Ирина Лагунина: В Чехии уже несколько лет продолжается дискуссия об упразднении Коммунистической партии Чехии и Моравии. Недавно для рассмотрения этого вопроса была создана специальная комиссия при министерстве внутренних дел, которой поручили проанализировать, является ли коммунистическая партия экстремистской организацией, деятельность которой нужно запретить в судебном порядке. Рассказывает Александра Вагнер.
Александра Вагнер: Создание комиссии при министерстве внутренних дел Чехии инициировала группа сенаторов. По их мнению, само существование Коммунистической партии Чехии и Моравии (сокращенно - КПЧМ) противоречит пятой статье конституции, в которой говорится, что политическая система основывается на свободной конкуренции партий, которые "уважают демократические принципы и отвергают насилие как средство для продвижения своих интересов". В обращении сенаторов, в частности, особое внимание уделяется политическим процессам в Чехословакии в 50-х годах прошлого века, а также преследованию многих религиозных деятелей и диссидентов. По мнению Иржи Мошталки, заместителя председателя Коммунистической партии Чехии и Моравии по внешней политике и европейской интеграции, ответственность за прошлое современная коммунистическая партия не несет.
Иржи Мошталка: Есть конкретное преступление, и есть конкретные люди, несущие ответственность. Речь не идет о коллективной вине. А что касается процессов 50-х годов, то в начале 60-х, при президенте Антонине Новотном была создана комиссия, которая занималась реабилитацией и раскрытием нарушений. После этого те, кто был арестован по политическим мотивам, получили амнистию. А в декабре 1989 года, на съезде Коммунистической партии Чехословакии – я участвовал в нем как делегат - была принята резолюция, в который мы извинились за перегибы и смертную казнь. Этот документ был принят с целью принести извинения обществу.
Александра Вагнер: Вопрос о роспуске коммунистической партии рассматривается в Чехии не первый раз. Два года назад министерство внутренних дел сделало вывод, что существование этой политической организации не представляет угрозы демократическому обществу.
Нынешняя, уже вторая попытка запретить партию имеет больше шансов на успех, так как сформированное после прошлогодних выборов правительство Чехии заявило о намерении разработать Закон о движении коммунистического сопротивления. Если его примут, Коммунистическая партия Чехии и Моравии будет поставлена в один ряд с признанной преступной Национал-социалистической немецкой рабочей партией.
Отношение к этому вопросу у чешского общества неоднозначное. В недавно проведенном опросе общественного мнения за упразднение компартии высказались чуть более 50 процентов респондентов, а против – 40 процентов. Среди тех, кто приветствует запрет на деятельность партии, в основном, граждане в возрасте тридцати лет и чуть старше.
В Чехии коммунистическая партия остается влиятельной политической организацией, однако в парламенте ей отведена роль несменяемого оппозиционера, а потому постоянного критика любого правительства. Ни одна из чешских партий после «бархатной революции» не формировала с коммунистами коалицию. Политолог Ладислав Цабада, профессор Столичного университета Праги объясняет, почему так происходит:
Ладислав Цабада: Чешская коммунистическая партия не похожа на аналогичные партии в других странах соцлагеря. В Болгарии, Венгрии, Польше, Румынии существует своего рода посткоммунистическая социал-демократия: то есть это все те же коммунисты, но решившиеся на реформу. Если провести параллели, то чешские коммунисты своей риторикой больше напоминают украинских и в определенной степени российских коммунистов. Во всех этих странах определенный акцент делается на ностальгию по былым временам. Традиционный избиратель такой партии поддерживает ее на выборах вне зависимости от того, войдут ли избранные депутаты в правительство или нет. Все наоборот. Именно потому, что речь идет о протестном электорате, критикующем любые действия правительства, избиратель коммунистов предполагает, что эта партия будет в оппозиции. Это очень нетрадиционный подход, ведь в других странах – на Запад от Чехии - избиратели обычно голосуют за какую-то партию один-два раза, и если она не добивается успеха в достижении определенных целей, то они начинают голосовать за другие партии.
Александра Вагнер: Сами коммунисты считают, что их партия претерпела изменения. Сегодня они часто выступают за экологию, права национальных меньшинств или против участия в военных операциях коалиционных сил в мире. С другой стороны, они, как правило, за то, чтобы в руках государства оставались крупные предприятия, например, железные дороги, телефонные службы и так далее. В Чехии есть еще и крупнейшая в Европе энергетическая компания «Чешские электрозаводы», контрольный пакет акций которой принадлежит государству. Коммунисты против приватизации таких предприятий, и в этом смысле нередко имеют много общего с социал-демократами.
Ладислав Цабада: Если посмотреть на современную программу коммунистов, то они, по крайней мере, внешне, довольно демократичны. Много внимания уделяется охране малоимущих и их социальной защите. При этом политическая практика и то, что записано в программных документах - совершенно разные вещи. Если побывать на митингах коммунистов, очень часто можно услышать отчетливую радикальную риторику. Например, дружественная коммунистической партии организация - Коммунистический союз молодежи - была даже запрещена. Поэтому здесь есть большая разница в том, что декларируется в средствах информации, и что сообщают радикальным сторонникам на демонстрациях и манифестациях. Эта разница существовала всегда, достаточно взглянуть на историю. И именно это вызывает недоверие к декларируемым намерениям коммунистов демократизироваться.
Александра Вагнер: На последних выборах в парламент Коммунистическая партия Чехии и Моравии набрала чуть более 11 процентов голосов и впервые уступила место третьей по величине партии недавно созданной «ТОП-09». Восемь лет назад достижения коммунистов были намного более внушительными: в 2002 году КПЧМ набрала 18,5 процента. При этом наибольшую поддержку коммунисты стабильно получают на выборах в Европейский парламент. О сотрудничестве в европейских структурах рассказывает Иржи Мошталка:
Иржи Мошталка: Наша партия входит во фракцию объединенных левых. На этой платформе мы сотрудничаем с депутатами от партий из Дании, Швеции, Финляндии, Ирландии, с французской коммунистической партией и немецкой - Die Linke. Такая же фракция существует и в Парламентской ассамблее Совета Европы, где у нас есть свой представитель. Мы также имеем статус наблюдателя в Партии объединенных левых, в которую входят левые партии как стран Европейского Союза, так и стран бывшего Советского Союза. Наша цель, конечно, это поддерживать широкие контакты с разными левыми партиями и движениями, но на платформе ПАСЕ есть возможность сотрудничать и решать некоторые вопросы, которые касаются также отношений с Российской Федерацией.
Александра Вагнер: Если на первых выборах в Европейский парламент – в 2004 году, когда Чехия стала полноправным членом Евросоюза, КПЧМ заняла второе место, получив треть всех чешских мандатов, то пять лет спустя это был уже третий результат, сразу после двух крупнейших чешских партий – социал-демократической и гражданско-демократической. Я спросила у профессора Столичного университета Праги Ладислава Цабады, возможно ли, что чешская коммунистическая партия со временем не преодолеет пятипроцентный барьер для избрания в чешский парламент и таким образом лишиться возможности активно участвовать в политической жизни Чехии?
Ладислав Цабада: Да, такое может произойти, но сложно точно определить, когда. Коммунистическая партия теряет не только свой электорат, уменьшается и количество ее членов. В 1990 году их насчитывалось 1,5 миллиона человек, сегодня около 100 тысяч. Даже сами коммунисты цинично признают, что их избиратель умирает. Согласно статистике, средний возраст приверженцев коммунистов – более 70 лет. Кроме этого, на последних выборах у этой партии появились соперники. Согласно опросам, многие избиратели КПЧМ голосовали за партию "Дела общественные". Это значит, что как только появляется партия, привлекающая своей радикальной риторикой протестных избирателей, они отказываются голосовать за коммунистов.
Александра Вагнер: Заместитель председателя Коммунистической партии Чехии и Моравии по внешней политике и европейской интеграции Иржи Мошталка утверждает, однако, что большинство нынешних членов партии - люди, старше 40 лет, однако, по его мнению, в этом коммунистическая партия не исключение:
Иржи Мошталка: Я не могу сказать, что наш электорат стареет. Нас поддерживают и молодые. А вообще это стало обычным явлением чешской политики, что молодым людям не интересно становиться членами партии. Это касается как христианских, так и гражданских или социал-демократов. С другой стороны, членство в крупных партиях дает надежду на получение какой-то должности, это своего рода лифт, поднимающий на этаж власти. Коммунистическая партия Чехии и Моравии этого предложить не может.
Александра Вагнер: Политологи считают, что причины стоит искать скорее в отсутствии интереса у молодых людей к политической жизни страны в целом. Кроме этого, в Чехии, в отличие, например, от Франции или Италии, молодежь скорее тяготеет к правым, а не левым радикалам. В то же время, общество скорее реагирует и отвергает правый радикализм, чем левый. Более того, по словам политолога Ладислава Цабады, люди старшего поколения не воспринимают левую риторику как радикальную:
Ладислав Цабада: Если сравнить периоды, начиная с момента обретения Чехословакией независимости в 1918 году, потом межвоенный период и современность, то очевидно, что чешское общество намного более чувствительно к правому радикализму и экстремизму, чем к левому. Иными словами, к идеям марсизма и постмарксизма здесь относятся снисходительно. Общество не воспринимает эти идеи как радикальные, а потому сформировался такой образ притягательной альтернативы.
Александра Вагнер: Этот факт, по мнению сенаторов, выступающих за упразднение Коммунистической партии Чехии и Моравии, дает основание полагать, что коммунисты могут снова и снова оказываться в парламенте в качестве вечной оппозиции.
Александра Вагнер: Создание комиссии при министерстве внутренних дел Чехии инициировала группа сенаторов. По их мнению, само существование Коммунистической партии Чехии и Моравии (сокращенно - КПЧМ) противоречит пятой статье конституции, в которой говорится, что политическая система основывается на свободной конкуренции партий, которые "уважают демократические принципы и отвергают насилие как средство для продвижения своих интересов". В обращении сенаторов, в частности, особое внимание уделяется политическим процессам в Чехословакии в 50-х годах прошлого века, а также преследованию многих религиозных деятелей и диссидентов. По мнению Иржи Мошталки, заместителя председателя Коммунистической партии Чехии и Моравии по внешней политике и европейской интеграции, ответственность за прошлое современная коммунистическая партия не несет.
Иржи Мошталка: Есть конкретное преступление, и есть конкретные люди, несущие ответственность. Речь не идет о коллективной вине. А что касается процессов 50-х годов, то в начале 60-х, при президенте Антонине Новотном была создана комиссия, которая занималась реабилитацией и раскрытием нарушений. После этого те, кто был арестован по политическим мотивам, получили амнистию. А в декабре 1989 года, на съезде Коммунистической партии Чехословакии – я участвовал в нем как делегат - была принята резолюция, в который мы извинились за перегибы и смертную казнь. Этот документ был принят с целью принести извинения обществу.
Александра Вагнер: Вопрос о роспуске коммунистической партии рассматривается в Чехии не первый раз. Два года назад министерство внутренних дел сделало вывод, что существование этой политической организации не представляет угрозы демократическому обществу.
Нынешняя, уже вторая попытка запретить партию имеет больше шансов на успех, так как сформированное после прошлогодних выборов правительство Чехии заявило о намерении разработать Закон о движении коммунистического сопротивления. Если его примут, Коммунистическая партия Чехии и Моравии будет поставлена в один ряд с признанной преступной Национал-социалистической немецкой рабочей партией.
Отношение к этому вопросу у чешского общества неоднозначное. В недавно проведенном опросе общественного мнения за упразднение компартии высказались чуть более 50 процентов респондентов, а против – 40 процентов. Среди тех, кто приветствует запрет на деятельность партии, в основном, граждане в возрасте тридцати лет и чуть старше.
В Чехии коммунистическая партия остается влиятельной политической организацией, однако в парламенте ей отведена роль несменяемого оппозиционера, а потому постоянного критика любого правительства. Ни одна из чешских партий после «бархатной революции» не формировала с коммунистами коалицию. Политолог Ладислав Цабада, профессор Столичного университета Праги объясняет, почему так происходит:
Ладислав Цабада: Чешская коммунистическая партия не похожа на аналогичные партии в других странах соцлагеря. В Болгарии, Венгрии, Польше, Румынии существует своего рода посткоммунистическая социал-демократия: то есть это все те же коммунисты, но решившиеся на реформу. Если провести параллели, то чешские коммунисты своей риторикой больше напоминают украинских и в определенной степени российских коммунистов. Во всех этих странах определенный акцент делается на ностальгию по былым временам. Традиционный избиратель такой партии поддерживает ее на выборах вне зависимости от того, войдут ли избранные депутаты в правительство или нет. Все наоборот. Именно потому, что речь идет о протестном электорате, критикующем любые действия правительства, избиратель коммунистов предполагает, что эта партия будет в оппозиции. Это очень нетрадиционный подход, ведь в других странах – на Запад от Чехии - избиратели обычно голосуют за какую-то партию один-два раза, и если она не добивается успеха в достижении определенных целей, то они начинают голосовать за другие партии.
Александра Вагнер: Сами коммунисты считают, что их партия претерпела изменения. Сегодня они часто выступают за экологию, права национальных меньшинств или против участия в военных операциях коалиционных сил в мире. С другой стороны, они, как правило, за то, чтобы в руках государства оставались крупные предприятия, например, железные дороги, телефонные службы и так далее. В Чехии есть еще и крупнейшая в Европе энергетическая компания «Чешские электрозаводы», контрольный пакет акций которой принадлежит государству. Коммунисты против приватизации таких предприятий, и в этом смысле нередко имеют много общего с социал-демократами.
Ладислав Цабада: Если посмотреть на современную программу коммунистов, то они, по крайней мере, внешне, довольно демократичны. Много внимания уделяется охране малоимущих и их социальной защите. При этом политическая практика и то, что записано в программных документах - совершенно разные вещи. Если побывать на митингах коммунистов, очень часто можно услышать отчетливую радикальную риторику. Например, дружественная коммунистической партии организация - Коммунистический союз молодежи - была даже запрещена. Поэтому здесь есть большая разница в том, что декларируется в средствах информации, и что сообщают радикальным сторонникам на демонстрациях и манифестациях. Эта разница существовала всегда, достаточно взглянуть на историю. И именно это вызывает недоверие к декларируемым намерениям коммунистов демократизироваться.
Александра Вагнер: На последних выборах в парламент Коммунистическая партия Чехии и Моравии набрала чуть более 11 процентов голосов и впервые уступила место третьей по величине партии недавно созданной «ТОП-09». Восемь лет назад достижения коммунистов были намного более внушительными: в 2002 году КПЧМ набрала 18,5 процента. При этом наибольшую поддержку коммунисты стабильно получают на выборах в Европейский парламент. О сотрудничестве в европейских структурах рассказывает Иржи Мошталка:
Иржи Мошталка: Наша партия входит во фракцию объединенных левых. На этой платформе мы сотрудничаем с депутатами от партий из Дании, Швеции, Финляндии, Ирландии, с французской коммунистической партией и немецкой - Die Linke. Такая же фракция существует и в Парламентской ассамблее Совета Европы, где у нас есть свой представитель. Мы также имеем статус наблюдателя в Партии объединенных левых, в которую входят левые партии как стран Европейского Союза, так и стран бывшего Советского Союза. Наша цель, конечно, это поддерживать широкие контакты с разными левыми партиями и движениями, но на платформе ПАСЕ есть возможность сотрудничать и решать некоторые вопросы, которые касаются также отношений с Российской Федерацией.
Александра Вагнер: Если на первых выборах в Европейский парламент – в 2004 году, когда Чехия стала полноправным членом Евросоюза, КПЧМ заняла второе место, получив треть всех чешских мандатов, то пять лет спустя это был уже третий результат, сразу после двух крупнейших чешских партий – социал-демократической и гражданско-демократической. Я спросила у профессора Столичного университета Праги Ладислава Цабады, возможно ли, что чешская коммунистическая партия со временем не преодолеет пятипроцентный барьер для избрания в чешский парламент и таким образом лишиться возможности активно участвовать в политической жизни Чехии?
Ладислав Цабада: Да, такое может произойти, но сложно точно определить, когда. Коммунистическая партия теряет не только свой электорат, уменьшается и количество ее членов. В 1990 году их насчитывалось 1,5 миллиона человек, сегодня около 100 тысяч. Даже сами коммунисты цинично признают, что их избиратель умирает. Согласно статистике, средний возраст приверженцев коммунистов – более 70 лет. Кроме этого, на последних выборах у этой партии появились соперники. Согласно опросам, многие избиратели КПЧМ голосовали за партию "Дела общественные". Это значит, что как только появляется партия, привлекающая своей радикальной риторикой протестных избирателей, они отказываются голосовать за коммунистов.
Александра Вагнер: Заместитель председателя Коммунистической партии Чехии и Моравии по внешней политике и европейской интеграции Иржи Мошталка утверждает, однако, что большинство нынешних членов партии - люди, старше 40 лет, однако, по его мнению, в этом коммунистическая партия не исключение:
Иржи Мошталка: Я не могу сказать, что наш электорат стареет. Нас поддерживают и молодые. А вообще это стало обычным явлением чешской политики, что молодым людям не интересно становиться членами партии. Это касается как христианских, так и гражданских или социал-демократов. С другой стороны, членство в крупных партиях дает надежду на получение какой-то должности, это своего рода лифт, поднимающий на этаж власти. Коммунистическая партия Чехии и Моравии этого предложить не может.
Александра Вагнер: Политологи считают, что причины стоит искать скорее в отсутствии интереса у молодых людей к политической жизни страны в целом. Кроме этого, в Чехии, в отличие, например, от Франции или Италии, молодежь скорее тяготеет к правым, а не левым радикалам. В то же время, общество скорее реагирует и отвергает правый радикализм, чем левый. Более того, по словам политолога Ладислава Цабады, люди старшего поколения не воспринимают левую риторику как радикальную:
Ладислав Цабада: Если сравнить периоды, начиная с момента обретения Чехословакией независимости в 1918 году, потом межвоенный период и современность, то очевидно, что чешское общество намного более чувствительно к правому радикализму и экстремизму, чем к левому. Иными словами, к идеям марсизма и постмарксизма здесь относятся снисходительно. Общество не воспринимает эти идеи как радикальные, а потому сформировался такой образ притягательной альтернативы.
Александра Вагнер: Этот факт, по мнению сенаторов, выступающих за упразднение Коммунистической партии Чехии и Моравии, дает основание полагать, что коммунисты могут снова и снова оказываться в парламенте в качестве вечной оппозиции.
