зависит от того, в какой степени международные силы, такие, например, как США, препятствуют осуществлению их региональных амбиций. До самого последнего времени, то есть до последних северокорейских испытаний баллистических ракет США не испытывали непосредственной угрозы своей безопасности со стороны "государств-изгоев". Но "государство-изгой" может подорвать региональную стабильность и нанести ущерб нашим традиционным союзникам. Так, например, и Ирак, и Иран угрожают Израилю и нашим партнерам по международной политике в Персидском заливе. А Северная Корея угрожает Южной. Куба во времена её партнерства с Советским Союзом, рассматривалась нами, как "государство-изгой", которое угрожало нашим союзникам в Латинской Америке.
Евгений Новиков:
Можно ли говорить, что Соединенные Штаты рассматривают "государства-изгои" в качестве главной угрозы национальной безопасности? Ведь до сих пор остается угроза возникновения этнических конфликтов, что еще раз доказывает война в Косово, или, к примеру, международные террористические группы получаю все больше доступа к высоким технологиям и современной военной продукции. Мнение профессора Бернштейна:
Алвин Бернштейн:
Сейчас два сценария развития политики в регионах, ради предупреждения которых Пентагон планирует свои бюджетные расходы, связаны именно с "государствами-изгоями". Предполагается одновременное ведение нами военных действий на Корейском полуострове и в Персидском заливе. В настоящее время непосредственная угроза нашей стабильности и безопасности исходит только от государств с непредсказуемой и в основе агрессивной внешней политикой. В американские стратегические планы ни коим образом не входят сценарии военного столкновения с Россией, Китаем или с кем бы то ни было ещё. Существование наших вооружённых сил и сама их структура обусловлены фактом присутствия "государств-изгоев".
Евгений Новиков:
Считает ведущий американский специалист в области стратегии, бывший заместитель министра обороны США Алвин Бернштейн.
В структуре международных отношений и международного права полицейские силы для поддержания порядка отсутствуют. Существует мнение, что после окончания "холодной войны" именно Соединенные Штаты пытаются взять на себя эту роль, когда применяют силовые методы воздействия на "государства-изгои". Но если действия "государства-изгоя" начинают угрожать не только его соседям, но и всему международному сообществу, или если "государство-изгой" своими действиями против соседей наносит прямой или косвенный ущерб государствам в других регионах, должно ли международное сообщество предпринять совместные действия против и не полагаться только на дипломатические и военные усилия Соединенных Штатов?
Алвин Бернштейн:
Думаю, что даже и США сегодня предпринимают действия против "государств-изгоев" только в том случае, если операцию поддерживает международное сообщество. Позвольте мне провести различие между внешней политикой США во времена "холодной войны" и после ее окончания. Во времена "холодной войны" мы вели игру с Советским Союзом в расчёте только на абсолютную победу во всех регионах нашего влияния. Когда возникал какой-либо кризис регионального характера, в котором СССР мог бы оказаться в выигрыше, этот кризис был для нас более важен, чем для наших союзников в этом регионе. Вот почему часто получалось так, что в разрешение регионального кризиса Соединенные Штаты оказывались втянутыми в первую очередь, тогда как наши союзники в этом регионе практически ничего не делали. С окончанием "холодной войны" нашему соперничеству с Советским Союзом пришел конец. Мы по-прежнему заинтересованы в поддержании глобальной стабильности. Но враждебные действия "государств-изгоев" в их регионах должны теперь иметь большее значение для наших союзников там, чем для нас самих. И этот факт всё больше и больше будет отражаться в нашей внешней политике, особенно тогда, когда мы ведём переговоры, координируя действиям по обеспечению безопасности с нашими союзниками в различных регионах мира. Прекрасным подтверждением такой тенденции являются война в Персидском заливе и последние события в Боснии и Косово. США отказались действовать в одиночку и выдвинули требования о поддержке, пусть и асимметричной, со стороны наших европейских союзников в Косово, и со стороны международного сообщества, как это было во время вторжения Ирака в Кувейт.
Евгений Новиков:
Я попросил моего собеседника представить, какова может быть стратегию действий "государств-изгоев" в будущем. Говорит бывший заместитель министра обороны США Алвин Бернштейн:
Алвин Бернштейн:
Я думаю, что суть стратегии, которую они берут или уже взяли на вооружение, вполне прозрачна. И Саддам Хусейн уже потерпел фиаско в следовании такой стратегической линии. Стратегия состоит в том, чтобы лишить Соединенные Штаты и наших союзников возможности сдерживать их преступные действия. При этом пытаются сделать так, чтобы цена, которую нам придется заплатить, чтобы пресечь агрессию, была как можно выше. Для этого "государства-изгои" стремятся закупить современные виды оружия, электронные системы ПВО. Это повышает стоимость нашего вмешательства в действия такого государства. Именно поэтому они стремятся заполучить оружие массового уничтожения. Например, мне трудно сейчас представить, как выглядело бы наше военное вмешательство для освобождения Кувейта, если бы Саддам Хусейн имел к тому времени ядерное оружие и средства его доставки. Если бы мы знали, что у него есть ракеты с ядерными, химическими или бактериологическими головками, то, во-первых, посылка туда наших войск стала бы проблематичной. А во-вторых, не известно, согласились ли бы государства региона на размещение на их территории наших военных, если бы такое размещение могло навлечь на них подобные ракетные удары. Все три "государства-изгоя" стремятся завладеть оружием массового уничтожения для того, чтобы расширить масштаб своих преступных действий и ограничить нашу способность пресечь такие действия. Овладев таким оружием, они могут угрожать нам: Если вы будете вмешиваться в наши дела, то мы применим это оружие против ваших войск и против тех, кто вас поддерживает. И откровенно говоря, если "государствам-изгоям" удастся получить оружие массового уничтожения, а у нас не будет средств предотвратить его применение, то развитие будущих событий в регионах может стать весьма интересным.
Евгений Новиков:
Почему существует столь стабильная связь между международными террористическими организациями и "государствами-изгоями". Мнение Алвина Бернштейна:
Алвин Бернштейн:
Потому что международный терроризм входит в арсенал тех методов, к которым прибегают "государства-изгои" для достижения своих целей. Прекрасный тому пример - действия Ирана в 80-х годах против США на Ближнем и Среднем Востоке. Иран применял террор против любых американцев - гражданских лиц и дипломатов, против американских воздушных и морских судов. Это делалось с цель заставить США уйти из региона. И они заставили Америку покинуть Иран. Это был определенный успех, который они попытались развить в Ливане. Терроризм - элементарное продолжение общей преступной политики "государства-изгоя" с его угрозами: "Если вы будете вмешиваться в наши дела, то это вам дорого обойдется".
Евгений Новиков:
Одна из мер, к которым прибегает мировое сообщество в попытках вернуть "государство-изгоя" на путь цивилизованного общения со своими соседями, - экономические санкции. Но всегда встает вопрос: кто больше страдает от этих санкций - население "государства-изгоя" или его авторитарные правители? И, вообще, насколько эффективно такие санкции могут влиять на авторитарный режим? Вот что думает об этом мой собеседник:
Алвин Бернштейн:
Конечно, они могут влиять. Разуметься, санкции не столь эффективны, как бы хотелось. Но любой авторитарный политик, который захочет проводить преступную политику и бросать вызов международному сообществу, должен знать, что он не останется безнаказанным и что он подвергнется санкциям. Подобная перспектива будет оказывать на него давление изнутри, и он может отказаться от своей политики. Другое дело, достаточно ли такой политик компетентен для того, чтобы оценить все отрицательные последствия применения экономических санкций против его страны. Пример политики Милошевича в Югославии. Вся проводимые им этнические чистки имели целью добиться популярности среди сербов. Он достиг этой цели. И только когда международное сообщество решило, что внутренняя политика Милошевича вызывающа, а его действия бесчеловечны, что оно, международные сообщество, не может больше оставаться безучастным, события начали развиваться в противоположном направлении. Из популярного политика Милошевич превратился в политического деятеля, которого осуждает мировое сообщество и собственный народ. Его отстранение от власти - условие реабилитации Югославии.
Евгений Новиков:
Относит ли Алвин Бернштейн сегодняшнюю Югославию к числу "государств-изгоев"?
Алвин Бернштейн:
Нет, не вполне. Дело в том, что Милошевич не поддерживает действия международного терроризма против Запада. Он повинен в этнических чистках против национальных меньшинств в своей собственной стране. Нет, Югославию нельзя причислять к "государствам-изгоям". Милошевич авторитарен и жесток. Если бы Иран или Северная Корея просто бы преследовали своё собственное население, мы, может быть, и чувствовали себя обязанными вмешаться. Но одно это не делает эти государства "государствами-изгоями".
Евгений Новиков:
Что должно произойти, чтобы "государство-изгой" смогло вернуться в ряды цивилизованных государств. Какова роль внешних и внутренних факторов, которые могут привести к такой трансформации?
Продолжаем беседу с профессором Бернштейном:
Алвин Бернштейн:
Я думаю, что к такой трансформации может привести сочетание внешних и внутренних факторов. Давление извне создает определенные трудности для режима внутри страны. Предполагается, что это способствует формированию определенных оппозиционных сил, которые, например, считают, что поддержка международного терроризма против Запада приводит к обратным результатам и мешает развитию государства. Думаю, что внешние санкции против "государства-изгоя" могут принести существенные плоды только тогда, когда внутри этого государства образуются влиятельные политические группы, которые выступят против политики режима, поскольку сочтут её непродуктивной. Мы можем наблюдать нечто похожее в Иране. Там происходит размежевание политических сил. В результате этого Иран, сохраняя враждебное отношение к Западу, начинает воздерживаться от поддержки международного терроризма. Какие-то сдвиги в этом направлении происходят в Ираке. А внутри Северной Кореи ничего не происходит. Но внутренние сдвиги в Иране и Ираке и отсутствие таковых в Северной Корее связано ещё и с тем, насколько экономика этих стран интегрирована в мировую экономику.
Евгений Новиков:
Я беседую с ведущим американским специалистом в области стратегии Алвиным Бернштейном. Я спросил своего собеседника его мнение, почему Россия поддерживает дружественные отношения со всеми "государствами-изгоями"?
Алвин Бернштейн:
Думаю, что во времена "холодной войны" Россия поддерживала эти государства, поскольку их действия отвечали интересам советской России. Я не хочу сказать, что Россия стояла за всеми террористическими действиями. Хотя она и поддерживала террористов хотя бы тем, что снабжала их оружием. Это происходило в силу общности их интересов. То, что Россия и сейчас поддерживает хорошие отношения с "государствами-изгоями", во-первых, отражает недовольство России Западом, а, во-вторых, является следствием давнишних дружеских чувств россиян к тем же сербам или иракцам, а также к сохраняющимся коммунистическим режимам Кубы и Северной Кореи.
Евгений Новиков:
Не может ли в таком случае Россия, внешняя и внутренняя политика которой становится всё более не предсказуемой, сама оказаться в ряду "государств-парий"?
Алвин Бернштейн:
По-моему, такая возможность существует. Но если бы мне нужно было делать ставки в споре, насколько реальна такая перспектива, я бы не принимал всерьёз такую возможность. Даже во время "холодной войны" вся внешняя политика России отличалась осторожностью и по большому счёту рациональностью. Я просто не могу себе представить, что Россия начнёт открыто поддерживать преступную деятельность "государства-изгоя" или сама станет таким государством. Ведь такая политика не решит проблем России, и наоборот, только ухудшит её сегодняшнее положение.
В нашей сегодняшней беседе с ведущим американским специалистом в области стратегии, бывшим заместителем министра обороны США Алвином Бернштейном мы говорим о том, почему "государства-изгои" после окончания "холодной войны" превратились в главную угрозу национальной безопасности США. Каковы характерные черты "государства-изгоя", которые делают его присутствие в международном сообществе столь опасным?
Алвин Бернштейн:
По-моему, можно определить "государство-изгой" как государство, которое находится в изоляции в своём собственном регионе. Иными словами такое государство не является частью международного или регионального сообщества. Во-вторых, "государство-изгой" по форме государственного правления обязательно представляют собой одну из разновидностей автократии, то есть если не тоталитарного, то авторитарного режима - точно. Хотя нельзя сказать, что все автократические государства - "государства-изгои", но все "государства-изгои" - автократии. Внешняя политика "государства-изгоя" - это чаще всего откровенный вызов тем правилам и нормам, по которым живёт мировое сообщество. Так, например, "государство-изгой" всегда неофициально, но вполне открыто поддерживает международный терроризм в различных его формах. Я думаю, что Ирак, Иран, или Северная Корея вполне подходят под такое определение понятия "государство-изгой". Это авторитарные государства, не входящие ни в какие значимые региональные или международные объединения и проводящие преступную линию в своей внешней политике. Они открыто пренебрегают теми элементарными правилами международного сосуществования, которые большинство государств мира предпочитают не нарушать.
Евгений Новиков:
Если допустить, что "государство-изгой" изолировано в своем окружении и зачастую враждебно к нему, то кому оно реально угрожает - только своим соседям или всему международному сообществу? Вот что думает об этом мой собеседник:
Алвин Бернштейн:
Обычно амбиции "государств-изгоев" ограничиваются тем регионом, где они расположены. Так, например, Северная Корея бросает вызов Южной Корее и Японии. Иран и Ирак также не проявляют большого интереса к тому, что происходит за пределами их непосредственного географического окружения. Насколько они пытаются расширить своё влияние за пределы своих регионов, зависит от того, в какой степени международные силы, такие, например, как США, препятствуют осуществлению их региональных амбиций. До самого последнего времени, то есть до последних северокорейских испытаний баллистических ракет США не испытывали непосредственной угрозы своей безопасности со стороны "государств-изгоев". Но "государство-изгой" может подорвать региональную стабильность и нанести ущерб нашим традиционным союзникам. Так, например, и Ирак, и Иран угрожают Израилю и нашим партнерам по международной политике в Персидском заливе. А Северная Корея угрожает Южной. Куба во времена её партнерства с Советским Союзом, рассматривалась нами, как "государство-изгой", которое угрожало нашим союзникам в Латинской Америке.
Евгений Новиков:
Можно ли говорить, что Соединенные Штаты рассматривают "государства-изгои" в качестве главной угрозы национальной безопасности? Ведь до сих пор остается угроза возникновения этнических конфликтов, что еще раз доказывает война в Косово, или, к примеру, международные террористические группы получаю все больше доступа к высоким технологиям и современной военной продукции. Мнение профессора Бернштейна:
Алвин Бернштейн:
Сейчас два сценария развития политики в регионах, ради предупреждения которых Пентагон планирует свои бюджетные расходы, связаны именно с "государствами-изгоями". Предполагается одновременное ведение нами военных действий на Корейском полуострове и в Персидском заливе. В настоящее время непосредственная угроза нашей стабильности и безопасности исходит только от государств с непредсказуемой и в основе агрессивной внешней политикой. В американские стратегические планы ни коим образом не входят сценарии военного столкновения с Россией, Китаем или с кем бы то ни было ещё. Существование наших вооружённых сил и сама их структура обусловлены фактом присутствия "государств-изгоев".
Евгений Новиков:
Считает ведущий американский специалист в области стратегии, бывший заместитель министра обороны США Алвин Бернштейн.
В структуре международных отношений и международного права полицейские силы для поддержания порядка отсутствуют. Существует мнение, что после окончания "холодной войны" именно Соединенные Штаты пытаются взять на себя эту роль, когда применяют силовые методы воздействия на "государства-изгои". Но если действия "государства-изгоя" начинают угрожать не только его соседям, но и всему международному сообществу, или если "государство-изгой" своими действиями против соседей наносит прямой или косвенный ущерб государствам в других регионах, должно ли международное сообщество предпринять совместные действия против и не полагаться только на дипломатические и военные усилия Соединенных Штатов?
Алвин Бернштейн:
Думаю, что даже и США сегодня предпринимают действия против "государств-изгоев" только в том случае, если операцию поддерживает международное сообщество. Позвольте мне провести различие между внешней политикой США во времена "холодной войны" и после ее окончания. Во времена "холодной войны" мы вели игру с Советским Союзом в расчёте только на абсолютную победу во всех регионах нашего влияния. Когда возникал какой-либо кризис регионального характера, в котором СССР мог бы оказаться в выигрыше, этот кризис был для нас более важен, чем для наших союзников в этом регионе. Вот почему часто получалось так, что в разрешение регионального кризиса Соединенные Штаты оказывались втянутыми в первую очередь, тогда как наши союзники в этом регионе практически ничего не делали. С окончанием "холодной войны" нашему соперничеству с Советским Союзом пришел конец. Мы по-прежнему заинтересованы в поддержании глобальной стабильности. Но враждебные действия "государств-изгоев" в их регионах должны теперь иметь большее значение для наших союзников там, чем для нас самих. И этот факт всё больше и больше будет отражаться в нашей внешней политике, особенно тогда, когда мы ведём переговоры, координируя действиям по обеспечению безопасности с нашими союзниками в различных регионах мира. Прекрасным подтверждением такой тенденции являются война в Персидском заливе и последние события в Боснии и Косово. США отказались действовать в одиночку и выдвинули требования о поддержке, пусть и асимметричной, со стороны наших европейских союзников в Косово, и со стороны международного сообщества, как это было во время вторжения Ирака в Кувейт.
Евгений Новиков:
Я попросил моего собеседника представить, какова может быть стратегию действий "государств-изгоев" в будущем. Говорит бывший заместитель министра обороны США Алвин Бернштейн:
Алвин Бернштейн:
Я думаю, что суть стратегии, которую они берут или уже взяли на вооружение, вполне прозрачна. И Саддам Хусейн уже потерпел фиаско в следовании такой стратегической линии. Стратегия состоит в том, чтобы лишить Соединенные Штаты и наших союзников возможности сдерживать их преступные действия. При этом пытаются сделать так, чтобы цена, которую нам придется заплатить, чтобы пресечь агрессию, была как можно выше. Для этого "государства-изгои" стремятся закупить современные виды оружия, электронные системы ПВО. Это повышает стоимость нашего вмешательства в действия такого государства. Именно поэтому они стремятся заполучить оружие массового уничтожения. Например, мне трудно сейчас представить, как выглядело бы наше военное вмешательство для освобождения Кувейта, если бы Саддам Хусейн имел к тому времени ядерное оружие и средства его доставки. Если бы мы знали, что у него есть ракеты с ядерными, химическими или бактериологическими головками, то, во-первых, посылка туда наших войск стала бы проблематичной. А во-вторых, не известно, согласились ли бы государства региона на размещение на их территории наших военных, если бы такое размещение могло навлечь на них подобные ракетные удары. Все три "государства-изгоя" стремятся завладеть оружием массового уничтожения для того, чтобы расширить масштаб своих преступных действий и ограничить нашу способность пресечь такие действия. Овладев таким оружием, они могут угрожать нам: Если вы будете вмешиваться в наши дела, то мы применим это оружие против ваших войск и против тех, кто вас поддерживает. И откровенно говоря, если "государствам-изгоям" удастся получить оружие массового уничтожения, а у нас не будет средств предотвратить его применение, то развитие будущих событий в регионах может стать весьма интересным.
Евгений Новиков:
Почему существует столь стабильная связь между международными террористическими организациями и "государствами-изгоями". Мнение Алвина Бернштейна:
Алвин Бернштейн:
Потому что международный терроризм входит в арсенал тех методов, к которым прибегают "государства-изгои" для достижения своих целей. Прекрасный тому пример - действия Ирана в 80-х годах против США на Ближнем и Среднем Востоке. Иран применял террор против любых американцев - гражданских лиц и дипломатов, против американских воздушных и морских судов. Это делалось с цель заставить США уйти из региона. И они заставили Америку покинуть Иран. Это был определенный успех, который они попытались развить в Ливане. Терроризм - элементарное продолжение общей преступной политики "государства-изгоя" с его угрозами: "Если вы будете вмешиваться в наши дела, то это вам дорого обойдется".
Евгений Новиков:
Одна из мер, к которым прибегает мировое сообщество в попытках вернуть "государство-изгоя" на путь цивилизованного общения со своими соседями, - экономические санкции. Но всегда встает вопрос: кто больше страдает от этих санкций - население "государства-изгоя" или его авторитарные правители? И, вообще, насколько эффективно такие санкции могут влиять на авторитарный режим? Вот что думает об этом мой собеседник:
Алвин Бернштейн:
Конечно, они могут влиять. Разуметься, санкции не столь эффективны, как бы хотелось. Но любой авторитарный политик, который захочет проводить преступную политику и бросать вызов международному сообществу, должен знать, что он не останется безнаказанным и что он подвергнется санкциям. Подобная перспектива будет оказывать на него давление изнутри, и он может отказаться от своей политики. Другое дело, достаточно ли такой политик компетентен для того, чтобы оценить все отрицательные последствия применения экономических санкций против его страны. Пример политики Милошевича в Югославии. Вся проводимые им этнические чистки имели целью добиться популярности среди сербов. Он достиг этой цели. И только когда международное сообщество решило, что внутренняя политика Милошевича вызывающа, а его действия бесчеловечны, что оно, международные сообщество, не может больше оставаться безучастным, события начали развиваться в противоположном направлении. Из популярного политика Милошевич превратился в политического деятеля, которого осуждает мировое сообщество и собственный народ. Его отстранение от власти - условие реабилитации Югославии.
Евгений Новиков:
Относит ли Алвин Бернштейн сегодняшнюю Югославию к числу "государств-изгоев"?
Алвин Бернштейн:
Нет, не вполне. Дело в том, что Милошевич не поддерживает действия международного терроризма против Запада. Он повинен в этнических чистках против национальных меньшинств в своей собственной стране. Нет, Югославию нельзя причислять к "государствам-изгоям". Милошевич авторитарен и жесток. Если бы Иран или Северная Корея просто бы преследовали своё собственное население, мы, может быть, и чувствовали себя обязанными вмешаться. Но одно это не делает эти государства "государствами-изгоями".
Евгений Новиков:
Что должно произойти, чтобы "государство-изгой" смогло вернуться в ряды цивилизованных государств. Какова роль внешних и внутренних факторов, которые могут привести к такой трансформации?
Продолжаем беседу с профессором Бернштейном:
Алвин Бернштейн:
Я думаю, что к такой трансформации может привести сочетание внешних и внутренних факторов. Давление извне создает определенные трудности для режима внутри страны. Предполагается, что это способствует формированию определенных оппозиционных сил, которые, например, считают, что поддержка международного терроризма против Запада приводит к обратным результатам и мешает развитию государства. Думаю, что внешние санкции против "государства-изгоя" могут принести существенные плоды только тогда, когда внутри этого государства образуются влиятельные политические группы, которые выступят против политики режима, поскольку сочтут её непродуктивной. Мы можем наблюдать нечто похожее в Иране. Там происходит размежевание политических сил. В результате этого Иран, сохраняя враждебное отношение к Западу, начинает воздерживаться от поддержки международного терроризма. Какие-то сдвиги в этом направлении происходят в Ираке. А внутри Северной Кореи ничего не происходит. Но внутренние сдвиги в Иране и Ираке и отсутствие таковых в Северной Корее связано ещё и с тем, насколько экономика этих стран интегрирована в мировую экономику.
Евгений Новиков:
Я беседую с ведущим американским специалистом в области стратегии Алвиным Бернштейном. Я спросил своего собеседника его мнение, почему Россия поддерживает дружественные отношения со всеми "государствами-изгоями"?
Алвин Бернштейн:
Думаю, что во времена "холодной войны" Россия поддерживала эти государства, поскольку их действия отвечали интересам советской России. Я не хочу сказать, что Россия стояла за всеми террористическими действиями. Хотя она и поддерживала террористов хотя бы тем, что снабжала их оружием. Это происходило в силу общности их интересов. То, что Россия и сейчас поддерживает хорошие отношения с "государствами-изгоями", во-первых, отражает недовольство России Западом, а, во-вторых, является следствием давнишних дружеских чувств россиян к тем же сербам или иракцам, а также к сохраняющимся коммунистическим режимам Кубы и Северной Кореи.
Евгений Новиков:
Не может ли в таком случае Россия, внешняя и внутренняя политика которой становится всё более не предсказуемой, сама оказаться в ряду "государств-парий"?
Алвин Бернштейн:
По-моему, такая возможность существует. Но если бы мне нужно было делать ставки в споре, насколько реальна такая перспектива, я бы не принимал всерьёз такую возможность. Даже во время "холодной войны" вся внешняя политика России отличалась осторожностью и по большому счёту рациональностью. Я просто не могу себе представить, что Россия начнёт открыто поддерживать преступную деятельность "государства-изгоя" или сама станет таким государством. Ведь такая политика не решит проблем России, и наоборот, только ухудшит её сегодняшнее положение.
