Александр Батчан и Петр Вайль беседуют по телефону с президентом Чечни Асланом Масхадовым
Александр Батчан:
Господин Масхадов, какие последние новости у вас есть о нашем пропавшем корреспонденте Андрее Бабицком?
Аслан Масхадов:
Я сожалею, но никакой информации дать пока не имею возможности, потому что не имею такой информации. Когда я разговаривал с радиостанцией "Немецкая Волна", по-моему, мне задали такой вопрос, что была информация, что Бабицкий может быть у бывшего муфтия Кадырова или у Ямадаевых. Я им тогда ответил, что это - люди Путина, все, что в Москве им прикажут, они сделают. Я со всей ответственностью могу сказать, что у наших командиров его нет, а Кадыров и Ямадаев - предатели нашего народа, я не имею возможности контроля над тем, что делается через них.
Петр Вайль:
Господин Масхадов, мы уже спрашивали вас об этом, и вы отвечали, но все-таки, чтобы прояснить ситуацию до конца - не может ли быть такого, что Андрей Бабицкий находится в каком-то из ваших отрядов, настолько отдаленных, что у него плохая связь с вами. Предполагаете ли вы такую возможность?
Аслан Масхадов:
Любой командир имеет возможность говорить, например, со мной по мобильной связи и передать все, что хотел бы.
Петр Вайль:
Господин Масхадов, по российскому телевидению и в прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" со сведениями об Андрее Бабицком выступал человек по имени Шарип Юсупов, который представлялся вашим специальным представителем в Москве.
Аслан Масхадов:
Юсупов - самозванец, у меня в Москве вообще нет представителя, мой представитель - Майербек Вачагаев арестован спецслужбами России, а других представителей у меня нет и быть не может. Я не давал Юсупову никаких полномочий говорить от моего имени о государстве и, тем более, о Бабицком. Это - самозванец.
Петр Вайль:
Вы недавно, так сказать, официально заявили, что с вашей стороны чеченская война переходит в стадию партизанской войны. Что вы под этим подразумеваете - более детально?
Аслан Масхадов:
Я хотел бы еще более конкретно сказать: как мы вот это понимаем: например, мы, военные, хорошо знаем, что такое война. Но фронта как такового здесь нет. Здесь просто идет убийство, с ненавистью, жестокостью. Российское государство - варварское государство, не имея ни идеи, ни политики, ни Бога, оно опять показывает свою вековую ненависть к моему народу за его непокорность. Как это так - все подчиняются этой дубинке, а чеченцы - нет?! И они нам мстят. Бьют по родильным домам, рынкам, беженцам, мечетям. А мой народ - ополченцы, тоже мстят этому государству за геноцид, за депортацию, за первую войну, за новорожденных в родильном доме. Зеки, которых собрали со всех тюрем и которые оказались в Чернокозове, в Наурском районе, в роли контрактников, издеваются над беззащитными людьми от 12 до 60 лет. Идет взаимное убийство. Это не война.
Александр Батчан:
Вы вместе с тем на днях опять подтвердили, что готовы пойти на мирные переговоры. О чем бы вы вели эти переговоры и с кем?
Аслан Масхадов:
Надо определиться - кто такие чеченцы, что значит Чечня, должна быть определенность. Без этой определенности и получаются войны, провокации, похищения, преступность и все остальное. Но Россия не хочет этого, потому что Чечня выгодна ей со своей неопределенностью как источник всех бед россиян. Сегодня вот, например, Путин - кто он такой? Бывший подполковник контрразведчик, никто его не знает, за три месяца его решили посадить на стул президента - а как это лучше сделать? На чеченцах. Значит, уничтожит чеченцев - значит, будет хорошим руководителем. Определенность российскому руководству и политикам не нужна. Хотя я не раз говорил, что у Чечни есть много предложений, Чечня может защищать интересы России на Кавказе, есть варианты решения проблемы, но их никто не хочет решать, а мы от переговоров никогда не отказывались.
Петр Вайль:
Господин Масхадов, вчера и сегодня появились сообщения, что большая группа чеченских вооруженных бойцов по подземным коммуникациям вернулась в Грозный. Насколько это соответствует действительности?
Аслан Масхадов:
Ну я еще раз повторяю, что в любом населенном пункте, который, как российские войска, заявляют, они взяли под контроль, есть наши бойцы и будут всегда, и с каждым днем их число будет увеличиваться. Почему? Потому что все то, что творится в Чернокозово, что творится в этих фильтрационных лагерях, это увеличивает число сопротивляющихся. В городе остались конкретные группы, которые оттуда не захотели уйти. Они могут появляться в любом месте и наносить удары. Российских военных я не уважаю как военных. Они могут заявить что "на нас напали". Кто напали - чеченцы, как так, на великую державу?! Они могут открыто садиться и говорить в телевизор, что месяц войны, два месяца, полгода: они не знают, до какой степени это позорно для этой армии. Поэтому, вот эта военная махина, она двигается - как ее можно остановить гранатометом?!
Петр Вайль:
Но все-таки есть ли возможность у достаточно больших чеченских вооруженных групп - по сотне или даже несколько сотен человек проникать в Грозный, входить и выходить?
Аслан Масхадов:
Когда выходили из Грозного, говорили, что там тройное кольцо и выйти невозможно, но вышли же. Может быть, с определенными потерями. И сегодня войти в город, войти в любое село сотне - двум сотням бойцов, по-моему, никакой проблемы не представляет.
Петр Вайль:
Господин Масхадов, в российском обществе, точнее - в российской прессе много говорят о том, что 23 февраля в печальную годовщину начала депортации чеченского народа намечаются какие-то особенные акции. Собираетесь ли вы таким образом отметить этот день?
Аслан Масхадов:
По-моему, на войне есть свои секреты. Я не хочу конкретно называть даты, но могу сказать одно: взять, например, город обратно, взять город Гудермес или заблокировать район, или снести с лица земли все, что там есть, для нас никаких проблем не представляет.
Александр Батчан:
Господин Масхадов, могли бы вы предоставить гуманитарный коридор, чтобы гражданское население, которое подвергается интенсивным бомбардировкам, могло уйти из гор?
Аслан Масхадов:
Насчет Грозного тоже были слухи, когда были бои, что мирных жителей кто-то не пускает. По-моему, мы больше всего заинтересованы, чтобы гражданского населения там не было, потому что все эти вакуумные бомбы, которые демонстрирует по телевизору Сергеев, и оперативно-тактические ракеты с кассетными боеголовками - удары ими наносятся не по бойцам ополчения, а по мирным населенным пунктам. Мы с удовольствием можем предоставить коридор, если будет возможность.
Александр Батчан:
Скажите пожалуйста, сколько всего бойцов сопротивления сейчас задействовано в военных действиях и каков будет ваш следующий шаг - все эти люди - что они намерены делать, если Россия окончательно будет контролировать все равнинные территории?
Аслан Масхадов:
Я не могу назвать точное число, потому что оно под действием тактики российских войск будет максимально увеличиваться с каждым днем. Например, сегодня идет уже неделю в одном селе митинг. Там в госпитале оказались четыре наших бойца, ногу одному оторвало, руку. Подъезжали на БТРах , на танках, требуют выдать этих раненых, местное население вышло на митинг и не отдает их. Все, например - плоскость, горы, Грозный, брали же, уже это же все было. Самое интересное начинается, когда российские войска говорят: "Все взяли под контроль". Потом начинается самое страшное именно для России, позор для России, российской армии. Позор начинается потом, когда они уясняют, что ничего не контролируют, и не могут контролировать.
Петр Вайль:
Сейчас не то, чтобы перерыв в войне, но она, как вы сами заявили, перешла с одного этапа в другой, и на этом промежутке можно подвести какие-то итоги. Есть ли у вас сейчас представление о потерях со своей стороны, и со стороны российских войск?
Аслан Масхадов:
Значит, примерно об ожесточенности боевых действий, накалу страстей. Если сравнить ту войну с этой, то потери за этот период должны быть в десять раз больше. Это с российской стороны до девяти тысяч убитых российских солдат, офицеров и омоновцев, с нашей стороны - тысяча - полторы тысячи.
Петр Вайль:
Господин Масхадов, в своем выступлении о начале этапа партизанской войны вы сказали, что эта война будет вестись по всей территории Чечни, включая ее северные районы. Но вот что как вы прокомментируете постоянные сведения в российской прессе о том, что эта война будет вестись и за пределами Чечни?
Аслан Масхадов:
Бывает такое, когда все выходит из под контроля: пока я координирую действия своих подразделений - ополчения. У нас есть своя тактика, стратегия ведения войны, что позиционной, что активной, что партизанской... И в ту войну, все - свидетели того, что я не был сторонником ведения войны, переноса ее на территорию России: Я хотел бы передать семье Бабицкого мои искренние сожаления о случившемся.
Александр Батчан:
Господин Масхадов, какие последние новости у вас есть о нашем пропавшем корреспонденте Андрее Бабицком?
Аслан Масхадов:
Я сожалею, но никакой информации дать пока не имею возможности, потому что не имею такой информации. Когда я разговаривал с радиостанцией "Немецкая Волна", по-моему, мне задали такой вопрос, что была информация, что Бабицкий может быть у бывшего муфтия Кадырова или у Ямадаевых. Я им тогда ответил, что это - люди Путина, все, что в Москве им прикажут, они сделают. Я со всей ответственностью могу сказать, что у наших командиров его нет, а Кадыров и Ямадаев - предатели нашего народа, я не имею возможности контроля над тем, что делается через них.
Петр Вайль:
Господин Масхадов, мы уже спрашивали вас об этом, и вы отвечали, но все-таки, чтобы прояснить ситуацию до конца - не может ли быть такого, что Андрей Бабицкий находится в каком-то из ваших отрядов, настолько отдаленных, что у него плохая связь с вами. Предполагаете ли вы такую возможность?
Аслан Масхадов:
Любой командир имеет возможность говорить, например, со мной по мобильной связи и передать все, что хотел бы.
Петр Вайль:
Господин Масхадов, по российскому телевидению и в прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" со сведениями об Андрее Бабицком выступал человек по имени Шарип Юсупов, который представлялся вашим специальным представителем в Москве.
Аслан Масхадов:
Юсупов - самозванец, у меня в Москве вообще нет представителя, мой представитель - Майербек Вачагаев арестован спецслужбами России, а других представителей у меня нет и быть не может. Я не давал Юсупову никаких полномочий говорить от моего имени о государстве и, тем более, о Бабицком. Это - самозванец.
Петр Вайль:
Вы недавно, так сказать, официально заявили, что с вашей стороны чеченская война переходит в стадию партизанской войны. Что вы под этим подразумеваете - более детально?
Аслан Масхадов:
Я хотел бы еще более конкретно сказать: как мы вот это понимаем: например, мы, военные, хорошо знаем, что такое война. Но фронта как такового здесь нет. Здесь просто идет убийство, с ненавистью, жестокостью. Российское государство - варварское государство, не имея ни идеи, ни политики, ни Бога, оно опять показывает свою вековую ненависть к моему народу за его непокорность. Как это так - все подчиняются этой дубинке, а чеченцы - нет?! И они нам мстят. Бьют по родильным домам, рынкам, беженцам, мечетям. А мой народ - ополченцы, тоже мстят этому государству за геноцид, за депортацию, за первую войну, за новорожденных в родильном доме. Зеки, которых собрали со всех тюрем и которые оказались в Чернокозове, в Наурском районе, в роли контрактников, издеваются над беззащитными людьми от 12 до 60 лет. Идет взаимное убийство. Это не война.
Александр Батчан:
Вы вместе с тем на днях опять подтвердили, что готовы пойти на мирные переговоры. О чем бы вы вели эти переговоры и с кем?
Аслан Масхадов:
Надо определиться - кто такие чеченцы, что значит Чечня, должна быть определенность. Без этой определенности и получаются войны, провокации, похищения, преступность и все остальное. Но Россия не хочет этого, потому что Чечня выгодна ей со своей неопределенностью как источник всех бед россиян. Сегодня вот, например, Путин - кто он такой? Бывший подполковник контрразведчик, никто его не знает, за три месяца его решили посадить на стул президента - а как это лучше сделать? На чеченцах. Значит, уничтожит чеченцев - значит, будет хорошим руководителем. Определенность российскому руководству и политикам не нужна. Хотя я не раз говорил, что у Чечни есть много предложений, Чечня может защищать интересы России на Кавказе, есть варианты решения проблемы, но их никто не хочет решать, а мы от переговоров никогда не отказывались.
Петр Вайль:
Господин Масхадов, вчера и сегодня появились сообщения, что большая группа чеченских вооруженных бойцов по подземным коммуникациям вернулась в Грозный. Насколько это соответствует действительности?
Аслан Масхадов:
Ну я еще раз повторяю, что в любом населенном пункте, который, как российские войска, заявляют, они взяли под контроль, есть наши бойцы и будут всегда, и с каждым днем их число будет увеличиваться. Почему? Потому что все то, что творится в Чернокозово, что творится в этих фильтрационных лагерях, это увеличивает число сопротивляющихся. В городе остались конкретные группы, которые оттуда не захотели уйти. Они могут появляться в любом месте и наносить удары. Российских военных я не уважаю как военных. Они могут заявить что "на нас напали". Кто напали - чеченцы, как так, на великую державу?! Они могут открыто садиться и говорить в телевизор, что месяц войны, два месяца, полгода: они не знают, до какой степени это позорно для этой армии. Поэтому, вот эта военная махина, она двигается - как ее можно остановить гранатометом?!
Петр Вайль:
Но все-таки есть ли возможность у достаточно больших чеченских вооруженных групп - по сотне или даже несколько сотен человек проникать в Грозный, входить и выходить?
Аслан Масхадов:
Когда выходили из Грозного, говорили, что там тройное кольцо и выйти невозможно, но вышли же. Может быть, с определенными потерями. И сегодня войти в город, войти в любое село сотне - двум сотням бойцов, по-моему, никакой проблемы не представляет.
Петр Вайль:
Господин Масхадов, в российском обществе, точнее - в российской прессе много говорят о том, что 23 февраля в печальную годовщину начала депортации чеченского народа намечаются какие-то особенные акции. Собираетесь ли вы таким образом отметить этот день?
Аслан Масхадов:
По-моему, на войне есть свои секреты. Я не хочу конкретно называть даты, но могу сказать одно: взять, например, город обратно, взять город Гудермес или заблокировать район, или снести с лица земли все, что там есть, для нас никаких проблем не представляет.
Александр Батчан:
Господин Масхадов, могли бы вы предоставить гуманитарный коридор, чтобы гражданское население, которое подвергается интенсивным бомбардировкам, могло уйти из гор?
Аслан Масхадов:
Насчет Грозного тоже были слухи, когда были бои, что мирных жителей кто-то не пускает. По-моему, мы больше всего заинтересованы, чтобы гражданского населения там не было, потому что все эти вакуумные бомбы, которые демонстрирует по телевизору Сергеев, и оперативно-тактические ракеты с кассетными боеголовками - удары ими наносятся не по бойцам ополчения, а по мирным населенным пунктам. Мы с удовольствием можем предоставить коридор, если будет возможность.
Александр Батчан:
Скажите пожалуйста, сколько всего бойцов сопротивления сейчас задействовано в военных действиях и каков будет ваш следующий шаг - все эти люди - что они намерены делать, если Россия окончательно будет контролировать все равнинные территории?
Аслан Масхадов:
Я не могу назвать точное число, потому что оно под действием тактики российских войск будет максимально увеличиваться с каждым днем. Например, сегодня идет уже неделю в одном селе митинг. Там в госпитале оказались четыре наших бойца, ногу одному оторвало, руку. Подъезжали на БТРах , на танках, требуют выдать этих раненых, местное население вышло на митинг и не отдает их. Все, например - плоскость, горы, Грозный, брали же, уже это же все было. Самое интересное начинается, когда российские войска говорят: "Все взяли под контроль". Потом начинается самое страшное именно для России, позор для России, российской армии. Позор начинается потом, когда они уясняют, что ничего не контролируют, и не могут контролировать.
Петр Вайль:
Сейчас не то, чтобы перерыв в войне, но она, как вы сами заявили, перешла с одного этапа в другой, и на этом промежутке можно подвести какие-то итоги. Есть ли у вас сейчас представление о потерях со своей стороны, и со стороны российских войск?
Аслан Масхадов:
Значит, примерно об ожесточенности боевых действий, накалу страстей. Если сравнить ту войну с этой, то потери за этот период должны быть в десять раз больше. Это с российской стороны до девяти тысяч убитых российских солдат, офицеров и омоновцев, с нашей стороны - тысяча - полторы тысячи.
Петр Вайль:
Господин Масхадов, в своем выступлении о начале этапа партизанской войны вы сказали, что эта война будет вестись по всей территории Чечни, включая ее северные районы. Но вот что как вы прокомментируете постоянные сведения в российской прессе о том, что эта война будет вестись и за пределами Чечни?
Аслан Масхадов:
Бывает такое, когда все выходит из под контроля: пока я координирую действия своих подразделений - ополчения. У нас есть своя тактика, стратегия ведения войны, что позиционной, что активной, что партизанской... И в ту войну, все - свидетели того, что я не был сторонником ведения войны, переноса ее на территорию России: Я хотел бы передать семье Бабицкого мои искренние сожаления о случившемся.
