Андрей Бабицкий, Москва:
События в Дагестане изначально неверно оценены федеральным центром. В Москве их представляют как акт агрессии со стороны чеченских бандформирований, которые вторглись на территорию соседа с целью навязать ему чуждое вероучение. Такой подход обусловил и концепцию противодействия, которая основана исключительно на силовых методах. "Вытеснение и уничтожение бандформирований", - - в этих тесных рамках сегодня мыслят не только российские генералы, но и российские политики, включая новоназначенного премьер-министра. Между тем, даже если столь узко поставленную задачу - расправиться с Басаевым и Хаттабом удастся решить, в чем есть серьезные сомнения, то это для Дагестана и всего Северного Кавказа уже ровным счетом не изменит. Дело в том, что в Дагестане началась настоящая религиозная война, первая на сегодняшний день в России. Инкубационный период длился несколько последних лет, и все мы были свидетелями этого процесса. Были села Чабанмахи и Карамахи, объявившие себя, если и не независимым исламским государством, то, по крайней мере, "территорией свободного ислама". Дагестанские юноши по собственной воле уходили в Чечню обучаться нормам радикального ислама и умению вести боевые действия. Басаев не создал проблемы. Он лишь придал динамику тем процессам, которые неизбежно проявились бы, может быть, чуть позже. Вопреки мнению генералов, чеченцам абсолютно не нужна поддержка местного населения, поскольку они не собираются жить в Дагестане и править им. Они просто приглашены, скорее всего, за очень большие деньги, на презентацию "джихада" - войны с неверными. Но не только межконфессиональный конфликт ляжет в основу будущей нестабильности. Начавшиеся военные действия помогут различным этническим бандформированиям Дагестана легализовать себя и свое оружие. И тогда спор за власть в республике, который ведут различные народности, вполне может перерасти в вооруженное противостояние. Вероятность этого велика потому, что негласный договор о распределении первых постов в республике по принципу ротации разных этносов много раз и грубо нарушен. Стоит, наверное, упомянуть и о том, что почти по всем параметрам Дагестан - это самая коррумпированная республика Северного Кавказа. А соответственно, градус социального напряжения здесь тоже высок как нигде. Все эти противоречия автоматически проявят себя в конфликте абсолютно нового для России качества - религиозной войне.
События в Дагестане изначально неверно оценены федеральным центром. В Москве их представляют как акт агрессии со стороны чеченских бандформирований, которые вторглись на территорию соседа с целью навязать ему чуждое вероучение. Такой подход обусловил и концепцию противодействия, которая основана исключительно на силовых методах. "Вытеснение и уничтожение бандформирований", - - в этих тесных рамках сегодня мыслят не только российские генералы, но и российские политики, включая новоназначенного премьер-министра. Между тем, даже если столь узко поставленную задачу - расправиться с Басаевым и Хаттабом удастся решить, в чем есть серьезные сомнения, то это для Дагестана и всего Северного Кавказа уже ровным счетом не изменит. Дело в том, что в Дагестане началась настоящая религиозная война, первая на сегодняшний день в России. Инкубационный период длился несколько последних лет, и все мы были свидетелями этого процесса. Были села Чабанмахи и Карамахи, объявившие себя, если и не независимым исламским государством, то, по крайней мере, "территорией свободного ислама". Дагестанские юноши по собственной воле уходили в Чечню обучаться нормам радикального ислама и умению вести боевые действия. Басаев не создал проблемы. Он лишь придал динамику тем процессам, которые неизбежно проявились бы, может быть, чуть позже. Вопреки мнению генералов, чеченцам абсолютно не нужна поддержка местного населения, поскольку они не собираются жить в Дагестане и править им. Они просто приглашены, скорее всего, за очень большие деньги, на презентацию "джихада" - войны с неверными. Но не только межконфессиональный конфликт ляжет в основу будущей нестабильности. Начавшиеся военные действия помогут различным этническим бандформированиям Дагестана легализовать себя и свое оружие. И тогда спор за власть в республике, который ведут различные народности, вполне может перерасти в вооруженное противостояние. Вероятность этого велика потому, что негласный договор о распределении первых постов в республике по принципу ротации разных этносов много раз и грубо нарушен. Стоит, наверное, упомянуть и о том, что почти по всем параметрам Дагестан - это самая коррумпированная республика Северного Кавказа. А соответственно, градус социального напряжения здесь тоже высок как нигде. Все эти противоречия автоматически проявят себя в конфликте абсолютно нового для России качества - религиозной войне.
