Петр Вайль:
8 февраля в Москве и 10 февраля в Санкт-Петербурге даст два концерта дуэт. Виолончелист Андрей Чекмазов и пианистка Ирина Нузова 10 лет не были в России. Они работают в Америке, выступают в Европе, лауреаты европейских конкурсов. В Московской студии Радио Свобода с Нузовой и Чекмазовым беседует Марина Тимашева:
Марина Тимашева:
Существует такая точка зрения, она достаточно распространена, что музыканты, которые участвуют в конкурсах - это какой-то вообще отдельный вид исполнительства. Правда это или нет? В какой степени это к вам относится или нет?
Ирина Нузова:
Наш первый конкурс был в Европе, в Италии, и мы просто хотели, так сказать, показать себя и увидеть европейскую публику. Именно в Италии просто есть известные международные конкурсы по камерному ансамблю, просто нужно отдавать себе отчет, что конкурсы созданы для того, что если ты их выигрываешь, получаешь концерты и конкурсы, открываешь этим дорогу в музыкальную жизнь и, соответственно, к публике.
Марина Тимашева:
Существуют ли какие-то преимущества в том, что вы находитесь не в России, существуют ли какие-то недостатки, с другой стороны? Есть ли что-то, чему необходимо учиться?
Андрей Чекмазов:
Дело в том, что существуют несколько школ игры на виолончели. Существует французская школа, итальянская, немецкая и старорусская. Старорусская школа практически закончила свое существование после революции. Ее представители уехали на Запад, в том числе в Америку. Мой педагог, у которого я учился, Гарри Шапиро, является представителем старорусской школы. Я являюсь представителем советской школы. Я учился у замечательных педагогов Натальи Николаевны Шаховской, Веры Михайловны Бериной, а мне было интересно узнать и познакомиться со старорусской школой. Я познакомился, и сейчас я объединяю и старорусскую школу игры, и советскую школу. Обе школы замечательные, они просто разные.
Марина Тимашева:
Можно как-нибудь объяснить более-менее внятно, в чем принципиальное отличие?
Андрей Чекмазов:
В советской школе всех тренировали, всех ребят тренировали на солистов. Такого понятие, как подготовка к игре в оркестре, которая требует весьма специфических навыков, не было. На Западе подход совершенно другой. Изначально люди собираются играть в оркестре, и очень немногие пробивают себе путь как солисты.
Марина Тимашева:
То, что сближается классический музыкант или вокалист с тем, что мы называем шоу-индустрией или шоубизнесом - главный пример американский, наверное, Ванесса Мей, и вот только что закончился конкурс пианистов имени Рахманинова, и очень многие рецензенты в газетах пеняли одному из лауреатов этого конкурса за его поведение у инструмента. Они считали, что в его поведении было недостаточно необходимой для исполнителя классической строгости, что он подавал себя, как шоумена...
Ирина Нузова:
У меня такое сложилось впечатление, и я даже слышала мнение, и американцев, и европейцев о наших музыкантах до недавнего времени, что они выходят на сцену с мрачными лицами и играют как бы для себя. У меня всегда возникал вопрос: если ты играешь для себя, тогда играй у себя дома. Я не за то, естественно, чтобы на сцене устраивать клоунаду, кривляться и в угоду публике что-то делать, но все-таки, играя, ты должен осознавать, что ты играешь для публики, ты это искусство несешь в народ. Соответственно, ты должен как-то обаятельно себя вести. В театральных училищах и театральных институтах есть же такой предмет - искусство поведения на сцене. И я считаю, что такой предмет нужно ввести и в музыкальных вещах. Это очень важный аспект.
Марина Тимашева:
Вы уехали в 1992-м году. Если бы вы давали накануне своего отъезда концерт в Малом зале консерватории, такой, как будет сейчас, 8 февраля, то как бы был составлен репертуар, какова была бы программа, и какой она будет на концерте 8 февраля?
Андрей Чекмазов:
Мы начинаем с сонаты Бетховена, затем мы играем сонату Дебюсси, заканчиваем первое отделение большим танго Астро Пиццолы и во втором отделении мы играем сонату Рахманинова. Конечно, такая программа в 1991-м году была бы - я думаю, невозможно было бы составить. И я сам бы считал, и люди подумали бы, что слишком она пестрая, слишком много стилей представлено в одном концерте. Сейчас у меня изменилось абсолютно мнение. У меня совершенно нет сомнений в том, что людям будет интересно послушать разную музыку.
Марина Тимашева:
В моем сознании пианино, фортепиано гораздо больше соответствует образу мужчины, виолончель - наоборот. Когда вы играете вдвоем в абсолютно другом сочетании, соответственно, на фортепиано женщина, на виолончели мужчина - у вас как-то есть такое ощущение, что вы меняетесь ролями?
Ирина Нузова:
Вы попали просто в точку. Я об этом как раз сегодня думала, когда мы с утра с Андреем репетировали. И я как-то действительно думала, что иногда я роль мужчины выполняю, конечно, может быть, мое место было бы за виолончелью, но я как-то привыкла в жизни во всем находить свои так сказать прелести.
Андрей Чекмазов:
Слово "виолончель" имеет в русском языке женский род. Только в русском языке. Во всех остальных языках "виолончель" - это "он".
Марина Тимашева:
Находите ли вы какую-то новую музыку, написанную для этих инструментов?
Андрей Чекмазов:
Вы знаете, репертуар, в общем-то, на самом деле, не такой уж и маленький. Конечно, не сравнить с фортепианным репертуаром, безусловно, или даже скрипичным, но в принципе если так считать, то можно набрать, наверное, сонат 30. Мы играем новые произведения не очень часто. Мы тщательно отбираем, потому что современная музыка вообще сама по себе сложна, язык сложный. Мы начинали сонату Шнитке, мы играли произведение интересное одного моего коллеги - Освальда Норманна, было очень интересно работать, но тяжело.
Марина Тимашева:
Вот 10 лет вы в России не были. Вы приехали - обычные человеческие впечатления? Вот что-то, что вас удивило, поразило, приятно, неприятно?
Ирина Нузова:
Совершенно потрясающе выглядит центр, и я уже даже за эту менее чем неделю пару раз побывала в театрах, и очень приятно удивлена и была в "Современнике", а вчера на балете Прокофьева "Иван Грозный" во Дворце съездов, и вообще жизнь и культура бьет ключом. Немножко странно мне было видеть большое количество палаток, что все продается и покупается. Но это, видимо, так сказать издержки перемен.
Андрей Чекмазов:
Видно, что люди озабочены своим существованием. Своим будущим. Это правда. С другой стороны, мне очень приятно видеть, как замечательно люди одеваются, с большим вкусом, то есть, видно, что люди уделяют много внимания тому, как выглядеть. Это очень важно, мне кажется, это очень хороший признак, потому что люди, в общем, заинтересованы в жизни.
Ирина Нузова:
Самое главное - Андрей вчера пришел и сказал: "Как много красивых женщин на улице".
Андрей Чекмазов:
Это правда. Я считаю, что женщины, которые живут в России - самые красивые.
Марина Тимашева:
Какая, на ваш взгляд, музыкальная тема больше соответствует той Америке, где вы живете, и какая вот тому, что вы сейчас видели в России?
Андрей Чекмазов:
Мне кажется, в связи с событиями 11 сентября, которые произошли в Америке, там сейчас очень сильный всплеск патриотизма. Произошла катастрофа и она объединила людей. Мне кажется как раз вот американский гимн, который я искренне люблю, он, кстати, очень неудобен для пения, многие певцы, как мы говорим в музыкантской среде, "лажались", потому что там очень много скачков. Конечно, американский гимн сейчас для Америки самый главный, мне так кажется. В отношении России - надо еще просто побыть здесь немножко, тогда я обязательно найду... Я вернусь и спою вам.
8 февраля в Москве и 10 февраля в Санкт-Петербурге даст два концерта дуэт. Виолончелист Андрей Чекмазов и пианистка Ирина Нузова 10 лет не были в России. Они работают в Америке, выступают в Европе, лауреаты европейских конкурсов. В Московской студии Радио Свобода с Нузовой и Чекмазовым беседует Марина Тимашева:
Марина Тимашева:
Существует такая точка зрения, она достаточно распространена, что музыканты, которые участвуют в конкурсах - это какой-то вообще отдельный вид исполнительства. Правда это или нет? В какой степени это к вам относится или нет?
Ирина Нузова:
Наш первый конкурс был в Европе, в Италии, и мы просто хотели, так сказать, показать себя и увидеть европейскую публику. Именно в Италии просто есть известные международные конкурсы по камерному ансамблю, просто нужно отдавать себе отчет, что конкурсы созданы для того, что если ты их выигрываешь, получаешь концерты и конкурсы, открываешь этим дорогу в музыкальную жизнь и, соответственно, к публике.
Марина Тимашева:
Существуют ли какие-то преимущества в том, что вы находитесь не в России, существуют ли какие-то недостатки, с другой стороны? Есть ли что-то, чему необходимо учиться?
Андрей Чекмазов:
Дело в том, что существуют несколько школ игры на виолончели. Существует французская школа, итальянская, немецкая и старорусская. Старорусская школа практически закончила свое существование после революции. Ее представители уехали на Запад, в том числе в Америку. Мой педагог, у которого я учился, Гарри Шапиро, является представителем старорусской школы. Я являюсь представителем советской школы. Я учился у замечательных педагогов Натальи Николаевны Шаховской, Веры Михайловны Бериной, а мне было интересно узнать и познакомиться со старорусской школой. Я познакомился, и сейчас я объединяю и старорусскую школу игры, и советскую школу. Обе школы замечательные, они просто разные.
Марина Тимашева:
Можно как-нибудь объяснить более-менее внятно, в чем принципиальное отличие?
Андрей Чекмазов:
В советской школе всех тренировали, всех ребят тренировали на солистов. Такого понятие, как подготовка к игре в оркестре, которая требует весьма специфических навыков, не было. На Западе подход совершенно другой. Изначально люди собираются играть в оркестре, и очень немногие пробивают себе путь как солисты.
Марина Тимашева:
То, что сближается классический музыкант или вокалист с тем, что мы называем шоу-индустрией или шоубизнесом - главный пример американский, наверное, Ванесса Мей, и вот только что закончился конкурс пианистов имени Рахманинова, и очень многие рецензенты в газетах пеняли одному из лауреатов этого конкурса за его поведение у инструмента. Они считали, что в его поведении было недостаточно необходимой для исполнителя классической строгости, что он подавал себя, как шоумена...
Ирина Нузова:
У меня такое сложилось впечатление, и я даже слышала мнение, и американцев, и европейцев о наших музыкантах до недавнего времени, что они выходят на сцену с мрачными лицами и играют как бы для себя. У меня всегда возникал вопрос: если ты играешь для себя, тогда играй у себя дома. Я не за то, естественно, чтобы на сцене устраивать клоунаду, кривляться и в угоду публике что-то делать, но все-таки, играя, ты должен осознавать, что ты играешь для публики, ты это искусство несешь в народ. Соответственно, ты должен как-то обаятельно себя вести. В театральных училищах и театральных институтах есть же такой предмет - искусство поведения на сцене. И я считаю, что такой предмет нужно ввести и в музыкальных вещах. Это очень важный аспект.
Марина Тимашева:
Вы уехали в 1992-м году. Если бы вы давали накануне своего отъезда концерт в Малом зале консерватории, такой, как будет сейчас, 8 февраля, то как бы был составлен репертуар, какова была бы программа, и какой она будет на концерте 8 февраля?
Андрей Чекмазов:
Мы начинаем с сонаты Бетховена, затем мы играем сонату Дебюсси, заканчиваем первое отделение большим танго Астро Пиццолы и во втором отделении мы играем сонату Рахманинова. Конечно, такая программа в 1991-м году была бы - я думаю, невозможно было бы составить. И я сам бы считал, и люди подумали бы, что слишком она пестрая, слишком много стилей представлено в одном концерте. Сейчас у меня изменилось абсолютно мнение. У меня совершенно нет сомнений в том, что людям будет интересно послушать разную музыку.
Марина Тимашева:
В моем сознании пианино, фортепиано гораздо больше соответствует образу мужчины, виолончель - наоборот. Когда вы играете вдвоем в абсолютно другом сочетании, соответственно, на фортепиано женщина, на виолончели мужчина - у вас как-то есть такое ощущение, что вы меняетесь ролями?
Ирина Нузова:
Вы попали просто в точку. Я об этом как раз сегодня думала, когда мы с утра с Андреем репетировали. И я как-то действительно думала, что иногда я роль мужчины выполняю, конечно, может быть, мое место было бы за виолончелью, но я как-то привыкла в жизни во всем находить свои так сказать прелести.
Андрей Чекмазов:
Слово "виолончель" имеет в русском языке женский род. Только в русском языке. Во всех остальных языках "виолончель" - это "он".
Марина Тимашева:
Находите ли вы какую-то новую музыку, написанную для этих инструментов?
Андрей Чекмазов:
Вы знаете, репертуар, в общем-то, на самом деле, не такой уж и маленький. Конечно, не сравнить с фортепианным репертуаром, безусловно, или даже скрипичным, но в принципе если так считать, то можно набрать, наверное, сонат 30. Мы играем новые произведения не очень часто. Мы тщательно отбираем, потому что современная музыка вообще сама по себе сложна, язык сложный. Мы начинали сонату Шнитке, мы играли произведение интересное одного моего коллеги - Освальда Норманна, было очень интересно работать, но тяжело.
Марина Тимашева:
Вот 10 лет вы в России не были. Вы приехали - обычные человеческие впечатления? Вот что-то, что вас удивило, поразило, приятно, неприятно?
Ирина Нузова:
Совершенно потрясающе выглядит центр, и я уже даже за эту менее чем неделю пару раз побывала в театрах, и очень приятно удивлена и была в "Современнике", а вчера на балете Прокофьева "Иван Грозный" во Дворце съездов, и вообще жизнь и культура бьет ключом. Немножко странно мне было видеть большое количество палаток, что все продается и покупается. Но это, видимо, так сказать издержки перемен.
Андрей Чекмазов:
Видно, что люди озабочены своим существованием. Своим будущим. Это правда. С другой стороны, мне очень приятно видеть, как замечательно люди одеваются, с большим вкусом, то есть, видно, что люди уделяют много внимания тому, как выглядеть. Это очень важно, мне кажется, это очень хороший признак, потому что люди, в общем, заинтересованы в жизни.
Ирина Нузова:
Самое главное - Андрей вчера пришел и сказал: "Как много красивых женщин на улице".
Андрей Чекмазов:
Это правда. Я считаю, что женщины, которые живут в России - самые красивые.
Марина Тимашева:
Какая, на ваш взгляд, музыкальная тема больше соответствует той Америке, где вы живете, и какая вот тому, что вы сейчас видели в России?
Андрей Чекмазов:
Мне кажется, в связи с событиями 11 сентября, которые произошли в Америке, там сейчас очень сильный всплеск патриотизма. Произошла катастрофа и она объединила людей. Мне кажется как раз вот американский гимн, который я искренне люблю, он, кстати, очень неудобен для пения, многие певцы, как мы говорим в музыкантской среде, "лажались", потому что там очень много скачков. Конечно, американский гимн сейчас для Америки самый главный, мне так кажется. В отношении России - надо еще просто побыть здесь немножко, тогда я обязательно найду... Я вернусь и спою вам.
