Юрия Буданова похоронили с воинскими почестями. Присутствовал караул Комендантского полка Москвы, был произведен троекратный залп. Прощались с героем. Герой, правда, получил широкую известность не благодаря воинским подвигам, а после убийства чеченской девушки в своём кунге, под музыку, в плавках (все эти и многие другие факты доказаны судом).
В период второй военной чеченской кампании я хоть и работал «с федеральной» стороны, но Буданова не встречал. Зато других известных «героев чеченской войны» видел в самых разных ситуациях. Вот, например, эпизод лета 2000 года, когда вовсю ещё шли бои в блокированной военными республике. Коллеги с НТВ приехали во Владикавказ, чтобы взять интервью у очень известного генерала - командующего одной из армейских воинских группировок. Как раз в Чечне тогда проходила очередная крупная воинская операция под его командованием. В штабе тележурналистам посоветовали ждать – занят, мол, генерал серьёзными делами, не до вас. Тележурналисты просидели в гостинице весь день чуть ли не с включенной камерой, ожидая срочного вызова.
Ко мне в тот день приехал гость из Тбилиси, с которым мы пошли поужинать в уютный и полузакрытый сад-ресторан «Империал» в самом центре города. Поздно вечером в нём появился тот самый генерал в сопровождении двух человек. Проведя два-три часа в беседке, генерал вышел в центр сада-ресторана, на сцену, схватил микрофон и завыл какую-то песню. Было заметно, что в беседке он пил что-то покрепче чая с кофе. Это было бы, конечно, смешно, если бы не было так грустно. Воинская операция в Чечне, возможно, гибли его подчиненные, тележурналисты, дремавшие в гостинице…а командующий веселиться во владикавказском ресторане, еле удерживая равновесие во время кривляния на подиуме.
Мне тогда подумалось, а царский генерал-лейтенант Алексей Ермолов, на кого хотят походить нынешние «покорители Кавказа», мог себе позволить во время серьёзного сражения напиваться и орать песни в каком-либо кавказском духане? А генерал-аншеф Александр Суворов, послав войска на штурм Измаила, мог ли куролесить (несмотря на тягу к чудачествам) в одесском или кишинёвском ресторане?
Или другой эпизод, произошедший со мной на хорошо известном в годы второй чеченской кампании, как местным жителям, так и журналистам, блок-посту «Кавказ». Им командовал другой полковник, позже ставший большим воинским начальником в Северо-Кавказском военном округе. По его приказу меня, пробиравшегося в Чечню, задержали и бросили в «вагончик для арестантов», где сидели пойманные солдаты, продавшие местным жителям солярку, и боевики из соседних Самашек. Когда вечером того дня мои коллеги потребовали от полковника моего освобождения, он уже с красным лицом (очевидно, много выпил за день кофе или чая в своём вагончике) спокойно ответил: «Привезите мне проститутку, и забирайте его себе на здоровье». Кстати, в то время, как и в дни августовской войны в Южной Осетии, в некоторых репортажах на государственных телеканалах, полковника называли героем и отважным воином.
Уверен, что у многих журналистов и поколоритнее найдутся примеры общения с «чеченскими героями» в те годы. Как и примеры общения с настоящими воинами, нравственными людьми, способными отличить бандита от мирной девушки. И таких я встречал немало на чеченской войне, рассказывая о них в эфире Радио Свобода. Но вот признанными властью героями войны, орденоносцами и губернаторами они, как правило, не становились.
Становились ими другие. Но меня эти люди убедили, что подчас дистанция между мифом и реальным образом настолько велика, что образ в итоге превращается в свою полную противоположность.
В период второй военной чеченской кампании я хоть и работал «с федеральной» стороны, но Буданова не встречал. Зато других известных «героев чеченской войны» видел в самых разных ситуациях. Вот, например, эпизод лета 2000 года, когда вовсю ещё шли бои в блокированной военными республике. Коллеги с НТВ приехали во Владикавказ, чтобы взять интервью у очень известного генерала - командующего одной из армейских воинских группировок. Как раз в Чечне тогда проходила очередная крупная воинская операция под его командованием. В штабе тележурналистам посоветовали ждать – занят, мол, генерал серьёзными делами, не до вас. Тележурналисты просидели в гостинице весь день чуть ли не с включенной камерой, ожидая срочного вызова.
Ко мне в тот день приехал гость из Тбилиси, с которым мы пошли поужинать в уютный и полузакрытый сад-ресторан «Империал» в самом центре города. Поздно вечером в нём появился тот самый генерал в сопровождении двух человек. Проведя два-три часа в беседке, генерал вышел в центр сада-ресторана, на сцену, схватил микрофон и завыл какую-то песню. Было заметно, что в беседке он пил что-то покрепче чая с кофе. Это было бы, конечно, смешно, если бы не было так грустно. Воинская операция в Чечне, возможно, гибли его подчиненные, тележурналисты, дремавшие в гостинице…а командующий веселиться во владикавказском ресторане, еле удерживая равновесие во время кривляния на подиуме.
Мне тогда подумалось, а царский генерал-лейтенант Алексей Ермолов, на кого хотят походить нынешние «покорители Кавказа», мог себе позволить во время серьёзного сражения напиваться и орать песни в каком-либо кавказском духане? А генерал-аншеф Александр Суворов, послав войска на штурм Измаила, мог ли куролесить (несмотря на тягу к чудачествам) в одесском или кишинёвском ресторане?
Или другой эпизод, произошедший со мной на хорошо известном в годы второй чеченской кампании, как местным жителям, так и журналистам, блок-посту «Кавказ». Им командовал другой полковник, позже ставший большим воинским начальником в Северо-Кавказском военном округе. По его приказу меня, пробиравшегося в Чечню, задержали и бросили в «вагончик для арестантов», где сидели пойманные солдаты, продавшие местным жителям солярку, и боевики из соседних Самашек. Когда вечером того дня мои коллеги потребовали от полковника моего освобождения, он уже с красным лицом (очевидно, много выпил за день кофе или чая в своём вагончике) спокойно ответил: «Привезите мне проститутку, и забирайте его себе на здоровье». Кстати, в то время, как и в дни августовской войны в Южной Осетии, в некоторых репортажах на государственных телеканалах, полковника называли героем и отважным воином.
Уверен, что у многих журналистов и поколоритнее найдутся примеры общения с «чеченскими героями» в те годы. Как и примеры общения с настоящими воинами, нравственными людьми, способными отличить бандита от мирной девушки. И таких я встречал немало на чеченской войне, рассказывая о них в эфире Радио Свобода. Но вот признанными властью героями войны, орденоносцами и губернаторами они, как правило, не становились.
Становились ими другие. Но меня эти люди убедили, что подчас дистанция между мифом и реальным образом настолько велика, что образ в итоге превращается в свою полную противоположность.
