Программу ведет Джованни Бенси. В ней участвуют Елица Курьяк - сотрудница Института международной экономики и политики в Белграде, и Сергей Романенко - российский историк и политолог.
Джованни Бенси:
Югославскому кризису нет конца. Ситуация остается весьма напряженной в Косово и прилегающих районах, где действуют албанские вооруженные боевики из так называемой "Освободительной армии Прешево, Буяноваца и Медведжи". Это названия трех общин в Южной Сербии, в которых живут албанцы. Кто когда-либо слышал об этих общинах? Казалось бы, буря в стакане воды, но это далеко не так. В минувшие дни в связи с этим кризисом президент Союзной Югославии Воислав Коштуница прервал свое пребывание на Всемирном экономическом форуме в Давосе и срочно вернулся в Белград. Он потребовал от мирового сообщества принять меры против сепаратистов, которые, впрочем, пользуются поддержкой ветеранов бывшей УЧК, "Уштрия члиримтаре э Косовъс", по-русски ОАК, "Освободительная армия Косово".
Ситуация остается напряженной и в самом Косово, где международным миротворческим силам КФОР еле-еле удается поддерживать хрупкий мир между албанцами и сербами. В понедельник на прошлой неделе в городе Косовска Митровица, в результате столкновений между представителями обеих национальностей, был убит один албанец и двое тяжело ранены. На следующий день в ходе уличных боев между албанскими демонстрантами и военнослужащими КФОР ранения получили не менее десяти албанцев и пяти миротворцев. Беспорядки продолжались всю неделю, и еще вчера группа албанских боевиков обстреляла позиции югославских сил безопасности в Буяноваце. Администрация нового американского президента Джорджа Буша, по словам представителя Госдепартамента Ричарда Баучера, "резко осудила акции насилия со стороны албанских экстремистских групп". Со своей стороны, секретарь Совета безопасности России Сергей Иванов, выступая вчера в Мюнхене, осудил действия НАТО и КФОР в Косово, считая, что они не справляются с задачами миротворцев.
Люди задаются вопросами не только о судьбе демократии в Югославии, но и о том, как новая ситуация в Белграде отразится на Косово, где албанское большинство все-таки так или иначе должно сжиться с маленьким, но культурно значительным сербским меньшинством. Этот комплекс вопросов обсуждался в итальянском городе Тренто на конференции, организованной местным Центром по изучению Восточной Европы. В конференции приняли участие специалисты из республик бывшей Югославии, а также и из других стран, в том числе и из России. Среди обсуждавшихся в Тренто тем были такие, как "исторические корни конфликтов в Югославии", "Косово после Милошевича", "Босния и ошибки международного сообщества", "балканская политика Москвы", и так далее. Я пригласил участвовать в беседе в эфире Радио Свобода двух участников конференции в Тренто. Это - Елица Курьяк - сотрудница Института международной экономики и политики в Белграде, а также российский историк и политолог Сергей Романенко. Первый вопрос к вам, Елица Курьяк: некоторые участники конференции, на которой вы присутствовали, утверждали, что перемены в Белграде не влияют на ситуацию в Косово - албанское население этого региона, якобы, не стремится к демократизации Сербии, а добивается независимости уже безотносительно к тому, кто правит в Белграде. Согласны ли вы с такой постановкой вопроса?
Елица Курьяк:
Во-первых, я скажу, что еще очень рано говорить о демократии в Сербии. Просто изменилось положение в режиме, сняли Слободана Милошевича, и к власти пришел новый человек. То есть, о демократии говорить рано. Другое дело - ситуация в Косово. Велико недоверие косоваров к Сербии к сербским жителям, и особенно - к сербской власти. И говорить о переменах очень рано, просто потому что прошло со времени бомбардировок всего год с чем-то. И значит, еще долго нам придется ждать переговоров между двумя властями, и тем более - между народами. Во-вторых, я думаю, что процессы в Косово тоже идут очень медленно, и говорить о его демократизации еще рано. То, что победил Ругова, значит просто, что одна такая компромиссная линия победила, но это не значит, что не будет столкновений между радикальными представителями косоваров во главе с Тачи с одной стороны и Руговой - с другой. Положение просто, по-моему, еще нестабильное, ненадежное. Мне кажется, что в долгосрочном плане следует рассчитывать на начало переговоров. И, по-моему, самую главную роль будет и дальше играть международное сообщество.
Джованни Бенси:
Сергей Романенко, на конференции в Тренто вы выступили с докладом на тему: "Изменилась ли позиция Россия по отношению к Югославии и вообще ситуации в балканском регионе после победы Коштуницы"? Как можно проследить развитие российской политики по отношению к этому региону за последнее время?
Сергей Романенко:
Довольно трудно сказать, потому что политика России, хотя официально много и говорится о прагматизме, все-таки носит довольно противоречивый характер. Взять хотя бы визит министра иностранных дел России в Белград. С одной стороны, он приехал в последний момент, чтобы приветствовать итоги выборов, на которых победила оппозиция, а с другой - создалось впечатление, что он приезжал и к уже бывшему теперь президенту Милошевичу. И сейчас стоит очень важный вопрос: кого будет поддерживать Москва? Милошевича, наверное, вряд ли. И есть еще вариант поддержки тех сил, которые могли бы проводить поддержку Милошевича без Милошевича. Или - самый лучший вариант - поддержка демократических сил, которые способствовали бы превращению Югославии в современное европейское государство. Однако, на этом пути есть и трудности объективного характера. Например, та, что и Россия, и Сербия - обе страны, условно говоря, смотрят на Запад, и это мешает им увидеть друг друга. Кроме того, в некоторой мере и Россия, и Югославия, учитывая их социальное положение, могут, наверное, конкурировать друг с другом за, допустим, западные кредиты и западную технологию. Но очевидно, что старая политика и России по отношению к Югославии, и Югославии по отношению к России, которая заключалась в то, что обе стороны старались использовать друг друга и тем самым добиться каких-то уступок со стороны западных государств и организаций, потерпела полное поражение. И Москва, и Белград нуждаются в принципиально новой политике по отношению друг к другу.
Джованни Бенси:
Поскольку мы говорили о Западе, о том, как Сербия и Россия смотрят на Запад: кто-то именно на Западе обратил внимание на то, что Европа, может быть, слишком рано обрадовалась в связи с победой Коштуницы - так как новый президент Югославии, как говорят некоторые, такой же, и, может быть, даже больший националист, чем Милошевич, и что в будущем можно ожидать от Коштуницы неприятных сюрпризов. Елица Курьяк - ваше мнение?
Елица Курьяк:
Действительно, Коштуница националист, но, кажется, по сути дела, он - умеренный националист и, в сущности, он глобалист и демократ. На конференции я сказала, что я не боюсь особо его национализма в том, что касается его отношения к международному сообществу, но я немного боюсь его национализма внутри. Большой вопрос - его отношение к Черногории с одной стороны, и с другой стороны - неизвестное отношение Коштуницы и новой власти вообще к другим народам и к вопросу Косово. Меня тоже удивил его быстрый поворот к Европе и международному сообществу. Итак, он, в сущности, глобалист и демократ, а с другой стороны, Европа спешит, потому что Балканы уже 10 лет мешают процессу европейской интеграции.
Джованни Бенси:
На конференции в Тренто разными ее участниками говорилось также и о большой, может быть, слишком большой роли, которую организованная преступность играет в происходящих на Балканах процессах, как мы знаем, и в Сербии, и среди сторонников независимости Косово, в частности в КОА и так далее. Как вы думаете, может ли Коштуница что-то изменить в плане борьбы с торговлей наркотиками - как вы знаете, есть большая проблема распространения через Балканы наркотиков и преступности, в частности, в Южной Италии. Елица Курьяк, как вы думаете, сможет ли сыграть положительную роль в борьбе со всем этим новая югославская власть?
Елица Курьяк:
Я думаю, что эту роль может сыграть новая сербская власть во главе с премьер-министром Джинджичем. Он способен и решителен, и будет делать это. Но есть большая проблема: бывшая власть Слободана Милошевича очень сильно опиралась на эти деньги и поддерживала, в сущности, этот процесс криминализации, мафию и торговлю наркотиками - это не секрет. Конечно, я думаю, что новая власть должна это сделать, но есть очень много факторов в этой игре - и фактор Албании, и фактор Косово, и фактор даже других, и внеевропейских стран, как, конечно, и некоторые европейские факторы, факторы мафии из Италии и других стран - все они играют свою роль. Это очень серьезный вопрос, и, по-моему, включение Югославии в организации европейской безопасности и европейского сотрудничества, в экономические процессы и так далее - все это поможет Сербии и Югославии справиться с этими проблемами вместе с Европой - если они, конечно, хотят этого.
Джованни Бенси:
Сергей Романенко, я знаю, что вы до того, как приехали в Тренто, провели довольно длительное время в Любляне и Загребе, вы занимались там исследовательской деятельностью. Какое впечатление на вас произвело положение в Словении и Хорватии, как можно охарактеризовать политику этих стран в сравнении с другими государствами бывшей Югославии, какие там бытуют настроения?
Сергей Романенко:
Действительно, я был в Загребе полтора месяца, и я мог наблюдать югославские события из Загреба. Дело в том, что то, что произошло в Белграде, совпало с, наверное, первым с момента ухода с политической арены Туджмана и Хорватского демократического сообщества как правящей партии серьезного политического кризиса. Этот кризис был связан с тем, что часть военных стала претендовать на большую роль в определении государственной политики. Надо сказать, что и президент Месич и премьер-министр Рачан реагировали на это очень жестко. Кончилось это просто увольнением 12 генералов на пенсию, и ситуация, на первый взгляд, как будто бы рассосалась. И именно в связи с внутренней ситуацией, собственно говоря, в Хорватии, которая определяется тем, что все-таки очень высок уровень безработицы, не решен национальный вопрос, в том числе и проблема возвращения беженцев - сербов, и некоторые другие вопросы общество в Хорватии очень нервно и болезненно реагировало на события в Белграде. С одной стороны, все приветствовали изменения, произошедшие в этой стране, а с другой, был высказан целый ряд оговорок. Наверное, самая важная из них - это требование, чтобы президент Коштуница принес Хорватии извинения за, как считают в Загребе, агрессию, которую совершила Югославия по отношению к Хорватии в 1991-м - 1995-м годах. Некоторые политики считают это необходимым предварительным условием для налаживания контактов.
Я думаю, что это, наверное, не очень конструктивная позиция, и, кстати, это подтвердил и визит большой группы хорватских бизнесменов, которые поехали в Белград не дожидаясь решения политических проблем, потому что Хорватия очень заинтересована в продвижении на югославский рынок и восстановлении собственно тех связей , которые существовали раньше.
Еще, наверное, одним большим событием за те месяцы, что я был в Хорватии, можно назвать Загребский саммит. Здесь тоже не все так просто. Он вызвал очень противоречивую реакцию в этой стране. Прежде всего, это связано с опасением того, что европейское сообщество может потребовать какого-то "восстановления Югославии", как опасаются в Загребе. Но я думаю, что эти опасения неоправданны, и сам ход саммита, его заключительные документы подтверждают, что эти опасения все-таки были напрасны, и Хорватии удалось добиться и большого внешнеполитического успеха, наверное, на этом саммите, и кроме того, партиям правящей в Хорватии с января - февраля коалиции, партиям демократического направления удалось как-то переломить внутреннюю ситуацию. Прежде всего, свидетельством этого является то, что хорватские патриотические воинственные организации пытались провести десятитысячный митинг протеста против приезда в Загреб президента Югославии Коштуницы. Но никаких 10 тысяч на улицы Загреба не вышло, было, по разным данным, от 300 до 500 человек. Конечно, эти настроения присутствуют в обществе, но распространены не так сильно, как могло бы показаться на первый взгляд.
Что касается Словении, то ситуацию в этой стране довольно трудно сравнивать с Хорватией, потому что она принципиально иная. Это подтверждает и то, что на Загребский саммит не приехал президент Словении Кучан. Дело в том, что собственно саммит в Загребе был посвящен проблеме принятия стран, как было сказано, "Западно-балканского региона" в европейское сообщество. Словения продвинулась по этому пути гораздо дальше других, она имеет свои собственные задачи и, собственно говоря, уже стоит на пороге принятия в ЕС. Поэтому руководство Словении приняло решение не посылать своего президента в Загреб и тем самым подчеркнуть, что Словения принадлежит скорее к Центральной Европе, а не к Западным Балканам.
Джованни Бенси:
Каково отношение в Словении и Хорватии к политике России?
Сергей Романенко:
Что касается Хорватии, то, как, наверное, известно слушателям, недавно состоялся довольно плодотворный визит министра иностранных дел Хорватии в Москву, а также министра экономики и энергетики. В ходе этих визитов был подписан целый ряд соглашений, в том числе, кстати, и о военно-техническом сотрудничестве. Видимо, в этом и проявляется так сказать, новый прагматический подход России к странам постюгославского пространства. Опасений, конечно, никаких нет, потому что собственно нынешнюю Россию невозможно сравнивать с Советским Союзом - Россия никому на Балканах, да и вообще нигде в Европе, не угрожает. Другое дело, что до сих пор не преодолена, наверное, некая такая, оставшаяся со времен Тито, настороженность, некие предрассудки части населения. С другой стороны, многие, даже независимые и либеральные, журналисты утверждают, что интереса к России в Хорватии и Словении нет. Я думаю, что они заблуждаются. И особенно это касается Словении, где очень активную роль играет общество "Словения - Россия", которое объединяет ведущих ученых и дипломатов. И отношения между Словенией и Россией, наверное, сейчас находятся на более высоком уровне чем между Россией и Хорватией. Но, видимо, те визиты, о которых я упомянул в начале, будут способствовать активизации и российско-хорватских взаимоотношений.
Джованни Бенси:
А как обстоят отношения между Россией и Хорватией, и Словенией в культурном плане? Есть ли интерес к российской культуре, в том числе и классической, есть ли чувство близости по славянской истории?
Сергей Романенко:
Я сразу хочу сказать, что чувство родства и культурной близости ни в коем случае нельзя переносить на область политических отношений, потому что и Хорватия, и Словения, равно как и Югославия, имеют свои собственные национальные интересы и никакого отношения к культурным и даже религиозным проблемам это не имеет. После распада Советского Союза, к сожалению, были утрачены многие как раз культурные и научные связи. Например, это касается того, что как раз практически невозможно достать в Хорватии или Словении российские газеты, закрыты магазины, где можно купить русские книги, поэтому влияние России в этих странах, конечно, заметно упало, но это вовсе не значит, что утрачен интерес. Дело в том, что, к сожалению, очень мало хорватских и словенских корреспондентов в Москве - по-моему, только один хорватский и один словенский. Это, безусловно, очень мало, и я должен сказать, что Россия, к сожалению, не имеет ни одного корреспондента ни в Загребе, ни в Любляне, ни в Сараево. Если корреспонденты на постюгославском пространстве и есть, то все они сосредоточены только в Белграде, и даже если и приезжают в Загреб или Любляну, то никаких корреспонденций после этого не бывает.
Джованни Бенси:
Конечно, это плохо. Мы надеемся, что этот сложный период будет так или иначе преодолен, что, несомненно, будет; и что будет и диалог между балканскими народами, между сербским и хорватским народами, которых иногда называют "братьями-врагами", и между которыми, конечно, в истории имела место "полемика", но есть и близость языков и культур, несмотря на все различия в истории и религии... Остается надеяться, что все эти различия будут преодолены, как будут преодолены трудности, в том числе и культурные, в отношениях с Россией.
Джованни Бенси:
Югославскому кризису нет конца. Ситуация остается весьма напряженной в Косово и прилегающих районах, где действуют албанские вооруженные боевики из так называемой "Освободительной армии Прешево, Буяноваца и Медведжи". Это названия трех общин в Южной Сербии, в которых живут албанцы. Кто когда-либо слышал об этих общинах? Казалось бы, буря в стакане воды, но это далеко не так. В минувшие дни в связи с этим кризисом президент Союзной Югославии Воислав Коштуница прервал свое пребывание на Всемирном экономическом форуме в Давосе и срочно вернулся в Белград. Он потребовал от мирового сообщества принять меры против сепаратистов, которые, впрочем, пользуются поддержкой ветеранов бывшей УЧК, "Уштрия члиримтаре э Косовъс", по-русски ОАК, "Освободительная армия Косово".
Ситуация остается напряженной и в самом Косово, где международным миротворческим силам КФОР еле-еле удается поддерживать хрупкий мир между албанцами и сербами. В понедельник на прошлой неделе в городе Косовска Митровица, в результате столкновений между представителями обеих национальностей, был убит один албанец и двое тяжело ранены. На следующий день в ходе уличных боев между албанскими демонстрантами и военнослужащими КФОР ранения получили не менее десяти албанцев и пяти миротворцев. Беспорядки продолжались всю неделю, и еще вчера группа албанских боевиков обстреляла позиции югославских сил безопасности в Буяноваце. Администрация нового американского президента Джорджа Буша, по словам представителя Госдепартамента Ричарда Баучера, "резко осудила акции насилия со стороны албанских экстремистских групп". Со своей стороны, секретарь Совета безопасности России Сергей Иванов, выступая вчера в Мюнхене, осудил действия НАТО и КФОР в Косово, считая, что они не справляются с задачами миротворцев.
Люди задаются вопросами не только о судьбе демократии в Югославии, но и о том, как новая ситуация в Белграде отразится на Косово, где албанское большинство все-таки так или иначе должно сжиться с маленьким, но культурно значительным сербским меньшинством. Этот комплекс вопросов обсуждался в итальянском городе Тренто на конференции, организованной местным Центром по изучению Восточной Европы. В конференции приняли участие специалисты из республик бывшей Югославии, а также и из других стран, в том числе и из России. Среди обсуждавшихся в Тренто тем были такие, как "исторические корни конфликтов в Югославии", "Косово после Милошевича", "Босния и ошибки международного сообщества", "балканская политика Москвы", и так далее. Я пригласил участвовать в беседе в эфире Радио Свобода двух участников конференции в Тренто. Это - Елица Курьяк - сотрудница Института международной экономики и политики в Белграде, а также российский историк и политолог Сергей Романенко. Первый вопрос к вам, Елица Курьяк: некоторые участники конференции, на которой вы присутствовали, утверждали, что перемены в Белграде не влияют на ситуацию в Косово - албанское население этого региона, якобы, не стремится к демократизации Сербии, а добивается независимости уже безотносительно к тому, кто правит в Белграде. Согласны ли вы с такой постановкой вопроса?
Елица Курьяк:
Во-первых, я скажу, что еще очень рано говорить о демократии в Сербии. Просто изменилось положение в режиме, сняли Слободана Милошевича, и к власти пришел новый человек. То есть, о демократии говорить рано. Другое дело - ситуация в Косово. Велико недоверие косоваров к Сербии к сербским жителям, и особенно - к сербской власти. И говорить о переменах очень рано, просто потому что прошло со времени бомбардировок всего год с чем-то. И значит, еще долго нам придется ждать переговоров между двумя властями, и тем более - между народами. Во-вторых, я думаю, что процессы в Косово тоже идут очень медленно, и говорить о его демократизации еще рано. То, что победил Ругова, значит просто, что одна такая компромиссная линия победила, но это не значит, что не будет столкновений между радикальными представителями косоваров во главе с Тачи с одной стороны и Руговой - с другой. Положение просто, по-моему, еще нестабильное, ненадежное. Мне кажется, что в долгосрочном плане следует рассчитывать на начало переговоров. И, по-моему, самую главную роль будет и дальше играть международное сообщество.
Джованни Бенси:
Сергей Романенко, на конференции в Тренто вы выступили с докладом на тему: "Изменилась ли позиция Россия по отношению к Югославии и вообще ситуации в балканском регионе после победы Коштуницы"? Как можно проследить развитие российской политики по отношению к этому региону за последнее время?
Сергей Романенко:
Довольно трудно сказать, потому что политика России, хотя официально много и говорится о прагматизме, все-таки носит довольно противоречивый характер. Взять хотя бы визит министра иностранных дел России в Белград. С одной стороны, он приехал в последний момент, чтобы приветствовать итоги выборов, на которых победила оппозиция, а с другой - создалось впечатление, что он приезжал и к уже бывшему теперь президенту Милошевичу. И сейчас стоит очень важный вопрос: кого будет поддерживать Москва? Милошевича, наверное, вряд ли. И есть еще вариант поддержки тех сил, которые могли бы проводить поддержку Милошевича без Милошевича. Или - самый лучший вариант - поддержка демократических сил, которые способствовали бы превращению Югославии в современное европейское государство. Однако, на этом пути есть и трудности объективного характера. Например, та, что и Россия, и Сербия - обе страны, условно говоря, смотрят на Запад, и это мешает им увидеть друг друга. Кроме того, в некоторой мере и Россия, и Югославия, учитывая их социальное положение, могут, наверное, конкурировать друг с другом за, допустим, западные кредиты и западную технологию. Но очевидно, что старая политика и России по отношению к Югославии, и Югославии по отношению к России, которая заключалась в то, что обе стороны старались использовать друг друга и тем самым добиться каких-то уступок со стороны западных государств и организаций, потерпела полное поражение. И Москва, и Белград нуждаются в принципиально новой политике по отношению друг к другу.
Джованни Бенси:
Поскольку мы говорили о Западе, о том, как Сербия и Россия смотрят на Запад: кто-то именно на Западе обратил внимание на то, что Европа, может быть, слишком рано обрадовалась в связи с победой Коштуницы - так как новый президент Югославии, как говорят некоторые, такой же, и, может быть, даже больший националист, чем Милошевич, и что в будущем можно ожидать от Коштуницы неприятных сюрпризов. Елица Курьяк - ваше мнение?
Елица Курьяк:
Действительно, Коштуница националист, но, кажется, по сути дела, он - умеренный националист и, в сущности, он глобалист и демократ. На конференции я сказала, что я не боюсь особо его национализма в том, что касается его отношения к международному сообществу, но я немного боюсь его национализма внутри. Большой вопрос - его отношение к Черногории с одной стороны, и с другой стороны - неизвестное отношение Коштуницы и новой власти вообще к другим народам и к вопросу Косово. Меня тоже удивил его быстрый поворот к Европе и международному сообществу. Итак, он, в сущности, глобалист и демократ, а с другой стороны, Европа спешит, потому что Балканы уже 10 лет мешают процессу европейской интеграции.
Джованни Бенси:
На конференции в Тренто разными ее участниками говорилось также и о большой, может быть, слишком большой роли, которую организованная преступность играет в происходящих на Балканах процессах, как мы знаем, и в Сербии, и среди сторонников независимости Косово, в частности в КОА и так далее. Как вы думаете, может ли Коштуница что-то изменить в плане борьбы с торговлей наркотиками - как вы знаете, есть большая проблема распространения через Балканы наркотиков и преступности, в частности, в Южной Италии. Елица Курьяк, как вы думаете, сможет ли сыграть положительную роль в борьбе со всем этим новая югославская власть?
Елица Курьяк:
Я думаю, что эту роль может сыграть новая сербская власть во главе с премьер-министром Джинджичем. Он способен и решителен, и будет делать это. Но есть большая проблема: бывшая власть Слободана Милошевича очень сильно опиралась на эти деньги и поддерживала, в сущности, этот процесс криминализации, мафию и торговлю наркотиками - это не секрет. Конечно, я думаю, что новая власть должна это сделать, но есть очень много факторов в этой игре - и фактор Албании, и фактор Косово, и фактор даже других, и внеевропейских стран, как, конечно, и некоторые европейские факторы, факторы мафии из Италии и других стран - все они играют свою роль. Это очень серьезный вопрос, и, по-моему, включение Югославии в организации европейской безопасности и европейского сотрудничества, в экономические процессы и так далее - все это поможет Сербии и Югославии справиться с этими проблемами вместе с Европой - если они, конечно, хотят этого.
Джованни Бенси:
Сергей Романенко, я знаю, что вы до того, как приехали в Тренто, провели довольно длительное время в Любляне и Загребе, вы занимались там исследовательской деятельностью. Какое впечатление на вас произвело положение в Словении и Хорватии, как можно охарактеризовать политику этих стран в сравнении с другими государствами бывшей Югославии, какие там бытуют настроения?
Сергей Романенко:
Действительно, я был в Загребе полтора месяца, и я мог наблюдать югославские события из Загреба. Дело в том, что то, что произошло в Белграде, совпало с, наверное, первым с момента ухода с политической арены Туджмана и Хорватского демократического сообщества как правящей партии серьезного политического кризиса. Этот кризис был связан с тем, что часть военных стала претендовать на большую роль в определении государственной политики. Надо сказать, что и президент Месич и премьер-министр Рачан реагировали на это очень жестко. Кончилось это просто увольнением 12 генералов на пенсию, и ситуация, на первый взгляд, как будто бы рассосалась. И именно в связи с внутренней ситуацией, собственно говоря, в Хорватии, которая определяется тем, что все-таки очень высок уровень безработицы, не решен национальный вопрос, в том числе и проблема возвращения беженцев - сербов, и некоторые другие вопросы общество в Хорватии очень нервно и болезненно реагировало на события в Белграде. С одной стороны, все приветствовали изменения, произошедшие в этой стране, а с другой, был высказан целый ряд оговорок. Наверное, самая важная из них - это требование, чтобы президент Коштуница принес Хорватии извинения за, как считают в Загребе, агрессию, которую совершила Югославия по отношению к Хорватии в 1991-м - 1995-м годах. Некоторые политики считают это необходимым предварительным условием для налаживания контактов.
Я думаю, что это, наверное, не очень конструктивная позиция, и, кстати, это подтвердил и визит большой группы хорватских бизнесменов, которые поехали в Белград не дожидаясь решения политических проблем, потому что Хорватия очень заинтересована в продвижении на югославский рынок и восстановлении собственно тех связей , которые существовали раньше.
Еще, наверное, одним большим событием за те месяцы, что я был в Хорватии, можно назвать Загребский саммит. Здесь тоже не все так просто. Он вызвал очень противоречивую реакцию в этой стране. Прежде всего, это связано с опасением того, что европейское сообщество может потребовать какого-то "восстановления Югославии", как опасаются в Загребе. Но я думаю, что эти опасения неоправданны, и сам ход саммита, его заключительные документы подтверждают, что эти опасения все-таки были напрасны, и Хорватии удалось добиться и большого внешнеполитического успеха, наверное, на этом саммите, и кроме того, партиям правящей в Хорватии с января - февраля коалиции, партиям демократического направления удалось как-то переломить внутреннюю ситуацию. Прежде всего, свидетельством этого является то, что хорватские патриотические воинственные организации пытались провести десятитысячный митинг протеста против приезда в Загреб президента Югославии Коштуницы. Но никаких 10 тысяч на улицы Загреба не вышло, было, по разным данным, от 300 до 500 человек. Конечно, эти настроения присутствуют в обществе, но распространены не так сильно, как могло бы показаться на первый взгляд.
Что касается Словении, то ситуацию в этой стране довольно трудно сравнивать с Хорватией, потому что она принципиально иная. Это подтверждает и то, что на Загребский саммит не приехал президент Словении Кучан. Дело в том, что собственно саммит в Загребе был посвящен проблеме принятия стран, как было сказано, "Западно-балканского региона" в европейское сообщество. Словения продвинулась по этому пути гораздо дальше других, она имеет свои собственные задачи и, собственно говоря, уже стоит на пороге принятия в ЕС. Поэтому руководство Словении приняло решение не посылать своего президента в Загреб и тем самым подчеркнуть, что Словения принадлежит скорее к Центральной Европе, а не к Западным Балканам.
Джованни Бенси:
Каково отношение в Словении и Хорватии к политике России?
Сергей Романенко:
Что касается Хорватии, то, как, наверное, известно слушателям, недавно состоялся довольно плодотворный визит министра иностранных дел Хорватии в Москву, а также министра экономики и энергетики. В ходе этих визитов был подписан целый ряд соглашений, в том числе, кстати, и о военно-техническом сотрудничестве. Видимо, в этом и проявляется так сказать, новый прагматический подход России к странам постюгославского пространства. Опасений, конечно, никаких нет, потому что собственно нынешнюю Россию невозможно сравнивать с Советским Союзом - Россия никому на Балканах, да и вообще нигде в Европе, не угрожает. Другое дело, что до сих пор не преодолена, наверное, некая такая, оставшаяся со времен Тито, настороженность, некие предрассудки части населения. С другой стороны, многие, даже независимые и либеральные, журналисты утверждают, что интереса к России в Хорватии и Словении нет. Я думаю, что они заблуждаются. И особенно это касается Словении, где очень активную роль играет общество "Словения - Россия", которое объединяет ведущих ученых и дипломатов. И отношения между Словенией и Россией, наверное, сейчас находятся на более высоком уровне чем между Россией и Хорватией. Но, видимо, те визиты, о которых я упомянул в начале, будут способствовать активизации и российско-хорватских взаимоотношений.
Джованни Бенси:
А как обстоят отношения между Россией и Хорватией, и Словенией в культурном плане? Есть ли интерес к российской культуре, в том числе и классической, есть ли чувство близости по славянской истории?
Сергей Романенко:
Я сразу хочу сказать, что чувство родства и культурной близости ни в коем случае нельзя переносить на область политических отношений, потому что и Хорватия, и Словения, равно как и Югославия, имеют свои собственные национальные интересы и никакого отношения к культурным и даже религиозным проблемам это не имеет. После распада Советского Союза, к сожалению, были утрачены многие как раз культурные и научные связи. Например, это касается того, что как раз практически невозможно достать в Хорватии или Словении российские газеты, закрыты магазины, где можно купить русские книги, поэтому влияние России в этих странах, конечно, заметно упало, но это вовсе не значит, что утрачен интерес. Дело в том, что, к сожалению, очень мало хорватских и словенских корреспондентов в Москве - по-моему, только один хорватский и один словенский. Это, безусловно, очень мало, и я должен сказать, что Россия, к сожалению, не имеет ни одного корреспондента ни в Загребе, ни в Любляне, ни в Сараево. Если корреспонденты на постюгославском пространстве и есть, то все они сосредоточены только в Белграде, и даже если и приезжают в Загреб или Любляну, то никаких корреспонденций после этого не бывает.
Джованни Бенси:
Конечно, это плохо. Мы надеемся, что этот сложный период будет так или иначе преодолен, что, несомненно, будет; и что будет и диалог между балканскими народами, между сербским и хорватским народами, которых иногда называют "братьями-врагами", и между которыми, конечно, в истории имела место "полемика", но есть и близость языков и культур, несмотря на все различия в истории и религии... Остается надеяться, что все эти различия будут преодолены, как будут преодолены трудности, в том числе и культурные, в отношениях с Россией.
