Ведущий итогового информационного часа Петр Вайль беседует с лидером движения "Яблоко" Григорием Явлинским.
Петр Вайль:
На пресс-конференции президента Владимира Путина в Кремле было высказано несколько интересных соображений по поводу пути России. На линии прямого эфира у нас лидер движения "Яблоко" Григорий Явлинский. Господин Явлинский, вот по ходу этой пресс-конференции Владимир Путин часто возвращался к идее сосуществования России с Европой с Западом, в частности, говоря о Петербурге, он вспомнил известную пушкинскую метафору "Окно в Европу" и продолжил: "Это связь России с цивилизованным миром, связь с Европой и мне кажется, что трехсотлетие основания Петербурга можно вполне рассматривать как трехсотлетие единения России с Европой в целом". И в других местах своей пресс-конференции президент Путин тоже говорил о Европе как о той территории, в которую логично включена Россия, как о своем. Например, характерный оборот: "Мы не добьемся единства в Европе, если не создадим единого пространства безопасности и обороны", - то есть - "мы". Или вот: "Все хотят уничтожить какие-то границы или барьеры в Европе - мы тоже за это". Вот все подобные упоминания укладываются в концепцию европейского процветания. И вот как высказался по этому поводу президент Путин: "Чтобы граждане России чувствовали себя в безопасности, стали бы жить лучше и богаче". Законная и правильная цель, но что значит быть Европой?
Григорий Явлинский:
Прежде всего, я хотел бы всячески приветствовать подобного рода заявления президента, потому что и по сегодняшний день это вовсе не бесспорный вопрос в российской политической элите и вообще в России - о том, является ли Россия органической частью Европы с точки зрения вектора ее развития, с точки зрения перспективы, с точки зрения будущего. Это, безусловно, заслуживает интереса - и поддержка такого тезиса, высказанного президентом. Однако, я бы посожалел относительно того, что президент не развил этот тезис, а я бы сказал следующее: что очень многие в России считают, что быть в Европе - это значит ездить на отдых в Европу, скажем, во Францию, иметь возможность на Елисейских полях выпить кофе и съесть круассон, купить себе недвижимость на юге Франции, учить детей в европейских университетах, убеждать европейцев покупать наш газ, или даже обязывать их... Однако, всегда вовремя сказать, что никто из них не имеет права трогать нашу таинственную русскую душу, которая в данном смысле означает, что мы имеем право вытворять все, что угодно на Северном Кавказе, иметь 200 тысяч беженцев, продолжать совершенно бессмысленную и кровавую бойню там, и войну, мы имеем право разводить любого масштаба коррупцию, мы имеем право иметь такие селективные методы в правоохранительной системе, которые одних наказывают, а другим дозволяют делать все, что угодно. Иначе говоря, мы хотим быть в Европе, но только в том смысле, в котором нравится нашим власть предержащим, а не в том смысле, что это определенные, весьма строгие правила политического поведения, моральной системы, этики, нравственности, и если хотите, европейских ценностей.
Петр Вайль:
Действительно, Россия - несомненная, по крайней мере, мне это несомненно, часть Европы, часть западной цивилизации в культурном отношении - наши гении - Пушкин, Толстой, Достоевский, Чайковский, Эйзенштейн и кто угодно - это все органичная часть той самой культуры, в которой представлены Моцарт, Диккенс или Чаплин. Но вот, в аспекте общественно-политическом действительно возникает вопрос, потому что гений в культуре - потому и гений, что он нарушает правила, а в жизни социальной и политической - ровно наоборот, надо, как вы правильно сказали, эти самые правила соблюдать, то есть, вписываться в контекст цивилизации, не искать этого пресловутого своего пути, потому что свой путь - это всегда немножко подозрительно и опасно, мало ли чего, может ножом пырнет на этом своем пути... Но вот, по вашей оценке, Россия все-таки становится ближе к Европе и, шире говоря, - к западной цивилизации, если оценивать ее путь последних 10-12 важных лет?
Григорий Явлинский:
Я хотел бы с вами согласиться и сказать, что к вопросу о культуре бесспорно можно отнести всю нашу культуру в смысле литературы, музыки и поэзии, но нашу политическую культуру никаким образом к европейской отнести на сегодняшний день совершенно невозможно. Однако, действительно за последние 10-12 лет произошли изменения. Эти изменения привели к тому, что появилось осознание, что вот, эти европейские политические институты, демократические институты или институционализация в государственной жизни европейских ценностей - без этого обойтись нельзя. Но в последнее время, особенно, в последнее время, да и за последние 10 лет, Россия нашла пока свой ответ - она стала строить потемкинскую деревню. Она готова предъявить все эти институты, имитировать их, она готова построить эрзац этих ценностей и заставить поверить в это. То есть, первое, что произошло - да, признали - "действительно как-то так надо". Но делать это на самом деле, делать эту тяжелую, трудную, неблагодарную работу элите политической вовсе не хочется, а хочется ее лишь предъявить - как потемкинскую деревню.
Петр Вайль:
На пресс-конференции президента Владимира Путина в Кремле было высказано несколько интересных соображений по поводу пути России. На линии прямого эфира у нас лидер движения "Яблоко" Григорий Явлинский. Господин Явлинский, вот по ходу этой пресс-конференции Владимир Путин часто возвращался к идее сосуществования России с Европой с Западом, в частности, говоря о Петербурге, он вспомнил известную пушкинскую метафору "Окно в Европу" и продолжил: "Это связь России с цивилизованным миром, связь с Европой и мне кажется, что трехсотлетие основания Петербурга можно вполне рассматривать как трехсотлетие единения России с Европой в целом". И в других местах своей пресс-конференции президент Путин тоже говорил о Европе как о той территории, в которую логично включена Россия, как о своем. Например, характерный оборот: "Мы не добьемся единства в Европе, если не создадим единого пространства безопасности и обороны", - то есть - "мы". Или вот: "Все хотят уничтожить какие-то границы или барьеры в Европе - мы тоже за это". Вот все подобные упоминания укладываются в концепцию европейского процветания. И вот как высказался по этому поводу президент Путин: "Чтобы граждане России чувствовали себя в безопасности, стали бы жить лучше и богаче". Законная и правильная цель, но что значит быть Европой?
Григорий Явлинский:
Прежде всего, я хотел бы всячески приветствовать подобного рода заявления президента, потому что и по сегодняшний день это вовсе не бесспорный вопрос в российской политической элите и вообще в России - о том, является ли Россия органической частью Европы с точки зрения вектора ее развития, с точки зрения перспективы, с точки зрения будущего. Это, безусловно, заслуживает интереса - и поддержка такого тезиса, высказанного президентом. Однако, я бы посожалел относительно того, что президент не развил этот тезис, а я бы сказал следующее: что очень многие в России считают, что быть в Европе - это значит ездить на отдых в Европу, скажем, во Францию, иметь возможность на Елисейских полях выпить кофе и съесть круассон, купить себе недвижимость на юге Франции, учить детей в европейских университетах, убеждать европейцев покупать наш газ, или даже обязывать их... Однако, всегда вовремя сказать, что никто из них не имеет права трогать нашу таинственную русскую душу, которая в данном смысле означает, что мы имеем право вытворять все, что угодно на Северном Кавказе, иметь 200 тысяч беженцев, продолжать совершенно бессмысленную и кровавую бойню там, и войну, мы имеем право разводить любого масштаба коррупцию, мы имеем право иметь такие селективные методы в правоохранительной системе, которые одних наказывают, а другим дозволяют делать все, что угодно. Иначе говоря, мы хотим быть в Европе, но только в том смысле, в котором нравится нашим власть предержащим, а не в том смысле, что это определенные, весьма строгие правила политического поведения, моральной системы, этики, нравственности, и если хотите, европейских ценностей.
Петр Вайль:
Действительно, Россия - несомненная, по крайней мере, мне это несомненно, часть Европы, часть западной цивилизации в культурном отношении - наши гении - Пушкин, Толстой, Достоевский, Чайковский, Эйзенштейн и кто угодно - это все органичная часть той самой культуры, в которой представлены Моцарт, Диккенс или Чаплин. Но вот, в аспекте общественно-политическом действительно возникает вопрос, потому что гений в культуре - потому и гений, что он нарушает правила, а в жизни социальной и политической - ровно наоборот, надо, как вы правильно сказали, эти самые правила соблюдать, то есть, вписываться в контекст цивилизации, не искать этого пресловутого своего пути, потому что свой путь - это всегда немножко подозрительно и опасно, мало ли чего, может ножом пырнет на этом своем пути... Но вот, по вашей оценке, Россия все-таки становится ближе к Европе и, шире говоря, - к западной цивилизации, если оценивать ее путь последних 10-12 важных лет?
Григорий Явлинский:
Я хотел бы с вами согласиться и сказать, что к вопросу о культуре бесспорно можно отнести всю нашу культуру в смысле литературы, музыки и поэзии, но нашу политическую культуру никаким образом к европейской отнести на сегодняшний день совершенно невозможно. Однако, действительно за последние 10-12 лет произошли изменения. Эти изменения привели к тому, что появилось осознание, что вот, эти европейские политические институты, демократические институты или институционализация в государственной жизни европейских ценностей - без этого обойтись нельзя. Но в последнее время, особенно, в последнее время, да и за последние 10 лет, Россия нашла пока свой ответ - она стала строить потемкинскую деревню. Она готова предъявить все эти институты, имитировать их, она готова построить эрзац этих ценностей и заставить поверить в это. То есть, первое, что произошло - да, признали - "действительно как-то так надо". Но делать это на самом деле, делать эту тяжелую, трудную, неблагодарную работу элите политической вовсе не хочется, а хочется ее лишь предъявить - как потемкинскую деревню.
