Программу ведет Петр Вайль. Приводится изложение статьи, опубликованной 4 июля в американской газете "Вашингтон Пост", подготовленное Иваном Воронцовым. Эту публикацию комментирует Андрей Бабицкий.
Петр Вайль:
В американской газете "Вашингтон Пост" была опубликована статья, посвященная ситуации в Чечне. Ее авторы - лидеры Американского комитета за мир в Чечне: бывший советник президента Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезинский, бывший глава американской делегации в ОБСЕ Макс Кэмпелман и бывший госсекретарь США Александр Хейг. С ее содержанием вас познакомит Иван Воронцов:
Иван Воронцов:
"Вскоре после встречи Буша и Путина в Словении российский президент провел пресс-конференцию с группой американских журналистов. То, что он говорил, было предназначено явно для американской публики. Неудивительно то, что интервью Путина привлекло к себе немало внимания. А наиболее удивительно то, что почти незамеченным остался существенный пассаж в путинском ответе на вопрос о трагической войне в Чечне. В большинстве американских статей, посвященных интервью Путина, он не был даже упомянут. А Путин, хотя и привел традиционные оправдания российской военной кампании, сделал заслуживающее того, чтобы его процитировать полностью, замечание: "Для нас сейчас вопрос о нахождении Чечни в составе России или ее независимости абсолютно не имеет фундаментального значения. Для нас фундаментальное значение имеет одно: мы не допустим того, чтобы эта территория когда-либо использовалась как плацдарм для нападения на Россию. Мы не допустим этого"! - заявил Путин. У главы государства есть все основания изъявлять решимость не допустить использования какой-либо территории в качестве плацдарма для враждебных действий против его страны. Эта позиция не только естественна, но и вполне легитимна с точки зрения международного права. Но в этих словах скрывается большее: они проводят некую неуловимую разделительную черту между Россией и предполагаемым источником угрозы. И более того, эти слова осторожно, но намеренно подчеркивают, что имеет фундаментальное значение, а что - второстепенное.
Этими словами Путин, может быть, открыл дверь диалогу о путях и средствах завершения конфликта. В конце концов, никто не может или не должен оспаривать то, что он назвал имеющим фундаментальное значение.
Без сомнения, диалог по чеченской проблеме будет трудным и деликатным. Слишком много крови было пролито с обеих сторон. Много россиян погибло за сохранение территориальной целостности Российской Федерации, и еще больше чеченцев погибло за национальную независимость. Но база для диалога может быть именно в том, что Путин назвал имеющим основное значение.
Здесь надо подчеркнуть, что российский народ должен понять: не все противники чеченской войны, включая и авторов этой статьи - вдохновлены ненавистью к России. И нельзя отрицать того, что некоторые тревоги России касательно развития событий в Чечне, приведшего к началу конфликта, обоснованны. Хотя, методы ведения войны как таковой, и особенно - страдания людей, к которым она привела, вызвали серьезную международную критику. Война не только стала источником колоссальных страданий, но она и отрицательно повлияла на процесс постепенной интеграции России в демократический западный мир. А эта интеграция необходима в интересах международной стабильности, и любые задержки этого процесса затрагивают долгосрочные интересы России, других европейских стран и США. Поэтому президент Буш и имел основания поднять чеченскую тему на своей последней встрече с президентом Путиным.
В последнее время появились и некоторые признаки переоценки войны российским общественным мнением. Впервые после начала войны по данным двух последних опросов общественного мнения среди россиян сторонников мирного решения конфликта больше, чем тех, кто выступает за бесконечное продолжение войны. С чеченской стороны также, если верить недавно побывавшим там журналистам, преобладают усталость от войны и желание прекратить бои. Чеченский президент Аслан Масхадов, избранный на выборах в присутствии наблюдателей ОБСЕ, недавно вновь изъявил готовность к мирному диалогу без предварительных условий.
В таком политическом контексте, возможно, стоит провести осторожное исследование - можно рассмотреть разнообразные формулы, которые отвечали бы фундаментальным запросам Путина и не предавали бы при этом то, за что принесло в жертву свои жизни столько чеченцев. А главное: международное сообщество должно активнее искать вариант, при котором путинская формулировка могла бы стать плацдармом для долгожданного мира", - пишут на страницах "Вашингтон Пост" Збигнев Бжезинский, Макс Кэмпелман и Александр Хейг.
Петр Вайль:
Слово Андрею Бабицкому для комментария к этой статье:
Андрей Бабицкий:
Слова Владимира Путина о том, что статус Чечни - проблема для России второстепенная, могут оцениваться как знак перелома в подходе к решению чеченской проблемы. На это отчасти указывает и тот факт, что в последнее время российский президент вообще довольно неохотно и относительно аккуратно высказывается на эту тему, хотя в начале второй военной кампании он выражался весьма энергично, если не сказать больше. Понятно, что смену в оценках диктует сама реальность, которая, как выяснилось, не готова обретать формы в соответствии с простыми силовыми формулами типа "мочить в сортире". Победные реляции, которыми потчуют российское общество военные, уж как-то странно звучали бы из уст первого должностного лица страны, который все же не может в ущерб своей репутации игнорировать абсолютно неутешительные результаты военной операции в Чечне.
Если говорить предельно откровенно, то война проиграна. Ни одна из поставленных целей не достигнута. Разгром бандформирований не просто затянулся, процесс стал хроническим, окончательно потеряв перспективы на завершение. Чечня не стала реанимационным отделением российской армии - напротив, военные принесли в республику самый разнузданный произвол, который разъедает механизм самого оборонного ведомства. Не удалось реально вернуть Чечню в состав России. Сегодня чеченцы как никогда далеки от идеи совместного мирного существования России и Чечни. Единство территории все более приобретает формальный характер, будучи обеспечено исключительно силовыми методами и террором. Российские солдаты продолжают ежедневно гибнуть, российское общество, кажется, все меньше понимает - за что? В этих условиях есть два пути: окончательно поставить на диктатуру, хотя бы даже и в пределах одной территории, или же пытаться искать новые рецепты, что, возможно, и происходит.
Недавно в Чечню вернулась миссия ОБСЕ. Действующий председатель этой организации перед тем, как отправиться в республику, заявил журналистам, что миссия возобновит свою деятельность, в том числе и посредническую в переговорах между конфликтующими сторонами. Профессиональный дипломат, министр иностранных дел Румынии, вряд ли оговорился. Мне кажется, стоит предположить, что он сказал именно то, что хотел. Вместе с тем несколько дней назад Сергей Ястржембский объявил, что всякие переговоры с воюющими чеченцами исключены, а по Чечне катится волна изуверских "зачисток", набирая силу и масштаб. Очевидно, что два взаимоисключающих подхода конкурируют между собой в Кремле. И очевидно также, что более трезвый, спокойный, не "сортирный" вариант раньше вообще не имел прописки в высших коридорах власти - сегодня он, возможно, рассматривается как вполне реальная альтернатива.
Петр Вайль:
В американской газете "Вашингтон Пост" была опубликована статья, посвященная ситуации в Чечне. Ее авторы - лидеры Американского комитета за мир в Чечне: бывший советник президента Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезинский, бывший глава американской делегации в ОБСЕ Макс Кэмпелман и бывший госсекретарь США Александр Хейг. С ее содержанием вас познакомит Иван Воронцов:
Иван Воронцов:
"Вскоре после встречи Буша и Путина в Словении российский президент провел пресс-конференцию с группой американских журналистов. То, что он говорил, было предназначено явно для американской публики. Неудивительно то, что интервью Путина привлекло к себе немало внимания. А наиболее удивительно то, что почти незамеченным остался существенный пассаж в путинском ответе на вопрос о трагической войне в Чечне. В большинстве американских статей, посвященных интервью Путина, он не был даже упомянут. А Путин, хотя и привел традиционные оправдания российской военной кампании, сделал заслуживающее того, чтобы его процитировать полностью, замечание: "Для нас сейчас вопрос о нахождении Чечни в составе России или ее независимости абсолютно не имеет фундаментального значения. Для нас фундаментальное значение имеет одно: мы не допустим того, чтобы эта территория когда-либо использовалась как плацдарм для нападения на Россию. Мы не допустим этого"! - заявил Путин. У главы государства есть все основания изъявлять решимость не допустить использования какой-либо территории в качестве плацдарма для враждебных действий против его страны. Эта позиция не только естественна, но и вполне легитимна с точки зрения международного права. Но в этих словах скрывается большее: они проводят некую неуловимую разделительную черту между Россией и предполагаемым источником угрозы. И более того, эти слова осторожно, но намеренно подчеркивают, что имеет фундаментальное значение, а что - второстепенное.
Этими словами Путин, может быть, открыл дверь диалогу о путях и средствах завершения конфликта. В конце концов, никто не может или не должен оспаривать то, что он назвал имеющим фундаментальное значение.
Без сомнения, диалог по чеченской проблеме будет трудным и деликатным. Слишком много крови было пролито с обеих сторон. Много россиян погибло за сохранение территориальной целостности Российской Федерации, и еще больше чеченцев погибло за национальную независимость. Но база для диалога может быть именно в том, что Путин назвал имеющим основное значение.
Здесь надо подчеркнуть, что российский народ должен понять: не все противники чеченской войны, включая и авторов этой статьи - вдохновлены ненавистью к России. И нельзя отрицать того, что некоторые тревоги России касательно развития событий в Чечне, приведшего к началу конфликта, обоснованны. Хотя, методы ведения войны как таковой, и особенно - страдания людей, к которым она привела, вызвали серьезную международную критику. Война не только стала источником колоссальных страданий, но она и отрицательно повлияла на процесс постепенной интеграции России в демократический западный мир. А эта интеграция необходима в интересах международной стабильности, и любые задержки этого процесса затрагивают долгосрочные интересы России, других европейских стран и США. Поэтому президент Буш и имел основания поднять чеченскую тему на своей последней встрече с президентом Путиным.
В последнее время появились и некоторые признаки переоценки войны российским общественным мнением. Впервые после начала войны по данным двух последних опросов общественного мнения среди россиян сторонников мирного решения конфликта больше, чем тех, кто выступает за бесконечное продолжение войны. С чеченской стороны также, если верить недавно побывавшим там журналистам, преобладают усталость от войны и желание прекратить бои. Чеченский президент Аслан Масхадов, избранный на выборах в присутствии наблюдателей ОБСЕ, недавно вновь изъявил готовность к мирному диалогу без предварительных условий.
В таком политическом контексте, возможно, стоит провести осторожное исследование - можно рассмотреть разнообразные формулы, которые отвечали бы фундаментальным запросам Путина и не предавали бы при этом то, за что принесло в жертву свои жизни столько чеченцев. А главное: международное сообщество должно активнее искать вариант, при котором путинская формулировка могла бы стать плацдармом для долгожданного мира", - пишут на страницах "Вашингтон Пост" Збигнев Бжезинский, Макс Кэмпелман и Александр Хейг.
Петр Вайль:
Слово Андрею Бабицкому для комментария к этой статье:
Андрей Бабицкий:
Слова Владимира Путина о том, что статус Чечни - проблема для России второстепенная, могут оцениваться как знак перелома в подходе к решению чеченской проблемы. На это отчасти указывает и тот факт, что в последнее время российский президент вообще довольно неохотно и относительно аккуратно высказывается на эту тему, хотя в начале второй военной кампании он выражался весьма энергично, если не сказать больше. Понятно, что смену в оценках диктует сама реальность, которая, как выяснилось, не готова обретать формы в соответствии с простыми силовыми формулами типа "мочить в сортире". Победные реляции, которыми потчуют российское общество военные, уж как-то странно звучали бы из уст первого должностного лица страны, который все же не может в ущерб своей репутации игнорировать абсолютно неутешительные результаты военной операции в Чечне.
Если говорить предельно откровенно, то война проиграна. Ни одна из поставленных целей не достигнута. Разгром бандформирований не просто затянулся, процесс стал хроническим, окончательно потеряв перспективы на завершение. Чечня не стала реанимационным отделением российской армии - напротив, военные принесли в республику самый разнузданный произвол, который разъедает механизм самого оборонного ведомства. Не удалось реально вернуть Чечню в состав России. Сегодня чеченцы как никогда далеки от идеи совместного мирного существования России и Чечни. Единство территории все более приобретает формальный характер, будучи обеспечено исключительно силовыми методами и террором. Российские солдаты продолжают ежедневно гибнуть, российское общество, кажется, все меньше понимает - за что? В этих условиях есть два пути: окончательно поставить на диктатуру, хотя бы даже и в пределах одной территории, или же пытаться искать новые рецепты, что, возможно, и происходит.
Недавно в Чечню вернулась миссия ОБСЕ. Действующий председатель этой организации перед тем, как отправиться в республику, заявил журналистам, что миссия возобновит свою деятельность, в том числе и посредническую в переговорах между конфликтующими сторонами. Профессиональный дипломат, министр иностранных дел Румынии, вряд ли оговорился. Мне кажется, стоит предположить, что он сказал именно то, что хотел. Вместе с тем несколько дней назад Сергей Ястржембский объявил, что всякие переговоры с воюющими чеченцами исключены, а по Чечне катится волна изуверских "зачисток", набирая силу и масштаб. Очевидно, что два взаимоисключающих подхода конкурируют между собой в Кремле. И очевидно также, что более трезвый, спокойный, не "сортирный" вариант раньше вообще не имел прописки в высших коридорах власти - сегодня он, возможно, рассматривается как вполне реальная альтернатива.
