Ведущий программы "Liberty Live" Петр Вайль:
Сегодня корреспондент Радио Свобода Андрей Бабицкий отвечал на вопросы членов Комитета по делам культуры и образования Совета Европы. Именно этот комитет по традиции занимается правозащитными проблемами. Напомню, что ранее ПАСЕ приглашала Андрея Бабицкого приехать в Страсбург, однако, российские власти не дали ему разрешения на выезд. Мало того, что Андрей находится под следствием по обвинении в использовании подложных документов, и ему в качестве меры пересечения избрана подписка о невыезде, но у него и вообще нет никаких документов, ни паспорта, ни удостоверения личности, так что он существует в довольно странной юридической ситуации. Сейчас Андрей Бабицкий у нас в прямом эфире. Андрей, расскажите, что у вас спрашивали, и кто вас расспрашивал?
Андрей Бабицкий:
Надо сказать, что я не вполне был готов к тем вопросам, которые мне задавали, поскольку большинство задавших вопросы были членами российской делегации и они беседовали со мной в обвинительной тональности. Но надо сказать , что хорошо к этим вопросам ни один из их задававших не подготовился - они касались деталей моего дела, уже разобранных в российских СМИ, Один их спрашивающих, к сожалению, радиосвязь была не очень качественной и я не запомнил фамилию, пытался узнать у меня, почему я присутствовал при пытках российских военнослужащих. Как вы помните, в январе или феврале - я точно не знаю, я тогда находился в изоляции, министр внутренних дел Рушайло демонстрировал депутатам Государственной Думы фотографии, на которых были якобы сняты подвергшиеся пыткам российские военнослужащие. Я объяснил, что эти фотографии были украдены министром внутренних дел у моей супруги с помощью сотрудников МВД. (Фотографии возвращены, а негативы нет). И фотографии, и негативы принадлежат Юрию Багрову, бывшему тогда корреспондентом агентства "Ассошиэйтед Пресс" - сейчас он работает в Северокавказском корпункте Радио Свобода.
Далее мне были заданы вопросы такого типа: "Почему я изготовил и использовал фальшивые документы"? На это я вынужден был ответить, что фальшивый паспорт изготовили сотрудники МВД, и они же фактически навязали мне этот документ, изъяв у меня мои собственные документы, и что паспорт не является фальшивым - это подлинный паспорт, что установила экспертиза, проведенная в Махачкале. Изготовлен он может быть только в МВД, И, как выяснил мой коллега - журналист газеты "Московский Комсомолец" Александр Хинштейн, бланк этого паспорта был затребован секретным письмом РУБОП у паспортного управления города Москвы.
Очень странный вопрос задал член украинской делегации - его фамилия начинается на "с", но полностью я ее не помню. Он спросил, есть ли у чеченцев журналисты наемники, и какие суммы чеченцы затрачивают, чтобы оплачивать их услуги. Я ответил, что, на мой взгляд, журналистов-наемников чеченцы не имеют, и, соответственно, денег на обслуживание таковых не тратят. Два заданных парламентариями европейских стран вопроса касались положения журналистов в России и, в частности, репортеров, освещающих события в Чечне. Я ответил, что могу опираться только на косвенные данные, поскольку ограничен подпиской о невыезде и могу передвигаться только в пределах Москвы, и поэтому основываюсь в своих суждениях на исключительно на данных моих коллег, приезжающих с Северного Кавказа. На мой взгляд, положение журналистов в Чечне с каждым днем ухудшается. Вот собственно и все.
Эта дискуссия заняла 45 минут и оставила у меня странное впечатление. Я доволен тем, что сделал то, ради чего собственно и считал необходимым выступить - я заявил, что, на мой взгляд, война в Чечне является преступной, что там совершены преступления против человечности, как я их квалифицирую, и что они должны стать предметом гласного международного расследования.
Петр Вайль:
То, что вы рассказываете, производит странное впечатление. Такое ощущение, что люди, задававшие вам вопросы, вели себя скорее, как если бы это было следствие, а не Комитет по культуре и образованию Совета Европы. Неужели со стороны членов Комитета от российской делегации не было общегуманитарных вопросов, в конце концов, вы, как никто, знаете обстановку в Чечне и вокруг нее, обстановку с беженцами, то есть то, ради чего призван работать этот комитет. Не спрашивали вас об этом?
Андрей Бабицкий:
Нет, мне показалось, что по тональности это, скорее, было комсомольское собрание или товарищеский суд советских времен. Не знаю, можно ли отнести к общегуманитарным проблемам тему, которую затронул депутат из Дагестана Гаджи Махачев. Он спросил меня, знаю ли я о том, что на чеченцы на территории Дагестана убили около полутора тысяч мирных жителей. Вопрос показался странным - я ничего не знаю об убитых полутора тысячах мирных жителей, но я ответил Гаджи Махачеву, что я, как и очень многие журналисты, поддерживал действия военных властей, когда шли боевые действия в Дагестане, вплоть до расстрела двух дагестанских села Карамахи и Чабанмахи, и мало кто из нас сомневался тогда в том, что федеральные власти имеют право на отпор вооруженным группировкам, проникшим в Дагестан из Чечни. Но я не воспринимаю этот вопрос в контексте всех остальных вопросов как гуманитарный.
Это было больше похоже на разбор персонального дела, и меня удивило, что в центре Европы члены российской делегации выступают с приговором против журналиста, дело которого они не посчитали нужным изучить, основываются на уже опровергнутой информации министра внутренних дел и других официальных лиц, заявлениях, которые часто противоречили одно другому... Я два дня назад слышал репортаж из Страсбурга корреспондента радиостанции "Эхо Москвы", который говорил, что российская делегация ведет себя очень вздорно, шантажирует, угрожает, и что европейские делегации шарахаются от шумных российских парламентариев. Я думаю после этого судилища, что такое описание очень верно передает настрой российской делегации.
Сегодня корреспондент Радио Свобода Андрей Бабицкий отвечал на вопросы членов Комитета по делам культуры и образования Совета Европы. Именно этот комитет по традиции занимается правозащитными проблемами. Напомню, что ранее ПАСЕ приглашала Андрея Бабицкого приехать в Страсбург, однако, российские власти не дали ему разрешения на выезд. Мало того, что Андрей находится под следствием по обвинении в использовании подложных документов, и ему в качестве меры пересечения избрана подписка о невыезде, но у него и вообще нет никаких документов, ни паспорта, ни удостоверения личности, так что он существует в довольно странной юридической ситуации. Сейчас Андрей Бабицкий у нас в прямом эфире. Андрей, расскажите, что у вас спрашивали, и кто вас расспрашивал?
Андрей Бабицкий:
Надо сказать, что я не вполне был готов к тем вопросам, которые мне задавали, поскольку большинство задавших вопросы были членами российской делегации и они беседовали со мной в обвинительной тональности. Но надо сказать , что хорошо к этим вопросам ни один из их задававших не подготовился - они касались деталей моего дела, уже разобранных в российских СМИ, Один их спрашивающих, к сожалению, радиосвязь была не очень качественной и я не запомнил фамилию, пытался узнать у меня, почему я присутствовал при пытках российских военнослужащих. Как вы помните, в январе или феврале - я точно не знаю, я тогда находился в изоляции, министр внутренних дел Рушайло демонстрировал депутатам Государственной Думы фотографии, на которых были якобы сняты подвергшиеся пыткам российские военнослужащие. Я объяснил, что эти фотографии были украдены министром внутренних дел у моей супруги с помощью сотрудников МВД. (Фотографии возвращены, а негативы нет). И фотографии, и негативы принадлежат Юрию Багрову, бывшему тогда корреспондентом агентства "Ассошиэйтед Пресс" - сейчас он работает в Северокавказском корпункте Радио Свобода.
Далее мне были заданы вопросы такого типа: "Почему я изготовил и использовал фальшивые документы"? На это я вынужден был ответить, что фальшивый паспорт изготовили сотрудники МВД, и они же фактически навязали мне этот документ, изъяв у меня мои собственные документы, и что паспорт не является фальшивым - это подлинный паспорт, что установила экспертиза, проведенная в Махачкале. Изготовлен он может быть только в МВД, И, как выяснил мой коллега - журналист газеты "Московский Комсомолец" Александр Хинштейн, бланк этого паспорта был затребован секретным письмом РУБОП у паспортного управления города Москвы.
Очень странный вопрос задал член украинской делегации - его фамилия начинается на "с", но полностью я ее не помню. Он спросил, есть ли у чеченцев журналисты наемники, и какие суммы чеченцы затрачивают, чтобы оплачивать их услуги. Я ответил, что, на мой взгляд, журналистов-наемников чеченцы не имеют, и, соответственно, денег на обслуживание таковых не тратят. Два заданных парламентариями европейских стран вопроса касались положения журналистов в России и, в частности, репортеров, освещающих события в Чечне. Я ответил, что могу опираться только на косвенные данные, поскольку ограничен подпиской о невыезде и могу передвигаться только в пределах Москвы, и поэтому основываюсь в своих суждениях на исключительно на данных моих коллег, приезжающих с Северного Кавказа. На мой взгляд, положение журналистов в Чечне с каждым днем ухудшается. Вот собственно и все.
Эта дискуссия заняла 45 минут и оставила у меня странное впечатление. Я доволен тем, что сделал то, ради чего собственно и считал необходимым выступить - я заявил, что, на мой взгляд, война в Чечне является преступной, что там совершены преступления против человечности, как я их квалифицирую, и что они должны стать предметом гласного международного расследования.
Петр Вайль:
То, что вы рассказываете, производит странное впечатление. Такое ощущение, что люди, задававшие вам вопросы, вели себя скорее, как если бы это было следствие, а не Комитет по культуре и образованию Совета Европы. Неужели со стороны членов Комитета от российской делегации не было общегуманитарных вопросов, в конце концов, вы, как никто, знаете обстановку в Чечне и вокруг нее, обстановку с беженцами, то есть то, ради чего призван работать этот комитет. Не спрашивали вас об этом?
Андрей Бабицкий:
Нет, мне показалось, что по тональности это, скорее, было комсомольское собрание или товарищеский суд советских времен. Не знаю, можно ли отнести к общегуманитарным проблемам тему, которую затронул депутат из Дагестана Гаджи Махачев. Он спросил меня, знаю ли я о том, что на чеченцы на территории Дагестана убили около полутора тысяч мирных жителей. Вопрос показался странным - я ничего не знаю об убитых полутора тысячах мирных жителей, но я ответил Гаджи Махачеву, что я, как и очень многие журналисты, поддерживал действия военных властей, когда шли боевые действия в Дагестане, вплоть до расстрела двух дагестанских села Карамахи и Чабанмахи, и мало кто из нас сомневался тогда в том, что федеральные власти имеют право на отпор вооруженным группировкам, проникшим в Дагестан из Чечни. Но я не воспринимаю этот вопрос в контексте всех остальных вопросов как гуманитарный.
Это было больше похоже на разбор персонального дела, и меня удивило, что в центре Европы члены российской делегации выступают с приговором против журналиста, дело которого они не посчитали нужным изучить, основываются на уже опровергнутой информации министра внутренних дел и других официальных лиц, заявлениях, которые часто противоречили одно другому... Я два дня назад слышал репортаж из Страсбурга корреспондента радиостанции "Эхо Москвы", который говорил, что российская делегация ведет себя очень вздорно, шантажирует, угрожает, и что европейские делегации шарахаются от шумных российских парламентариев. Я думаю после этого судилища, что такое описание очень верно передает настрой российской делегации.
