Программу ведет Джованни Бенси. Участвуют: корреспондент Радио Свобода в Великобритании Наталья Голицына; редактор телевизионного канала "Зендер Фрайес Берлин" Ашот Амирджанян; заместитель директора Института США и Канады Российской Академии Наук доктор исторических наук Виктор Кременюк.
Джованни Бенси:
Соединенные Штаты и Россия, Соединенные Штаты и Европа. Нет сомнений, что политика единственной оставшейся сверхдержавы, при президенте Джордже Буше, изменилась по сравнению с временами его предшественника Билла Клинтона. Наступила большая прямолинейность: Белый Дом стал чаще называть вещи своими именами. Во-первых, в отношении России: в связи с делом НТВ и прочих СМИ Госдепартамент в Вашингтоне заявил, что свобода информации подвергается опасности по вине российского правительства. То же самое с резолюцией комиссии ООН по правам человека, критикующей нарушения эти прав в Чечне российской стороной: она была принята в более суровом варианте по американской инициативе. Еще раньше разразился скандал с российскими дипломатами, высланными из США по подозрению в шпионаже.
Но такую же прямолинейность Вашингтон проявляет и в отношении, например, ближневосточного конфликта. Госсекретарь Колин Пауэлл определил атаки палестинцев как "провокационные", но и реакцию Израиля - как "чрезмерную и непропорциональную". Кроме того, было дело, на которое не только противники, но и союзники Соединенных Штатов в Европе отреагировали с недоумением: Джордж Буш решил больше не считаться с Киотским протоколом, обязывающим подписавшие его, примерно, 150 стран сократить вредные выбросы в атмосферу с целью предотвратить нежелательные изменения климата. Этот протокол рассматривается как несовместимый с интересами американской экономики.
Итак, как отзывается Европа, в том числе и Россия, на новую самоуверенность Соединенных Штатов? Не может ли быть, что именно непривычная прямолинейность Вашингтона вносит ясность в международные отношения и тем самым способствует стабилизации мировой политики? Вот эти вопросы мы и будем обсуждать с собеседниками из трех ключевых стран европейского континента. Это Наталья Голицына, корреспондент Радио Свобода в Великобритании, Ашот Амирджанян, редактор "Зендер Фрайес Берлин" - телевизионного канала, вещающего из столицы Германии, и, из Москвы, доктор исторических наук Виктор Кременюк, заместитель директора Института США и Канады Российской Академии Наук.
Первый вопрос в Москву. Виктор Александрович, при всех полемических заявлениях, Вашингтон подтвердил, что по-прежнему считает Россию не противником, а партнером. Одновременно министр иностранных дел России Игорь Иванов заявил, что Москва, в отношениях с Соединенными Штатами, стремится сочетать защиту национальных интересов с развитием партнерства. Готовность к диалогу существует. Правильно ли эта готовность используется, с обеих сторон?
Виктор Кременюк:
Мне трудно сразу же ответить - правильно или нет. Но я знаю, что такая готовность есть, и обе стороны хотели бы установить нечто вроде партнерства в отношениях между собой, но при этом они признают, что то "партнерство", которое было объявлено с 1993-го года - "стратегическое партнерство" - оно не получилось. Поэтому сейчас приходится каким-то образом восстанавливать дистанцию между обеими странами и пробовать сформулировать какую-то новую концепцию отношений. Слава Богу, что обе стороны не называют друг друга "противниками" или "врагами", и хотят установить между собой какие-то жизнеспособные отношения с тем, чтобы избежать подобия какой-то новой "холодной войны". Я думаю, что вот эта уже, так сказать, оценка достаточна, чтобы определить, что же хотят, что же собираются делать обе стороны в своих взаимоотношениях.
Джованни Бенси:
А теперь Наталья Голицына, Лондон. Великобритания - важнейший и самый надежный союзник Соединенных Штатов в Европе. Как оценивают у вас, начиная с премьера Тони Блэра, новую политику президента Джорджа Буша? И вообще, можно ли называть эту политику "новой"?
Наталья Голицына:
Весь послевоенный период отношения с США были приоритетными в британской внешней политике. И независимо от того, какое правительство - консервативное или лейбористское - находилось у власти, оно всегда рассматривало США как своего ближайшего союзника и главного стратегического партнера. Достаточно вспомнить тесный, хочется даже сказать "нежный" альянс Тетчер с Рейганом, или не меньшую доверительность в отношениях Блэра и Клинтона. Причем любовь эта всегда была взаимной. США тоже видели в Великобритании своего главного союзника в Европе. Время от времени среди британских правых даже реанимировалась идея создания политического союза англоязычных стран. Все это справедливо и в отношении нынешнего британского правительства, и в особенности - в отношении его премьера. Со времен Билла Клинтона Тони Блэр рассматривал себя в качестве своего рода "политического моста" между Европой и США. В этой же роли он хотел бы оставаться и при нынешней американской администрации. Недаром он стал едва ли не первым европейским лидером, который встретился с президентом Бушем сразу после его избрания. Великобритания всегда демонстрировала свою союзническую лояльность США. Достаточно вспомнить два последних иракских кризиса, во время которых Англия была единственной страной, безоговорочно поддержавшей США.
Напряжение, возникшее между Китаем и США в связи с захватом американского разведывательного самолета, стало не только первым серьезным внешнеполитическим испытанием для самого Буша, но и очередным тестом на прочность англо-американского союза. У Великобритании, особенно после визита в Лондон китайского лидера, сложились вполне доброжелательные отношения с Китаем. Она стала одним из крупнейших инвесторов в китайскую экономику. Для Тони Блэра поддержка политики США в отношении перевооружения Тайваня или поддержка американцев в их конфликте с Китаем в связи с задержанием самолета означала бы поставить под удар экономические и политические интересы в Китае. Вот почему Англия, в отличие от ЕС и большинства европейских стран, хранит красноречивое молчание в ответ на прямолинейную, как вы сказали, Джованни, политику президента Буша. Однако, часть британского политического истеблишмента, связанного как с правящими, так и с оппозиционной партией, выступает против такой позиции Тони Блэра и особых отношений с Америкой вообще. По мнению этих кругов, проводимая Блэром политика на дальнейшую интеграцию в ЕС и принятие "евро", несовместимо с такой безоговорочной поддержкой США. Более того, в этих кругах полагают, что такие отношения между двумя странами уже себя изжили.
Джованни Бенси:
А теперь Ашот Амирджанян, Берлин. Как воспринимают в Германии более самоуверенную политику Буша, в отношении не только Европы, но, скажем, и Ближнего Востока, России, Балкан - о Киотском протоколе поговорим потом? Я видел, что сегодня крупнейший немецкий еженедельник, "Шпигель", посвятил новой американской политике свою обложку:
Ашот Амирджанян:
Германия официально новую американскую политику, вернее, новый стиль американской внешней политики прямо не критикует. Скорее, это - молчание в нужный момент на нужном месте, что тоже своего рода критика, во всяком случае, ее можно так интерпретировать. Первая реакция на внешнюю политику американцев была после бомбардировки Ирака. Как раз через день после этого министр иностранных дел ФРГ поехал в Вашингтон и попал в очень неловкую для себя ситуацию. Фишер представляет партию "зеленых", это не только экологическая, но и пацифистская партия - союзник социал-демократов по коалиции. И Фишер отказался, будучи министром иностранных дел, критиковать бомбардировку Ирака, хотя этого ожидала его партия, и не только она, но и средства массовой информации... Во-первых такого шага от США не ожидали, и во-вторых, так как операция была проведена, она не воспринималась ни положительно, ни даже нейтрально. И сам факт, что министр иностранных дел заявил, что не его дело и не его задача критиковать такие операции американцев, был красноречив сам по себе. Аналогичная ситуация сложилась после того, как состоялась первая встреча с новым американским министром обороны. Дональд Рамсфельд приезжал в Мюнхен на очень важную конференцию министров обороны западных стран. И во время этой встречи опять-таки выяснилось, что позиции нового руководства Вашингтона и то, что схематически устанавливается в пределах совместной внешней политики в области безопасности ЕС, взаимоисключаются. Отношение американцев, хотя это, в первую очередь - стилистической вопрос, к России, правда, не критикуется, но большого восторга не наблюдается.
Скорее всего, первые лица в Берлине по этим вопросам пытаются отмалчиваться. Этим пользуется оппозиция, в частности, самый известный представитель христианских демократов по вопросам атлантических структур Фолькер Рюэ критикует нынешнее правительство, и в том числе канцлера Шредера, который, по его мнению, покидает общую платформу внешней политики, существовавшую между Германией и США в последнее десятилетие. И канцлер Шредер даже посчитал нужным и необходимым специально выступить на прошлой неделе с заявлением о том, что в отношениях между Германией и США нет серьезных нарушений. Но атмосфера более холодная, хотя и здесь есть надежды, что определенность, ясность, жесткость - этот новый стиль американской внешней политики - что он внесет какую-то ясность в отношения, которые при Клинтоне были всегда ясны. Дело в том, что это недовольство, которое сейчас чувствуется, нарастало еще при Клинтоне, собственно со времен косовской войны.
Джованни Бенси:
Наталья, отдельный, но важный вопрос: как отнеслись в Лондоне к решению Буша отказаться от Киотского протокола по избежанию так называемого "парникового эффекта"?
Наталья Голицына:
Сейчас возник довольно любопытный момент именно в связи с этим в отношениях между США и Великобританией. На фоне практически единодушного осуждения США, которые, как известно, отказываются выполнять подписанное в Киото соглашение о борьбе с глобальным потеплением, Великобритания странным образом отмалчивается, хотя сама она намерена выполнять положения Киотского протокола. Похоже, что британский премьер буквально разрывается между желанием сохранить свои доверительные отношения с Бушем и необходимостью солидаризироваться с ЕС. Кстати, в британскую прессу просочилась информация о том, что в кабинете министров зреет недовольство такой позицией Тони Блэра. Ряд министров кабинета во главе с заместителем премьера Джоном Прескоттом активно призывают Блэра повлиять на американского президента. Прескотт даже отправился в США, пытаясь добиться изменения позиции администрации Буша в отношении Киотского соглашения. Сейчас Прескотт заявляет, что ему как будто удалось убедить американцев еще раз обдумать свою позицию, прежде, чем окончательно отказаться от своей подписи под протоколом о борьбе с парниковым эффектом. И еще я хотела бы добавить: я бы не сказала, что большинство англичан так уж осуждают американского президента за отказ выполнять положения киотского протокола. Движение "зеленых" в Англии не столь активно, как в других европейских странах, да и не слишком здесь популярно. Не секрет, что в народе сильны антиевропейские настроения. Во всяком случае, около 70 процентов англичан выступает против присоединения Великобритании к общеевропейской валюте, и это делает их настроения более проамериканскими.
Джованни Бенси:
Теперь я хотел бы обратиться к Ашоту Амирджаняну. Нежелание Буша придерживаться Киотского протокола, должно быть, вызвало особенно оживленную реакцию в Германии, поскольку там в правительство, в коалиции с социал-демократами, входят, как вы уже упомянули, и "зеленые", экологи по призванию. Что думают они, ну, конечно, и канцлер Герхард Шредер, о решении американского президента?
Ашот Амирджанян:
Реакция была не только оживленная, но и единодушная. Практически все партии и общественные силы сразу же отреагировали отрицательно. Это решение, вернее, сообщение о нем прозвучало в Германии как гром среди ясного неба. Все комментарии более или менее осуждают этот шаг. Такие действия воспринимаются чуть ли не как "нецивилизованный акт". У "зеленых" это вообще считается "варварством". Так получилось, что канцлер находился в Вашингтоне, когда представители американского президента заявили о нежелании представить тот документ американскому Конгрессу, и канцлер четко и ясно, в том числе и от имени стран ЕС, заявил, что Европа не согласна с таким демаршем. Сказал ли он об этом президенту - я не знаю, но в Германии он в некоторых интервью говорил, что есть все-таки возможность и без американцев продолжить линию в этом вопросе, включая восточноевропейские страны и включая Россию. Реакция Германии была единодушной, и, кстати, во Франции она была такой же.
Джованни Бенси:
Виктор Александрович Кременюк, президент Владимир Путин встретится с Бушем на предстоящем саммите "Большой семерки", или "Большой восьмерки", как хотите, в Генуе. Есть ли надежда, что эта встреча может дать что-то положительное, например, в отношении ПРО, противоракетной обороны?
Виктор Кременюк:
Я бы не стал сейчас говорить о том, будет успешной или не будет успешной эта встреча, и решат ли они что-нибудь такое. Пока еще процесс формирования политики новой американской администрации в отношении России не завершен. То есть, повестка дня сформирована фактически уже давно - еще при Клинтоне. Мы знаем, что нужно обсуждать в сфере контроля над вооружениями, мы знаем, что надо обсуждать в сфере, скажем, что называется, региональных проблем. Мы знаем, что мы хотим обсуждать в сфере двусторонних отношений с США, но все дело в том, что по каждой из этих проблем, которые уже существуют в повестке дня, можно занимать совершенно разные позиции. Можно занимать позицию жесткую, а можно гибкую. Можно занимать позицию... конфронтационную, а можно позицию кооперационную, позицию сотрудничества. Все будет зависеть от того, как же окончательно определится новая администрация в отношении России. Пока еще ни Кондолиза Райс, ни Колин Пауэлл это окончательно не сформулировали. Вопрос о "партнерстве" в отношениях с Россией почти ничего не означает. То есть, будут ли рассматривать американцы все происходящее в России как отвечающее их интересам и интересам всего Запада? Это один вопрос. Тогда мы можем ожидать, что какие-то успехи могут быть даже в ближайшие месяцы. Или наоборот - будут ли рассматривать в США все что происходит в России, в том числе в сфере отношений между правительством и СМИ, в Чечне и так далее, как не отвечающее интересам Запада и противоречащее базовым интересам и ценностям США - тогда, естественно, будет жесткая позиция по всему спектру отношений, и тогда о партнерстве останется только мечтать. Пока я еще не вижу признаков того, что в США эта оценка уже завершена, что уже имеются какие-то окончательные выводы и следует ожидать чего-то. Наоборот: здесь есть элементы жесткости, элементы вызова - я имею в виду высылку шпионов и другие мелочи, и вместе с тем есть признаки того, что США хотят о чем-то договариваться и что-то выяснять - встречи между Колином Пауэллом и Игорем Ивановым... Пока я бы сказал так: есть противоречивые сигналы, которые исходят из сферы взаимоотношений между нашими странами, но которые пока еще не дают возможности сказать: "Да, новая американская администрация имеет определенную концепцию отношений с Россией и будет следовать этой концепции". Признаков такой концепции нет.
Джованни Бенси:
Соединенные Штаты и Россия, Соединенные Штаты и Европа. Нет сомнений, что политика единственной оставшейся сверхдержавы, при президенте Джордже Буше, изменилась по сравнению с временами его предшественника Билла Клинтона. Наступила большая прямолинейность: Белый Дом стал чаще называть вещи своими именами. Во-первых, в отношении России: в связи с делом НТВ и прочих СМИ Госдепартамент в Вашингтоне заявил, что свобода информации подвергается опасности по вине российского правительства. То же самое с резолюцией комиссии ООН по правам человека, критикующей нарушения эти прав в Чечне российской стороной: она была принята в более суровом варианте по американской инициативе. Еще раньше разразился скандал с российскими дипломатами, высланными из США по подозрению в шпионаже.
Но такую же прямолинейность Вашингтон проявляет и в отношении, например, ближневосточного конфликта. Госсекретарь Колин Пауэлл определил атаки палестинцев как "провокационные", но и реакцию Израиля - как "чрезмерную и непропорциональную". Кроме того, было дело, на которое не только противники, но и союзники Соединенных Штатов в Европе отреагировали с недоумением: Джордж Буш решил больше не считаться с Киотским протоколом, обязывающим подписавшие его, примерно, 150 стран сократить вредные выбросы в атмосферу с целью предотвратить нежелательные изменения климата. Этот протокол рассматривается как несовместимый с интересами американской экономики.
Итак, как отзывается Европа, в том числе и Россия, на новую самоуверенность Соединенных Штатов? Не может ли быть, что именно непривычная прямолинейность Вашингтона вносит ясность в международные отношения и тем самым способствует стабилизации мировой политики? Вот эти вопросы мы и будем обсуждать с собеседниками из трех ключевых стран европейского континента. Это Наталья Голицына, корреспондент Радио Свобода в Великобритании, Ашот Амирджанян, редактор "Зендер Фрайес Берлин" - телевизионного канала, вещающего из столицы Германии, и, из Москвы, доктор исторических наук Виктор Кременюк, заместитель директора Института США и Канады Российской Академии Наук.
Первый вопрос в Москву. Виктор Александрович, при всех полемических заявлениях, Вашингтон подтвердил, что по-прежнему считает Россию не противником, а партнером. Одновременно министр иностранных дел России Игорь Иванов заявил, что Москва, в отношениях с Соединенными Штатами, стремится сочетать защиту национальных интересов с развитием партнерства. Готовность к диалогу существует. Правильно ли эта готовность используется, с обеих сторон?
Виктор Кременюк:
Мне трудно сразу же ответить - правильно или нет. Но я знаю, что такая готовность есть, и обе стороны хотели бы установить нечто вроде партнерства в отношениях между собой, но при этом они признают, что то "партнерство", которое было объявлено с 1993-го года - "стратегическое партнерство" - оно не получилось. Поэтому сейчас приходится каким-то образом восстанавливать дистанцию между обеими странами и пробовать сформулировать какую-то новую концепцию отношений. Слава Богу, что обе стороны не называют друг друга "противниками" или "врагами", и хотят установить между собой какие-то жизнеспособные отношения с тем, чтобы избежать подобия какой-то новой "холодной войны". Я думаю, что вот эта уже, так сказать, оценка достаточна, чтобы определить, что же хотят, что же собираются делать обе стороны в своих взаимоотношениях.
Джованни Бенси:
А теперь Наталья Голицына, Лондон. Великобритания - важнейший и самый надежный союзник Соединенных Штатов в Европе. Как оценивают у вас, начиная с премьера Тони Блэра, новую политику президента Джорджа Буша? И вообще, можно ли называть эту политику "новой"?
Наталья Голицына:
Весь послевоенный период отношения с США были приоритетными в британской внешней политике. И независимо от того, какое правительство - консервативное или лейбористское - находилось у власти, оно всегда рассматривало США как своего ближайшего союзника и главного стратегического партнера. Достаточно вспомнить тесный, хочется даже сказать "нежный" альянс Тетчер с Рейганом, или не меньшую доверительность в отношениях Блэра и Клинтона. Причем любовь эта всегда была взаимной. США тоже видели в Великобритании своего главного союзника в Европе. Время от времени среди британских правых даже реанимировалась идея создания политического союза англоязычных стран. Все это справедливо и в отношении нынешнего британского правительства, и в особенности - в отношении его премьера. Со времен Билла Клинтона Тони Блэр рассматривал себя в качестве своего рода "политического моста" между Европой и США. В этой же роли он хотел бы оставаться и при нынешней американской администрации. Недаром он стал едва ли не первым европейским лидером, который встретился с президентом Бушем сразу после его избрания. Великобритания всегда демонстрировала свою союзническую лояльность США. Достаточно вспомнить два последних иракских кризиса, во время которых Англия была единственной страной, безоговорочно поддержавшей США.
Напряжение, возникшее между Китаем и США в связи с захватом американского разведывательного самолета, стало не только первым серьезным внешнеполитическим испытанием для самого Буша, но и очередным тестом на прочность англо-американского союза. У Великобритании, особенно после визита в Лондон китайского лидера, сложились вполне доброжелательные отношения с Китаем. Она стала одним из крупнейших инвесторов в китайскую экономику. Для Тони Блэра поддержка политики США в отношении перевооружения Тайваня или поддержка американцев в их конфликте с Китаем в связи с задержанием самолета означала бы поставить под удар экономические и политические интересы в Китае. Вот почему Англия, в отличие от ЕС и большинства европейских стран, хранит красноречивое молчание в ответ на прямолинейную, как вы сказали, Джованни, политику президента Буша. Однако, часть британского политического истеблишмента, связанного как с правящими, так и с оппозиционной партией, выступает против такой позиции Тони Блэра и особых отношений с Америкой вообще. По мнению этих кругов, проводимая Блэром политика на дальнейшую интеграцию в ЕС и принятие "евро", несовместимо с такой безоговорочной поддержкой США. Более того, в этих кругах полагают, что такие отношения между двумя странами уже себя изжили.
Джованни Бенси:
А теперь Ашот Амирджанян, Берлин. Как воспринимают в Германии более самоуверенную политику Буша, в отношении не только Европы, но, скажем, и Ближнего Востока, России, Балкан - о Киотском протоколе поговорим потом? Я видел, что сегодня крупнейший немецкий еженедельник, "Шпигель", посвятил новой американской политике свою обложку:
Ашот Амирджанян:
Германия официально новую американскую политику, вернее, новый стиль американской внешней политики прямо не критикует. Скорее, это - молчание в нужный момент на нужном месте, что тоже своего рода критика, во всяком случае, ее можно так интерпретировать. Первая реакция на внешнюю политику американцев была после бомбардировки Ирака. Как раз через день после этого министр иностранных дел ФРГ поехал в Вашингтон и попал в очень неловкую для себя ситуацию. Фишер представляет партию "зеленых", это не только экологическая, но и пацифистская партия - союзник социал-демократов по коалиции. И Фишер отказался, будучи министром иностранных дел, критиковать бомбардировку Ирака, хотя этого ожидала его партия, и не только она, но и средства массовой информации... Во-первых такого шага от США не ожидали, и во-вторых, так как операция была проведена, она не воспринималась ни положительно, ни даже нейтрально. И сам факт, что министр иностранных дел заявил, что не его дело и не его задача критиковать такие операции американцев, был красноречив сам по себе. Аналогичная ситуация сложилась после того, как состоялась первая встреча с новым американским министром обороны. Дональд Рамсфельд приезжал в Мюнхен на очень важную конференцию министров обороны западных стран. И во время этой встречи опять-таки выяснилось, что позиции нового руководства Вашингтона и то, что схематически устанавливается в пределах совместной внешней политики в области безопасности ЕС, взаимоисключаются. Отношение американцев, хотя это, в первую очередь - стилистической вопрос, к России, правда, не критикуется, но большого восторга не наблюдается.
Скорее всего, первые лица в Берлине по этим вопросам пытаются отмалчиваться. Этим пользуется оппозиция, в частности, самый известный представитель христианских демократов по вопросам атлантических структур Фолькер Рюэ критикует нынешнее правительство, и в том числе канцлера Шредера, который, по его мнению, покидает общую платформу внешней политики, существовавшую между Германией и США в последнее десятилетие. И канцлер Шредер даже посчитал нужным и необходимым специально выступить на прошлой неделе с заявлением о том, что в отношениях между Германией и США нет серьезных нарушений. Но атмосфера более холодная, хотя и здесь есть надежды, что определенность, ясность, жесткость - этот новый стиль американской внешней политики - что он внесет какую-то ясность в отношения, которые при Клинтоне были всегда ясны. Дело в том, что это недовольство, которое сейчас чувствуется, нарастало еще при Клинтоне, собственно со времен косовской войны.
Джованни Бенси:
Наталья, отдельный, но важный вопрос: как отнеслись в Лондоне к решению Буша отказаться от Киотского протокола по избежанию так называемого "парникового эффекта"?
Наталья Голицына:
Сейчас возник довольно любопытный момент именно в связи с этим в отношениях между США и Великобританией. На фоне практически единодушного осуждения США, которые, как известно, отказываются выполнять подписанное в Киото соглашение о борьбе с глобальным потеплением, Великобритания странным образом отмалчивается, хотя сама она намерена выполнять положения Киотского протокола. Похоже, что британский премьер буквально разрывается между желанием сохранить свои доверительные отношения с Бушем и необходимостью солидаризироваться с ЕС. Кстати, в британскую прессу просочилась информация о том, что в кабинете министров зреет недовольство такой позицией Тони Блэра. Ряд министров кабинета во главе с заместителем премьера Джоном Прескоттом активно призывают Блэра повлиять на американского президента. Прескотт даже отправился в США, пытаясь добиться изменения позиции администрации Буша в отношении Киотского соглашения. Сейчас Прескотт заявляет, что ему как будто удалось убедить американцев еще раз обдумать свою позицию, прежде, чем окончательно отказаться от своей подписи под протоколом о борьбе с парниковым эффектом. И еще я хотела бы добавить: я бы не сказала, что большинство англичан так уж осуждают американского президента за отказ выполнять положения киотского протокола. Движение "зеленых" в Англии не столь активно, как в других европейских странах, да и не слишком здесь популярно. Не секрет, что в народе сильны антиевропейские настроения. Во всяком случае, около 70 процентов англичан выступает против присоединения Великобритании к общеевропейской валюте, и это делает их настроения более проамериканскими.
Джованни Бенси:
Теперь я хотел бы обратиться к Ашоту Амирджаняну. Нежелание Буша придерживаться Киотского протокола, должно быть, вызвало особенно оживленную реакцию в Германии, поскольку там в правительство, в коалиции с социал-демократами, входят, как вы уже упомянули, и "зеленые", экологи по призванию. Что думают они, ну, конечно, и канцлер Герхард Шредер, о решении американского президента?
Ашот Амирджанян:
Реакция была не только оживленная, но и единодушная. Практически все партии и общественные силы сразу же отреагировали отрицательно. Это решение, вернее, сообщение о нем прозвучало в Германии как гром среди ясного неба. Все комментарии более или менее осуждают этот шаг. Такие действия воспринимаются чуть ли не как "нецивилизованный акт". У "зеленых" это вообще считается "варварством". Так получилось, что канцлер находился в Вашингтоне, когда представители американского президента заявили о нежелании представить тот документ американскому Конгрессу, и канцлер четко и ясно, в том числе и от имени стран ЕС, заявил, что Европа не согласна с таким демаршем. Сказал ли он об этом президенту - я не знаю, но в Германии он в некоторых интервью говорил, что есть все-таки возможность и без американцев продолжить линию в этом вопросе, включая восточноевропейские страны и включая Россию. Реакция Германии была единодушной, и, кстати, во Франции она была такой же.
Джованни Бенси:
Виктор Александрович Кременюк, президент Владимир Путин встретится с Бушем на предстоящем саммите "Большой семерки", или "Большой восьмерки", как хотите, в Генуе. Есть ли надежда, что эта встреча может дать что-то положительное, например, в отношении ПРО, противоракетной обороны?
Виктор Кременюк:
Я бы не стал сейчас говорить о том, будет успешной или не будет успешной эта встреча, и решат ли они что-нибудь такое. Пока еще процесс формирования политики новой американской администрации в отношении России не завершен. То есть, повестка дня сформирована фактически уже давно - еще при Клинтоне. Мы знаем, что нужно обсуждать в сфере контроля над вооружениями, мы знаем, что надо обсуждать в сфере, скажем, что называется, региональных проблем. Мы знаем, что мы хотим обсуждать в сфере двусторонних отношений с США, но все дело в том, что по каждой из этих проблем, которые уже существуют в повестке дня, можно занимать совершенно разные позиции. Можно занимать позицию жесткую, а можно гибкую. Можно занимать позицию... конфронтационную, а можно позицию кооперационную, позицию сотрудничества. Все будет зависеть от того, как же окончательно определится новая администрация в отношении России. Пока еще ни Кондолиза Райс, ни Колин Пауэлл это окончательно не сформулировали. Вопрос о "партнерстве" в отношениях с Россией почти ничего не означает. То есть, будут ли рассматривать американцы все происходящее в России как отвечающее их интересам и интересам всего Запада? Это один вопрос. Тогда мы можем ожидать, что какие-то успехи могут быть даже в ближайшие месяцы. Или наоборот - будут ли рассматривать в США все что происходит в России, в том числе в сфере отношений между правительством и СМИ, в Чечне и так далее, как не отвечающее интересам Запада и противоречащее базовым интересам и ценностям США - тогда, естественно, будет жесткая позиция по всему спектру отношений, и тогда о партнерстве останется только мечтать. Пока я еще не вижу признаков того, что в США эта оценка уже завершена, что уже имеются какие-то окончательные выводы и следует ожидать чего-то. Наоборот: здесь есть элементы жесткости, элементы вызова - я имею в виду высылку шпионов и другие мелочи, и вместе с тем есть признаки того, что США хотят о чем-то договариваться и что-то выяснять - встречи между Колином Пауэллом и Игорем Ивановым... Пока я бы сказал так: есть противоречивые сигналы, которые исходят из сферы взаимоотношений между нашими странами, но которые пока еще не дают возможности сказать: "Да, новая американская администрация имеет определенную концепцию отношений с Россией и будет следовать этой концепции". Признаков такой концепции нет.
