Иван Толстой:
На нашем календаре - год 72-й. Программную сетку открывала молодежная передача Инны Светловой, полная международных поздравлений.
Инна Светлова: Добрый вечер. У микрофона Инна Светлова. Вы слушаете первую в новом году молодежную передачу Радио Свобода. С Новым Годом, друзья! Поздравляю вас и желаю, ну, чего ж можно в новом году желать? Всего хорошего, наверное. Оригинальней не придумаешь. Примерно того же желают вам и дикторы других радиостанций мира. Вот, послушайте!
Диктор: Говорит Брюс Винтхольм, ведущий специальной, утренней и вечерней программ, из Лондона. Я посылаю всем нашим слушателям новогодние поздравления и желаю всего хорошего в 72-м году.
Диктор: Это - Макс Амброс из Австралийского радио в Сиднее с особенным, новогодним поздравлением. Мы рады приветствовать вас самой популярной песней прошлого года "Батерфляй". Поет австралийский певец Мат Флиндас.
Диктор: Это - Швейцарское радио с музыкальным новогодним приветом всем нашим слушателям. С большой радостью мы знакомим вас с самой популярной в Швейцарии песней 71-го года.
Диктор: Гарри Эдвардс поздравляет вас от имени "Радио РСА - голоса Южной Африки" в Йоханнесбурге. Я хочу пожелать вам всем очень хорошего 72-го года и познакомить вас с самой популярной песней 71-го - Харисма и "Мами Блю".
Диктор: Говорит Мордехай Бенмейер из Израильского радио в Иерусалиме. Поздравляю наших слушателей с новым годом и хочу представить вам лучшую израильскую песню года.
Инна Светлова: И в заключение нашего парада поздравлений, позвольте и мне, от радиостанции "Свобода", послать вам музыкальный новогодний привет.
(Звучит "Imagine" Джона Леннона).
Иван Толстой: Из всех упомянутых радиостанций только над Радио Свобода нависала угроза закрытия. После того, как стало известно, что радио финансировалось Центральным Разведывательным Управлением США, в Конгрессе вспыхнула полемика о судьбе иностранного радиовещания. Кто должен за него платить? Сенатор Фулбрайт предложил самый простой вариант: закрыть обе станции - Свободу и Свободную Европу. Всем этим проблемам было посвящено несколько наших передач. Вот фрагмент одной из них.
Диктор (Александр Воронин-Перуанский): Говорит радио Свобода. Начинаем специальную передачу, посвященную деятельности нашей радиостанции и "Радио Свободная Европа", в связи с полемикой, которая развернулась, в последнее время, вокруг этих двух станций. Ведут передачу сотрудники редакции Последних известий Александр Воронин, Андрей Горбов и Виктор Грегори. Перед тем, как перейти к сути дела, скажу несколько слов по поводу того, почему мы решили сделать эту передачу. На днях, в один из наших выпусков последних известий, которые вы, дорогой слушатель, может, тоже слышали, было включено заявление Государственного Департамента США, в котором, в частности, говорилось, что в связи с истечением срока временной резолюции американского Конгресса по поводу финансирования деятельности Радио Свобода и Свободная Европа, что в связи с этим деятельность обеих станций находится в опасности. В заявлении, опубликованном заместителем государственного секретаря Джоном Эрвином, подчеркивалось, что законодательство о финансировании радиостанций должно быть поставлено на открытую и прочную основу и что прекращение их деятельности было бы серьезной потерей. Советское агентство печати ТАСС, сообщая об этом заявлении Госдепартамента, снабдило это сообщение определенными комментариями. Андрей Львович, ТАСС у вас?
Андрей Горбов: Есть, да. Так вот, ТАСС пишет: "Официальный Вашингтон забил тревогу в связи с истечением срока временной резолюции Конгресса, согласно которой США оплачивали пропаганду этих двух антисоветских центров. Еще в прошлом году Государственный Департамент предложил создать, так называемый, "Совет по делам частной международной связи", который бы занимался финансированием Свободной Европы и Свободы. Правительство США намеревалось открыто узаконить деятельность этих рассадников антикоммунистической пропаганды". И дальше ТАСС утверждает, что эти попытки натолкнулись, дескать, на решительные протесты со стороны многих американских законодателей. Но приводит ТАСС мнение только одного законодателя. А именно, председателя сенатской комиссии по иностранным делам Фулбрайта. "И Фулбрайт, - пишет ТАСС, - неоднократно высказывал мнение, что поддержка этих радиоцентров, являющихся рецидивом холодной войны, помешает, мол, перспективам нормализации отношений между Востоком и Западом".
Диктор (Перуанский): Мы сейчас постараемся посмотреть, какая была реакция других конгрессменов, и начнем, думаю, с сенатора Мак Ги, который тоже демократ, принадлежит к либеральному крылу демократической партии.
Виктор Грегори: Да, он перечислил возражения против деятельности радиостанции и сказал, что сейчас поговаривают об изменении статуса этих радиостанций. "Появились признаки "либеральной" атаки на их независимость. Странно, что самозванные защитники гражданских свобод на Западе так мало пекутся о тех же свободах на Востоке. Неужели мир, действительно, станет более безопасным, и советские руководители более милыми и добрыми людьми, если будет оборвана наша последняя тонкая нить связи с народами в коммунистических странах?". И далее сенатор Мак Ги продолжал: "Радиопередачи не затрудняют процесс преодоления разногласий между Востоком и Западом. Хотя многое еще остается сделать, и перед нами стоят серьезные проблемы, но в последние два года были сделаны важные шаги вперед. Среди них: переговоры об ограничении стратегических вооружений, заключение договоров между ФРГ и СССР и ФРГ и Польшей, зондирование возможности взаимного и сбалансированного сокращения вооруженных сил. Недавно было объявлено о предстоящей поездке президента Никсона в Москву". Затем он продолжал: "Радиовещание не помешало всем этим достижениям. Если бы СССР думал, что оно мешает, он не тратил бы сам более 330 часов в день, чтобы вести на 78 языках "идеологическую борьбу с империализмом".
Как сказал на конференции в прошлом году директор Польского Института по отношениям между Востоком и Западом Янош Колазинский: "Наша концепция учит, что мирное сосуществование не распространяется на сферу идеологии, что в этой сфере перемирия быть не может". Все это, опять таки, процитировал сенатор Мак Ги. Утверждение, будто Радио Свобода и Радио Свободная Европа занимаются полемикой холодной войны и стараются разжечь революцию, является мифом, который пускается в ход против радиостанции в течение уже долгого времени.
Иван Толстой: Год 72-й. Один за другим уходят из жизни классики русского зарубежья. Памяти Бориса Константиновича Зайцева. С поминальным словом - Владимир Вейдле.
Владимир Вейдле: Умер в глубокой старости писатель большого имени и большого таланта. Так скажут повсюду - в Европе, а в Америке - люди осведомленные по части литературы. Прибавят: в Париже умер. Больше половины своей долгой жизни прожил там. Русские в зарубежье, как и в России, скажут иначе. Парижские вздохнут, опечалятся: "Осиротели мы", - скажут. Да и дальние все, в Аргентине, в Австралии, сиротство это почувствуют. И не то, чтобы утешиться, не то, чтобы заплакать, зайцевское что-нибудь перечтут. Думаю, что и в России люди пожилые, дооктябрьское помнящие, разделят это чувство.
Только зачем же это я гадаю, что другие подумают. Проще сказать, что я сам подумал, когда по телефону в Париже сегодня, 29 января 1972 года, передали мне грустную эту весть. Как только услышал, пришло мне на ум: последний русский писатель. Но тут же я себя и поправил: Солженицын есть у нас. А потом вспомнил, что всего 3 недели назад был я в гостях и Бориса Константиновича, чай пил за его столом, как раз о Солженицыне с ним и говорил. А незадолго до того, в праздновании 150-тилетия со дня рождения Достоевского участвовал, которое открылось его словом, и на котором он своего председательского кресла не покинул до конца. Он был для своих лет очень бодр и всегда приветлив, светел, незлобив. Так всю жизнь прожил. Ни тяжести, ни жесткости с годами не приобрел.
Иван Толстой: Владимир Вейдле упомянул выступление Бориса Зайцева на праздновании 150-летия со дня рождения Достоевского. Это была последняя зайцевская запись для радио. Вот она - ноябрь 71-го.
Борис Зайцев: Что сказать в нескольких словах о Достоевском, писателе с мировой славой, о котором горы написаны уже? А вот, все-таки, хочется склонить голову пред Достоевским. Он есть Россия в некотором разрезе ее. В облике великом и жутком, трогательном и страшном. По-детски сладостном и трагическом. Думал ли отец его, врач в больнице в Москве, странный, может быть, полубезумный, в кого разрастется его маленький Федя? А он, как раз, и разросся. Несмотря на болезненности, странности, диковатость.
Иван Толстой: Год 72. Кончина Георгия Адамовича. Речь Александра Боброва - радиопсевдоним Александра Бахраха.
Александр Бахрах: Я был знаком с ним около полувека. Сперва, как водится, более или менее шапочно, урывками. По-настоящему же подружился с ним во время войны. Оба записались добровольцами во французскую армию, оба были демобилизованы в районе Ниццы и тяжелые военные годы проводили на Юге Франции. В послевоенные годы дружба наша еще окрепла. И даже когда волею судьбы или, вернее, из-за причудливых зигзагов нашей жизни, мы находились в разных городах или странах, наше общение, письменное, а то и телефонное никогда не прекращалось.
Адамович был поэтом. Поэтом малопродуктивным, но, несомненно, обладавшим своим голосом, своим почерком. Был литературным критиком, который пользовался в зарубежье огромным престижем. Недаром почти вся молодая эмигрантская литература эпохи между двумя войнами находилась как бы под его непосредственным влиянием. И, мне кажется, что это влияние, даже в иных случаях личное от него отталкивание, объясняется в первую очередь тем, что он был не только изощренным в своей области профессионалом, не только превосходным докладчиком, способным почти экспромтом умно и убедительно говорить на любую литературную и даже абстрактную тему, но тем, что прежде, чем быть литератором, он был человеком. Притом человеком редкого ума и большого природного обаяния. В то же время, он постоянно был подтачиваем сомнениями, был подвержен некоторой нерешительности, не только по отношению к большим и больным вопросам, но, зачастую, и по отношению к мелочам повседневности. Общительный, любящий общество, он, все же, всегда оставался в своей скорлупе и редко когда подпускал даже близких друзей к тому, что в действительности в нем накопилось и, в какой-то мере, бурлило. В нем, собственно, не было внешнего блеска. Сохраняя пропорции именно того, что позволило сказать Стендалю, невзначай поговорившему несколько минут в фойе Миланской Скалы с Байроном: "Я ослеплен до конца своей жизни". Адамович никого не ослеплял. Никогда никаких поз не принимал. Никаких фраз не произносил. И, тем не менее, я хорошо понимаю одного из видных современных молодых советских поэтов, который после встречи с Адамовичем печатно заявил: "В Париже я разговаривал с самым умным человеком эмиграции". Он уверял, что музыка, а особенно, балет, ему и ближе, и доступнее, и интереснее литературы. Говорил, что, якобы, не любит своего ремесла, заставляющего его читать книги, большинство из которых, по его словам, незначительны, и обладают крайне малым удельным весом. Однако, несмотря на обилие приятелей, а их у него миллион, он, насколько я могу судить со стороны, до конца познал горькую сладость одиночества.
Иван Толстой: Один из проверенных способов одиночество преодолеть - пуститься в путешествие. Мы еще вернемся к этой теме, а пока - туристическо-идеологическая песня в исполнении нашей сотрудницы Ларисы Саниной.
Лариса Санина:
По голубым дорогам глобуса,
Асфальтным воздухом дыша,
Куда-то мчатся два автобуса,
Куда-то люди в них усталые спешат,
Куда-то мчатся два автобуса,
Куда-то люди в них усталые спешат.
В одном мелькают мини-платьица
И незнакомые слова,
Европа в отпуск к морю катится,
Чтоб от работы не болела голова.
Европа в отпуск к морю катится,
Чтоб от работы не болела голова.
В другом скрипят ремни рюкзачные
И синеблузные штаны,
Из городов в местечки дачные,
Как на войну, спешат хозяева страны,
Из городов в местечки дачные,
Как на войну, спешат хозяева страны.
Иван Толстой: Год 72-й. Его основные события. Наш хроникер - Владимир Тольц.
Владимир Тольц:
- В Москве и на Украине проходит волна обысков и арестов. Ищут составителей и распространителей самиздатской "Хроники текущих событий".
- Литовский рабочий Роман Каланта сжигает себя в Каунасе в знак протеста против преследований католической церкви. Через несколько дней власти разгоняют демонстрацию протеста в день похорон Каланты.
- Президент США Ричард Никсон посещает Советский Союз с официальным визитом. В Москве подписан договор об ограничении стратегических ядерных вооружений - ОСВ-1.
- Из Советского Союза эмигрируют 35069 человек, в том числе поэт Иосиф Бродский, прозаики Владимир Рыбаков, Давид Маркиш и Григорий Свирский,
- В Мюнхене закрывается Институт по изучению СССР, финансировавшийся Соединенными Штатами. Его закрытие называют американской уступкой Советскому Союзу в обмен на разрешение массовой эмиграции.
- Венгр Ласло Тот наносит несколько ударов молотком по мраморной Пиете работы Микельанжело в Соборе Святого Петра в Риме.
- Александр Галич исключен из Союза кинематографистов, поэт Василий Бетаки - из Союза писателей.
- Братья Аркадий и Борис Стругацкие протестуют на страницах "Литературной газеты" против публикации их повести "Гадкие лебеди" издательством "Посев".
- Кровавая бойня в олимпийской деревне в Мюнхене. Группа террористов из организации "Черный сентябрь" врывается в 5 часов утра в здание, где проживают израильские спортсмены. Двое убиты, девять человек взяты в заложники. Во время боя от пуль полицейских погибает половина террористов и все заложники.
- На экраны выходят фильмы "Крестный отец" Френсиса Копполы, "Скромное обаяние буржуазии" Луиса Бюнюэля, "Кабаре" Боба Фосса.
- Американский шахматист Бобби Фишер побеждает в Рейкьявике советского гроссмейстера Бориса Спасского и становится чемпионом мира.
- Умирают литературный критик Эдмунд Уилсон, поэт Эзра Паунд, изобретатель вертолета Игорь Сикорский.
- Нобелевскую премию по литературе получает Генрих Бёлль.
- Один из главных хитов года - песня "Nights in White Satin" ансамбля "The Moody Blues".
Иван Толстой: Охота к перемене мест. Передачу о туризме ведет из нью-йоркской студии Свободы Владимир Юрасов.
Владимир Юрасов: Из Польши, Восточной Германии, Чехословакии и Венгрии в последнее время начали приходить сообщения, что между правительствами этих стран достигнуто соглашение о свободном передвижении, о свободных поездках граждан этих стран по территории этих четырех стран. Официально сообщается об облегчении для граждан этих стран и поездок в не коммунистические страны, в Западную Европу, Америку и так далее. Ну, а как обстоит дело в Советском Союзе? Могут ли советские граждане ездить свободно в Польшу, Восточную Германию, Венгрию, Чехословакию, Болгарию? Нет, не могут. Из этих стран сообщают, что правительство Советского Союза отказалось, не хочет присоединиться к соглашению между Венгрией, Польшей, Восточной Германией и Чехословакией о свободном передвижении граждан этих стран по их территориям. Возьмем заграничный туризм. Советский Союз по-прежнему остается чуть ли не на последнем месте. Догоняет Болгарию и Финляндию. Теперь я хочу спросить Татьяну Николаевну Прокофьеву. Татьяна Николаевна, вы, насколько мне известно, чуть ли не каждое лето, во время каникул, совершаете поездки по Европе или Америке. Что вы думаете о положении советского туриста в наш век расцвета туризма?
Татьяна Прокофьева: Всякий раз, когда приходилось встречать группы советских туристов, им ведь разрешают только групповой туризм, одиночный, очень редко, как исключение. Я встречала группы советских туристов в Италии. Ходят они по музеям, по городу, на завтрак, на обед, группой, под присмотром няньки или нянек, приставленных соответствующими органами. Общение непосредственного с местным населением никакого. Только организованное общение с местными, специально подобранными коммунистами. Встретила я группу советских во Флоренции, в музее. Слушают гида-переводчика, рассматривают. Я не утерпела и спросила по-русски, как им нравится в Италии? Спросила парочку средних лет, оказавшуюся несколько в стороне от группы. Они так испугались, что пробормотали, испуганно оглянувшись на сопровождающего товарища и, виновато улыбаясь, поторопились отойти от меня. Испугались, что нянька донесет дома, что разговаривали мол, с подосланной шпионкой. Мне стало до того их жалко! Что же это за жизнь? Кругом итальянское средиземное лето, солнце, песни, веселые лица, туристы со всего света, кругом говорят на всех языках, знакомятся, угощают друг друга, ухаживают, спорят. Только советские - как приютские. Отдельной группой, молча, по команде сопровождающего. А ведь им тоже бы хотелось, как всем, поговорить, обменяться мнениями, повеселиться, перезнакомиться с людьми всех национальностей, обменяться адресами, потом переписываться. Да что там говорить! Ужасно обидно за земляков.
Иван Толстой: Прервем Татьяну Прокофьеву. Живя в России, часто не понимаешь, как тот или иной русский человек оказался за границей. Татьяна Прокофьева - радиопсевдоним. В замужестве - Камендровская. Татьяна Николаевна - дочь известного петербургско-ленинградского историка и краеведа Николая Павловича Анциферова. Во время войны увезена немцами в Германию. В Америке преподавала русский язык. Работала на Голосе Америки и у нас на Свободе. А в России оставались родственники, поэтому назвать свое настоящее имя - значит, навлечь на них беду. Юрасов продолжает.
Владимир Юрасов: А куда вы собираетесь в этом году?
Татьяна Прокофьева: Еще не решила. Очень хотелось бы съездить в Советский Союз. Всегда хочется. Но страшно. Ничего плохого в жизни не сделала, а всегда боишься.
Владимир Юрасов: А чего боитесь?
Татьяна Прокофьева: И сам не знаешь. С другой стороны, советские власти тоже боятся.
Владимир Юрасов: Чего боятся?
Татьяна Прокофьева: Шпионов всяких. Во всех видят шпионов. Боятся утечки информации, наверное. Да вы сами знаете.
Иван Толстой: Туристическая песня Свободы. Поет Леонид Пылаев.
Леонид Пылаев:
Они плывут по улицам,
На лодочках-ботиночках,
Гребут руками-веслами,
Их лодочки легки,
У девочек, как парусы,
Мелькают пелериночки,
У мальчиков, как мячики,
Мелькают рюкзаки.
У девочек, как парусы,
Мелькают пелериночки,
У мальчиков, как мячики,
Мелькают рюкзаки.
Они плывут по улицам,
Вы слышите плеск тапочек,
Они плывут в мир сказочный,
Загадочный, лесной,
Где лешие, русалочки,
Где царство Красных Шапочек,
Где зайчики и белочки,
Танцуют под сосной.
Где лешие, рускалочки,
Где царство Красных Шапочек,
Где зайчики и белочки
танцуют под сосной.
Иван Толстой: В Советском Союзе 72 года многие хотят уже выехать не на время, а на совсем. Самиздат оперативно позаботился о создании специальной памятки отъезжающему, а поскольку бюрократические обстоятельства постоянно менялись, то и памятка тут же выпускалась в исправленной редакции. Одна из них прозвучала на волнах Свободы.
Диктор:
Памятка отъезжающему. 4-я редакция.
Первое. Вступление. Каждый гражданин Советского Союза имеет право добиваться разрешения на выезд к родственникам, проживающим за границей, в соответствии с ратифицированной в СССР "Международной Конвенцией о ликвидации всех форм расовой дискриминации", в которой предусматривается воссоединение семей и "Всеобщей Декларации Прав Человека".
Второе. Документы. Для получения разрешения на выезд необходимо представить в ОВИР следующие документы:
1. Вызов от родственников, проживающих за рубежом. Конверт, в котором он пришел, желательно сохранить.
2. Анкета-заявление в двух экземплярах на каждого отъезжающего старше 16-ти лет. Получить в ОВИР.
3. Автобиография с указанием родственников, к которым выезжаете.
4. Характеристика с места работы с указанием, куда она представляется, для какой цели (выезд на постоянное жительство в:). Для работников торговли характеристика заявляется райторготделом, для медработников -райздравотделом. Для пенсионеров и иждивенцев вместо характеристики нужна справка из жилищно-строительного кооператива с указанием их положения. Для получения характеристики следует подать заявление руководителю учреждения, указав, куда и зачем представляется характеристика и что инструкция по выдачи характеристики находится в райкоме партии.
5. Справка с места жительства с указанием состава семьи, работающих, неработающих и пенсионеров. И с указанием, что она дана для представления в ОВИР ГУВД Мосгорисполкома.
6. Заверенное в жилищно-строительном кооперативе отношение родителей к выезду, если родители остаются, с указанием, что оно дано для выезда на постоянное жительство в:
7. Отношение от остающегося супруга. Если остаются несовершеннолетние дети, разрешение остающегося супруга. Для разведенных - копия свидетельства о разводе.
8. Фотокарточки для визы лучше сделать либо в Метрополе на улице Герцена 23, либо на Пушкинской улице, 14. 3 х 4 восемь штук. Рекомендуется иметь 12 штук.
9. Квитанция об уплате 40 рублей госпошлины. Лучше уплатить на улице Чернышевского, 8.
10. Чистая почтовая открытка с вашим адресом.
Иван Толстой: После того как все инстанции пройдены (Радио Свобода передает все адреса и номера телефонов), в ваших руках - вожделенное разрешение на эмиграцию.
Диктор: Получив разрешение на выезд, нужно внести в сберкассу, лучше, возле ОВИР, 500 и 300 рублей по двум чекам на каждого члена семьи старше 16 лет. Сдать в ОВИР паспорт, свидетельство о рождении, диплом, трудовую и пенсионные книжки, военный билет, справку о сдаче жилплощади. Авиабилет в кассах Аэрофлота у Крымского моста продается свободно. Виза выдается в ОВИР и регистрируется в Нидерландском и Австрийском посольствах. По ней в банке, Неглинная 12, с 10 до 13 часов можно обменять на валюту по 90 рублей на каждого члена семьи.
Иван Толстой: Теперь - пройти таможню, и вы в свободном мире. Оставшиеся борются за свое достоинство иначе. Например, выпуском Хроники текущих событий. В 72-м году ее уже заметили на Западе. Из Лондона рассказывает Леонид Владимиров.
Леонид Владимиров: 24 февраля в книжных магазинах Великобритании появилась замечательная книга. Толстый том в 500 страниц крупно озаглавлен: "Неподцензурная Россия". Ниже подзаголовок: "Движение за гражданские права. Аннотированный текст неофициального московского журнала "Хроника текущих событий".
В этой книге даны в английском переводе тексты первых 11 выпусков "Хроники" с фотографиями многих упомянутых в "Хронике" лиц, с примечаниями и комментариями доцента экономического факультета Лондонского университета Питера Рэддауэя.
Давайте вместе перелистаем книгу "Неподцензурная Россия", выпущенную лондонским издательством "Джонатан Кейп". Начало книги возвращает нас к весне 1968 года. Вы помните, какая это была бурная весна? Освобождение Чехословакии от окостенелой бюрократической власти Новотного сопровождалось наступлением на права человека в СССР. В конце марта сигнал к охоте на инакомыслящих подал сам Брежнев. Он выступил на московской партийной конференции со старым сталинским тезисом о, так называемом, усилении идеологической борьбы. Если помните, Сталин, в свое время объявил, что по мере продвижения к социализму классовая борьба будет все обостряться. Ему это было нужно для расправ с миллионами людей, для нагнетания страха. Брежнев в последний день марта 1968 года сказал, в сущности, то же самое, только вместо классовой борьбы, он провозгласил обострение борьбы идеологической. Словно в ответ на это мрачное выступление Брежнева в апреле 1968 года вышел, и начал ходить по рукам, первый за всю историю советской власти регулярный периодический орган печати, неподвластный цензуре - "Хроника текущих событий". Он издается до сих пор, каждые два месяца.
Редакторы "Хроники текущих событий", и это очень хорошо подчеркнуто в книге "Неподцензурная Россия", настаивают на том, что выпуск "Хроники" ни в чем не противоречит Конституции СССР, а тем более, Всемирной Декларации Прав Человека, принятой в 1948 году Генеральной Ассамблеей ООН. Из книги "Неподцензурная Россия" хорошо видно, что издатели "Хроники текущих событий" борются только за выполнение на практике этой статьи основного закона своей страны. А если так, то, конечно, не может быть и речи о незаконности или нелегальности "Хроники текущих событий". Беззаконие совершают не издатели хроники, а те, кто препятствует ее нормальной публикации и свободному распространению вопреки статье 125-й Конституции СССР.
Иван Толстой: Другой способ отвоевания своего жизненного пространства был связан с уходом в православие. Иконы, бороды, дом в деревне, крещение детей и взрослых - часто нельзя было понять, мода это или, как полагали некоторые, начало религиозного возрождения. В любом случае, великопостное обращение Александра Солженицына к Патриарху Пимену пришлось и к месту, и ко времени.
Александр Солженицын: Всероссийскому патриарху Пимену. Великопостное письмо. Святейший владыка, камнем гробовым давит голову и разламывает грудь еще недомершим православным русским людям то, о чем это письмо. Все знают, и уже было крикнуто вслух, и опять все молчат обреченно. И на камень еще надо камешек положить, чтобы дальше не мочь молчать.
Меня таким камешком придавило, когда в рождественскую ночь я услышал Ваше послание. Защемило то место, где вы сказали, наконец, о детях, может быть, первый раз за полвека, с такой высоты, чтобы с любовью к отчизне родители прививали бы своим детям любовь к церкви, очевидно, и к вере самой. И ту любовь укрепляли собственным добрым примером. Я услышал все это, и поднялось передо мной и мое раннее детство, проведенное во многих церковных службах, и то необычайное по свежести и чистоте изначальное впечатление, которого потом не могли истереть никакие жернова и никакие умственные теории.
Но что это? Почему этот честный призыв обращен вами только к русским эмигрантам? Почему тех детей вы зовете воспитывать в христианской вере, почему только дальнюю паству вы остерегаете распознавать клевету и ложь и укрепляться в правде и в истине? А нам, распознавать? А нашим детям прививать любовь к церкви или не прививать? Почему, придя в церковь крестить сына, я должен предъявить свой паспорт? Для каких канонических надобностей нуждается московская Патриархия в регистрации крестящихся душ? Еще удивляться надо силе духа родителей из глубины веков унаследованному неясному духовному сопротивлению, с которым они проходят доносительскую эту регистрацию, потом подвергаясь преследованию по работе или публичному высмеиванию от невежд. Но на том иссякает настойчивость. На крещении младенцев обычно кончается все приобщение детей к церкви.
Последующие пути воспитания в вере глухо закрыты для них. Закрыт доступ к участию в церковной службе, иногда и к причастию, а то и к присутствию. Мы обкрадываем наших детей, лишая их неповторимого, чисто ангельского восприятия богослужения, которого в зрелом возрасте уже не наверстать и даже не узнать, что потеряно. Перешиблено право продолжать веру отцов. Право родителей воспитывать детей в собственном миропонимании. А вы, церковные иерархи, смирились с этим и способствуете этому, находя достоверный признак свободы вероисповедания в том, что мы должны отдать детей беззащитными не в нейтральные руки, но в удел атеистической пропаганды самой примитивной, в том, что отрочеству, вырванному из христианства (только бы не заразилось им), для нравственного воспитания оставлено ущелье между "Блокнотом агитатора" и уголовным кодексом.
Уже упущено полувековое прошлое, уже не говорю вызволить настоящее. Но будущее нашей страны, как же спасти? Будущее, которое составится из сегодняшних детей?
 Инна Светлова |
Инна Светлова: Добрый вечер. У микрофона Инна Светлова. Вы слушаете первую в новом году молодежную передачу Радио Свобода. С Новым Годом, друзья! Поздравляю вас и желаю, ну, чего ж можно в новом году желать? Всего хорошего, наверное. Оригинальней не придумаешь. Примерно того же желают вам и дикторы других радиостанций мира. Вот, послушайте!
Диктор: Говорит Брюс Винтхольм, ведущий специальной, утренней и вечерней программ, из Лондона. Я посылаю всем нашим слушателям новогодние поздравления и желаю всего хорошего в 72-м году.
Диктор: Это - Макс Амброс из Австралийского радио в Сиднее с особенным, новогодним поздравлением. Мы рады приветствовать вас самой популярной песней прошлого года "Батерфляй". Поет австралийский певец Мат Флиндас.
Диктор: Это - Швейцарское радио с музыкальным новогодним приветом всем нашим слушателям. С большой радостью мы знакомим вас с самой популярной в Швейцарии песней 71-го года.
Диктор: Гарри Эдвардс поздравляет вас от имени "Радио РСА - голоса Южной Африки" в Йоханнесбурге. Я хочу пожелать вам всем очень хорошего 72-го года и познакомить вас с самой популярной песней 71-го - Харисма и "Мами Блю".
Диктор: Говорит Мордехай Бенмейер из Израильского радио в Иерусалиме. Поздравляю наших слушателей с новым годом и хочу представить вам лучшую израильскую песню года.
Инна Светлова: И в заключение нашего парада поздравлений, позвольте и мне, от радиостанции "Свобода", послать вам музыкальный новогодний привет.
(Звучит "Imagine" Джона Леннона).
Иван Толстой: Из всех упомянутых радиостанций только над Радио Свобода нависала угроза закрытия. После того, как стало известно, что радио финансировалось Центральным Разведывательным Управлением США, в Конгрессе вспыхнула полемика о судьбе иностранного радиовещания. Кто должен за него платить? Сенатор Фулбрайт предложил самый простой вариант: закрыть обе станции - Свободу и Свободную Европу. Всем этим проблемам было посвящено несколько наших передач. Вот фрагмент одной из них.
 Александр Воронин (Перуанский) и Юрий Мельников |
Диктор (Александр Воронин-Перуанский): Говорит радио Свобода. Начинаем специальную передачу, посвященную деятельности нашей радиостанции и "Радио Свободная Европа", в связи с полемикой, которая развернулась, в последнее время, вокруг этих двух станций. Ведут передачу сотрудники редакции Последних известий Александр Воронин, Андрей Горбов и Виктор Грегори. Перед тем, как перейти к сути дела, скажу несколько слов по поводу того, почему мы решили сделать эту передачу. На днях, в один из наших выпусков последних известий, которые вы, дорогой слушатель, может, тоже слышали, было включено заявление Государственного Департамента США, в котором, в частности, говорилось, что в связи с истечением срока временной резолюции американского Конгресса по поводу финансирования деятельности Радио Свобода и Свободная Европа, что в связи с этим деятельность обеих станций находится в опасности. В заявлении, опубликованном заместителем государственного секретаря Джоном Эрвином, подчеркивалось, что законодательство о финансировании радиостанций должно быть поставлено на открытую и прочную основу и что прекращение их деятельности было бы серьезной потерей. Советское агентство печати ТАСС, сообщая об этом заявлении Госдепартамента, снабдило это сообщение определенными комментариями. Андрей Львович, ТАСС у вас?
Андрей Горбов: Есть, да. Так вот, ТАСС пишет: "Официальный Вашингтон забил тревогу в связи с истечением срока временной резолюции Конгресса, согласно которой США оплачивали пропаганду этих двух антисоветских центров. Еще в прошлом году Государственный Департамент предложил создать, так называемый, "Совет по делам частной международной связи", который бы занимался финансированием Свободной Европы и Свободы. Правительство США намеревалось открыто узаконить деятельность этих рассадников антикоммунистической пропаганды". И дальше ТАСС утверждает, что эти попытки натолкнулись, дескать, на решительные протесты со стороны многих американских законодателей. Но приводит ТАСС мнение только одного законодателя. А именно, председателя сенатской комиссии по иностранным делам Фулбрайта. "И Фулбрайт, - пишет ТАСС, - неоднократно высказывал мнение, что поддержка этих радиоцентров, являющихся рецидивом холодной войны, помешает, мол, перспективам нормализации отношений между Востоком и Западом".
Диктор (Перуанский): Мы сейчас постараемся посмотреть, какая была реакция других конгрессменов, и начнем, думаю, с сенатора Мак Ги, который тоже демократ, принадлежит к либеральному крылу демократической партии.
Виктор Грегори: Да, он перечислил возражения против деятельности радиостанции и сказал, что сейчас поговаривают об изменении статуса этих радиостанций. "Появились признаки "либеральной" атаки на их независимость. Странно, что самозванные защитники гражданских свобод на Западе так мало пекутся о тех же свободах на Востоке. Неужели мир, действительно, станет более безопасным, и советские руководители более милыми и добрыми людьми, если будет оборвана наша последняя тонкая нить связи с народами в коммунистических странах?". И далее сенатор Мак Ги продолжал: "Радиопередачи не затрудняют процесс преодоления разногласий между Востоком и Западом. Хотя многое еще остается сделать, и перед нами стоят серьезные проблемы, но в последние два года были сделаны важные шаги вперед. Среди них: переговоры об ограничении стратегических вооружений, заключение договоров между ФРГ и СССР и ФРГ и Польшей, зондирование возможности взаимного и сбалансированного сокращения вооруженных сил. Недавно было объявлено о предстоящей поездке президента Никсона в Москву". Затем он продолжал: "Радиовещание не помешало всем этим достижениям. Если бы СССР думал, что оно мешает, он не тратил бы сам более 330 часов в день, чтобы вести на 78 языках "идеологическую борьбу с империализмом".
Как сказал на конференции в прошлом году директор Польского Института по отношениям между Востоком и Западом Янош Колазинский: "Наша концепция учит, что мирное сосуществование не распространяется на сферу идеологии, что в этой сфере перемирия быть не может". Все это, опять таки, процитировал сенатор Мак Ги. Утверждение, будто Радио Свобода и Радио Свободная Европа занимаются полемикой холодной войны и стараются разжечь революцию, является мифом, который пускается в ход против радиостанции в течение уже долгого времени.
Иван Толстой: Год 72-й. Один за другим уходят из жизни классики русского зарубежья. Памяти Бориса Константиновича Зайцева. С поминальным словом - Владимир Вейдле.
Владимир Вейдле: Умер в глубокой старости писатель большого имени и большого таланта. Так скажут повсюду - в Европе, а в Америке - люди осведомленные по части литературы. Прибавят: в Париже умер. Больше половины своей долгой жизни прожил там. Русские в зарубежье, как и в России, скажут иначе. Парижские вздохнут, опечалятся: "Осиротели мы", - скажут. Да и дальние все, в Аргентине, в Австралии, сиротство это почувствуют. И не то, чтобы утешиться, не то, чтобы заплакать, зайцевское что-нибудь перечтут. Думаю, что и в России люди пожилые, дооктябрьское помнящие, разделят это чувство.
Только зачем же это я гадаю, что другие подумают. Проще сказать, что я сам подумал, когда по телефону в Париже сегодня, 29 января 1972 года, передали мне грустную эту весть. Как только услышал, пришло мне на ум: последний русский писатель. Но тут же я себя и поправил: Солженицын есть у нас. А потом вспомнил, что всего 3 недели назад был я в гостях и Бориса Константиновича, чай пил за его столом, как раз о Солженицыне с ним и говорил. А незадолго до того, в праздновании 150-тилетия со дня рождения Достоевского участвовал, которое открылось его словом, и на котором он своего председательского кресла не покинул до конца. Он был для своих лет очень бодр и всегда приветлив, светел, незлобив. Так всю жизнь прожил. Ни тяжести, ни жесткости с годами не приобрел.
Иван Толстой: Владимир Вейдле упомянул выступление Бориса Зайцева на праздновании 150-летия со дня рождения Достоевского. Это была последняя зайцевская запись для радио. Вот она - ноябрь 71-го.
Борис Зайцев: Что сказать в нескольких словах о Достоевском, писателе с мировой славой, о котором горы написаны уже? А вот, все-таки, хочется склонить голову пред Достоевским. Он есть Россия в некотором разрезе ее. В облике великом и жутком, трогательном и страшном. По-детски сладостном и трагическом. Думал ли отец его, врач в больнице в Москве, странный, может быть, полубезумный, в кого разрастется его маленький Федя? А он, как раз, и разросся. Несмотря на болезненности, странности, диковатость.
Иван Толстой: Год 72. Кончина Георгия Адамовича. Речь Александра Боброва - радиопсевдоним Александра Бахраха.
 Александр Бахрах |
Александр Бахрах: Я был знаком с ним около полувека. Сперва, как водится, более или менее шапочно, урывками. По-настоящему же подружился с ним во время войны. Оба записались добровольцами во французскую армию, оба были демобилизованы в районе Ниццы и тяжелые военные годы проводили на Юге Франции. В послевоенные годы дружба наша еще окрепла. И даже когда волею судьбы или, вернее, из-за причудливых зигзагов нашей жизни, мы находились в разных городах или странах, наше общение, письменное, а то и телефонное никогда не прекращалось.
Адамович был поэтом. Поэтом малопродуктивным, но, несомненно, обладавшим своим голосом, своим почерком. Был литературным критиком, который пользовался в зарубежье огромным престижем. Недаром почти вся молодая эмигрантская литература эпохи между двумя войнами находилась как бы под его непосредственным влиянием. И, мне кажется, что это влияние, даже в иных случаях личное от него отталкивание, объясняется в первую очередь тем, что он был не только изощренным в своей области профессионалом, не только превосходным докладчиком, способным почти экспромтом умно и убедительно говорить на любую литературную и даже абстрактную тему, но тем, что прежде, чем быть литератором, он был человеком. Притом человеком редкого ума и большого природного обаяния. В то же время, он постоянно был подтачиваем сомнениями, был подвержен некоторой нерешительности, не только по отношению к большим и больным вопросам, но, зачастую, и по отношению к мелочам повседневности. Общительный, любящий общество, он, все же, всегда оставался в своей скорлупе и редко когда подпускал даже близких друзей к тому, что в действительности в нем накопилось и, в какой-то мере, бурлило. В нем, собственно, не было внешнего блеска. Сохраняя пропорции именно того, что позволило сказать Стендалю, невзначай поговорившему несколько минут в фойе Миланской Скалы с Байроном: "Я ослеплен до конца своей жизни". Адамович никого не ослеплял. Никогда никаких поз не принимал. Никаких фраз не произносил. И, тем не менее, я хорошо понимаю одного из видных современных молодых советских поэтов, который после встречи с Адамовичем печатно заявил: "В Париже я разговаривал с самым умным человеком эмиграции". Он уверял, что музыка, а особенно, балет, ему и ближе, и доступнее, и интереснее литературы. Говорил, что, якобы, не любит своего ремесла, заставляющего его читать книги, большинство из которых, по его словам, незначительны, и обладают крайне малым удельным весом. Однако, несмотря на обилие приятелей, а их у него миллион, он, насколько я могу судить со стороны, до конца познал горькую сладость одиночества.
Иван Толстой: Один из проверенных способов одиночество преодолеть - пуститься в путешествие. Мы еще вернемся к этой теме, а пока - туристическо-идеологическая песня в исполнении нашей сотрудницы Ларисы Саниной.
Лариса Санина:
По голубым дорогам глобуса,
Асфальтным воздухом дыша,
Куда-то мчатся два автобуса,
Куда-то люди в них усталые спешат,
Куда-то мчатся два автобуса,
Куда-то люди в них усталые спешат.
В одном мелькают мини-платьица
И незнакомые слова,
Европа в отпуск к морю катится,
Чтоб от работы не болела голова.
Европа в отпуск к морю катится,
Чтоб от работы не болела голова.
В другом скрипят ремни рюкзачные
И синеблузные штаны,
Из городов в местечки дачные,
Как на войну, спешат хозяева страны,
Из городов в местечки дачные,
Как на войну, спешат хозяева страны.
Иван Толстой: Год 72-й. Его основные события. Наш хроникер - Владимир Тольц.
Владимир Тольц:
- В Москве и на Украине проходит волна обысков и арестов. Ищут составителей и распространителей самиздатской "Хроники текущих событий".
- Литовский рабочий Роман Каланта сжигает себя в Каунасе в знак протеста против преследований католической церкви. Через несколько дней власти разгоняют демонстрацию протеста в день похорон Каланты.
- Президент США Ричард Никсон посещает Советский Союз с официальным визитом. В Москве подписан договор об ограничении стратегических ядерных вооружений - ОСВ-1.
- Из Советского Союза эмигрируют 35069 человек, в том числе поэт Иосиф Бродский, прозаики Владимир Рыбаков, Давид Маркиш и Григорий Свирский,
- В Мюнхене закрывается Институт по изучению СССР, финансировавшийся Соединенными Штатами. Его закрытие называют американской уступкой Советскому Союзу в обмен на разрешение массовой эмиграции.
- Венгр Ласло Тот наносит несколько ударов молотком по мраморной Пиете работы Микельанжело в Соборе Святого Петра в Риме.
- Александр Галич исключен из Союза кинематографистов, поэт Василий Бетаки - из Союза писателей.
- Братья Аркадий и Борис Стругацкие протестуют на страницах "Литературной газеты" против публикации их повести "Гадкие лебеди" издательством "Посев".
- Кровавая бойня в олимпийской деревне в Мюнхене. Группа террористов из организации "Черный сентябрь" врывается в 5 часов утра в здание, где проживают израильские спортсмены. Двое убиты, девять человек взяты в заложники. Во время боя от пуль полицейских погибает половина террористов и все заложники.
- На экраны выходят фильмы "Крестный отец" Френсиса Копполы, "Скромное обаяние буржуазии" Луиса Бюнюэля, "Кабаре" Боба Фосса.
- Американский шахматист Бобби Фишер побеждает в Рейкьявике советского гроссмейстера Бориса Спасского и становится чемпионом мира.
- Умирают литературный критик Эдмунд Уилсон, поэт Эзра Паунд, изобретатель вертолета Игорь Сикорский.
- Нобелевскую премию по литературе получает Генрих Бёлль.
- Один из главных хитов года - песня "Nights in White Satin" ансамбля "The Moody Blues".
Иван Толстой: Охота к перемене мест. Передачу о туризме ведет из нью-йоркской студии Свободы Владимир Юрасов.
 Владимир Юрасов |
Владимир Юрасов: Из Польши, Восточной Германии, Чехословакии и Венгрии в последнее время начали приходить сообщения, что между правительствами этих стран достигнуто соглашение о свободном передвижении, о свободных поездках граждан этих стран по территории этих четырех стран. Официально сообщается об облегчении для граждан этих стран и поездок в не коммунистические страны, в Западную Европу, Америку и так далее. Ну, а как обстоит дело в Советском Союзе? Могут ли советские граждане ездить свободно в Польшу, Восточную Германию, Венгрию, Чехословакию, Болгарию? Нет, не могут. Из этих стран сообщают, что правительство Советского Союза отказалось, не хочет присоединиться к соглашению между Венгрией, Польшей, Восточной Германией и Чехословакией о свободном передвижении граждан этих стран по их территориям. Возьмем заграничный туризм. Советский Союз по-прежнему остается чуть ли не на последнем месте. Догоняет Болгарию и Финляндию. Теперь я хочу спросить Татьяну Николаевну Прокофьеву. Татьяна Николаевна, вы, насколько мне известно, чуть ли не каждое лето, во время каникул, совершаете поездки по Европе или Америке. Что вы думаете о положении советского туриста в наш век расцвета туризма?
Татьяна Прокофьева: Всякий раз, когда приходилось встречать группы советских туристов, им ведь разрешают только групповой туризм, одиночный, очень редко, как исключение. Я встречала группы советских туристов в Италии. Ходят они по музеям, по городу, на завтрак, на обед, группой, под присмотром няньки или нянек, приставленных соответствующими органами. Общение непосредственного с местным населением никакого. Только организованное общение с местными, специально подобранными коммунистами. Встретила я группу советских во Флоренции, в музее. Слушают гида-переводчика, рассматривают. Я не утерпела и спросила по-русски, как им нравится в Италии? Спросила парочку средних лет, оказавшуюся несколько в стороне от группы. Они так испугались, что пробормотали, испуганно оглянувшись на сопровождающего товарища и, виновато улыбаясь, поторопились отойти от меня. Испугались, что нянька донесет дома, что разговаривали мол, с подосланной шпионкой. Мне стало до того их жалко! Что же это за жизнь? Кругом итальянское средиземное лето, солнце, песни, веселые лица, туристы со всего света, кругом говорят на всех языках, знакомятся, угощают друг друга, ухаживают, спорят. Только советские - как приютские. Отдельной группой, молча, по команде сопровождающего. А ведь им тоже бы хотелось, как всем, поговорить, обменяться мнениями, повеселиться, перезнакомиться с людьми всех национальностей, обменяться адресами, потом переписываться. Да что там говорить! Ужасно обидно за земляков.
Иван Толстой: Прервем Татьяну Прокофьеву. Живя в России, часто не понимаешь, как тот или иной русский человек оказался за границей. Татьяна Прокофьева - радиопсевдоним. В замужестве - Камендровская. Татьяна Николаевна - дочь известного петербургско-ленинградского историка и краеведа Николая Павловича Анциферова. Во время войны увезена немцами в Германию. В Америке преподавала русский язык. Работала на Голосе Америки и у нас на Свободе. А в России оставались родственники, поэтому назвать свое настоящее имя - значит, навлечь на них беду. Юрасов продолжает.
Владимир Юрасов: А куда вы собираетесь в этом году?
Татьяна Прокофьева: Еще не решила. Очень хотелось бы съездить в Советский Союз. Всегда хочется. Но страшно. Ничего плохого в жизни не сделала, а всегда боишься.
Владимир Юрасов: А чего боитесь?
Татьяна Прокофьева: И сам не знаешь. С другой стороны, советские власти тоже боятся.
Владимир Юрасов: Чего боятся?
Татьяна Прокофьева: Шпионов всяких. Во всех видят шпионов. Боятся утечки информации, наверное. Да вы сами знаете.
Иван Толстой: Туристическая песня Свободы. Поет Леонид Пылаев.
Леонид Пылаев:
Они плывут по улицам,
На лодочках-ботиночках,
Гребут руками-веслами,
Их лодочки легки,
У девочек, как парусы,
Мелькают пелериночки,
У мальчиков, как мячики,
Мелькают рюкзаки.
У девочек, как парусы,
Мелькают пелериночки,
У мальчиков, как мячики,
Мелькают рюкзаки.
Они плывут по улицам,
Вы слышите плеск тапочек,
Они плывут в мир сказочный,
Загадочный, лесной,
Где лешие, русалочки,
Где царство Красных Шапочек,
Где зайчики и белочки,
Танцуют под сосной.
Где лешие, рускалочки,
Где царство Красных Шапочек,
Где зайчики и белочки
танцуют под сосной.
Иван Толстой: В Советском Союзе 72 года многие хотят уже выехать не на время, а на совсем. Самиздат оперативно позаботился о создании специальной памятки отъезжающему, а поскольку бюрократические обстоятельства постоянно менялись, то и памятка тут же выпускалась в исправленной редакции. Одна из них прозвучала на волнах Свободы.
Диктор:
Памятка отъезжающему. 4-я редакция.
Первое. Вступление. Каждый гражданин Советского Союза имеет право добиваться разрешения на выезд к родственникам, проживающим за границей, в соответствии с ратифицированной в СССР "Международной Конвенцией о ликвидации всех форм расовой дискриминации", в которой предусматривается воссоединение семей и "Всеобщей Декларации Прав Человека".
Второе. Документы. Для получения разрешения на выезд необходимо представить в ОВИР следующие документы:
1. Вызов от родственников, проживающих за рубежом. Конверт, в котором он пришел, желательно сохранить.
2. Анкета-заявление в двух экземплярах на каждого отъезжающего старше 16-ти лет. Получить в ОВИР.
3. Автобиография с указанием родственников, к которым выезжаете.
4. Характеристика с места работы с указанием, куда она представляется, для какой цели (выезд на постоянное жительство в:). Для работников торговли характеристика заявляется райторготделом, для медработников -райздравотделом. Для пенсионеров и иждивенцев вместо характеристики нужна справка из жилищно-строительного кооператива с указанием их положения. Для получения характеристики следует подать заявление руководителю учреждения, указав, куда и зачем представляется характеристика и что инструкция по выдачи характеристики находится в райкоме партии.
5. Справка с места жительства с указанием состава семьи, работающих, неработающих и пенсионеров. И с указанием, что она дана для представления в ОВИР ГУВД Мосгорисполкома.
6. Заверенное в жилищно-строительном кооперативе отношение родителей к выезду, если родители остаются, с указанием, что оно дано для выезда на постоянное жительство в:
7. Отношение от остающегося супруга. Если остаются несовершеннолетние дети, разрешение остающегося супруга. Для разведенных - копия свидетельства о разводе.
8. Фотокарточки для визы лучше сделать либо в Метрополе на улице Герцена 23, либо на Пушкинской улице, 14. 3 х 4 восемь штук. Рекомендуется иметь 12 штук.
9. Квитанция об уплате 40 рублей госпошлины. Лучше уплатить на улице Чернышевского, 8.
10. Чистая почтовая открытка с вашим адресом.
Иван Толстой: После того как все инстанции пройдены (Радио Свобода передает все адреса и номера телефонов), в ваших руках - вожделенное разрешение на эмиграцию.
Диктор: Получив разрешение на выезд, нужно внести в сберкассу, лучше, возле ОВИР, 500 и 300 рублей по двум чекам на каждого члена семьи старше 16 лет. Сдать в ОВИР паспорт, свидетельство о рождении, диплом, трудовую и пенсионные книжки, военный билет, справку о сдаче жилплощади. Авиабилет в кассах Аэрофлота у Крымского моста продается свободно. Виза выдается в ОВИР и регистрируется в Нидерландском и Австрийском посольствах. По ней в банке, Неглинная 12, с 10 до 13 часов можно обменять на валюту по 90 рублей на каждого члена семьи.
Иван Толстой: Теперь - пройти таможню, и вы в свободном мире. Оставшиеся борются за свое достоинство иначе. Например, выпуском Хроники текущих событий. В 72-м году ее уже заметили на Западе. Из Лондона рассказывает Леонид Владимиров.
Леонид Владимиров: 24 февраля в книжных магазинах Великобритании появилась замечательная книга. Толстый том в 500 страниц крупно озаглавлен: "Неподцензурная Россия". Ниже подзаголовок: "Движение за гражданские права. Аннотированный текст неофициального московского журнала "Хроника текущих событий".
В этой книге даны в английском переводе тексты первых 11 выпусков "Хроники" с фотографиями многих упомянутых в "Хронике" лиц, с примечаниями и комментариями доцента экономического факультета Лондонского университета Питера Рэддауэя.
Давайте вместе перелистаем книгу "Неподцензурная Россия", выпущенную лондонским издательством "Джонатан Кейп". Начало книги возвращает нас к весне 1968 года. Вы помните, какая это была бурная весна? Освобождение Чехословакии от окостенелой бюрократической власти Новотного сопровождалось наступлением на права человека в СССР. В конце марта сигнал к охоте на инакомыслящих подал сам Брежнев. Он выступил на московской партийной конференции со старым сталинским тезисом о, так называемом, усилении идеологической борьбы. Если помните, Сталин, в свое время объявил, что по мере продвижения к социализму классовая борьба будет все обостряться. Ему это было нужно для расправ с миллионами людей, для нагнетания страха. Брежнев в последний день марта 1968 года сказал, в сущности, то же самое, только вместо классовой борьбы, он провозгласил обострение борьбы идеологической. Словно в ответ на это мрачное выступление Брежнева в апреле 1968 года вышел, и начал ходить по рукам, первый за всю историю советской власти регулярный периодический орган печати, неподвластный цензуре - "Хроника текущих событий". Он издается до сих пор, каждые два месяца.
Редакторы "Хроники текущих событий", и это очень хорошо подчеркнуто в книге "Неподцензурная Россия", настаивают на том, что выпуск "Хроники" ни в чем не противоречит Конституции СССР, а тем более, Всемирной Декларации Прав Человека, принятой в 1948 году Генеральной Ассамблеей ООН. Из книги "Неподцензурная Россия" хорошо видно, что издатели "Хроники текущих событий" борются только за выполнение на практике этой статьи основного закона своей страны. А если так, то, конечно, не может быть и речи о незаконности или нелегальности "Хроники текущих событий". Беззаконие совершают не издатели хроники, а те, кто препятствует ее нормальной публикации и свободному распространению вопреки статье 125-й Конституции СССР.
Иван Толстой: Другой способ отвоевания своего жизненного пространства был связан с уходом в православие. Иконы, бороды, дом в деревне, крещение детей и взрослых - часто нельзя было понять, мода это или, как полагали некоторые, начало религиозного возрождения. В любом случае, великопостное обращение Александра Солженицына к Патриарху Пимену пришлось и к месту, и ко времени.
Александр Солженицын: Всероссийскому патриарху Пимену. Великопостное письмо. Святейший владыка, камнем гробовым давит голову и разламывает грудь еще недомершим православным русским людям то, о чем это письмо. Все знают, и уже было крикнуто вслух, и опять все молчат обреченно. И на камень еще надо камешек положить, чтобы дальше не мочь молчать.
Меня таким камешком придавило, когда в рождественскую ночь я услышал Ваше послание. Защемило то место, где вы сказали, наконец, о детях, может быть, первый раз за полвека, с такой высоты, чтобы с любовью к отчизне родители прививали бы своим детям любовь к церкви, очевидно, и к вере самой. И ту любовь укрепляли собственным добрым примером. Я услышал все это, и поднялось передо мной и мое раннее детство, проведенное во многих церковных службах, и то необычайное по свежести и чистоте изначальное впечатление, которого потом не могли истереть никакие жернова и никакие умственные теории.
Но что это? Почему этот честный призыв обращен вами только к русским эмигрантам? Почему тех детей вы зовете воспитывать в христианской вере, почему только дальнюю паству вы остерегаете распознавать клевету и ложь и укрепляться в правде и в истине? А нам, распознавать? А нашим детям прививать любовь к церкви или не прививать? Почему, придя в церковь крестить сына, я должен предъявить свой паспорт? Для каких канонических надобностей нуждается московская Патриархия в регистрации крестящихся душ? Еще удивляться надо силе духа родителей из глубины веков унаследованному неясному духовному сопротивлению, с которым они проходят доносительскую эту регистрацию, потом подвергаясь преследованию по работе или публичному высмеиванию от невежд. Но на том иссякает настойчивость. На крещении младенцев обычно кончается все приобщение детей к церкви.
Последующие пути воспитания в вере глухо закрыты для них. Закрыт доступ к участию в церковной службе, иногда и к причастию, а то и к присутствию. Мы обкрадываем наших детей, лишая их неповторимого, чисто ангельского восприятия богослужения, которого в зрелом возрасте уже не наверстать и даже не узнать, что потеряно. Перешиблено право продолжать веру отцов. Право родителей воспитывать детей в собственном миропонимании. А вы, церковные иерархи, смирились с этим и способствуете этому, находя достоверный признак свободы вероисповедания в том, что мы должны отдать детей беззащитными не в нейтральные руки, но в удел атеистической пропаганды самой примитивной, в том, что отрочеству, вырванному из христианства (только бы не заразилось им), для нравственного воспитания оставлено ущелье между "Блокнотом агитатора" и уголовным кодексом.
Уже упущено полувековое прошлое, уже не говорю вызволить настоящее. Но будущее нашей страны, как же спасти? Будущее, которое составится из сегодняшних детей?
