Ведущая Петербургского часа программы "Liberty Live" Татьяна Валович:
Почему труды российских изобретателей остаются невостребованными и что необходимо сделать, чтобы новые изобретения внедрялись в промышленность, делая российские товары конкурентоспособными на мировом рынке? Об этом мы будем беседовать сегодня с нашим гостем - петербургским изобретателем Робертом Мясниковым. Роберт Георгиевич, каков ваш стаж изобретателя?
Роберт Мясников:
Я даже не знаю, наверное, лет с полсотни. Смотря в каком статусе.
Татьяна Валович:
На сегодняшний день - насколько сложно в России запатентовать изобретение?
Роберт Мясников:
Не сложнее, по-моему, чем в советское время. Дополнительная сложность, которая появилась в последние 10 лет, скажем, которой практически не было при советской власти - это то, что за изобретательство нужно платить. Если при советской власти, пусть чисто символическую, зарплату платили изобретателю за то, что он что-то придумывал, то сейчас наоборот, изобретатель должен платить за то, что он чего-то придумывает.
Татьяна Валович:
По-моему, как раз в январе этого года были изменены в последний раз правила взимания пошлин за патентование изобретений. К чему это может привести? Может это наоборот как-то облегчит ситуацию?
Роберт Мясников:
Я не могу характеризовать это иначе, как словом убийство. Я нисколько не утрирую, вообразите, я не хочу себя как-то выставлять, таких, как я, немало, у меня сейчас на руках четыре действующих патента, коммерчески привлекательных, я колоссальную работу провел в направлении внедрения их в массовое производство, добился каких-то успехов, и вот теперь я должен похоронить всю эту работу, потому что мне, неработающему пенсионеру, живущему на полторы тысячи рублей в месяц, совершенно непосильно заплатить 5 тысяч рублей за поддержание этих патентов в силе только за один следующий год. Я уже получил уведомление. Таких людей много. Среди моих коллег - изобретателей очень многих знаю, которые поставили крест на своей деятельности, активной, так скажем, в том числе и патентоведческой, уже раньше, вот я пока не унимаюсь.
Татьяна Валович:
То есть, образ изобретателя, который что-то изобрел и теперь получает деньги со своего изобретения, в России не работает? Оказывается все наоборот?
Роберт Мясников:
Это сказочка. Это не про Россию. В России все не так.
Татьяна Валович:
А почему складывается такая ситуация? Что, государство не заинтересовано в интеллектуальной собственности, в развитии каком-то промышленном, движении науки вперед?
Роберт Мясников:
Мне кажется, здесь вопрос такой, многослойный, что ли. Большинство наших политических деятелей просто, мне кажется, искренне заблуждаются. Я уже ходил по многим политикам, депутатам, руководителям каких-то партийных направлений, ответ почти у всех один: вот, вы извините, я не владею этим вопросом. Хотя я считаю, что человек, который избрал своей деятельностью политику, руководство обществом - не имеет права просто не владеть этим вопросом. Потому что из важнейших проблем общества экономика, наверное, стоит на первом месте. А в проблеме экономики, я считаю, вопрос корректного использования изобретательского потенциала стоит на втором месте. На первом месте, безусловно, проблема коррупции, которая душит все у нас в стране.
Татьяна Валович:
Роберт Георгиевич, сейчас идет, по-моему, обсуждение и изменения самого законодательства Российской Федерации по патентам? Может быть, это обсуждение как-то сдвинет ситуацию в лучшую сторону?
Роберт Мясников:
Хотелось бы надеяться. Хотя поводов для оптимизма практически нет никаких. В мои руки попал законопроект по корректировке патентного закона. Я внимательно и очень тщательно поработал над ним, я связан с одним депутатом Государственной Думы - Петром Борисовичем Шелищем - уже лет 5 по этому вопросу, и подготовил анализ и конкретные предложения по тому, как с точки зрения изобретателя должен выглядеть патентный закон, так вот, тут довольно много можно говорить по этому поводу. В двух словах пока что скажу, что очень серьезной корректировки с точки зрения людей, которым непосредственно жить по этому закону, он требует.
Татьяна Валович:
То есть, анализируя закон, к чему вы пришли? Он будет лучше, хуже, чьи интересы защищать?
Роберт Мясников:
Он будет защищать интересы, способствовать реализации интересов, прежде всего, людей, которые уже нажили огромные капиталы на этапе приватизации за счет присвоения материальной собственности, а теперь хотят присвоить интеллектуальную собственность, пока еще значительная часть которой оказалась ничей, а та, что находится в чьих-то конкретных руках - ну, неплохо бы отобрать, или за бесценок приобрести, примерно на это направлены эти поправки.
Татьяна Валович:
То есть, опять же в пользу чиновников?
Роберт Мясников:
Ну, чиновников - да, но еще даже более сильной прослойки, что ли, общества...
Татьяна Валович:
Роберт Георгиевич, а не хотелось бы вам изобрести что-то, какой-то прибор для самосохранения с учетом того, что творится сейчас на улицах?
Роберт Мясников:
Когда-то шевелились такие мыслишки, и даже такая игрушка валяется где-то дома в кладовке, когда у меня дома под окном машина стояла.
Татьяна Валович:
А сейчас сами опасаетесь ходить по вечернему Петербургу?
Роберт Мясников:
Да нет, особенно нет. Я не по вечернему, по ночному, иногда, когда рано утром на рыбалку идешь, и у меня в руках шмык, можно оборониться.
Татьяна Валович:
То есть можете постоять за себя... Роберт Георгиевич, как вы думаете, почему в российском обществе проблемы интеллектуальной собственности не то, чтобы замалчиваются, но просто сейчас об этом не говорят - что происходит?
Роберт Мясников:
Вы знаете, трудно разобраться в этом. Я до конца сам не понял. Хотя есть почти очевидные причины вот этого заговора молчания вокруг этой проблемы. Но не заинтересованы в решении этого вопроса все наши, скажем, сырьевые бароны, наверняка. Почему? Потому что если, скажем, позволить стать на ноги нашему изобретателю, позволить опериться конкурентоспособным товаропроизводителям, то резко упадет их влияние на всякие властные структуры, раз, и второе - сейчас у них неограниченный рынок дешевой рабочей силы - он для них сузится сразу. Это только одно из соображений. Наверняка есть какие-то, может, даже более весомые вещи. Вот эта вот статья, на которую вы обратили внимание - это как раз очередная моя попытка разрушить заговор молчания вокруг этой проблемы. Ведь общественность ничего не знает. Я приведу вот пару статистических сведений, чтобы люди поняли, о чем идет речь. Американцы только на продаже лицензий за использование изобретений зарабатывают больше, чем на всей своей автомобильной промышленности. А у нас, вот Кириенко пару лет назад приводил такие цифры - что от некорректного использования только имеющегося уже интеллектуального потенциала, то есть, зарегистрированных изобретений, Россия ежегодно теряет 60-70 миллиардов долларов - это больше нашего годового бюджета. То есть мы все могли бы иметь вдвое больше благ, если бы наши производители соизволили повернуться лицом и к товаропроизводителю, и к избирателю. Теперь относительно того, чем несовершенно предлагаемое законодательство. Самое главное, пожалуй - то, чего там нет, самое главное: там нет никакого упоминания, никакой попытки сделать, наконец, работоспособной уже статью закона за номером 34, которая не подвергается никакой корректировке, но, тем не менее, она не работает вот уже 10 лет. Это статья о государственном стимулировании деятельности, как изобретателей, так и хозяйствующих субъектов, которые пользуются результатами их труда.
Татьяна Валович:
Почему оказываются невостребованными труды изобретателей?
Роберт Мясников:
Совершенно верно. Его величество предприниматель не заинтересован внедрять инновации, которые у нас придумали, в связи с тем, что ему никак не компенсируются повышенные коммерческие риски, связанные с введением инноваций. Еще приведу статистические данные: на сто изобретений коммерческий успех сопутствует только одному, во всем мире это закон, средняя цифра -где-то больше где-то меньше. Поэтому любой предприниматель подумает, положим, Мясников дело предлагает, я внедрю, а вдруг прокол а вдруг покупать не будут, я прогорю. Но хорошо, предположим, все правильно, а что я буду с этого иметь, стоит ли рисковать? Во всем митре деятельность этих субъектов стимулируется, и очень интенсивно, только поэтому США торгуют лицензиями, что изобретателям помогают внедрить, предпринимателям - освоить, и после этого они уже могут торговать лицензиями.
Татьяна Валович:
Роберт Георгиевич, а может ли российский изобретатель продать плоды своего труда за рубеж? Ведь обидно, наверное, для человека, может, он всю жизнь бился над каким-то изобретением, ну, если не в России, так пускай на благо других это изобретение поработает?
Роберт Мясников:
Теоретически - да. Практически - еще, наверное, большие сложности, чем в самой России, хотя сложности другого порядка. Я приведу пример со своим хорошим знакомым Оглановым Якубом Алиевичем, с которым мы одно время вроде как конкуренты были, оба одинаковые катушки придумали. Они с Фондом Сороса, с какими-то представителями, заключили соглашения, что там -"за бугром" - будут делать их катушки. Согласно этому соглашению они опытные образцы туда передали, чертежи, так далее, где в качестве первоначальной награды, их было несколько человек, каждый должен был получить по тысяче долларов. Но они не увидели не только тысячи долларов, но и этих ребят, которые с ними общались. Договор был составлен грамотно и теоретически можно - совершенно элементарно, стопроцентно выигрышное юридически дело. Но чтобы его выиграть, нужно ехать в Гаагу, а он пенсионер, этот товарищ, дальнейшие комментарии не нужны.
Татьяна Валович:
Что же делать, чтобы российский изобретатель мог защитить свои права?
Роберт Мясников:
Во-первых, дать ему возможность работать за бесплатно. Не брать с него денег за то, что он делает нечто полезное для общества. И во-вторых - помочь защитить не чисто его, а в том числе и российское богатство за рубежом. Патентование за рубежом стоит ужасно дорого, неизмеримо больше чем в России, и никакому изобретателю, даже весьма солидному предприятию - это не по силам, в этом должно помогать государство. Об этом никто совершенно думать не хочет в наших властных структурах.
Почему труды российских изобретателей остаются невостребованными и что необходимо сделать, чтобы новые изобретения внедрялись в промышленность, делая российские товары конкурентоспособными на мировом рынке? Об этом мы будем беседовать сегодня с нашим гостем - петербургским изобретателем Робертом Мясниковым. Роберт Георгиевич, каков ваш стаж изобретателя?
Роберт Мясников:
Я даже не знаю, наверное, лет с полсотни. Смотря в каком статусе.
Татьяна Валович:
На сегодняшний день - насколько сложно в России запатентовать изобретение?
Роберт Мясников:
Не сложнее, по-моему, чем в советское время. Дополнительная сложность, которая появилась в последние 10 лет, скажем, которой практически не было при советской власти - это то, что за изобретательство нужно платить. Если при советской власти, пусть чисто символическую, зарплату платили изобретателю за то, что он что-то придумывал, то сейчас наоборот, изобретатель должен платить за то, что он чего-то придумывает.
Татьяна Валович:
По-моему, как раз в январе этого года были изменены в последний раз правила взимания пошлин за патентование изобретений. К чему это может привести? Может это наоборот как-то облегчит ситуацию?
Роберт Мясников:
Я не могу характеризовать это иначе, как словом убийство. Я нисколько не утрирую, вообразите, я не хочу себя как-то выставлять, таких, как я, немало, у меня сейчас на руках четыре действующих патента, коммерчески привлекательных, я колоссальную работу провел в направлении внедрения их в массовое производство, добился каких-то успехов, и вот теперь я должен похоронить всю эту работу, потому что мне, неработающему пенсионеру, живущему на полторы тысячи рублей в месяц, совершенно непосильно заплатить 5 тысяч рублей за поддержание этих патентов в силе только за один следующий год. Я уже получил уведомление. Таких людей много. Среди моих коллег - изобретателей очень многих знаю, которые поставили крест на своей деятельности, активной, так скажем, в том числе и патентоведческой, уже раньше, вот я пока не унимаюсь.
Татьяна Валович:
То есть, образ изобретателя, который что-то изобрел и теперь получает деньги со своего изобретения, в России не работает? Оказывается все наоборот?
Роберт Мясников:
Это сказочка. Это не про Россию. В России все не так.
Татьяна Валович:
А почему складывается такая ситуация? Что, государство не заинтересовано в интеллектуальной собственности, в развитии каком-то промышленном, движении науки вперед?
Роберт Мясников:
Мне кажется, здесь вопрос такой, многослойный, что ли. Большинство наших политических деятелей просто, мне кажется, искренне заблуждаются. Я уже ходил по многим политикам, депутатам, руководителям каких-то партийных направлений, ответ почти у всех один: вот, вы извините, я не владею этим вопросом. Хотя я считаю, что человек, который избрал своей деятельностью политику, руководство обществом - не имеет права просто не владеть этим вопросом. Потому что из важнейших проблем общества экономика, наверное, стоит на первом месте. А в проблеме экономики, я считаю, вопрос корректного использования изобретательского потенциала стоит на втором месте. На первом месте, безусловно, проблема коррупции, которая душит все у нас в стране.
Татьяна Валович:
Роберт Георгиевич, сейчас идет, по-моему, обсуждение и изменения самого законодательства Российской Федерации по патентам? Может быть, это обсуждение как-то сдвинет ситуацию в лучшую сторону?
Роберт Мясников:
Хотелось бы надеяться. Хотя поводов для оптимизма практически нет никаких. В мои руки попал законопроект по корректировке патентного закона. Я внимательно и очень тщательно поработал над ним, я связан с одним депутатом Государственной Думы - Петром Борисовичем Шелищем - уже лет 5 по этому вопросу, и подготовил анализ и конкретные предложения по тому, как с точки зрения изобретателя должен выглядеть патентный закон, так вот, тут довольно много можно говорить по этому поводу. В двух словах пока что скажу, что очень серьезной корректировки с точки зрения людей, которым непосредственно жить по этому закону, он требует.
Татьяна Валович:
То есть, анализируя закон, к чему вы пришли? Он будет лучше, хуже, чьи интересы защищать?
Роберт Мясников:
Он будет защищать интересы, способствовать реализации интересов, прежде всего, людей, которые уже нажили огромные капиталы на этапе приватизации за счет присвоения материальной собственности, а теперь хотят присвоить интеллектуальную собственность, пока еще значительная часть которой оказалась ничей, а та, что находится в чьих-то конкретных руках - ну, неплохо бы отобрать, или за бесценок приобрести, примерно на это направлены эти поправки.
Татьяна Валович:
То есть, опять же в пользу чиновников?
Роберт Мясников:
Ну, чиновников - да, но еще даже более сильной прослойки, что ли, общества...
Татьяна Валович:
Роберт Георгиевич, а не хотелось бы вам изобрести что-то, какой-то прибор для самосохранения с учетом того, что творится сейчас на улицах?
Роберт Мясников:
Когда-то шевелились такие мыслишки, и даже такая игрушка валяется где-то дома в кладовке, когда у меня дома под окном машина стояла.
Татьяна Валович:
А сейчас сами опасаетесь ходить по вечернему Петербургу?
Роберт Мясников:
Да нет, особенно нет. Я не по вечернему, по ночному, иногда, когда рано утром на рыбалку идешь, и у меня в руках шмык, можно оборониться.
Татьяна Валович:
То есть можете постоять за себя... Роберт Георгиевич, как вы думаете, почему в российском обществе проблемы интеллектуальной собственности не то, чтобы замалчиваются, но просто сейчас об этом не говорят - что происходит?
Роберт Мясников:
Вы знаете, трудно разобраться в этом. Я до конца сам не понял. Хотя есть почти очевидные причины вот этого заговора молчания вокруг этой проблемы. Но не заинтересованы в решении этого вопроса все наши, скажем, сырьевые бароны, наверняка. Почему? Потому что если, скажем, позволить стать на ноги нашему изобретателю, позволить опериться конкурентоспособным товаропроизводителям, то резко упадет их влияние на всякие властные структуры, раз, и второе - сейчас у них неограниченный рынок дешевой рабочей силы - он для них сузится сразу. Это только одно из соображений. Наверняка есть какие-то, может, даже более весомые вещи. Вот эта вот статья, на которую вы обратили внимание - это как раз очередная моя попытка разрушить заговор молчания вокруг этой проблемы. Ведь общественность ничего не знает. Я приведу вот пару статистических сведений, чтобы люди поняли, о чем идет речь. Американцы только на продаже лицензий за использование изобретений зарабатывают больше, чем на всей своей автомобильной промышленности. А у нас, вот Кириенко пару лет назад приводил такие цифры - что от некорректного использования только имеющегося уже интеллектуального потенциала, то есть, зарегистрированных изобретений, Россия ежегодно теряет 60-70 миллиардов долларов - это больше нашего годового бюджета. То есть мы все могли бы иметь вдвое больше благ, если бы наши производители соизволили повернуться лицом и к товаропроизводителю, и к избирателю. Теперь относительно того, чем несовершенно предлагаемое законодательство. Самое главное, пожалуй - то, чего там нет, самое главное: там нет никакого упоминания, никакой попытки сделать, наконец, работоспособной уже статью закона за номером 34, которая не подвергается никакой корректировке, но, тем не менее, она не работает вот уже 10 лет. Это статья о государственном стимулировании деятельности, как изобретателей, так и хозяйствующих субъектов, которые пользуются результатами их труда.
Татьяна Валович:
Почему оказываются невостребованными труды изобретателей?
Роберт Мясников:
Совершенно верно. Его величество предприниматель не заинтересован внедрять инновации, которые у нас придумали, в связи с тем, что ему никак не компенсируются повышенные коммерческие риски, связанные с введением инноваций. Еще приведу статистические данные: на сто изобретений коммерческий успех сопутствует только одному, во всем мире это закон, средняя цифра -где-то больше где-то меньше. Поэтому любой предприниматель подумает, положим, Мясников дело предлагает, я внедрю, а вдруг прокол а вдруг покупать не будут, я прогорю. Но хорошо, предположим, все правильно, а что я буду с этого иметь, стоит ли рисковать? Во всем митре деятельность этих субъектов стимулируется, и очень интенсивно, только поэтому США торгуют лицензиями, что изобретателям помогают внедрить, предпринимателям - освоить, и после этого они уже могут торговать лицензиями.
Татьяна Валович:
Роберт Георгиевич, а может ли российский изобретатель продать плоды своего труда за рубеж? Ведь обидно, наверное, для человека, может, он всю жизнь бился над каким-то изобретением, ну, если не в России, так пускай на благо других это изобретение поработает?
Роберт Мясников:
Теоретически - да. Практически - еще, наверное, большие сложности, чем в самой России, хотя сложности другого порядка. Я приведу пример со своим хорошим знакомым Оглановым Якубом Алиевичем, с которым мы одно время вроде как конкуренты были, оба одинаковые катушки придумали. Они с Фондом Сороса, с какими-то представителями, заключили соглашения, что там -"за бугром" - будут делать их катушки. Согласно этому соглашению они опытные образцы туда передали, чертежи, так далее, где в качестве первоначальной награды, их было несколько человек, каждый должен был получить по тысяче долларов. Но они не увидели не только тысячи долларов, но и этих ребят, которые с ними общались. Договор был составлен грамотно и теоретически можно - совершенно элементарно, стопроцентно выигрышное юридически дело. Но чтобы его выиграть, нужно ехать в Гаагу, а он пенсионер, этот товарищ, дальнейшие комментарии не нужны.
Татьяна Валович:
Что же делать, чтобы российский изобретатель мог защитить свои права?
Роберт Мясников:
Во-первых, дать ему возможность работать за бесплатно. Не брать с него денег за то, что он делает нечто полезное для общества. И во-вторых - помочь защитить не чисто его, а в том числе и российское богатство за рубежом. Патентование за рубежом стоит ужасно дорого, неизмеримо больше чем в России, и никакому изобретателю, даже весьма солидному предприятию - это не по силам, в этом должно помогать государство. Об этом никто совершенно думать не хочет в наших властных структурах.
