С производителем водки Борисом Смирновым беседует Игорь Померанцев.
Ведущий программы "Темы недели" Андрей Шарый:
Борису Смирнову - 44 года, и десять последних лет он занимается производством водки. Для этого есть веские причины: Борис - потомок знаменитой династии производителей национального напитка. В 1992-м году он возобновил в России производство некогда популярного напитка, "Столового вина номер 21". На этикетке значилась знаменитая водочная фамилия - "Смирновъ". В 1997-м году "Торговый дом потомков Петра Арсеньевича Смирнова" раскололся: пост генерального директора покинул брат Бориса Смирнова Андрей, и с той поры не прекращаются юридические споры о том, чья водка - подлинная смирновская. Но сегодняшний наш разговор не об этом, не о юридических спорах. Субботнее интервью - о традициях водки, о культуре национального алкогольного напитка, о секретах водочного производства. С Борисом Смирновым беседует другой тонкий знаток темы - Игорь Померанцев.
Игорь Померанцев:
Борис, мне и, думаю, нашим слушателям хотелось бы сразу узнать градус вашего настроения, вашего нынешнего положения. Другими словами, как идут дела, какими числами - десятками тысяч, сотнями тысяч, миллионами - исчисляются бутылки вашего производства, литры, доходы?
Борис Смирнов:
Пока миллион, чуть больше - чуть меньше, в месяц. Но мне пришлось по-новому строить фирму, фирму по возрождению старинных напитков по рецептам Петра Смирнова, и теперь я выпускаю водку под названием "Борис Смирнов", но следую традициям. Сейчас три завода работают: тверской завод в Бологое, знаменитый Черноголовский и Сочинский. В Сочи уже вовсю готовятся к встрече, как говорится, отдыхающих в этом году.
Игорь Померанцев:
У вас богатая водочная родословная. Я читал, что вы намеревались или начали выпускать водку "Арсеньич", - я подскажу нашим слушателям, что именно Арсений Смирнов открыл винный погреб в Замоскворечье в 1860-м году. В вашей семье вспоминали предка или вспомнили вот уже в нынешние времена по деловым соображениям?
Борис Смирнов:
Я могу сказать, что я с самого рождения знал, кто я, откуда, кто мои были предки. Мало того, моя прабабка умерла в 1981-м году, у меня возраст был уже 23 года, все рассказы, все это она, как говорится, передавала. Кроме того, в 1981-м году она мне передала рецепты - 287 старинных рецептов русских алкогольных напитков Петра Смирнова. Поэтому, в общем-то, все это начал я из-за того, что в советские времена хорошая водка, в основном, считалась "кристалловская", а все остальные были плохие. Наверное, из-за того, что у нас в СССР существовало два ГОСТа: ГОСТ для экспорта и ГОСТ для внутреннего потребления. Это было неправильно. Поэтому я не из-за, как говорится, корыстных побуждений вспомнил своего предка, я его всегда знал, всегда ценил.
Игорь Померанцев:
Думаю, со мной согласятся многие: первый глоток водки в юности вызывает скорее чувство испуга, оторопи, брезгливости. С чего началась водка в вашей жизни?
Борис Смирнов:
Водку я, можно сказать, первый раз выпил после армии, когда пришел. Вообще, следуя русским традициям, православным, водку в России мужчины не пили до 21 года. В 21 год он в России либо женился, либо его забирали в армию, и поэтому было запрещено пить алкоголь, во-первых, для того, чтобы, как говорится, рождалось здоровое поколение, а во-вторых, православная страна - соблюдение постов, и поэтому пить водку, в общем-то, и не рекомендовалось. А Россия была патриархальная, был Домострой, слово главы семьи было превыше всего, поэтому, в общем-то, водку не пили. Хотя были такие "разнообразия российские", как наливки сладкие, их можно было с чаем, но, опять-таки, не злоупотребляли никогда.
Игорь Померанцев:
Хорошая водка - нехорошая водка. Чем они отличаются? Какого вкуса хорошая водка, и должен ли у нее быть вкус?
Борис Смирнов:
Я вам расскажу такой маленький случай. Года два назад, даже уже три, я сидел в Париже с одним очень известным во Франции производителем шампанского. Ресторан был его личный, я говорю: "Может быть, все-таки водки попробуем?" Он говорит: "Но она теплая". Я поставил на стол бутылку 21-ой -"она теплая". Я говорю: "Холодной же водку не пьют". Вы же коньяк не замораживаете, виски, кальвадос. Никто же не замораживает, их пьют теплыми. Водку пьют теплой, даже если взять любой источник. Наших классиков: и Гиляровский, и Чехов, и Толстой водку держали в графинчике. А графинчики держали в шкафчике, значит, температура в графинчике была комнатная. Поэтому он очень удивился, что водка имеет свой вкус, запах. Каждое название водки - свой рецепт, свой вкус. Свой аромат. В водке может быть и миндальное масло, и сахар, и глюкоза. То есть, водка - произведение искусства. То же самое, как и коньяк, и бренди - это напиток, который стимулирует жизнь. Поэтому плохой водки не бывает. Бывает "паленая "водка, которую делают из технического спирта, - это просто отрава. А бывает хорошая водка или очень хорошая. Я стараюсь делать только очень хорошую.
Игорь Померанцев:
Из чего лучше всего пить водку? За каким столом или скамейкой? С кем "чокаться", "чокаться" ли, петь ли песни под занавес? Для вас все эти вопросы не лишены смысла?
Борис Смирнов:
Вы знаете, я помню детские годы, начало 60-х. Тогда у нас во дворе - у нас была пятиэтажка-хрущевка, в основном все работали на заводе, люди разные были. Но на 1-е мая, на 9-е мая выносили столы, выносили все, что у кого есть в доме: пирожки, заливное, и вот весь двор - шестьдесят семей -"гуляли". Песни пели. Дело в том, что для России водка - больше, чем напиток. Это, может, состояние души. Ведь когда человек рождается, что пьют? Водку. Женятся, замуж выходят? Опять пьют водку. Человек умирает - поминают чем? Водкой. И ставят в поминальную, опять- таки, рюмку водки, а сверху кусок черного хлеба. Поэтому я говорю, что водка для России - это больше, чем напиток. За годы советской власти, к большому сожалению, традиции русского народа были просто уничтожены. Никогда водку не пили стаканами. Были лафетники, рюмочки, чарочки, чарки, из которых пили, и всегда пили столько, сколько хотели. Никогда никого не заставляли пить.
Игорь Померанцев:
Есть ли железный закон распития, которому должно следовать неукоснительно? В России часто с брезгливостью говорят об иностранцах, которые прихлебывают водку, растягивают сам процесс, мешают с разными соками, охлаждают льдом, и, кажется, это уже самый большой грех, не напиваются "в усмерть"? Черные джазмены говорят, что белые не могут играть настоящий джаз? Вы - за импровизацию этого распития, или, все-таки за строгое соблюдение национальной традиции пить залпом?
Борис Смирнов:
Вы знаете, я уже сказал, что в России никогда никого не заставляли пить. Как человеку нравится пить, как он умеет, пусть пьет - не надо устраивать насилие над личностью. Нравится вам пить из стакана - ради Бога, быстрее опьянеете, не нравится вам пить из мелкой или большой - это все чисто от человека зависит. Иностранцы тоже напиваются, всякое бывает, люди опять-таки все разные. Но кого-то заставлять пить - это просто неправильно. А по поводу смешения с соками, делать коктейль, вообще коктейль с французского или с английского, по-моему, переводится как "петух". В России никогда не мешали водку. Это уже пришло с Запада. Зачем было добавлять в водку тот же апельсиновый сок, когда были апельсиновые настойки, наливки. Они были от 8 градусов и до 27.
Игорь Померанцев:
В России есть всякого рода водочные традиции, или мифы о традициях - историки пишут, что еще в XIX веке водка в России была 23-25-градусная. Еще известно, что водку по царскому указу следовало пить только в кабаках, а там еду не подавали, и тому были экономические причины, потому что царская монополия распространялась только на водку, так что культура закусок соединилась с культурой питья только в начале ХХ века - о каких традициях тогда идет речь?
Борис Смирнов:
Во-первых, как таковой монополии не было. Дело в том, что под монополией подразумевалось разрешение, по-современному - лицензирование - продажи, производства водки, в 1827-м году государь император издал указ, разрешающий всем сословиям, кроме крепостных, производить водку на основе покупки лицензии. Поэтому водку стали делать очень многие заводы. И кстати, когда конкуренты пишут, что год основания фирмы - 1818-й - это просто не могло быть по законам Российской империи. Закон, разрешение появился только в 1827-м году, а до 1827-го года водку производило только дворянское сословие, и именно в тех квотах, которые давал государь-император. Чем крупнее был дворянин, стариннее род, богаче - тем больше давал, и разрешение производить водки, в основном, для своих нужд, продавать запрещено ее было, продажей как раз занимались казенные заведения. А для себя в основном делали сами богатые помещики. Поэтому было большое разнообразие настоек, наливок, горьких и сладких, на любой вкус. А белая водка - дело в том, что уже более 500 лет в России делают белую водку и делают ее из спирта-ректификата. Поэтому были свои проблемы. Кстати на "Кристалле" очистные колонны для очистки водки были сделаны еще на Путиловском заводе в XIX веке.
Игорь Померанцев:
Борис, мы пока что говорим только о приятном, о водке, давайте поговорим о не менее приятном - водке и деньгах. Допустим, деньги и правда не пахнут, если верить римскому император,у который создал первые платные уборные, а пахнет ли водка деньгами, и какими?
Борис Смирнов:
Россия пока еще далеко от того, чтобы от честно произведенной водки разбогатеть, хотя бы до нормального уровня. Дело в том, что по статистике в России до сих пор выпускается около 50 процентов "паленой", "левой" водки, незаконно производимой, в том числе и самогонки, то есть 50 процентов из бюджета, из доходов уходит, и ту же половину водочники-производители не получают, потому что делают ее, как говорится, по-черному. Во-вторых, к водке очень негативное отношение, как правительства, так и правоохранительных органов, что если водка, значит, это криминал - ничего подобного. Во-первых, чтобы сделать хорошую водку, нужно время, нужно хорошего качества оборудование, хорошего качества спирт, хорошего качества вода и плюс - хорошее отношение к труду. Поэтому, в общем-то, сделать хорошую водку несложно, и в то же время очень сложно. А затрат, проверок разных очень много. Например, за 1998-й год правоохранительные органы завод в Черноголовке, где я производил водку, проверили 52 раза. То есть каждую неделю, приходили, останавливали завод на день - на два и проверяли.
Игорь Померанцев:
От скорости фильтровки водки зависит прибыль производителя. Получается, что быстрая, то есть, плохая фильтровка на руку производителю - как вы решаете эту проблему?
Борис Смирнов:
Я ставлю дополнительные угольные реакторы и они работают круглосуточно, но выдерживаю ту скорость, которая написана в рецептах, технологии Петра Смирнова. Дело в том, что я тоже потребляю эту водку, потребляю ее не специально сделанную для меня, а просто сделанную на конвейере. Вся водка должна быть одинакового качества, одинаково хорошая. Потом здесь не только скорость фильтрации, здесь и замена угля на свежий много играет, качество угля, можно купить и уголь подешевле, похуже качеством, все это можно, но овчинка выделки не стоит. На копейку сэкономишь, рубль потеряешь.
Игорь Померанцев:
У вас масса конкурентов, есть среди них такие, кого вы опасаетесь физически?
Борис Смирнов:
Ну, скажем, даже не конкуренты, в позапрошлом году один из олигархов заинтересовался моим бизнесом и загубил созданную мной марку "Смирнов" просто. Два года, как говорится, он пытается что-то сделать, качество водки низкое. Делать не может сам, просто загубил вот именно марку.
Игорь Померанцев:
Но у вас есть телохранители?
Борис Смирнов:
Нет.
Игорь Померанцев:
Борис, у государственной монополии на водку довольно много сторонников - вы входите в их число?
Борис Смирнов:
Нет, мы уже монополию в советское время почувствовали. Водка калужского "Кристалла" завода - ее невозможно было пить, а "придворный" завод "Кристалл" в Москве делал хорошую водку, потому что оборудование все новое на "Кристалл" слали, лучший спирт - на "Кристалл", и все прочее, и прочее. Здесь дело не в монополии. Дело в законах, и чтобы их исполняли. Если государство само не исполняет свои собственные законы - ну, монополия будет, ну, будут пить самогон, тем более что законодательно разрешено делать самогон, вот и все.
Игорь Померанцев:
Но монополия на водку не придумана советской властью. Монополия на водку была еще и при царях, и в Америке и в западно-европейских странах очень высокий налог, который производители платят государству...
Борис Смирнов:
А при монополии будут еще больше платить. Тогда уже если водка сто рублей будет стоить, государству захочется поиметь еще лишних денег, оно сделает 150, и вы ничего не сделаете, потому что, во-первых, конкуренции не будет, а во-вторых, то, что сделают на этих монопольных заводах - какую-то отраву такую и будете пить, и у вас выбора не будет, вы никуда не пожалуетесь, так что государственная монополия - против государства жаловаться государству это нонсенс.
Игорь Померанцев:
Есть люди, назовем их моралистами, которые считают некоторые виды коммерции аморальными, например, продажу вооружений, продажу водки - что бы вы ответили на упреки подобного рода?
Борис Смирнов:
Это не моралисты, их надо по-другому назвать. Дело в том, что тогда надо запретить вообще все - колющее и режущее оружие продавать запретить, лекарства продавать, получается, по их логике, продлевает мучения больного, лучше пусть сразу умрет и все. Это глупость. Это люди просто лицемерят и, скорее всего, зарабатывают на этом деньги.
Игорь Померанцев:
Борис, у вас есть дети?
Борис Смирнов:
Есть, четверо.
Игорь Померанцев:
Как вы напутствовали ваше чадо, когда оно достигло водочного возраста в канун водочного глотка?
Борис Смирнов:
Оно еще не достигло. Ей еще 21 нет, только 20, 21 будет в этом году.
Игорь Померанцев:
Но вы готовитесь?
Борис Смирнов:
Напутствие какое - уже взрослая. Она сама понимает, она последние 12 лет именно общается, когда основная и частая тема разговора дома - водка - как сделать это, как сделать это. Ведь дело в том, что водка это не зло. Пьют не от того, что хочется напиться человеку, а от безысходности. Почему сейчас в России появилось много алкоголиков - от безысходности, нет выхода.
Игорь Померанцев:
А есть у производителей водки свои профессиональные тосты, может, вы поделитесь с нами?
Борис Смирнов:
Честно говоря, у меня один единственный тост, который я люблю - "за все хорошее, которое было и которое будет", потому что в жизни не всегда бывает гладко, чаще всего ухабов больше, чем ровной дороги, но главное -иметь всегда оптимизм, стараться видеть только хорошее. Чем больше хорошего - тем дольше проживем.
Ведущий программы "Темы недели" Андрей Шарый:
Борису Смирнову - 44 года, и десять последних лет он занимается производством водки. Для этого есть веские причины: Борис - потомок знаменитой династии производителей национального напитка. В 1992-м году он возобновил в России производство некогда популярного напитка, "Столового вина номер 21". На этикетке значилась знаменитая водочная фамилия - "Смирновъ". В 1997-м году "Торговый дом потомков Петра Арсеньевича Смирнова" раскололся: пост генерального директора покинул брат Бориса Смирнова Андрей, и с той поры не прекращаются юридические споры о том, чья водка - подлинная смирновская. Но сегодняшний наш разговор не об этом, не о юридических спорах. Субботнее интервью - о традициях водки, о культуре национального алкогольного напитка, о секретах водочного производства. С Борисом Смирновым беседует другой тонкий знаток темы - Игорь Померанцев.
Игорь Померанцев:
Борис, мне и, думаю, нашим слушателям хотелось бы сразу узнать градус вашего настроения, вашего нынешнего положения. Другими словами, как идут дела, какими числами - десятками тысяч, сотнями тысяч, миллионами - исчисляются бутылки вашего производства, литры, доходы?
Борис Смирнов:
Пока миллион, чуть больше - чуть меньше, в месяц. Но мне пришлось по-новому строить фирму, фирму по возрождению старинных напитков по рецептам Петра Смирнова, и теперь я выпускаю водку под названием "Борис Смирнов", но следую традициям. Сейчас три завода работают: тверской завод в Бологое, знаменитый Черноголовский и Сочинский. В Сочи уже вовсю готовятся к встрече, как говорится, отдыхающих в этом году.
Игорь Померанцев:
У вас богатая водочная родословная. Я читал, что вы намеревались или начали выпускать водку "Арсеньич", - я подскажу нашим слушателям, что именно Арсений Смирнов открыл винный погреб в Замоскворечье в 1860-м году. В вашей семье вспоминали предка или вспомнили вот уже в нынешние времена по деловым соображениям?
Борис Смирнов:
Я могу сказать, что я с самого рождения знал, кто я, откуда, кто мои были предки. Мало того, моя прабабка умерла в 1981-м году, у меня возраст был уже 23 года, все рассказы, все это она, как говорится, передавала. Кроме того, в 1981-м году она мне передала рецепты - 287 старинных рецептов русских алкогольных напитков Петра Смирнова. Поэтому, в общем-то, все это начал я из-за того, что в советские времена хорошая водка, в основном, считалась "кристалловская", а все остальные были плохие. Наверное, из-за того, что у нас в СССР существовало два ГОСТа: ГОСТ для экспорта и ГОСТ для внутреннего потребления. Это было неправильно. Поэтому я не из-за, как говорится, корыстных побуждений вспомнил своего предка, я его всегда знал, всегда ценил.
Игорь Померанцев:
Думаю, со мной согласятся многие: первый глоток водки в юности вызывает скорее чувство испуга, оторопи, брезгливости. С чего началась водка в вашей жизни?
Борис Смирнов:
Водку я, можно сказать, первый раз выпил после армии, когда пришел. Вообще, следуя русским традициям, православным, водку в России мужчины не пили до 21 года. В 21 год он в России либо женился, либо его забирали в армию, и поэтому было запрещено пить алкоголь, во-первых, для того, чтобы, как говорится, рождалось здоровое поколение, а во-вторых, православная страна - соблюдение постов, и поэтому пить водку, в общем-то, и не рекомендовалось. А Россия была патриархальная, был Домострой, слово главы семьи было превыше всего, поэтому, в общем-то, водку не пили. Хотя были такие "разнообразия российские", как наливки сладкие, их можно было с чаем, но, опять-таки, не злоупотребляли никогда.
Игорь Померанцев:
Хорошая водка - нехорошая водка. Чем они отличаются? Какого вкуса хорошая водка, и должен ли у нее быть вкус?
Борис Смирнов:
Я вам расскажу такой маленький случай. Года два назад, даже уже три, я сидел в Париже с одним очень известным во Франции производителем шампанского. Ресторан был его личный, я говорю: "Может быть, все-таки водки попробуем?" Он говорит: "Но она теплая". Я поставил на стол бутылку 21-ой -"она теплая". Я говорю: "Холодной же водку не пьют". Вы же коньяк не замораживаете, виски, кальвадос. Никто же не замораживает, их пьют теплыми. Водку пьют теплой, даже если взять любой источник. Наших классиков: и Гиляровский, и Чехов, и Толстой водку держали в графинчике. А графинчики держали в шкафчике, значит, температура в графинчике была комнатная. Поэтому он очень удивился, что водка имеет свой вкус, запах. Каждое название водки - свой рецепт, свой вкус. Свой аромат. В водке может быть и миндальное масло, и сахар, и глюкоза. То есть, водка - произведение искусства. То же самое, как и коньяк, и бренди - это напиток, который стимулирует жизнь. Поэтому плохой водки не бывает. Бывает "паленая "водка, которую делают из технического спирта, - это просто отрава. А бывает хорошая водка или очень хорошая. Я стараюсь делать только очень хорошую.
Игорь Померанцев:
Из чего лучше всего пить водку? За каким столом или скамейкой? С кем "чокаться", "чокаться" ли, петь ли песни под занавес? Для вас все эти вопросы не лишены смысла?
Борис Смирнов:
Вы знаете, я помню детские годы, начало 60-х. Тогда у нас во дворе - у нас была пятиэтажка-хрущевка, в основном все работали на заводе, люди разные были. Но на 1-е мая, на 9-е мая выносили столы, выносили все, что у кого есть в доме: пирожки, заливное, и вот весь двор - шестьдесят семей -"гуляли". Песни пели. Дело в том, что для России водка - больше, чем напиток. Это, может, состояние души. Ведь когда человек рождается, что пьют? Водку. Женятся, замуж выходят? Опять пьют водку. Человек умирает - поминают чем? Водкой. И ставят в поминальную, опять- таки, рюмку водки, а сверху кусок черного хлеба. Поэтому я говорю, что водка для России - это больше, чем напиток. За годы советской власти, к большому сожалению, традиции русского народа были просто уничтожены. Никогда водку не пили стаканами. Были лафетники, рюмочки, чарочки, чарки, из которых пили, и всегда пили столько, сколько хотели. Никогда никого не заставляли пить.
Игорь Померанцев:
Есть ли железный закон распития, которому должно следовать неукоснительно? В России часто с брезгливостью говорят об иностранцах, которые прихлебывают водку, растягивают сам процесс, мешают с разными соками, охлаждают льдом, и, кажется, это уже самый большой грех, не напиваются "в усмерть"? Черные джазмены говорят, что белые не могут играть настоящий джаз? Вы - за импровизацию этого распития, или, все-таки за строгое соблюдение национальной традиции пить залпом?
Борис Смирнов:
Вы знаете, я уже сказал, что в России никогда никого не заставляли пить. Как человеку нравится пить, как он умеет, пусть пьет - не надо устраивать насилие над личностью. Нравится вам пить из стакана - ради Бога, быстрее опьянеете, не нравится вам пить из мелкой или большой - это все чисто от человека зависит. Иностранцы тоже напиваются, всякое бывает, люди опять-таки все разные. Но кого-то заставлять пить - это просто неправильно. А по поводу смешения с соками, делать коктейль, вообще коктейль с французского или с английского, по-моему, переводится как "петух". В России никогда не мешали водку. Это уже пришло с Запада. Зачем было добавлять в водку тот же апельсиновый сок, когда были апельсиновые настойки, наливки. Они были от 8 градусов и до 27.
Игорь Померанцев:
В России есть всякого рода водочные традиции, или мифы о традициях - историки пишут, что еще в XIX веке водка в России была 23-25-градусная. Еще известно, что водку по царскому указу следовало пить только в кабаках, а там еду не подавали, и тому были экономические причины, потому что царская монополия распространялась только на водку, так что культура закусок соединилась с культурой питья только в начале ХХ века - о каких традициях тогда идет речь?
Борис Смирнов:
Во-первых, как таковой монополии не было. Дело в том, что под монополией подразумевалось разрешение, по-современному - лицензирование - продажи, производства водки, в 1827-м году государь император издал указ, разрешающий всем сословиям, кроме крепостных, производить водку на основе покупки лицензии. Поэтому водку стали делать очень многие заводы. И кстати, когда конкуренты пишут, что год основания фирмы - 1818-й - это просто не могло быть по законам Российской империи. Закон, разрешение появился только в 1827-м году, а до 1827-го года водку производило только дворянское сословие, и именно в тех квотах, которые давал государь-император. Чем крупнее был дворянин, стариннее род, богаче - тем больше давал, и разрешение производить водки, в основном, для своих нужд, продавать запрещено ее было, продажей как раз занимались казенные заведения. А для себя в основном делали сами богатые помещики. Поэтому было большое разнообразие настоек, наливок, горьких и сладких, на любой вкус. А белая водка - дело в том, что уже более 500 лет в России делают белую водку и делают ее из спирта-ректификата. Поэтому были свои проблемы. Кстати на "Кристалле" очистные колонны для очистки водки были сделаны еще на Путиловском заводе в XIX веке.
Игорь Померанцев:
Борис, мы пока что говорим только о приятном, о водке, давайте поговорим о не менее приятном - водке и деньгах. Допустим, деньги и правда не пахнут, если верить римскому император,у который создал первые платные уборные, а пахнет ли водка деньгами, и какими?
Борис Смирнов:
Россия пока еще далеко от того, чтобы от честно произведенной водки разбогатеть, хотя бы до нормального уровня. Дело в том, что по статистике в России до сих пор выпускается около 50 процентов "паленой", "левой" водки, незаконно производимой, в том числе и самогонки, то есть 50 процентов из бюджета, из доходов уходит, и ту же половину водочники-производители не получают, потому что делают ее, как говорится, по-черному. Во-вторых, к водке очень негативное отношение, как правительства, так и правоохранительных органов, что если водка, значит, это криминал - ничего подобного. Во-первых, чтобы сделать хорошую водку, нужно время, нужно хорошего качества оборудование, хорошего качества спирт, хорошего качества вода и плюс - хорошее отношение к труду. Поэтому, в общем-то, сделать хорошую водку несложно, и в то же время очень сложно. А затрат, проверок разных очень много. Например, за 1998-й год правоохранительные органы завод в Черноголовке, где я производил водку, проверили 52 раза. То есть каждую неделю, приходили, останавливали завод на день - на два и проверяли.
Игорь Померанцев:
От скорости фильтровки водки зависит прибыль производителя. Получается, что быстрая, то есть, плохая фильтровка на руку производителю - как вы решаете эту проблему?
Борис Смирнов:
Я ставлю дополнительные угольные реакторы и они работают круглосуточно, но выдерживаю ту скорость, которая написана в рецептах, технологии Петра Смирнова. Дело в том, что я тоже потребляю эту водку, потребляю ее не специально сделанную для меня, а просто сделанную на конвейере. Вся водка должна быть одинакового качества, одинаково хорошая. Потом здесь не только скорость фильтрации, здесь и замена угля на свежий много играет, качество угля, можно купить и уголь подешевле, похуже качеством, все это можно, но овчинка выделки не стоит. На копейку сэкономишь, рубль потеряешь.
Игорь Померанцев:
У вас масса конкурентов, есть среди них такие, кого вы опасаетесь физически?
Борис Смирнов:
Ну, скажем, даже не конкуренты, в позапрошлом году один из олигархов заинтересовался моим бизнесом и загубил созданную мной марку "Смирнов" просто. Два года, как говорится, он пытается что-то сделать, качество водки низкое. Делать не может сам, просто загубил вот именно марку.
Игорь Померанцев:
Но у вас есть телохранители?
Борис Смирнов:
Нет.
Игорь Померанцев:
Борис, у государственной монополии на водку довольно много сторонников - вы входите в их число?
Борис Смирнов:
Нет, мы уже монополию в советское время почувствовали. Водка калужского "Кристалла" завода - ее невозможно было пить, а "придворный" завод "Кристалл" в Москве делал хорошую водку, потому что оборудование все новое на "Кристалл" слали, лучший спирт - на "Кристалл", и все прочее, и прочее. Здесь дело не в монополии. Дело в законах, и чтобы их исполняли. Если государство само не исполняет свои собственные законы - ну, монополия будет, ну, будут пить самогон, тем более что законодательно разрешено делать самогон, вот и все.
Игорь Померанцев:
Но монополия на водку не придумана советской властью. Монополия на водку была еще и при царях, и в Америке и в западно-европейских странах очень высокий налог, который производители платят государству...
Борис Смирнов:
А при монополии будут еще больше платить. Тогда уже если водка сто рублей будет стоить, государству захочется поиметь еще лишних денег, оно сделает 150, и вы ничего не сделаете, потому что, во-первых, конкуренции не будет, а во-вторых, то, что сделают на этих монопольных заводах - какую-то отраву такую и будете пить, и у вас выбора не будет, вы никуда не пожалуетесь, так что государственная монополия - против государства жаловаться государству это нонсенс.
Игорь Померанцев:
Есть люди, назовем их моралистами, которые считают некоторые виды коммерции аморальными, например, продажу вооружений, продажу водки - что бы вы ответили на упреки подобного рода?
Борис Смирнов:
Это не моралисты, их надо по-другому назвать. Дело в том, что тогда надо запретить вообще все - колющее и режущее оружие продавать запретить, лекарства продавать, получается, по их логике, продлевает мучения больного, лучше пусть сразу умрет и все. Это глупость. Это люди просто лицемерят и, скорее всего, зарабатывают на этом деньги.
Игорь Померанцев:
Борис, у вас есть дети?
Борис Смирнов:
Есть, четверо.
Игорь Померанцев:
Как вы напутствовали ваше чадо, когда оно достигло водочного возраста в канун водочного глотка?
Борис Смирнов:
Оно еще не достигло. Ей еще 21 нет, только 20, 21 будет в этом году.
Игорь Померанцев:
Но вы готовитесь?
Борис Смирнов:
Напутствие какое - уже взрослая. Она сама понимает, она последние 12 лет именно общается, когда основная и частая тема разговора дома - водка - как сделать это, как сделать это. Ведь дело в том, что водка это не зло. Пьют не от того, что хочется напиться человеку, а от безысходности. Почему сейчас в России появилось много алкоголиков - от безысходности, нет выхода.
Игорь Померанцев:
А есть у производителей водки свои профессиональные тосты, может, вы поделитесь с нами?
Борис Смирнов:
Честно говоря, у меня один единственный тост, который я люблю - "за все хорошее, которое было и которое будет", потому что в жизни не всегда бывает гладко, чаще всего ухабов больше, чем ровной дороги, но главное -иметь всегда оптимизм, стараться видеть только хорошее. Чем больше хорошего - тем дольше проживем.
