Анна Качкаева: К Новому году телевидение, как известно, выкладывается, к 8 марта старается, к 9 мая, как правило, готовится, а к первомайским дням уже давно не напрягается. На экране 4 дня подряд старое советское кино о любви и весне, Петросян, Степаненко, Задорнов пополам с "Аншлагом" и "Смехопанорамой", все это приправлено безмерными и безразмерными концертами советско-российских шлягеров, которые одна умная дама-музыковед, по-моему, очень точно назвала воплощенным культурным пустяком. Эти пустяки, то есть, концерты за три дня праздничной программы трех основных каналов заняли в общей сложности 15 часов эфирного времени. На дециметровом канале "М-1" показали несколько программ из архивов Гостелерадиофонда. Праздничная демонстрация трудящихся 1980-го года, программа "Время" 1977-го года, показанные без комментариев, на фоне сплошной веселухи выглядели вполне телевизионным событием. Праздничная демонстрация трудящихся 20-летней давности создавала любопытный контекст с идущими следом в программе
"М-1" американской мелодрамой и американской же эротической комедией. Программа "Смотрим телевизор" выходит в эфир между праздниками, поэтому самое время поговорить о телевидении в контексте праздников. О том, что собственно празднуем и как это отражается на экране, мы сегодня будем разговаривать с вами, уважаемые слушатели, и с моей коллегой - обозревателем журнала "Политбюро" Еленой Афанасьевой.
Итак, у Владимира Даля в его словаре так определяются понятия "празднество" и "праздник". Празднество - это пиршество, торжество, празднование чего-либо обрядами, пирами, почет событию или воспоминание о нем. А праздник - это день, посвященный отдыху, не деловой, не рабочий, празднуемый по уставу церкви, или же по случаю и в память события гражданского, государственного, или по местному обычаю. Вопрос вам, уважаемые слушатели, какой, по-вашему, праздник отмечало телевидение 1 мая?
Итак, Лена, если подходить к празднику, как к тому, что собственно сформулировал Даль, то есть, это ритуал, традиция, отдых по какому-то важному случаю - телевидение, по сути дела, зрелищное и очень ритуальное средство массовой информации. Как вам кажется, почему все-таки к этому празднику, ну, раньше его называли Праздником международной солидарности трудящихся, а ныне называют Всенародным днем весны и труда, хотя 1 мая и другие праздники отмечаются, телевидение отнеслось так формально, и относится последние годы так?
Елена Афанасьева: Мне кажется, есть две основные причины. Первая - именно потому, что 1 мая, равно как и 7 ноября - те праздники, которые остались от советских традиций, но как их праздновать по-новому - ни телевидение, ни общество не знают. Поэтому с 8 марта, 9 мая, Новым годом, все абсолютно понятно, а что делать с этим - в общем, трудно понять. Вы уже сказали про "М-1", это очень интересный опыт повторения старого, но это воспоминание, единичный случай. Как праздновать по-новому - неизвестно. Это первая причина. А вторая заключается в том, что, образно говоря, телевидение - вещь очень прагматичная. И тратить какие-то большие ресурсы, финансовые и творческие, на то, что видит мало людей, никто не собирается. И первомайские дни - это время-то, когда у телевизоров в городах остается очень мало людей. Более продвинутый класс успевает улететь на отдых куда-нибудь за границу. Люди менее обеспеченные отъезжают на дачи заниматься массовыми посадками. В городе практически никого не остается, а так как телевизионное оснащение на дачах и в общественных местах у нас "Гэллоп-Медиа" которая дает рейтинговые данные, пока мерить не может, соответственно, очень резко падают показатели рейтинговые в эти дни. И тратить какие-то большие силы телевидению просто не с руки, и прагматично ставят старое кино, которое по доле дает очень хорошую картинку, для тех, кто остался, как раз остаются у экранов люди более старшего возраста, которые с удовольствием посмотрят старые ностальгические картины, и, в общем, дешево и сердито. Вы посчитали количество часов, потраченных на юмор...
Анна Качкаева: Не на юмор - на концерты, на юмор я даже не считала, но, думаю, приблизительно то же самое.
Елена Афанасьева: А я посчитала на основных каналах, которые обычно основные журналы публикуют - шестерку каналов - вот в первые майские 4 дня на этих каналах 34 старых советских фильма, и еще где-то 6 фильмов российских...
Анна Качкаева: До 1985-го года.
Елена Афанасьева: Да... 5-6 фильмов советских типа "Любить по-русски" или "Все будет хорошо", которые из российских аналогов стали классикой, которые телевидение тоже показывает регулярно и постоянно. Причем фильм "Весна" показывали одновременно практически по нескольким каналам. Вот это тот багаж, на котором едут тогда, когда не знают, куда надо ехать.
Анна Качкаева: У нас в эфире слушатель, добрый день, представьтесь пожалуйста.
Александр: Добрый день, Александр, Москва. Вы знаете, мне кажется, что по телевидению пытались это все облечь в такую, именно празднование 1 мая, хотя сейчас это уже бессмысленно, поскольку что это такое действительно никто не знает, "праздник солидарности трудящихся" звучит глупо, так же, как 23 февраля - "день защитников отечества" - в годовщину позора, даже Ленин назвал это позором, как известно, было тогда бегство Красной Армии, и поэтому вся программа, то есть, никакой праздничной программы я, так сказать, не уловил. Тем более, когда говорят: "Поздравляем вас с праздником 1 мая", - с чем поздравлять? Непонятно. Ну и телевидение оказалось, в общем-то, вот таким вот, каким-то и не праздничным, и не будничным, так, не знаю, солянка какая-то.
Анна Качкаева: Благодарю вас за звонок.
Елена Афанасьева: Я абсолютно согласна со слушателем.
Анна Качкаева: Я-то думаю, что, на самом деле, очень странное ощущение возникает, может быть, правильно, что в эти дни телевидению в принципе надо отдыхать и перестать даже думать о такого рода программах, или это все-таки не совсем верно, потому что, скажем, кино рождает ассоциации такие, трогательно советского, героического душевного оптимизма, а вот призывы "ТВС" к дилерам банкирам и владельцам, когда Киселев с Шендеровичем на мавзолее во фраках и бабочках произносили эти призывы, это выглядит такой постмодернистской иронией, которая, кстати, в общем уже не воспринимается, и не цинично, и не смешно. Есть ощущение того, что мы не знаем, как обращаться с историей. Нет ни новых мифов, ни новых героев.
Елена Афанасьева: Мне, как зрителю, в этот раз сильно не хватало как раз парфеновских "Намедни", потому что он как-то умеет найти ту грань, именно сказать о старом и новом, не обидев никого и показав в праздниках то, что важно и для прошлого, и для настоящего, и то, что Парфенов возвращается в предстоящее воскресенье в эфир, мне кажется очень важным для зрителей, потому что это именно было то место, где чувствовался сквозняк, пустота в эфире, на месте "Намедни". А еще отношение к истории - как раз в эти дни была премьера набутовского нового небольшого сериала, посвященного Петербургу: "Петербург от А до Я, новая энциклопедия", - вот как раз это, по-моему, то отношение к истории. Вряд ли телевидение может очень серьезно и глубоко заняться историей - не хватает сил, и даже если там пробуют, например, Гордон в своей программе приглашает историков, это глубоко за полночь и только для определенной прослойки интеллектуальных зрителей, готовых думать и способных размышлять на эти темы. А отношение какой-то массовой истории как раз у Набутова мне показалось очень интересным. С одной стороны, такие интересные формы, картинки, такие странички этой энциклопедии, с другой стороны, все-таки в этом калейдоскопе разных фактов и событий чувствуется история города, и очень интересная история. Я просто поймала себя на том, что вчера в какой-то момент этой программы я стала детям, которые сидели у меня, маленькие дети, рассказывать про блокаду, они про это еще не слышали, один - дошколенок, второй в первом классе, и они смотрели, раскрывая глаза. Наверное, все-таки мы немножко переоцениваем какие-то собственные знания, которые нам давало телевидение в свое время, и о войне, и о прошлом, а молодым, маленьким этого, наверное, очень сильно не хватает.
Анна Качкаева: Вот вы очень интересную тему затронули, я в этом смысле всегда помню и люблю высказывание Чехова, оно хотя и не имеет прямого отношения к нашей теме, тем не менее, звучит так: "Для того, чтобы подчеркнуть бедность просительницы, не нужно тратить много слов и не нужно говорить о ее жалком несчастном виде, а следует только вскользь сказать, что она была в рыжей талье". Современники абсолютно точно понимали, что имел в виду Чехов, и что кроется за этой рыжей тальей. Но нам это ничего не говорит, и нужно долго объяснять, что за превратности скрыты за этим упоминанием о женской безрукавке. Я всякий раз это вспоминаю, когда смотрю, кстати, по "М-1" демонстрацию 30-летней давности праздников. Потому что ты не очень понимаешь, как объяснить смысл советских ритуалов сегодняшним детям, и этого не пытается делать телевидение, потому что потеряна семантика смысловая, и так это, кажется, называется, и если для миллионов людей, еще и для нас с вами, майские праздники связаны с демонстрацией трудящихся и детьми, которые забегают на мавзолей вручать цветы, то для нынешних, например, 10-летних людей, это непонятно, что это такое. Потому что мавзолей для них - гробница, и зачем на ней все это происходит?..
Елена Афанасьева: Да и что по площади Красной шли такие огромные демонстрации - объяснить невозможно. В этих праздниках все равно ведь был двоякий смысл. Одно - это то, что закладывалось и пропагандой официальной, а другое - то, что все равно многие люди ходили на те же демонстрации не из-под палки, а с удовольствием - пройтись по свежему воздуху, выпить потом стопочку где-нибудь на лавочке, какое-то настроение было. И как совместить, рассказывая об официальном контексте этих праздников... Когда люди сейчас вспоминают прошлое, все равно чаще вспоминают свою молодость и то, что приятное - раньше и трава была зеленее, и небо голубее... Объяснить детям это, наверное, очень сложно. Могут это объяснить старые фильмы, но в очень своеобразном контексте. Эти фильмы все-таки смотрит старое поколение, которое понимает, прощает какие-то, а дети видят откровенные перегибы, натяжки в этих сюжетах, и сценариях, и во всем.
Анна Качкаева: Ну, вот эта карнавальность - она ушла из телевидения и заменилась таким этим смехо-концертным фоном.
Елена Афанасьева: Смехо-концертный фон, конечно, то, что, в общем, как говорила героиня одного из наших модных новых "реалити-шоу", ниже плинтуса, потому что обсуждать юмористические концерты невозможно, их, по-моему, и наши топ-менеджеры каналов обсуждать не хотят, разводят руками, типа, "вот, народ потребляет, значит, будем ставить в эфир". Как долго будут ставить в эфир, так долго и будут потреблять. Вот это та дилемма.
Анна Качкаева: Может быть, предполагается, что коллективный смех по телевидению - он вот как раз уместен более всего в праздник.
Елена Афанасьева: Может, если вот единственное образовавшееся новое сообщество лидеров медиа-индустрии приняло бы когда-нибудь не только антитеррористическую конвенцию, но еще и антиюмористическую, в таком виде, в каком юмор идет по телевидению, может, это бы несколько и помогло уровню культуры людей в этой стране.
Анна Качкаева: А Елена, вы заметили что-то такое, на что все-таки вы обратили бы внимание зрителей? Может быть, не только в дневном, но и в ночном эфире, что тоже было когда-то особой традицией, в перестроечное, например. время?
Елена Афанасьева: Ночной эфир - это, по-моему, отдельная тема, которая очень интересна, потому что ночной эфир, который, в общем-то, существовать-то начал только на исходе Советского Союза, в 1987-м году. Я просто недавно вспоминала, еще, когда я работала в "Новой газете" я отправляла одну из своих сотрудниц на интервью к Владимиру Молчанову, и она там видела несколько программ, которые он сейчас делает, и не могла понять, о чем с ним разговаривать. И вот я просто, молодой девушке, ей 20 с небольшим было, я просто поняла, что она не понимает, что такое Молчанов, потому что она не может понять, что такое, по-моему 7 марта 1987-го года было - включить телевизор в пол двенадцатого ночи, когда он обычно гас, и увидеть совершенно иное телевидение. Сейчас, если его повторить, я думаю, будет безумное разочарование у каждого, кто его тогда смотрел и любил.
Анна Качкаева: Хотя, кто знает? Странно, я поймала себя на мысли, что мне было очень любопытно смотреть программу "Время" 1977-го года,
Елена Афанасьева: Да, может, у нас - да, потому что это вызывает какие-то ощущения. А современный молодой человек увидит в этом какой-то калейдоскоп, телевизионный, журнал немножко о том, немножко о том, сейчас это делают намного лучше, интереснее, то же "Намедни" пользуется тем же принципом. Но тогда это был шок. Это было потрясение. Стильный эфир, это было эфир прямой, чего не было долгое время, по-моему, с 60-х годов советское телевидение все шло в записи. Потом уже появился "Взгляд", еще через полгода только, и чем был "Взгляд" - тоже сейчас долго объяснять.
Анна Качкаева: То есть, в общем, телевидение - сейчас оно не сильно напрягается. Вы сказали, что оно прагматично. Оно и ночью не пытается вот говорить о контексте, подтексте, новом смысле, новых героях и мифах.
Елена Афанасьева: Почему, есть же Гордона программа.
Анна Качкаева: Правильно, но я говорю о контексте праздников.
Елена Афанасьева: Контекста праздника, конечно, нет. Стоят фильмы, которые называются эротическими, хотя там даже и хорошей эротикой не пахнет, а что-то низкопробное и неинтересное никому, стоят старые, нет, старые фильмы - днем, стоят боевики западные, тоже не самые лучшие, не самые свежие, и в праздники телевидение о ночном эфире вообще, не думало, мне кажется. Потому что если тот же "Первый канал" сейчас пробовал делать ночной эфир, свой такое русское "Дискавери" с какими-то программами познавательными, спорными очень часто, потому что есть некоторые темы, с которыми многие готовы были спорить, поэтому их так и ставят попозже, потому что достаточно интересный, сложный и очень спорный был, по-моему, цикл документальных фильмов о первом отряде космонавтов, есть некоторые программы, которые посвящены ученым, которые тоже... В общем, это, наверное, и хорошо. Наверное, надо спорить.
Анна Качкаева: Но праздники не вызывают этого желания явно. А давайте все-таки поговорим о новостях в праздники. Потому что новости все-таки были, я в данном случае отодвигаю за скобки новости оперативные, трагические и так далее, которые так или иначе были, а вот все, что связано, скажем, с Первомаем, или с попыткой говорить о весне и труде. Это был такой политический пиар, а мне-то запомнилось, я не знаю, что вам, а мне запомнился один из сюжетов в программе "Время" первого числа, когда показывали посевную, и все это исполнялось в таких традициях - "день год кормит, мужики вышли на пашню, и говорят они о долларе и барреле", - причем все это произносилось умильно, с придыханием, с таким превосходством московского барина, "бабушка впряглась в телегу, купила навозу на одну месячную пенсию", - с восторгом продолжал корреспондент.
Елена Афанасьева: А что бабушка будет кушать в этот месяц...
Анна Качкаева: Тоже любопытно, как современный капитализм уживается с этой стилистикой из 30-летнего прошлого.
Елена Афанасьева: Я несколько раз тоже замечала на государственных каналах, не в эти праздники, на "Первом" и на "России" - сюжеты о посевной, которых раньше, в общем, лет 10, я думаю, не видела.
Анна Качкаева: Хотя ничего дурного в посевной...
Елена Афанасьева: В этом нет, да. Но это были сюжеты, я даже не могла понять, как молодые корреспонденты, которые явно не помнят программы "Время" 70-х годов, когда слова "яровые" и "озимые" все дети знали от рождения, и сколько намолотили зерна, как они умудряются делать в тех традициях, которые давно должны были бы быть потеряны - это вот удивительно. Потому что, естественно, нельзя зачеркнуть, и, наверное, телевидение действительно ушло сильно в развлекаловку, и забыло какие-то важные темы экономики, без которых, в общем-то, жить трудно. Но при этом так говорить об экономике - это, наверное, лучше пусть уж юмористы выступают в эфире.
Анна Качкаева: Мы заканчиваем, и я могу сказать в ответе в финале на свой же вопрос, "какой, по-вашему, праздник отмечало телевидение 1 мая", - я, как и вы Лена, в общем, не знаю, а вообще могло отмечать многие праздники, например, 1 мая - Международный день памяти жертв СПИДа, 3 мая - Всемирный день свободы печати, и вся неделя пришлась на окончание Пасхи. Была пасхальная неделя.
Елена Афанасьева: Да, а в Советском Союзе 5 мая сегодня был День печати, мы все праздновали.
"М-1" американской мелодрамой и американской же эротической комедией. Программа "Смотрим телевизор" выходит в эфир между праздниками, поэтому самое время поговорить о телевидении в контексте праздников. О том, что собственно празднуем и как это отражается на экране, мы сегодня будем разговаривать с вами, уважаемые слушатели, и с моей коллегой - обозревателем журнала "Политбюро" Еленой Афанасьевой.
Итак, у Владимира Даля в его словаре так определяются понятия "празднество" и "праздник". Празднество - это пиршество, торжество, празднование чего-либо обрядами, пирами, почет событию или воспоминание о нем. А праздник - это день, посвященный отдыху, не деловой, не рабочий, празднуемый по уставу церкви, или же по случаю и в память события гражданского, государственного, или по местному обычаю. Вопрос вам, уважаемые слушатели, какой, по-вашему, праздник отмечало телевидение 1 мая?
Итак, Лена, если подходить к празднику, как к тому, что собственно сформулировал Даль, то есть, это ритуал, традиция, отдых по какому-то важному случаю - телевидение, по сути дела, зрелищное и очень ритуальное средство массовой информации. Как вам кажется, почему все-таки к этому празднику, ну, раньше его называли Праздником международной солидарности трудящихся, а ныне называют Всенародным днем весны и труда, хотя 1 мая и другие праздники отмечаются, телевидение отнеслось так формально, и относится последние годы так?
Елена Афанасьева: Мне кажется, есть две основные причины. Первая - именно потому, что 1 мая, равно как и 7 ноября - те праздники, которые остались от советских традиций, но как их праздновать по-новому - ни телевидение, ни общество не знают. Поэтому с 8 марта, 9 мая, Новым годом, все абсолютно понятно, а что делать с этим - в общем, трудно понять. Вы уже сказали про "М-1", это очень интересный опыт повторения старого, но это воспоминание, единичный случай. Как праздновать по-новому - неизвестно. Это первая причина. А вторая заключается в том, что, образно говоря, телевидение - вещь очень прагматичная. И тратить какие-то большие ресурсы, финансовые и творческие, на то, что видит мало людей, никто не собирается. И первомайские дни - это время-то, когда у телевизоров в городах остается очень мало людей. Более продвинутый класс успевает улететь на отдых куда-нибудь за границу. Люди менее обеспеченные отъезжают на дачи заниматься массовыми посадками. В городе практически никого не остается, а так как телевизионное оснащение на дачах и в общественных местах у нас "Гэллоп-Медиа" которая дает рейтинговые данные, пока мерить не может, соответственно, очень резко падают показатели рейтинговые в эти дни. И тратить какие-то большие силы телевидению просто не с руки, и прагматично ставят старое кино, которое по доле дает очень хорошую картинку, для тех, кто остался, как раз остаются у экранов люди более старшего возраста, которые с удовольствием посмотрят старые ностальгические картины, и, в общем, дешево и сердито. Вы посчитали количество часов, потраченных на юмор...
Анна Качкаева: Не на юмор - на концерты, на юмор я даже не считала, но, думаю, приблизительно то же самое.
Елена Афанасьева: А я посчитала на основных каналах, которые обычно основные журналы публикуют - шестерку каналов - вот в первые майские 4 дня на этих каналах 34 старых советских фильма, и еще где-то 6 фильмов российских...
Анна Качкаева: До 1985-го года.
Елена Афанасьева: Да... 5-6 фильмов советских типа "Любить по-русски" или "Все будет хорошо", которые из российских аналогов стали классикой, которые телевидение тоже показывает регулярно и постоянно. Причем фильм "Весна" показывали одновременно практически по нескольким каналам. Вот это тот багаж, на котором едут тогда, когда не знают, куда надо ехать.
Анна Качкаева: У нас в эфире слушатель, добрый день, представьтесь пожалуйста.
Александр: Добрый день, Александр, Москва. Вы знаете, мне кажется, что по телевидению пытались это все облечь в такую, именно празднование 1 мая, хотя сейчас это уже бессмысленно, поскольку что это такое действительно никто не знает, "праздник солидарности трудящихся" звучит глупо, так же, как 23 февраля - "день защитников отечества" - в годовщину позора, даже Ленин назвал это позором, как известно, было тогда бегство Красной Армии, и поэтому вся программа, то есть, никакой праздничной программы я, так сказать, не уловил. Тем более, когда говорят: "Поздравляем вас с праздником 1 мая", - с чем поздравлять? Непонятно. Ну и телевидение оказалось, в общем-то, вот таким вот, каким-то и не праздничным, и не будничным, так, не знаю, солянка какая-то.
Анна Качкаева: Благодарю вас за звонок.
Елена Афанасьева: Я абсолютно согласна со слушателем.
Анна Качкаева: Я-то думаю, что, на самом деле, очень странное ощущение возникает, может быть, правильно, что в эти дни телевидению в принципе надо отдыхать и перестать даже думать о такого рода программах, или это все-таки не совсем верно, потому что, скажем, кино рождает ассоциации такие, трогательно советского, героического душевного оптимизма, а вот призывы "ТВС" к дилерам банкирам и владельцам, когда Киселев с Шендеровичем на мавзолее во фраках и бабочках произносили эти призывы, это выглядит такой постмодернистской иронией, которая, кстати, в общем уже не воспринимается, и не цинично, и не смешно. Есть ощущение того, что мы не знаем, как обращаться с историей. Нет ни новых мифов, ни новых героев.
Елена Афанасьева: Мне, как зрителю, в этот раз сильно не хватало как раз парфеновских "Намедни", потому что он как-то умеет найти ту грань, именно сказать о старом и новом, не обидев никого и показав в праздниках то, что важно и для прошлого, и для настоящего, и то, что Парфенов возвращается в предстоящее воскресенье в эфир, мне кажется очень важным для зрителей, потому что это именно было то место, где чувствовался сквозняк, пустота в эфире, на месте "Намедни". А еще отношение к истории - как раз в эти дни была премьера набутовского нового небольшого сериала, посвященного Петербургу: "Петербург от А до Я, новая энциклопедия", - вот как раз это, по-моему, то отношение к истории. Вряд ли телевидение может очень серьезно и глубоко заняться историей - не хватает сил, и даже если там пробуют, например, Гордон в своей программе приглашает историков, это глубоко за полночь и только для определенной прослойки интеллектуальных зрителей, готовых думать и способных размышлять на эти темы. А отношение какой-то массовой истории как раз у Набутова мне показалось очень интересным. С одной стороны, такие интересные формы, картинки, такие странички этой энциклопедии, с другой стороны, все-таки в этом калейдоскопе разных фактов и событий чувствуется история города, и очень интересная история. Я просто поймала себя на том, что вчера в какой-то момент этой программы я стала детям, которые сидели у меня, маленькие дети, рассказывать про блокаду, они про это еще не слышали, один - дошколенок, второй в первом классе, и они смотрели, раскрывая глаза. Наверное, все-таки мы немножко переоцениваем какие-то собственные знания, которые нам давало телевидение в свое время, и о войне, и о прошлом, а молодым, маленьким этого, наверное, очень сильно не хватает.
Анна Качкаева: Вот вы очень интересную тему затронули, я в этом смысле всегда помню и люблю высказывание Чехова, оно хотя и не имеет прямого отношения к нашей теме, тем не менее, звучит так: "Для того, чтобы подчеркнуть бедность просительницы, не нужно тратить много слов и не нужно говорить о ее жалком несчастном виде, а следует только вскользь сказать, что она была в рыжей талье". Современники абсолютно точно понимали, что имел в виду Чехов, и что кроется за этой рыжей тальей. Но нам это ничего не говорит, и нужно долго объяснять, что за превратности скрыты за этим упоминанием о женской безрукавке. Я всякий раз это вспоминаю, когда смотрю, кстати, по "М-1" демонстрацию 30-летней давности праздников. Потому что ты не очень понимаешь, как объяснить смысл советских ритуалов сегодняшним детям, и этого не пытается делать телевидение, потому что потеряна семантика смысловая, и так это, кажется, называется, и если для миллионов людей, еще и для нас с вами, майские праздники связаны с демонстрацией трудящихся и детьми, которые забегают на мавзолей вручать цветы, то для нынешних, например, 10-летних людей, это непонятно, что это такое. Потому что мавзолей для них - гробница, и зачем на ней все это происходит?..
Елена Афанасьева: Да и что по площади Красной шли такие огромные демонстрации - объяснить невозможно. В этих праздниках все равно ведь был двоякий смысл. Одно - это то, что закладывалось и пропагандой официальной, а другое - то, что все равно многие люди ходили на те же демонстрации не из-под палки, а с удовольствием - пройтись по свежему воздуху, выпить потом стопочку где-нибудь на лавочке, какое-то настроение было. И как совместить, рассказывая об официальном контексте этих праздников... Когда люди сейчас вспоминают прошлое, все равно чаще вспоминают свою молодость и то, что приятное - раньше и трава была зеленее, и небо голубее... Объяснить детям это, наверное, очень сложно. Могут это объяснить старые фильмы, но в очень своеобразном контексте. Эти фильмы все-таки смотрит старое поколение, которое понимает, прощает какие-то, а дети видят откровенные перегибы, натяжки в этих сюжетах, и сценариях, и во всем.
Анна Качкаева: Ну, вот эта карнавальность - она ушла из телевидения и заменилась таким этим смехо-концертным фоном.
Елена Афанасьева: Смехо-концертный фон, конечно, то, что, в общем, как говорила героиня одного из наших модных новых "реалити-шоу", ниже плинтуса, потому что обсуждать юмористические концерты невозможно, их, по-моему, и наши топ-менеджеры каналов обсуждать не хотят, разводят руками, типа, "вот, народ потребляет, значит, будем ставить в эфир". Как долго будут ставить в эфир, так долго и будут потреблять. Вот это та дилемма.
Анна Качкаева: Может быть, предполагается, что коллективный смех по телевидению - он вот как раз уместен более всего в праздник.
Елена Афанасьева: Может, если вот единственное образовавшееся новое сообщество лидеров медиа-индустрии приняло бы когда-нибудь не только антитеррористическую конвенцию, но еще и антиюмористическую, в таком виде, в каком юмор идет по телевидению, может, это бы несколько и помогло уровню культуры людей в этой стране.
Анна Качкаева: А Елена, вы заметили что-то такое, на что все-таки вы обратили бы внимание зрителей? Может быть, не только в дневном, но и в ночном эфире, что тоже было когда-то особой традицией, в перестроечное, например. время?
Елена Афанасьева: Ночной эфир - это, по-моему, отдельная тема, которая очень интересна, потому что ночной эфир, который, в общем-то, существовать-то начал только на исходе Советского Союза, в 1987-м году. Я просто недавно вспоминала, еще, когда я работала в "Новой газете" я отправляла одну из своих сотрудниц на интервью к Владимиру Молчанову, и она там видела несколько программ, которые он сейчас делает, и не могла понять, о чем с ним разговаривать. И вот я просто, молодой девушке, ей 20 с небольшим было, я просто поняла, что она не понимает, что такое Молчанов, потому что она не может понять, что такое, по-моему 7 марта 1987-го года было - включить телевизор в пол двенадцатого ночи, когда он обычно гас, и увидеть совершенно иное телевидение. Сейчас, если его повторить, я думаю, будет безумное разочарование у каждого, кто его тогда смотрел и любил.
Анна Качкаева: Хотя, кто знает? Странно, я поймала себя на мысли, что мне было очень любопытно смотреть программу "Время" 1977-го года,
Елена Афанасьева: Да, может, у нас - да, потому что это вызывает какие-то ощущения. А современный молодой человек увидит в этом какой-то калейдоскоп, телевизионный, журнал немножко о том, немножко о том, сейчас это делают намного лучше, интереснее, то же "Намедни" пользуется тем же принципом. Но тогда это был шок. Это было потрясение. Стильный эфир, это было эфир прямой, чего не было долгое время, по-моему, с 60-х годов советское телевидение все шло в записи. Потом уже появился "Взгляд", еще через полгода только, и чем был "Взгляд" - тоже сейчас долго объяснять.
Анна Качкаева: То есть, в общем, телевидение - сейчас оно не сильно напрягается. Вы сказали, что оно прагматично. Оно и ночью не пытается вот говорить о контексте, подтексте, новом смысле, новых героях и мифах.
Елена Афанасьева: Почему, есть же Гордона программа.
Анна Качкаева: Правильно, но я говорю о контексте праздников.
Елена Афанасьева: Контекста праздника, конечно, нет. Стоят фильмы, которые называются эротическими, хотя там даже и хорошей эротикой не пахнет, а что-то низкопробное и неинтересное никому, стоят старые, нет, старые фильмы - днем, стоят боевики западные, тоже не самые лучшие, не самые свежие, и в праздники телевидение о ночном эфире вообще, не думало, мне кажется. Потому что если тот же "Первый канал" сейчас пробовал делать ночной эфир, свой такое русское "Дискавери" с какими-то программами познавательными, спорными очень часто, потому что есть некоторые темы, с которыми многие готовы были спорить, поэтому их так и ставят попозже, потому что достаточно интересный, сложный и очень спорный был, по-моему, цикл документальных фильмов о первом отряде космонавтов, есть некоторые программы, которые посвящены ученым, которые тоже... В общем, это, наверное, и хорошо. Наверное, надо спорить.
Анна Качкаева: Но праздники не вызывают этого желания явно. А давайте все-таки поговорим о новостях в праздники. Потому что новости все-таки были, я в данном случае отодвигаю за скобки новости оперативные, трагические и так далее, которые так или иначе были, а вот все, что связано, скажем, с Первомаем, или с попыткой говорить о весне и труде. Это был такой политический пиар, а мне-то запомнилось, я не знаю, что вам, а мне запомнился один из сюжетов в программе "Время" первого числа, когда показывали посевную, и все это исполнялось в таких традициях - "день год кормит, мужики вышли на пашню, и говорят они о долларе и барреле", - причем все это произносилось умильно, с придыханием, с таким превосходством московского барина, "бабушка впряглась в телегу, купила навозу на одну месячную пенсию", - с восторгом продолжал корреспондент.
Елена Афанасьева: А что бабушка будет кушать в этот месяц...
Анна Качкаева: Тоже любопытно, как современный капитализм уживается с этой стилистикой из 30-летнего прошлого.
Елена Афанасьева: Я несколько раз тоже замечала на государственных каналах, не в эти праздники, на "Первом" и на "России" - сюжеты о посевной, которых раньше, в общем, лет 10, я думаю, не видела.
Анна Качкаева: Хотя ничего дурного в посевной...
Елена Афанасьева: В этом нет, да. Но это были сюжеты, я даже не могла понять, как молодые корреспонденты, которые явно не помнят программы "Время" 70-х годов, когда слова "яровые" и "озимые" все дети знали от рождения, и сколько намолотили зерна, как они умудряются делать в тех традициях, которые давно должны были бы быть потеряны - это вот удивительно. Потому что, естественно, нельзя зачеркнуть, и, наверное, телевидение действительно ушло сильно в развлекаловку, и забыло какие-то важные темы экономики, без которых, в общем-то, жить трудно. Но при этом так говорить об экономике - это, наверное, лучше пусть уж юмористы выступают в эфире.
Анна Качкаева: Мы заканчиваем, и я могу сказать в ответе в финале на свой же вопрос, "какой, по-вашему, праздник отмечало телевидение 1 мая", - я, как и вы Лена, в общем, не знаю, а вообще могло отмечать многие праздники, например, 1 мая - Международный день памяти жертв СПИДа, 3 мая - Всемирный день свободы печати, и вся неделя пришлась на окончание Пасхи. Была пасхальная неделя.
Елена Афанасьева: Да, а в Советском Союзе 5 мая сегодня был День печати, мы все праздновали.
