"Еврейский вопрос зимы 53-го: живая тайна мертвого вождя" (из цикла "ФИНАЛ", посвященного 50-летию конца сталинского правления)

- "Установлено, что все эти врачи-убийцы состояли в наемных агентах у иностранной разведки"

- "По слухам - события должны были развиваться так. Осужденных врачей повесят на Красной площади, после чего по доведенной до истерии стране прокатится волна еврейских погромов. И тогда, спасая уцелевших евреев от справедливого гнева народного, их сошлют в места отдаленные, где уже загодя выстроены для них бараки".

- "Отсутствие документа как такового не является основанием считать, что депортация не готовилась".

- "Что касается документов в научном понимании этого слова, в которых прямо либо косвенно были бы зафиксированы намерения или планы Сталина провести депортацию евреев, то таковых на сегодняшний день не обнаружено..."

В эфире очередная передача из цикла "ФИНАЛ", посвященного 50-летию конца сталинского правления. - "Еврейский вопрос зимы 53-го: живая тайна мертвого вождя"

13-го января 53-го года "Правда" опубликовала сообщение ТАСС:

"Некоторое время тому назад органами Государственной безопасности была раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью, путем вредительского лечения, сократить жизнь активным деятелям Советского Союза.

В числе участников этой террористической группы оказались: профессор ВОВСИ М.С., врач-терапевт; профессор ВИНОГРАДОВ В.Н., врач-терапевт; профессор КОГАН М.Б., врач-терапевт; профессор КОГАН Б.Б., врач-терапевт; профессор ЕГОРОВ П.И., врач-терапевт; профессор ФЕЛЬДМАН А.И., врач-отоларинголог; профессор ЭТИНГЕР Я.Г., врач-терапевт; профессор ГРИНШТЕЙН А.М., врач-невропатолог; МАЙОРОВ Г.И., врач-терапевт. Документальными данными, исследованиями, заключениями медицинских экспертов и признаниями арестованных установлено, что преступники, являясь скрытыми врагами народа, осуществляли вредительское лечение больных и подрывали их здоровье.

Преступники признались, что они, воспользовавшись болезнью товарища А.А. Жданова, неправильно диагностировали его заболевание, скрыв имевшийся у него инфаркт миокарда, назначили противопоказанный этому тяжелому заболеванию режим и тем самым умертвили товарища А.А. Жданова. Следствием установлено, что преступники также сократили жизнь товарища А.С. Щербакова, неверно применяли при его лечении сильнодействующие лекарственные средства, установили пагубный для него режим, стремились сократить жизнь советских руководящих военных кадров, вывести их из строя и ослабить оборону страны. Они старались вывести из строя маршала Василевского А.М., маршала Говорова Л.А., маршала Конева И.С., генерала армии Штеменко С.М., адмирала Левченко Г.И. и других, однако арест расстроил их злодейские планы и преступникам не удалось добиться своей цели.

Установлено, что все эти врачи-убийцы, ставшие извергами человеческого рода, растоптавшие священное знамя науки и осквернившие честь деятелей науки, - состояли в наемных агентах у иностранной разведки.

Большинство участников террористической группы (Вовси М.М., Коган Б.Б., Фельдман А.И., Гринштейн А.М., Этингер Я.Э. и др.) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией "Джойнт", созданной американской разведкой якобы для оказания материальной помощи евреям в других странах. На самом же деле эта организация проводит под руководством американской разведки широкую шпионскую террористическую и иную подрывную деятельность в ряде стран, в том числе и в Советском Союзе.

Арестованный Вовси заявил следствию, что он получил директиву "об истреблении руководящих кадров СССР" из США от организации "Джойнт" через врача в Москве Шимелиовича и известного еврейского буржуазного националиста Михоэлса. Другие участники террористической группы (Виноградов В.Н., Коган М.Б., Егоров Н.И.) оказались давнишними агентами английской разведки.

Следствие будет закончено в ближайшее время".

Владимир Тольц: Ко времени публикации этого сообщения многие из упомянутых в нем врачей уже давно сидели в тюрьме. Арестованы были и их коллеги, в тассовском тексте не названные (Я.С. Темкин, А.А. Бусалов, В.Х. Василенко и другие). А для прочих - врачей-евреев (большинство ведь из перечисленных в "Правде" были евреями), как впрочем, и для всех их пациентов - евреев и не евреев начался тревожный отсчет времени и ожидание, что он "будет закончен в ближайшее время". То, что за тассовским сообщением стоит сам Сталин (он, как теперь выяснилось, действительно лично отредактировал текст сообщения) ни у кого сомнений не вызывало.

Из анонимного, подписанного "русский интеллигент, советский человек"", письма, направленного Сталину и другим членам Политбюро:

"Руководители партии и правительства не могли не знать, не имели права не знать, какую новую волну антисемитизма вызовет сообщение от 13 января о врачах-извеpгах. Сколько изуверских бредней сейчас широко распространяется - еврей уколами прививает рак, евреи в родильных домах убиваю русских младенцев, даже извергов русского происхождения приписывают сейчас к евреям. В народе широко распространено, что Егоров, Виноградов, Майоров также евреи, но только под русскими фамилиями..."

Владимир Тольц: Размышляя над архаичной природой этих народных страхов лютой зимы 53-го года, один из арестованных по делу "врачей-убийц" известный советский патологоанатом Яков Львович Раппопорт писал позднее:

" "Дело врачей" - 1953-й - это "холерный бунт", перенесенный в 20-й век в условия сталинской империи. Разница заключалась лишь в том, что "холерные бунты" ХIХ века были стихийным выражением народной ярости. Советский же "холерный бунт" был организованным, а возникшая ярость советского народа была направленной и регулируемой. Как в ХIХ веке, в 1953-м году первыми и главными объектами народного гнева были врачи, которым приписывались чудовищные преступления. Как и в холерных бунтах ХIХ века, в 1953 году озлобление народа, оболваненного соответствующей пропагандой, было от врачей распространено на интеллигенцию вообще (вспомните высказывание моей лаборантки "Кувалдой их, интеллигентов, кувалдой!"), а открытые всеми государственными средствами пропаганды каналы антисемитизма были приняты с особым воодушевлением, подготовленные всей длинной предысторией.

Второй формой реакции на публикацию ТАСС был панический ужас перед медициной, охвативший широкую обывательскую массу. В каждом медике независимо от ранга видели вредителя, обращаться к которому было рискованно. Резко упало посещение поликлиник, аптеки пустовали в результате массы слухов о фактах резкого ухудшения болезни после приема безобидных и банальных медикаментов, содержащих, однако, яд".

Владимир Тольц: Из секретной райкомовской информации (Харьков): "Среди жителей района появилось отрицательное отношение к врачам-евреям, [...] высказывались мнения, чтобы всех евреев выслать в Биробиджан, [...] не позволять врачам-евреям делать прививки детям в детских садах и школах, [...] ведутся разговоры о том, что детей заражают туберкулезом. Трудящиеся района выражают ненависть и презрение к врачам-убийцам и единодушно высказывают мнение, чтобы к ним была принята высшая мера наказания".

Владимир Тольц: В те дни адресованному в ЦК и "Правду" потоку "писем трудящихся" (в том числе, и евреев), писем, содержащих "рецепты", как наказать "убийц в белых халатах", "извергов рода человеческого" и "продажных псов американского империализма" - одна эта лексика чего стоит! - казалось, не было конца. Человеколюбивые сограждане предлагали их расстрелять, повесить и четвертовать... Ну, а более масштабно политически мыслящие, как пишет исследователь тайн сталинской политики Геннадий Костырченко, (он сейчас находится в нашей московской студии) "пускались в общие рассуждения о том, что евреи слишком любят деньги, не хотят заниматься физическим трудом, плохо показали себя в войну и, поскольку они не заслуживают доверия и опасны для общества, то их необходимо выселить из Москвы и других крупных городов".

1953-й год, март-апрель (вскоре после кончины Сталина). Из коллективного заявления грузинских евреев на имя Маленкова, Берия Хрущева, Ворошилова, а также партийно-государственных руководителей Грузии:

"Как только 13-го января 1953-го года по радио было передано об аресте профессоров-врачей, работавших в Кремле, произвели массовые обыски, и массовые незаконные аресты евреев во всех уголках Грузии.

Некоторые из работников, чинивших такие безобразия, открыто говорили, что все евреи будут сосланы на Дальний Восток, а если кто осмеливался спросить, чем объяснить такую жестокость, его моментально арестовывали и держали несколько дней без санкции прокурора.

Они распространяли среди грузин провокационные слухи о том, что в Советском Союзе еврейская нация должна быть ликвидирована, как "вредительская нация" и этим разжигали вражду между грузинами и еврейским народом, между народами, которые 35 лет живут в братском содружестве".

Владимир Тольц: Для страны, где депортация отдельных социальных групп (например, так называемых "кулаков") и целых народов (немцев, калмыков, крымских татар, турок-месхетинцев, чеченцев, корейцев, греков и многих других) была привычной практикой, в зафиксированных документами угрозах и предложениях выселить евреев ничего необычного не было. Идея (я надеюсь, это не прозвучит цинично) была до банальности демократичной - она пронизывала советское общество от низов до самого кремлевского верха (Светлана Сталина приводит в одной из своих книг высказывание жены главного агитпроповца Михайлова "Я бы всех евреев выслала вон из Москвы!")

Ну, и конечно, эти антисемитские идеи не были тайной для советских евреев. Близкая знакомая Михоэлса Лидия Шатуновская (за это знакомство она поплатилась лагерным сроком) зафиксировала в своих мемуарах слухи еще 48-го года, возникшие после закрытия Еврейского антифашистского комитета: после суда над "еврейскими националистами" начнется массовая депортация евреев в Сибирь; там, якобы, уже строятся бараки, а к Москве и другим крупным городам подгоняются товарные вагоны для перевозки евреев. В октябре 1949 года отслеживавший настроения советских евреев посланник Израиля в СССР Мордехай Намир сообщал из Москвы своему министру Моше Шаретту:

"Здешние евреи живут в страхе и неуверенности в завтрашнем дне. Многие опасаются, что скоро начнется депортация из Москвы, ставшей прибежищем для оставшихся в живых после нацистского истребления".

А еще через 2 месяца уже атташе советской миссии в Израиле Михаил Попов сообщал в московский МИД о израильских публикациях: газеты писали о "ссылке 400 тысяч человек евреев в России", о возможности переселения миллиона евреев из Украины и Белоруссии в Биробиджан, "о выезде евреев в Сибирь, так как необходимо "сменить климат" и так далее.

В следующем 1950-м году хорошо осведомленный в делах советских евреев упомянутый уже посланник Намир (Немировский) (он был родом из Херсона, где, по сведениям советского МГБ проживали его мать и сестра, а в Одессе - сестра его жены) написал в израильское Министерство иностранных дел:

"В результате проверки не найдено подтверждений информации о тотальной депортации евреев из Подмосковья и других мест. Вместе с тем есть полное подтверждение сообщений о многочисленных акциях индивидуальной высылке по обвинению в сионизме, симпатиях к Израилю, подаче заявлений на право репатриироваться, связях с родственниками за границей, в спекуляции и принадлежности к антисоциальным элементам, в том числе власти припоминают грехи из далекого прошлого. Евреи находятся в крайне тяжелом состоянии из-за боязни увольнения, конфискации и ссылки".

Летом того же 50-го года, выступая в Тель-Авиве на совещании израильских дипломатов, Намир предложил следующую оценку состояния "проблемы": советское правительство - цитирую - "находится в сложном положении в отношении евреев и не определило еще свой курс. Тем не менее, было бы ошибкой полагать, что Советы оставят эту серьезную проблему неопределенно долго нерешенной, особенно с учетом того, что они имеют богатый опыт "радикальных" решений в этой области". (КЦ) Израильский посланник в СССР сослался на уже упомянутые мной случаи депортации "наказанных народов" и продолжил:

"Теоретически то же самое может быть сделано и с евреями, но трудности настолько велики, что возникают сомнения, что власти изберут этот путь из всех других вариантов в качестве главного решения. Очень похоже, однако, что правительство сознает также, что технически и психологически решение этой проблемы не может быть подобным тому, как это было с турками или греками, или татарами, или чеченцами и ингушами. Евреи не сконцентрированы территориально, их 2 млн. человек и охоту пришлось бы вести за каждым из них по отдельности. Кроме того, нельзя легко сбросить со счетов ту ответную реакцию, которую вызвало бы во всем мире такое наступление на евреев".

Владимир Тольц: В общем, у меня складывается впечатление, что израильские аналитики с конца 1940-х годов и до последнего года жизни Сталина, с одной стороны, не исключали возможности массовой депортации советских евреев, а с другой, - скептически относились к возможности такого развития событий "в ближайшее время"; основанием этой позиции были не только "технические трудности" еврейской депортации, но и внешнеполитические интересы Израиля, а также представления, что Советы "еще не определили свой курс" в еврейском вопросе.

Мой первый вопрос Геннадию Васильевичу Костырченко:

- Насколько, по вашему мнению, адекватными реальному положению дел были эти израильские оценки? Действительно ли "Советы", а точнее - герой нашего радиоцикла И.В.Сталин, определивший в стране (да и в Восточной Европе) послевоенную политику нарастания антисемитизма, "разобравшись", так сказать, уже с Еврейским антифашистским комитетом - расстреляв его, принявши уже решение о публикации сообщения о деле "кремлевских врачей", к январю 53-го, как писал израильский дипломат, "еще не определил своей курс"?

Геннадий Костырченко: - Анализ, так сказать, еврейской политики Сталина, проводившийся израильскими дипломатами в период с 1948-го по начало 1953-го годов, можно оценить как весьма объективный, взвешенный, всесторонний, отражающий их глубокое знание положение дел в Советском Союзе. Объясняется это во многом тем, что многие израильские дипломаты, как уже отмечалось, были выходцами из России, и даже продолжали поддерживать связь со своими родственниками, остававшимися советскими гражданами. Отсюда возможность оценивать ситуацию в стране пребывания на основе немалого собственного опыта жизни в ней, плюс непрепарированная никем информация из так называемых неформальных источников, поступавшая в том числе по личным каналам непосредственно из среды советского еврейства. Вместе с тем и израильские дипломаты в Москве, и само тогдашнее руководство Израиля, включая премьер-министра Давида Бен-Гуриона, видимо, в силу собственного социал-демократизма и благодарности Советскому Союзу за спасение европейских евреев от полного уничтожения в годы недавней войны, несколько наивно полагали, что послевоенные гонения на евреев в Советском Союзе - это всего лишь ответная реакция Сталина на всплеск еврейского национального самосознания, произошедшего вследствие образования в 1948-м году государства Израиль. Они решительно отрицали наличие государственного антисемитизма в СССР. Тогда как на самом деле этот политический феномен, и это ныне подтверждается многочисленными документами, имел место. И возник он задолго до образования Израиля и бурной националистической реакции на это советского еврейства. Просто эти события заставили его выйти из тени и предпринять решительную атаку против того же ЕАК и так называемых космополитов. Даже после этих явно антисемитских акций официальный Израиль еще долго находился во власти иллюзорного представления о Сталине как политике интернационалистических убеждений, чуждом какого-либо шовинизма. И только "дело врачей" и антиеврейская по сути своей пропагандистская кампания, начавшаяся в связи с ним в Советском Союзе, заставили израильское социалистическое правительство начать избавляться от заблуждений относительно Сталина. Тогда Бен-Гурион даже выступил в "Давар", правда, под псевдонимом, с серией статей, в которых обвинил Сталина в "культивировании русского шовинизма" и "жестоком подавлении" "нерусских народностей" в своей "империи".

Владимир Тольц: Признаюсь, того что эти статьи в "Давар" принадлежали перу Бен-Гуриона, я не знал... Но вот что очевидно было: под влиянием этих и других публикаций в израильской и мировой печати отношение израильского общества к Советскому Союзу стало резко меняться.

Мой собеседник в московской студии Свободы - исследователь сталинской политики относительно евреев доктор исторических наук Геннадий Костырченко. Итак, мы остановились на том, что отношение израильтян к событиям в СССР под влиянием вестей оттуда и тревожных публикаций в печати изменилось. Добавлю: менялось куда скорее и радикальнее, нежели официальная политическая линия правительства Израиля. Ни о каком политическом балансировании тут, в отличие от правительства, и речи не было. Пиком этой антисоветской радикализации оказалось 9-е февраля 53-го, в этот день на территорию советского посольства неизвестным злоумышленником была брошена бомба.

- Скажите, Геннадий Васильевич, как отозвался этот взрыв в Израиле на внутриполитической ситуации в СССР? Можем ли мы говорить об изменении под его влиянием сталинской линии в еврейском вопросе?

Геннадий Костырченко: - Конечно, такая взрывная в прямом смысле этого слова и достойная сожаления реакция неких радикалов в Израиле (устроители теракта так и не были найдены) на всплеск антисемитизма в СССР оказала на Сталина сильное воздействие. Достаточно сказать, что через четыре дня после этого взрыва советское правительство заявило о разрыве дипотношений с Израилем.

Однако не менее впечатляющим стало для советского руководства широкое осуждение его курса на Западе. Это и решительное опровержение Д. Эйзенхауэром и У. Черчиллем советского домысла об организации разведывательными службами США и Великобритании "заговора врачей". Это и единодушное голосование в сенате конгресса США по резолюции, осуждавшей "преследование евреев в Советском Союзе" (25 февраля 1953 г.). Это и массовые демонстрации протеста евреев в Нью-Йорке и других городах, наконец, возмущенные письма представителей западной лево-либеральной общественности, которая ранее горой стояла за Сталина, в том числе и негодующее обращение Альберта Эйнштейна, направленное министру иностранных дел СССР А.Я. Вышинскому.

Кроме того, сразу после выхода сообщения ТАСС об аресте "врачей-вредителей" в ЦК КПСС и редакцию газеты "Правды" валом пошли отклики на эту публикацию, среди которых были и анонимные послания, резко критикующие власти, наподобие того, что уже прозвучало ранее.

И вот весь этот суммарный протестный пресс явился, как я полагаю, одним из факторов, заставившим Сталина одуматься и притормозить им же начатую антиеврейскую акцию. Иначе трудно объяснить, почему вскоре он дал указание Г.М. Маленкову, Н.А. Михайлову и Д.Т. Шепилову подготовить от имени наиболее маститых представителей советской еврейской элиты обращение в "Правду", в котором наряду с поддержкой действий правительства по "обезвреживанию" "врачей-террористов", "продавшихся западным империалистам за фунты стерлингов и доллары", содержалась и уверенность в том, что, несмотря на попытки Запада "создать почву для оживления в СССР антисемитизма, этого страшного пережитка прошлого, русский народ понимает, что громадное большинство еврейского населения в СССР является другом русского народа".

Поскольку из последнего варианта такого послания был даже изъят призыв "самого беспощадного наказания преступников", можно заключить, что Сталин, возможно, отказался от намерения провести публичный процесс по "делу врачей". Тем самым логически отметается предположение некоторых авторов о показательном антисемитском судилище как некоем сигнале к началу еврейской депортации.

Владимир Тольц: Ну, письмо, которое цитирует Геннадий Костырченко, подробно изучивший этапы его создания и драму сбора подписей под ним именитых евреев, оно так опубликовано и не было.

А вот 21 января, в день смерти Ленина, под ленинским портретом в "Правде" был опубликован указ о награждении орденом Ленина врача Лидии Тимашук "за помощь, оказанную правительству в деле разоблачения врачей-убийц". Затем была еще более напугавшая читателей публикация Ольги Чечеткиной "Почта Лидии Тимашук" (Это - 20 февраля - Сталину оставалось жить 2 недели).

Сегодня Геннадий Костырченко обратил мое внимание на то, что в этой публикации нет слов "евреи", "сионисты", "Джойнт" и не приводятся фамилии "врачей-убийц", что, по его мнению, косвенно свидетельствует о "примирительных" маневрах Сталина. Но тогда-то многим казалось, так, по крайней мере, писали и пишут многие мемуаристы, дело шло к "окончательному решению еврейского вопроса в СССР" - к депортации и уничтожению целого народа. (По типу гитлеровского "Endlosung").

И вот теперь вновь обратимся к центральной теме сегодняшней передачи. Я позволю себе процитировать одного из внимательных и критических читателей сочинений участника нашей передачи ГВК - известного писателя литературоведа Бенедикта Сарнова.

"Дальше - по слухам - события должны были развиваться так.

В ходе процесса над "убийцами в белых халатах" выяснится, что они действовали не только по заданию иностранных разведок. Что за их спиной стояли враги, пробравшиеся к высшему руководству страны, - Молотов, Каганович, Берия. (Также, как за спиной убийц Менжинского, Куйбышева и Горького стояли Каменев, Зиновьев, Бухарин, Рыков, Ягода.) Все это позволило бы Сталину устроить новую грандиозную чистку в высших эшелонах власти.

Но - не только. Во всех сталинских планах всегда просматривалось решение сразу нескольких задач. Так и тут. Осужденных врачей повесят на Красной площади, после чего по доведенной до истерии стране прокатится волна еврейских погромов. И тогда, спасая уцелевших евреев от справедливого гнева народного, их сошлют в места отдаленные, где уже загодя выстроены для них бараки. И даже точно просчитан процент тех, кто доедет до этих бараков, а кому суждено будет погибнуть в пути. Ну а потом - откат. В дело вмешивается Вождь. И начинается волна новых посадок - теперь уже сажают погромщиков, ведь в гигантскую печь ГУЛАГа надо постоянно подбрасывать все новые и новые дрова".

Владимир Тольц: Из множества мемуаров, посвященных этой трагической странице истории я выбрал этот пассаж из недавней статьи Бенедикта Сарнова потому, что автор, явно много читавший и думавший об излагаемом им предмете, открыто и четко осознает, что ему трудно воссоздать сейчас источники и этапы создания предлагаемой нам - читателям - конструкции. (В конце концов это дело не мемуариста, а историков!)

"Все это, конечно, было уже из области слухов. И, по правде говоря, я даже не могу сейчас точно сказать, какие из этих слухов доходили до меня уже тогда, а какие относятся к иным, более поздним временам. Но ясная схема продуманного сценарного плана отчетливо просматривалась - даже если отвлечься от всех этих слухов - в выстроенной в одну линию цепочке всем нам известных фактов. В этой цепи отдельных событий и фактов теперь уже хорошо была видна динамика - развитие, движение давно спланированного сюжета. Каждому, кто видел, куда все движется, - а только слепой мог этого не увидеть! - было ясно: и кампания по борьбе с космополитами 49- го года, и процесс Сланского 51-го, освещавшийся в наших газетах в откровенно антисемитском духе (о Сланском и его подельниках писали, будто они "мечтали превратить Чехословакию в космополитическую вотчину Уолл-стрита, где властвовали бы американские монополии, буржуазные националисты, сионисты"), были первыми звеньями этого далеко идущего плана. Прологом и завязкой этого давно написанного сценария".

Владимир Тольц: Так вот, давайте разбираться! Итак, существуют 2 версии намечавшегося зимой 52-го разворота событий. Одна уже представлена нами цитатой из Бенедикта Сарнова. (Отмечу попутно ошибку или опечатку в его тексте: процесс Сланского был в 52-м, а не в 51-м). Эта "депортационная" версия опирается на свидетельства современников событий и некоторые, так сказать, "документальные доказательства" о специфике и качестве которых мы еще поговорим. Слабая ее сторона - отсутствие в известных историкам документах ЦК, МГБ, МВД, Министерства путей сообщения и так далее, бесспорных подтверждений планировавшейся депортации.

Однако один из наиболее активных сторонников "депортационной" версии сын арестованного по делу "кремлевский врачей" профессора Этингера Яков Яковлевич - тоже узник того времени, парирует это так:

Яков Этингер: Отсутствие документа как такового не является основанием считать, что депортация не готовилась. Тем более, что, во-первых, мы знаем, насколько документы все до сих пор открыты, какие-то документы где-то хранятся и еще не обнаружены. Но профессиональный историк в своих исследованиях не может ссылаться на документы. Потому что, если бы исторические исследования писались бы на основании документов, то историографии как науки просто бы не было. Потому что историк использует и документы, историк использует и мемуарную литературу, и свидетельства современников, и материалы печати, и переписку тех или иных лиц. И только в совокупности этого и создавать картину прошедшего времени.

Владимир Тольц: А теперь мой вопрос Геннадию Костырченко:

- Не могли бы вы описать нашим слушателям доказательственную базу "депортационной версии"?

Геннадий Костырченко: - Доказывая свою правоту сторонники "депортационной версии" ссылаются на целый ряд, как они называют, фактов. Назову лишь основные из них.

Во-первых, доказывается, что существует некое сработанное на Лубянке и Старой площади обращение еврейской общественности в "Правду", в котором содержится просьба к советскому руководству защитить евреев от вызванного "преступлениями врачей-убийц" "справедливого" гнева русского народа, направив их "на освоение... просторов Восточной Сибири, дальнего Востока и Крайнего Севера". То есть речь идет о документе, от имени самого же еврейства обосновывающим и оправдывающим будто бы уже подготовленную депортацию.

Во-вторых, со ссылкой на некоего бывшего крупного чина в ЦК и КГБ Н.Н. Полякова, утверждается, что Сталиным была создана специальная правительственная комиссия по депортации евреев, которой руководил Суслов и которая направляла работу по составлению в отделах кадров предприятий и в домоуправлениях так называемых списков на депортацию, формированию железнодорожных составов и возведению лагерей в сибирской тайге для депортируемых. Аналогичная информация подается и от имени бывшего министра вооруженных сил Н.А. Булганина.

При этом называются такие авторитетные имена, как академик А.Д. Сахаров, писатель В.А. Каверин и некоторые другие, высказывавшиеся в своих мемуарах в том же духе. Кроме того, приводится множество, так сказать, рядовых свидетельств, так или иначе подтверждающих эту версию.

Кроме того доказывается, что по указанию Сталина редактором "Коммуниста" Д.И. Чесноковым был подготовлен "теоретический труд, обосновывающий изгнание евреев", миллионный тираж которого был "спрятан в одном из особо охраняемых подвалом МГБ в Москве", где должен был хранится вплоть до "особого указания" о начале распространения в день "Х".

Владимир Тольц: - Геннадий Васильевич, для читателей ваших книг (а я - один из них) не секрет, что вы скептически относитесь к этим доказательствам. Не могли бы вы кратко пояснить нашим слушателям, почему и чем то или иное "доказательство" (документ, мемуары, слухи) вызывают ваше критическое отношение?

Геннадий Костырченко: Что касается документов в научном понимании этого слова, в которых прямо либо косвенно были бы зафиксированы намерения или планы Сталина провести депортацию евреев, то таковых на сегодняшний день не обнаружено. Нет соответствующей директивы советского руководства, хотя издание подобных директив всегда предшествовало депортациям, осуществлявшимся в правление Сталина. (Даже в конце августа 1941-го года, когда Сталин решил депортировать немцев Поволжья, такая директива в виде указа Президиума Верховного совета СССР появилась, хотя в это самое время гитлеровские войска рвались к Москве, и само существование СССР как государства повисло на волоске.)

Вместе с тем текст появившегося в нашей и заграничной печати коллективного письма с просьбой спасти евреев посредством их высылки в отделенные местности СССР на поверку оказался грубой фальсификацией. Плюс к этому выяснилось, что упоминавшийся выше так называемый секретарь комиссии по депортации Поляков своего рода поручик Киже.

До сих пор не обнаружено ни одного списка на депортацию или экземпляра "пропагандистского труда Чеснокова". Нет никаких оснований доверять так называемым свидетельству Булганина, ибо его содержание полно противоречий, фактических нонсенсов и лишено элементарной логики, к тому же подлинник его так до сих пор не опубликован.

Все другие свидетельства как маститых мемуаристов, так и рядовых граждан буквально рассыпаются на глазах при проведении более или менее научной экспертизы их аутентичности. Ну и потом, все серьезные и авторитетные ученые, как у нас в стране, так и за рубежом, никогда не говорили о депортации евреев как о некоем реально существовавшем плане Сталина, относя всю информацию по этой проблеме к разряду слухов, которые тогда во множестве циркулировали в среде еврейства, только что пережившего величайшую Катастрофу в своей истории и психологически угнетенного политикой государственного антисемитизма, которая тогда практиковалась "отцом народов".

Владимир Тольц: К сожалению, в передаче нет времени рассматривать все эти аргументы в пользу "депортационной версии", но на двух из них я хотел бы все же остановиться. Во-первых, свидетельство Николая Александровича Булганина - входившего в ближний круг Сталина, в "четверку". О беседах с ним Яков Яковлевич Этингер рассказывает подробно и в мемуарах и в интервью.

Яков Этингер: Мне лично удалось в 70-м году, когда я работал в Институте мировой экономики, встретиться, беседовать с бывшим главой советского правительства, членом Политбюро ЦК КПСС Николаем Александровичем Булганиным. Он в конечном счете сказал, что действительно готовилась депортация евреев из Москвы и из других городов.

В конце февраля ему, тогда он занимал пост заместителя министра обороны, позвонил Сталин и велел подогнать к Москве, Ленинграду, Киеву, Минску, Сталинграду, Свердловску, другим крупным промышленным центрам страны железнодорожные эшелоны на предмет депортации еврейского населения. Булганин, как он мне сказал, передал это распоряжение министру путей сообщения. Я спросил у Булганина: были ли какие-нибудь письменные указания Сталина по этому вопросу? Он засмеялся и сказал, что Сталин общался с нами практически каждый день и по большинству вопросов он никогда специальных письменных распоряжений не давал, все это делалось устно. Булганин добавил, что процесс предполагался в марте 53-го года, он сказал, что предполагалась публичная казнь врачей-евреев и неевреев, которые были привлечены по этому делу. Как он выразился, была составлена разнарядка, где, в каком городе, где, в каком месте казнить того или иного профессора-врача. Булганин считал, что за процессом над врачами должен был последовать новый виток массового террора в стране по образцу 37-го года. Причем, Булганин считал, что наиболее вероятными кандидатами на исключение из состава партийного руководства и на ликвидацию были Молотов, Микоян, Ворошилов и Берия, и от этих людей Сталин хотел избавиться. Булганин произнес такую фразу: "Если бы он вовремя не умер, то нам всем бы пришел конец".

Владимир Тольц: Судя по мемуарам Я.Я.Этингера (и он подтвердил мне это в личной беседе), он сразу же после бесед с Булганиным делал записи их содержания. Думаю, эти записи для "депортационной версии" - материал бесценный. Но вот когда я попросил Якова Яковлевича отсканировать их (ведь по ним же и студенты, и историки-профессионалы могли бы изучать прошлое, выяснилось, что они недоступны - надежно спрятаны в Америке (Яков Яковлевич даже назвал мне, у кого). Я предложил связаться с этим человеком в Штатах, благо у меня там много коллег, которые наверняка помогут, выяснилось, что у человека, хранящего записи бесед Этингера с Булганиным нет ни телефона, ни адреса. И вообще он сейчас недоступен. А ведь там же хранится и другой документ, о котором мы говорили с Этингером - переписанное им с машинописной копии обращение "Ко всем евреям Советского Союза"", "уникальный - по его словам,- "исторический документ, призыв-обращение к депортации евреев в отдаленные районы страны".

В своих мемуарах Яков Яковлевич приводит его текст и рассказывает, что письмо это принесла ему не назвавшаяся женщина, мать которой работала машинисткой в одной из центральных газет. Дама-инкогнито позволила Этингеру сделать копию, "после чего исчезла навсегда". Так вот эта драгоценная копия тоже сейчас недоступна для изучения!

Правда, вот, Геннадий Костырченко изучил ее публикацию и пришел к выводам меня поразившим. - В основе опубликованного Этингером "призыва-обращения" лежитЭ по мнению Костырченко, опубликованный ранее (в 1990-м году!) фрагмент "историко-фантастической хроники" (это авторский подзаголовок!) прозаика Валентина Ерашова, "Коридоры смерти"! То есть "чистая" беллетристика, имитация реального документа!..

- Вновь вернемся, однако, к главному герою нашей передачи, к Сталину, его последним месяцам и дням... Что же в действительности со стариком, как он, по вашему мнению, думал развязать круто затянутый им (да и жизнью) еврейский узел?

Геннадий Костырченко: Имея в виду упрямую, если не сказать, упертую, методичность Сталина, думается, что он так или иначе довел бы "дело врачей" до логического конца. Прекратив нагнетать антисемитизм в печати и "успокоив" тем самым мировую общественность и собственных подданных еврейского происхождения, он спустя какое-то время провел бы закрытый процесс, наподобие того, что был по делу Еврейского антифашистского комитета. И, может быть, через какое-то время санкционировал бы публикацию в печати краткого сообщения о том, что такой процесс состоялся и "врачи-вредители" понесли заслуженное суровое наказание.

Владимир Тольц: Сталин вот уже полвека как мертв. А споры вокруг его политики, поступков и замыслов (в частности, о "еврейских" планах вождя) не стихают. Ну, вот, например, споры о "депортации" - они ведь обрели уже даже не вторую, а третью или четвертую жизнь. - Почему?

Геннадий Костырченко: - Я уже частично ответил на этот вопрос. Могу добавить, что мифы куда сильнее воздействуют на людей, чем историческая правда. Они апеллируют к их эмоциям, вековой ментальности, психике, тогда так освоение научного знания требует известного напряжения ума, беспристрастности и объективности, что доступно далеко не всем. И потом давно известно: "о, память сердца, ты сильней рассудка памяти печальной".

Владимир Тольц: Так закончил нашу беседу исследователь советской "еврейской" политики доктор исторических наук Геннадий Костырченко. Ну, а я в завершение передачи чуть расширю приведенную им цитату из Батюшкова:
О память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной.
И часто сладостью своей
Меня в стране пленяешь дальной.

"Память сердца" о трагедии, развернувшейся в последние дни жизни Сталина, пленяет нас не сладостью, а смертельной горечью. Вот уже полвека, как он мертв, а тайна его последнего замысла жива. Нынешняя дискуссия о ней убеждает меня в том, что ей предстоит еще жить. До тех пор, пока эта и другие тайны мертвого вождя не станут предметом "рассудка памяти печальной". Только тогда они превратятся в Историю. Хотя, может быть, и останутся неразгаданными.

Вообще-то, пора!