Андрей Королев, Мурманск:
Есть соблазн с погребением останков командира атомной подводной лодки "Курск" командира первого ранга Геннадия Лячина заявить о том, что история самой крупной за последнее десятилетие катастрофы в российском военно-морском флоте завершена. И хотя остаются неопознанными три подводника, президент России, главком ВМФ, бывший министр обороны и бывший командующий Северным флотом могут сказать, что обещание предать земле тела моряков, данное Владимиром Путиным родственникам членов экипажа осенью 2000 года, выполнено. Даже, кажется, назначены и наказаны виновные - отставные вице-адмирал Михаил Моцак и адмирал Вячеслав Попов.
Мурманские средства массовой информации подписали мирный договор с новым командующим Северным флотом Геннадием Сучковым и по его просьбе начинают формировать положительный образ военного моряка. В поселке Ведяево уже почти ничто не напоминает о трагедии, кроме гранитной глыбы, на месте которой когда-нибудь воздвигнут памятник экипажу "Курска". И даже прощание с останками капитана Лячина перед отправкой их в Санкт-Петербург прошло в Североморске под сурдинку, без подобающих трауру текстов и бравурной меди. Супруга капитана Ирина Лячина хранила молчание и так и не вышла из толпы военных чинов, защищавших ее о журналистов.
О "Курске" забывают: в Мурманске мало кто интересуется предстоящей летом операцией по подъему частей первого отсека; постепенно становится очевидным, что и он не внесет ясности в расследование причин катастрофы. Оставшаяся в разработке следователей Главной военной прокуратуры единственная версия о взрыве торпеды так и останется наиболее вероятной, вызывающей интерес скорее у ученых и конструкторов, чем у общественности. Между тем, катастрофу "Курска" уже успели назвать самой безболезненной из всех, происходивших в военно-морском флоте России и мира. И дело не в том, что экипаж погиб практически мгновенно, а в том, что трагедия не оставила свидетелей, которые могли бы говорить о самой совершенной в мире подлодке многие годы. Как это происходит, например, с членами экипажа атомной подводной лодки "Комсомолец", чья гибель 11-летней давности до сих пор не дает покоя ни морякам, ни экспертам.
И все же итога у катастрофы нет. И нет, главным образом, потому, что военные моряки, выходящие в море, так и не знают, чем окончится очередной поход. Гибель "Курска" острее очертила проблемы российского морского флота и вывела на поверхность фактор, который психологи, работающие с военными моряками, называют фобией глубины, о чем в среде подводников говорить не принято, но о чем думает каждый моряк. Единственный результат со всех очевидностью таков - с похоронами капитана Лясина закончена история "Курска", поскольку корабль жив до тех пор, пока живет его капитан.
Есть соблазн с погребением останков командира атомной подводной лодки "Курск" командира первого ранга Геннадия Лячина заявить о том, что история самой крупной за последнее десятилетие катастрофы в российском военно-морском флоте завершена. И хотя остаются неопознанными три подводника, президент России, главком ВМФ, бывший министр обороны и бывший командующий Северным флотом могут сказать, что обещание предать земле тела моряков, данное Владимиром Путиным родственникам членов экипажа осенью 2000 года, выполнено. Даже, кажется, назначены и наказаны виновные - отставные вице-адмирал Михаил Моцак и адмирал Вячеслав Попов.
Мурманские средства массовой информации подписали мирный договор с новым командующим Северным флотом Геннадием Сучковым и по его просьбе начинают формировать положительный образ военного моряка. В поселке Ведяево уже почти ничто не напоминает о трагедии, кроме гранитной глыбы, на месте которой когда-нибудь воздвигнут памятник экипажу "Курска". И даже прощание с останками капитана Лячина перед отправкой их в Санкт-Петербург прошло в Североморске под сурдинку, без подобающих трауру текстов и бравурной меди. Супруга капитана Ирина Лячина хранила молчание и так и не вышла из толпы военных чинов, защищавших ее о журналистов.
О "Курске" забывают: в Мурманске мало кто интересуется предстоящей летом операцией по подъему частей первого отсека; постепенно становится очевидным, что и он не внесет ясности в расследование причин катастрофы. Оставшаяся в разработке следователей Главной военной прокуратуры единственная версия о взрыве торпеды так и останется наиболее вероятной, вызывающей интерес скорее у ученых и конструкторов, чем у общественности. Между тем, катастрофу "Курска" уже успели назвать самой безболезненной из всех, происходивших в военно-морском флоте России и мира. И дело не в том, что экипаж погиб практически мгновенно, а в том, что трагедия не оставила свидетелей, которые могли бы говорить о самой совершенной в мире подлодке многие годы. Как это происходит, например, с членами экипажа атомной подводной лодки "Комсомолец", чья гибель 11-летней давности до сих пор не дает покоя ни морякам, ни экспертам.
И все же итога у катастрофы нет. И нет, главным образом, потому, что военные моряки, выходящие в море, так и не знают, чем окончится очередной поход. Гибель "Курска" острее очертила проблемы российского морского флота и вывела на поверхность фактор, который психологи, работающие с военными моряками, называют фобией глубины, о чем в среде подводников говорить не принято, но о чем думает каждый моряк. Единственный результат со всех очевидностью таков - с похоронами капитана Лясина закончена история "Курска", поскольку корабль жив до тех пор, пока живет его капитан.
