Виктор Резунков: Сегодня у нас в петербургской студии в гостях настоятель Санкт-Петербургского Дацана буддистской традиционной Сангхи России Буда Бальжиевич Бадмаев.
Вопросы ему будут задавать корреспондент Агентства "Франс-пресс" Марина Коренева и политический обозреватель газеты "Вестник "Единой России", историк религии Валерий Береснев.
16 июля Далай-лама 14-ый Тэнцзин Гьямцхо встретился с президентом США Бараком Обамой. Во время этой второй встречи с Далай-ламой президент США подчеркнул, что считает Тибет частью территории Китая, и в то же время высказался в поддержку прямого диалога между представителями тибетского и китайского правительств. Это событие уже вызвало негативную реакцию Китай.
Но прежде чем начать нашу беседу, я представлю краткую биографию Буды Бальжиевич Бадмаева:
Буда Бальжиевич Бадмаев родился в 1961 году в Бурятии. Окончил Иволгинский институт «Даши-Чойхоролин». Получил статус геше – доктор буддистской философии. Затем стал доктором буддистской философии по международной системе. Владеет пятью языками: бурятским, русским, монгольским, тибетским и санскритом. В 1997 году был избран настоятелем монахов петербургского Дацана и утвержден в этой должности Пандитой Хамбо ламой. Кроме того, обладает статусом эмчи лама – лама-врачеватель.
Виктор Резунков: Марина, и первый вопрос – ваш.
Марина Коренева: Буда Бальжиевич, как вы считаете, чем буддизм привлекает европейцев?
Буда Бадмаев: Я думаю, что много путей прихода к буддизму, но один из самых главных – это, конечно, поиск смысла жизни и поиск умения быть счастливым. Если говорить о буддистской философии, она привлекает тем, что мы говорим, что вы можете быть счастливыми здесь и сейчас, и ничего вам не мешает. А мешает только собственный наш эгоизм. Поэтому жить комфортно здесь и сейчас и все оставшееся время, научиться жить подлинным, большим смыслом жизни – этому учит буддизм.
Валерий Береснев: Давайте попытаемся побеседовать на тему – буддизм и власть. В России существует отдельная буддистская Сангха, которая самоуправляемая, независимая достаточно и пользуется преференциями, которыми пользуются все российские конфессии, хотя, может быть, не в достаточной степени равноправно. Буддистская Сангха ведет свою летопись со времен Елизаветы Петровны, которая разрешила российским буддистам свободно исповедовать свою религию. Тогда же возникла концепция российского правителя как такой эманации Белой тары. Во время визита Медведева в Бурятию ряд статей на эту тему наделал много шума и породил множество насмешек. Потому что возведение Медведева в сан такой женственной богини буддистской Белой тары, в общем-то, показалось многим несколько старомодным, и в то же время мало кто уловил глубокий смысл, который за этим таился. Расскажите, если можно, об этом подробнее.
Буда Бадмаев: Речь идет о том, что действительно императрица Елизавета Петровна сыграла огромную роль в становлении российского буддизма, и Екатерина Вторая. Во времена правления Елизаветы буддистам было разрешено на территории России исповедовать свободно свою религию, а при Екатерине Второй, когда буддизм начал развиваться, появилось такое духовное звание, которое должно было быть присуждено буддистской иерарху. Поэтому со времен 1761 года как раз был утвержден титул Пандиты Хамбо ламы – Екатерины Второй. С того времени появился институт Пандиты Хамбо ламы, такой же равноценный институт, как институт Богдал ламы в Монголии и институт Далай ламы в Тибете. Вот такой равноправный институт у нас появился. Естественно, буддистская история в России имеет тесную связь с тибетским буддизмом и монгольским буддизм, но мы имеем еще и собственную историю. И эта история как раз начинается с Екатерины Второй. И в знак благодарности этим двум императрицам руководителя государства считают воплощением Белой Тары. Это не значит, что прямо божество появилось и вселилось в руководителя государства. Просто имея такую внутреннюю позицию помощи людям, а президент страны как раз занимается помощью государственной нашим жителям, которые находятся на территории государства, поэтому мы считаем, что, имея такие функции, он воплощает в себе функции божества.
Валерий Береснев: До революции к русскому самодержцу очень прочно прилепилось с легкой руки буддистов прозвище «Белый царь». Был такой термин, он бы расхожий и даже вошел в фольклор. Были песни: «Ездил русский Белый царь, православный государь из своей земли далеко злобу поражать». Это, кстати, об Александре Первом и наполеоновских походах. И даже когда Николая Второго убивали в Екатеринбурге, на стене, по преданию, этого дома осталась надпись: «В эту ночь Белый царь был убит своими поданными». Там была искаженная цитата из Гейне: «В эту ночь Белтасар был убит своими подданными». То есть это наименование, титул Белого царя, он за русскими правителями до революции был закреплен практически полуофициально. Сейчас, когда буддисты напомнили Медведеву, что он Белый царь, это словосочетание снова вошло в оборот, хотя оно не может обрести сейчас того же самого сакрального смысла, который оно имело прежде.
Буда Бадмаев: Да, я думаю, что здесь те события, которые происходили, они так или иначе связаны. Белая Тара, Белый царь. И вообще, если смотреть культ в российском буддизме, и в тибетском буддизме есть Белый старец и многое другое. То есть это символ могущества и символ помощи живым существам. Какова бы ни была наша иерархия в России, мы все равно надеемся на такого справедливого Белого старца, который всем и вся помогает, или такое внутреннее духовное желание справедливости, стремление к чистоте, к духовности – я думаю, это все воплощается именнов этих образа.
Виктор Резунков: А если президент Дмитрий Медведев вдруг перестанет выполнять функцию защитника, тогда он лишится воплощения Белой Тары? Можно так сказать?
Буда Бадмаев: Конечно, можно сказать. Речь идет о том, что мы же ведь наделяем ее функциями, мы как бы хотим видеть в этом залог справедливости, духовности и чистоты. И несмотря на это, все равно наша история продолжается. И если будет новый президент, и буддисты России увидят в нем такие же функции, которые в нем заложены, то есть он проявит себя как гарант чистоты, духовности, встанет на эту сторону, тогда мы снова соберемся и сделаем так же, как произошло и с Дмитрием Анатольевичем Медведевым, то есть мы своим Высоким собором провозгласим, что он является воплощением того или иного божества. Тем не менее, Белая Тара как раз исторически была, и мы эту традицию должны продолжать, потому что мы имеем собственную историю. И любой другой президент, который будет так же стараться для народа, помогать собственному народу, по крайней мере, иметь внутренние посылы, тогда, конечно же, мы его провозгласим. Но если происходят события наоборот, это всегда бывает в истории, опять соберется собор… функции снимать, не знаю, не будут, но тем не менее, такая возможность существует.
Виктор Резунков: Буда Бальжиевич, как бы могли оценить попытки руководства США нормализовать отношения между правительствами Тибета и Китая?
Буда Бадмаев: Дело в том, что позиция США еще лет 10 назад была более категоричной, провозглашалась свобода Тибетского государства. Тем не менее, история идет по другому сценарию, и сейчас США говорят, что Тибет является неотъемлемой частью Китая, и в этом смысле тоже как автономное образование в государстве, и возможно вести вот такие переговоры. Здесь вопрос сложный, потому что мы видим, что у Китая твердые экономические позиции в мире, мало того, происходит такой экономический бум китайский, и Китай как государство сейчас имеет очень мощные сферы влияния, по большому счету. Поэтому я думаю, что позицию США стала более уступчивой. Тем не менее, я хочу, чтобы мир обратил внимание, что Его Святейшество Далай лама очень высоко почитаем нашими российскими буддистами, и мы бы хотели видеть мир и покой и в Китае, и в Тибете, и вообще мир во всем мире, чтобы этот вопрос бы решен справедливо. Это очень важно, потому что, когда в мире возникает та или иная гегемония одного или другого государства, то вопросы справедливости очень часто попираются, как вы знаете. Поэтому хотелось бы, чтобы действительно мир умел договариваться, и эти принципы должны быть выстроены в тех или иных вопросах, и в этих принципах надо идти, и вопросы будут решаться.
Марина Коренева: А как вы относитесь к такому понятию, как «буддизм лайт», когда вот будим адаптируется как бы к сознанию европейца, может быть, теряя в глубине? Например, линия «буддизм Алмазного пути», я слышала, обвиняют в том, что это такая игрушка для европейцев.
Буда Бадмаев: Речь идет о том, что исповедовать буддизм можно по-разному. Как и в других религиях есть верующие такие, имеющие шапочное знакомство в религией, которые приходят, внешне соблюдают какие-то обряды, зашли, ушли, скажем. Есть верующие, более глубоко осознающие суть и содержание религии. Есть верующие, которые не только глубоко разбираются в сути и содержании религии, но и сами являются глубоко практикующими людьми. Ну, я думаю, что и та и другая форма есть. На сегодняшний момент понятно, что буддизм Алмазного пути имеет такие легкие формы – приходи, делай какие-то практики и достаточно. Я думаю, что это и есть некая болезнь роста. То есть сначала люди очень широко начинают, пытаются практиковать, понимать буддизм, а потом понимают, что надо быть более глубоко погруженным, и постепенно из количества все это переходит в качество. И в буддизме Алмазного пути есть и мастера, и есть легкие такие верующие, как вот сегодня зашли, завтра ушли, такого плана.
Марина Коренева: То есть нельзя сказать, что это такая профанация.
Буда Бадмаев: В этом аспекте, конечно, бывают моменты, где можно вести себя сектантским образом, то есть уводить немножко в сторону людей, называясь буддизмом. Мы смотрим на это, речь идет о том, что все равно буддизм не имеет особо такой сектантской направленности, потому что в глубине своей он проповедует все-таки знание. То есть чем больше ты знаешь, тем больше начинаешь понимать, и тем больше ты далек от сектантства, по большому счету. Есть, конечно, пробуддистские какие-то, совсем потусторонние новые течения, но это уже не наш вопрос.
Валерий Береснев: А почему именно Петербург стал самой северной обителью российского буддизма? История петербургского буддизма очень интересна, и она начиналась даже не с первых проводников буддизма в начале ХХ века.
Буда Бадмаев: Конечно, особая здесь связь именно Бурятии и России, скажем так. Дело в том, что всем известны личности, как вот Козлов, Пржевальский, многие другие, они были ориентированы на освоение Центральной Азии и Дальнего Востока. В этом смысле, я думаю, позиции и политика России очень правильно были выбраны. Да, мы, конечно, рубили окно в Европу, и прорубили, и Санкт-Петербург является как раз историческим местом, где это окно было прорублено, тем не менее, в этом же месте люди начали осмысливать, а зачем идти в Европу, где очень тесно, где было много кровопролитных войн, когда бескрайние просторы Сибири никем не заселены, и можно спокойно идти и их осваивать? Вот в этом смысле как раз я думаю, что была позиция России правильной, и на сегодняшний день я говорю, что величие Российского государства связано с его территорией в первую очередь, с народами, которые здесь проживают вместе. И мы вместе пытаемся жить в мире и процветать. Поэтому здесь, я подчеркну, и многие другие личности были. Во-первых, Петр Бадмаев, мой однофамилец, который не только был придворным лекарем Николая Второго, но по его подсказке многие наши ламы, в том числе Агван Даржиев, были отправлены в Тибет для обучения и достижения каких-то высоких духовных дисциплин. Ну, и в этом смысле поворот политики государства в сторону именно Востока. Здесь видно, что была за это время построена Китайская военная железная дорога и многое другое. Поэтому непосредственное понимание всех этих аспектов говорит о том, что это была дальновидная и правильная политика Российского государства.
Виктор Резунков: Буда Бальжиевич, а что мы может сказать сегодня о России? Находится ли она в кризисе и каковы пути выхода из него?
Буда Бадмаев: Россия является частью мирового сообщества, и сегодня мир находится в кризисе. Но мы живем здесь, и нам надо решать вопросы, связанные с кризисом, в том числе экономическим. Я могу сказать так, что кризис, который происходит, финансовый или экономический, политический, он связан в первую очередь с сознанием людей, с сознанием того сообщества, которое проживает на этой территории. В этом смысле, конечно, духовные лидеры, в том числе и буддистские, мы хотим, чтобы в обществе возник аспект такого внутреннего доверия друг к другу. В чем он заключается? Конечно, в нравственности, заложенной в любой из религий, она есть и в буддизме, есть и в христианстве, есть и в исламе, есть и в других религиозных течениях. И в этом смысле это и есть основа. Во-первых, что значит – не убивать? Это значит – провозглашать жизнь. Мы должны все делать, чтобы человеку жилось хорошо, чтобы безопасность жизни человека на нашей территории соблюдалась, и внешняя, физическая безопасность, и внутренняя. Не брать чужое, не воровать – тоже актуально. Ведь речь идет о том, что если бы не было такой градации между бедными, которых 90 процентов населения нашей страны, и богатыми, которые составляют совершенно маленький процент, то тогда бы и развитие экономическое шло более активно. Потому что средства выводятся за рубеж – это факт. Третье, само информационное общество связано в первую очередь с тем, что пропагандируется разврат и многое другое.
Поэтому нравственность или духовное состояние общества является приоритетом, чтобы наша страна могла процветать. Почему это так? Я со многим людьми беседую, и в тех странах, где не только провозглашены эти принципы, но они соблюдаются, там жить комфортно, и туда люди стремятся, бегут и хотят там жить. В этом случае примером являются наши развитые страны в Европе, в тех же самых США и в других странах, там людям жить комфортнее. Они видят, что завтра не будут покушаться на их безопасность, жизнь, там жить безопаснее, спокойнее. Поэтому духовная среда, о которой мы все время пытаемся говорить, она главнее, чем экономическая. Потому что если будет доверие у народа, то тогда и все остальное пойдет таким же чередом, то есть и экономическое процветание быстро пойдет, и все люди будут знать, что они своим трудом могут добиться высоких результатом, не нарушая нравственные, духовные законы.
Марина Коренева: То есть вы считаете, что религиозное сознание – это такая панацея от кризисов, от проблем в обществе? То есть гармоничное общество – это общество, где у людей есть религиозное сознание какое бы то ни было.
Буда Бадмаев: Нет, я не думаю, что религиозное сознание требуется для того, чтобы не убивать или не брать чужое и все остальное. Здесь как раз именно нравственные принципы. То есть независимо от того, какой ты веры придерживаешься, мировоззрения, потому что атеизм – тоже мировоззрение. В буддизме говорится так, что нет неверующих людей, все мы верим, одним веря в атеизм, другие верят в Бога, Создателя, третьи верят в природу кармы и многое другое. Поэтому как из всех религий отвечают людям на вопрос, почему нельзя убивать, почему нельзя брать чужое, почему нельзя придаваться разврату и многим другим не благим действиям, на это отвечает каждый из религиозных аспектов. Одни отвечают с помощью кармы, причинно-следственных связей, другие отвечают с помощью божественных каких-то аспектов, скажем так, третьи, конечно, говорят, что принципы культуры, эстетики и все другое, если это атеизм. Тем не менее, эти законы надо понимать и соблюдать, они как раз и являются общественными законами. Без соблюдения этих правил общество не может выживать, вот что самое интересное. Иначе бы тогда все мы ходили, махали шашками и убивали всех напропалую. Нет, у нас есть законы, и общество ограждает себя таким образом от тех или иных поступков. Тем не менее, здесь другая составляющая. Мы должны не только запретительными аспектами апеллировать, но должны воспитывать общество, и это воспитание и есть пропаганда нравственности, духовной чистоты, пропаганда той внутренней уверенности, когда человек утром встает и говорит: я пойду работать, и никто меня не обманет, никто у меня средства, что я заработал, не отнимет, и я для себя буду знать путь к своему процветанию. То есть надо показать человеку путь его процветания. А сейчас путь процветания – это ты обмани, укради, делай нехорошие вещи в нравственном плане – и тогда ты будешь богатым. Вот какая среда сейчас создается. И этому мы должны противостоять, и это самое главное для общества независимо от религиозных каких-то принципов.
Валерий Береснев: Подводя итог тому, о чем говорил Буда Бальжиевич, мне кажется, что будущее цивилизованного мира не в демократии, а в теократии. Я думаю, что большинство не готово к восприятию этой мысли.
Виктор Резунков: Я не сделал такого вывода.
Марина Коренева: А я как раз сделала.
Валерий Береснев: Я говорю о теократии не как о такой средневековой и тем более античной форме правления, а как о главенстве нравственного закона, который превалирует над приходящим гражданским. Если религия апеллирует к внутреннему человека, то политика и государство апеллирует к внешнему человека, то есть его этическим нормам поведения в обществе. То есть функция государства, как говорил еще русский философ Владимир Соловьев, это не построить рай на земле, а не допустить ада на земле. Ну, собственно говоря, в этом заключается государственный минимум, участие государства в жизни человек. А религия стремится все-таки охватить всего человека и преобразовать его изнутри. И учитывая, что демократия все-таки крайне неустойчивая форма правления и постоянно скатывается то вправо, то влево, без цемента теократии, без цемента нравственного закона, который идет все-таки от религии, от религиозной сферы, будущее мира представляется крайне зыбким.
Буда Бадмаев: Дело в том, что я бы хотел, чтобы было так. На самом деле, когда мы исследуем природу кармы, то мы начинаем понимать, что многие из нас еще не созрели до такого осознавания. Когда мы говорим о перерождении, есть люди, которые только-только живут своими внутренними инстинктами. Есть люди, которые живут высокодуховными нравственным принципами. И этом разница каждого индивидуума в человеческом обществе. Поэтому, скажем так, и найти такую вот золотую середину сразу сейчас и сказать, что именно так должно быть, я думаю, трудно. Потому что мы можем скатиться в этой теократии к диктатуре, по большому счету. Каждое общество заслуживает свое проживание или житие, скажем так, на сегодняшний момент. И мы видим изъяны обществам, мы хотим помочь обществу, но принцип большинства, принцип моральной зараженности, скажем так, в нравственной сфере присутствует. И в этом смысле ежедневно и происходит так называемая борьба зла и добра в этом смысле. Поэтому мы противопоставляем, мы говорим, но, тем не менее, как обычно говорят, силы зла превалируют иногда. Но несмотря на это, каждый раз все-таки общество становится выше, общество глубже начинает понимать собственную природу. И в конце концов, рано или поздно оно будет возвращаться к тем же нравственным принципам. Я думаю, как бы утопически ни звучала мысль Далай ламы, рано или поздно все люди станут буддистскими монахами и будут жить в такой гармонии, я думаю, когда-нибудь такое время наступит. Но это непросто, потому что общество циклично развивается, и все происходит благодаря причинам и следствиям, то есть карме.
Виктор Резунков: Буда Бальжиевич, а чем вы можете объяснить такой рост ксенофобии в России? И что могут сделать власти, для того чтобы хотя бы прекратились преступления на национальной почве?
Буда Бадмаев: Я думаю, в первую очередь нужно воспитывать общество. В мире много несправедливости, и в первую очередь он имеет разделение по национальному и религиозному принципу. И я думаю, что в этом смысле наша задача, задача нашего общества – это не только пропагандировать, но и воспитывать общество. Это вопрос, связанный с глубинными разделами. В первую очередь, я думаю, надо закладывать эти принципы с детства. Воспитание идет не только в общественных местах, детсадах, в школах, вузах, институтах, есть дворовая среда. Мало того, очень часто именно националистические высказывания имеют все-таки корень в семье. Поэтому здесь как раз комплексная задача воспитания не только всех нас, и взрослых, и детей, обязательно, потому что мы являемся отцами, мы являемся бабушками и дедушками для кого-то, мы в этом случае являемся братом или сестрой, в этом смысле такое комплексное воспитание общества, оно мне представляется важным. И если мы пойдем по такому принципу, я думаю, что ксенофобии в обществе, скажем, российском будет гораздо меньше. И самое главное, что этот вопрос нельзя решить сразу, сказать: нельзя, не будем. Это, на самом деле, постепенное воспитание людей, общества, и здесь должна быть дальновидная, комплексная, большая духовная программа. Конечно, в рамках Санкт-Петербурга такая программа существует, она называется толерантность. И в этом случае мы пытаемся эти вопросы обсуждать, те или иные аспекты, решать. И таким образом, по крайней мере, в Санкт-Петербурге в религиозном и национальном плане более-менее стабильный аспект имеется. В других регионах это имеет, конечно, более яркую окраску.
Ну, и я всегда говорил, выступая на эту тему, почему признание нашего президента Дмитрия Анатольевича Белой Тарой и все остальное, речь идет о том, что это и есть некий комплекс решения вопросов. И президент или большие руководители страны, первые лица государства, губернаторы краев и области – они должны как раз показывать пример толерантности. И вот этот пример толерантности все-таки Дмитрий Анатольевич показал. Он был и в еврейской синагоге, и в мусульманской мечети, и в православных храмах он часто бывает. И здесь как раз видно, что человек пытается острые вопросы – личным примером показывать, что их можно решить. И люди, видя такую позицию руководителя государства, тоже будут таким же образом действовать. Я много знаю руководителей регионов, и редко когда кто где-то бывает, особенно в буддистском храме. Но вот у нас такой вот глава государства.
Марина Коренева: Буда Бальжиевич, все-таки буддизм – это религия или философия?
Буда Бадмаев: Речь идет о том, вы должны понять очень простую вещь: каждый из нас понимает мир сам. То есть мы здесь находимся, и здесь находятся пять миров, пять огромных духовных миров, имеющих свои особенности. У нас есть много общего в этом мире, поэтому мы собрались здесь и пытаемся понять друг друга. Но, тем не менее, вот эта совокупность каждого из нас в отдельности и есть окружающий нас мир. В этом мире существуют различные аспекты, в том числе и аспект религиозный. Что значит – религиозный аспект. Мы говорим о высоком духовном и нравственном идеале для себя. Смотря на эту жизнь, мы ее не находим. Но мы хотим следовать какому-то духовному, нравственному идеалу, и поэтому мы говорим: а как это можно сделать? И таким образом, любое из учений, которое есть на земле, оно пытается и предполагает, что та вот живи, так действуй, так думай, так работай над собой. И таким образом возникает некая такая более высокая религиозная ипостась в этом смысле. То есть мы стремимся к чистому, высокому нравственному и духовному, пытаемся быть на это похожими, по большому счету. И эта духовная ипостась существует, как мы говорим, во многих других религиях, то есть не только в буддизме есть святые, есть святые и в христианстве, есть святые и в мусульманстве. И в этом смысле каждый из них говорит о том, что у них есть собственный путь, собственное мировоззрение, которого человек, себя развивая, может достигнуть. В этом смысле буддизм является противопоставлением как бы. Когда мы говорим о любви и сострадании ко всем живым существам, мы как раз и хотим взять на себя огромную, большую миссию и нести ее с собой, то есть сделать себя лучше, нравственнее, чище и посвятить собственный смысл жизни помощи всем окружающим. Вот это и есть задача, высокая миссия в буддизме, и она несет в себе ту глубокую религиозную основу, в которой существуют буддистские божества. Я подчеркну, что в жизни мы не видим чистоты, поэтому мы обращаемся к духовной чистоте, туда начинаем обращать собственные взоры и туда стремиться. Вот это задача буддизма и есть.
Валерий Береснев: Я бы хотел затронуть ситуацию с петербургским Дацаном. Мне, как человеку, там часто бывающему, обидно иногда за этот прекрасный храм, расположенный на берегу Малой Невки, что, в отличие от мечети, в отличие от наших православных храмов, у петербурского Дацана пока еще нет сил, чтобы постоять за себя, за окружающую территорию. Кто мог бы помочь убрать соседство с уличным туалетом, мусорных бачков?
Буда Бадмаев: Когда Далай ламе задали вопрос, когда будет свободен Тибет, он сказал: «Когда наступит время». Поэтому мы здесь понимаем, что в то время, в которое мы живем, мы и пытаемся что-то сделать. Во-первых, мы содержим собственную территорию в чистоте, и вокруг. Я думаю, что рано или поздно этот вопрос встанет, и я думаю, что он решится. Мы, конечно ни на кого не сетуем, таким вот бытовые, хозяйственные вещи, тот же самый общественный туалет, он находится на бывшей территории, принадлежащей санкт-петербургскому Дацану, и соседний дом тоже ранее принадлежал ему, тем не менее, мы поднимаем этот вопрос, и он рано или поздно потихоньку будем решаться. Торопиться не будем. Как и все буддисты, мы живем здесь и сейчас и понимаем, что таково положение здесь и сейчас, но это не значит, что оно не изменится. Я думаю, что все будет гораздо лучше.
Виктор Резунков: Спасибо большое!
Вопросы ему будут задавать корреспондент Агентства "Франс-пресс" Марина Коренева и политический обозреватель газеты "Вестник "Единой России", историк религии Валерий Береснев.
16 июля Далай-лама 14-ый Тэнцзин Гьямцхо встретился с президентом США Бараком Обамой. Во время этой второй встречи с Далай-ламой президент США подчеркнул, что считает Тибет частью территории Китая, и в то же время высказался в поддержку прямого диалога между представителями тибетского и китайского правительств. Это событие уже вызвало негативную реакцию Китай.
Но прежде чем начать нашу беседу, я представлю краткую биографию Буды Бальжиевич Бадмаева:
Буда Бальжиевич Бадмаев родился в 1961 году в Бурятии. Окончил Иволгинский институт «Даши-Чойхоролин». Получил статус геше – доктор буддистской философии. Затем стал доктором буддистской философии по международной системе. Владеет пятью языками: бурятским, русским, монгольским, тибетским и санскритом. В 1997 году был избран настоятелем монахов петербургского Дацана и утвержден в этой должности Пандитой Хамбо ламой. Кроме того, обладает статусом эмчи лама – лама-врачеватель.
Виктор Резунков: Марина, и первый вопрос – ваш.
Марина Коренева: Буда Бальжиевич, как вы считаете, чем буддизм привлекает европейцев?
Буда Бадмаев: Я думаю, что много путей прихода к буддизму, но один из самых главных – это, конечно, поиск смысла жизни и поиск умения быть счастливым. Если говорить о буддистской философии, она привлекает тем, что мы говорим, что вы можете быть счастливыми здесь и сейчас, и ничего вам не мешает. А мешает только собственный наш эгоизм. Поэтому жить комфортно здесь и сейчас и все оставшееся время, научиться жить подлинным, большим смыслом жизни – этому учит буддизм.
Валерий Береснев: Давайте попытаемся побеседовать на тему – буддизм и власть. В России существует отдельная буддистская Сангха, которая самоуправляемая, независимая достаточно и пользуется преференциями, которыми пользуются все российские конфессии, хотя, может быть, не в достаточной степени равноправно. Буддистская Сангха ведет свою летопись со времен Елизаветы Петровны, которая разрешила российским буддистам свободно исповедовать свою религию. Тогда же возникла концепция российского правителя как такой эманации Белой тары. Во время визита Медведева в Бурятию ряд статей на эту тему наделал много шума и породил множество насмешек. Потому что возведение Медведева в сан такой женственной богини буддистской Белой тары, в общем-то, показалось многим несколько старомодным, и в то же время мало кто уловил глубокий смысл, который за этим таился. Расскажите, если можно, об этом подробнее.
Буда Бадмаев: Речь идет о том, что действительно императрица Елизавета Петровна сыграла огромную роль в становлении российского буддизма, и Екатерина Вторая. Во времена правления Елизаветы буддистам было разрешено на территории России исповедовать свободно свою религию, а при Екатерине Второй, когда буддизм начал развиваться, появилось такое духовное звание, которое должно было быть присуждено буддистской иерарху. Поэтому со времен 1761 года как раз был утвержден титул Пандиты Хамбо ламы – Екатерины Второй. С того времени появился институт Пандиты Хамбо ламы, такой же равноценный институт, как институт Богдал ламы в Монголии и институт Далай ламы в Тибете. Вот такой равноправный институт у нас появился. Естественно, буддистская история в России имеет тесную связь с тибетским буддизмом и монгольским буддизм, но мы имеем еще и собственную историю. И эта история как раз начинается с Екатерины Второй. И в знак благодарности этим двум императрицам руководителя государства считают воплощением Белой Тары. Это не значит, что прямо божество появилось и вселилось в руководителя государства. Просто имея такую внутреннюю позицию помощи людям, а президент страны как раз занимается помощью государственной нашим жителям, которые находятся на территории государства, поэтому мы считаем, что, имея такие функции, он воплощает в себе функции божества.
Валерий Береснев: До революции к русскому самодержцу очень прочно прилепилось с легкой руки буддистов прозвище «Белый царь». Был такой термин, он бы расхожий и даже вошел в фольклор. Были песни: «Ездил русский Белый царь, православный государь из своей земли далеко злобу поражать». Это, кстати, об Александре Первом и наполеоновских походах. И даже когда Николая Второго убивали в Екатеринбурге, на стене, по преданию, этого дома осталась надпись: «В эту ночь Белый царь был убит своими поданными». Там была искаженная цитата из Гейне: «В эту ночь Белтасар был убит своими подданными». То есть это наименование, титул Белого царя, он за русскими правителями до революции был закреплен практически полуофициально. Сейчас, когда буддисты напомнили Медведеву, что он Белый царь, это словосочетание снова вошло в оборот, хотя оно не может обрести сейчас того же самого сакрального смысла, который оно имело прежде.
Буда Бадмаев: Да, я думаю, что здесь те события, которые происходили, они так или иначе связаны. Белая Тара, Белый царь. И вообще, если смотреть культ в российском буддизме, и в тибетском буддизме есть Белый старец и многое другое. То есть это символ могущества и символ помощи живым существам. Какова бы ни была наша иерархия в России, мы все равно надеемся на такого справедливого Белого старца, который всем и вся помогает, или такое внутреннее духовное желание справедливости, стремление к чистоте, к духовности – я думаю, это все воплощается именнов этих образа.
Виктор Резунков: А если президент Дмитрий Медведев вдруг перестанет выполнять функцию защитника, тогда он лишится воплощения Белой Тары? Можно так сказать?
Буда Бадмаев: Конечно, можно сказать. Речь идет о том, что мы же ведь наделяем ее функциями, мы как бы хотим видеть в этом залог справедливости, духовности и чистоты. И несмотря на это, все равно наша история продолжается. И если будет новый президент, и буддисты России увидят в нем такие же функции, которые в нем заложены, то есть он проявит себя как гарант чистоты, духовности, встанет на эту сторону, тогда мы снова соберемся и сделаем так же, как произошло и с Дмитрием Анатольевичем Медведевым, то есть мы своим Высоким собором провозгласим, что он является воплощением того или иного божества. Тем не менее, Белая Тара как раз исторически была, и мы эту традицию должны продолжать, потому что мы имеем собственную историю. И любой другой президент, который будет так же стараться для народа, помогать собственному народу, по крайней мере, иметь внутренние посылы, тогда, конечно же, мы его провозгласим. Но если происходят события наоборот, это всегда бывает в истории, опять соберется собор… функции снимать, не знаю, не будут, но тем не менее, такая возможность существует.
Виктор Резунков: Буда Бальжиевич, как бы могли оценить попытки руководства США нормализовать отношения между правительствами Тибета и Китая?
Буда Бадмаев: Дело в том, что позиция США еще лет 10 назад была более категоричной, провозглашалась свобода Тибетского государства. Тем не менее, история идет по другому сценарию, и сейчас США говорят, что Тибет является неотъемлемой частью Китая, и в этом смысле тоже как автономное образование в государстве, и возможно вести вот такие переговоры. Здесь вопрос сложный, потому что мы видим, что у Китая твердые экономические позиции в мире, мало того, происходит такой экономический бум китайский, и Китай как государство сейчас имеет очень мощные сферы влияния, по большому счету. Поэтому я думаю, что позицию США стала более уступчивой. Тем не менее, я хочу, чтобы мир обратил внимание, что Его Святейшество Далай лама очень высоко почитаем нашими российскими буддистами, и мы бы хотели видеть мир и покой и в Китае, и в Тибете, и вообще мир во всем мире, чтобы этот вопрос бы решен справедливо. Это очень важно, потому что, когда в мире возникает та или иная гегемония одного или другого государства, то вопросы справедливости очень часто попираются, как вы знаете. Поэтому хотелось бы, чтобы действительно мир умел договариваться, и эти принципы должны быть выстроены в тех или иных вопросах, и в этих принципах надо идти, и вопросы будут решаться.
Марина Коренева: А как вы относитесь к такому понятию, как «буддизм лайт», когда вот будим адаптируется как бы к сознанию европейца, может быть, теряя в глубине? Например, линия «буддизм Алмазного пути», я слышала, обвиняют в том, что это такая игрушка для европейцев.
Буда Бадмаев: Речь идет о том, что исповедовать буддизм можно по-разному. Как и в других религиях есть верующие такие, имеющие шапочное знакомство в религией, которые приходят, внешне соблюдают какие-то обряды, зашли, ушли, скажем. Есть верующие, более глубоко осознающие суть и содержание религии. Есть верующие, которые не только глубоко разбираются в сути и содержании религии, но и сами являются глубоко практикующими людьми. Ну, я думаю, что и та и другая форма есть. На сегодняшний момент понятно, что буддизм Алмазного пути имеет такие легкие формы – приходи, делай какие-то практики и достаточно. Я думаю, что это и есть некая болезнь роста. То есть сначала люди очень широко начинают, пытаются практиковать, понимать буддизм, а потом понимают, что надо быть более глубоко погруженным, и постепенно из количества все это переходит в качество. И в буддизме Алмазного пути есть и мастера, и есть легкие такие верующие, как вот сегодня зашли, завтра ушли, такого плана.
Марина Коренева: То есть нельзя сказать, что это такая профанация.
Буда Бадмаев: В этом аспекте, конечно, бывают моменты, где можно вести себя сектантским образом, то есть уводить немножко в сторону людей, называясь буддизмом. Мы смотрим на это, речь идет о том, что все равно буддизм не имеет особо такой сектантской направленности, потому что в глубине своей он проповедует все-таки знание. То есть чем больше ты знаешь, тем больше начинаешь понимать, и тем больше ты далек от сектантства, по большому счету. Есть, конечно, пробуддистские какие-то, совсем потусторонние новые течения, но это уже не наш вопрос.
Валерий Береснев: А почему именно Петербург стал самой северной обителью российского буддизма? История петербургского буддизма очень интересна, и она начиналась даже не с первых проводников буддизма в начале ХХ века.
Буда Бадмаев: Конечно, особая здесь связь именно Бурятии и России, скажем так. Дело в том, что всем известны личности, как вот Козлов, Пржевальский, многие другие, они были ориентированы на освоение Центральной Азии и Дальнего Востока. В этом смысле, я думаю, позиции и политика России очень правильно были выбраны. Да, мы, конечно, рубили окно в Европу, и прорубили, и Санкт-Петербург является как раз историческим местом, где это окно было прорублено, тем не менее, в этом же месте люди начали осмысливать, а зачем идти в Европу, где очень тесно, где было много кровопролитных войн, когда бескрайние просторы Сибири никем не заселены, и можно спокойно идти и их осваивать? Вот в этом смысле как раз я думаю, что была позиция России правильной, и на сегодняшний день я говорю, что величие Российского государства связано с его территорией в первую очередь, с народами, которые здесь проживают вместе. И мы вместе пытаемся жить в мире и процветать. Поэтому здесь, я подчеркну, и многие другие личности были. Во-первых, Петр Бадмаев, мой однофамилец, который не только был придворным лекарем Николая Второго, но по его подсказке многие наши ламы, в том числе Агван Даржиев, были отправлены в Тибет для обучения и достижения каких-то высоких духовных дисциплин. Ну, и в этом смысле поворот политики государства в сторону именно Востока. Здесь видно, что была за это время построена Китайская военная железная дорога и многое другое. Поэтому непосредственное понимание всех этих аспектов говорит о том, что это была дальновидная и правильная политика Российского государства.
Виктор Резунков: Буда Бальжиевич, а что мы может сказать сегодня о России? Находится ли она в кризисе и каковы пути выхода из него?
Буда Бадмаев: Россия является частью мирового сообщества, и сегодня мир находится в кризисе. Но мы живем здесь, и нам надо решать вопросы, связанные с кризисом, в том числе экономическим. Я могу сказать так, что кризис, который происходит, финансовый или экономический, политический, он связан в первую очередь с сознанием людей, с сознанием того сообщества, которое проживает на этой территории. В этом смысле, конечно, духовные лидеры, в том числе и буддистские, мы хотим, чтобы в обществе возник аспект такого внутреннего доверия друг к другу. В чем он заключается? Конечно, в нравственности, заложенной в любой из религий, она есть и в буддизме, есть и в христианстве, есть и в исламе, есть и в других религиозных течениях. И в этом смысле это и есть основа. Во-первых, что значит – не убивать? Это значит – провозглашать жизнь. Мы должны все делать, чтобы человеку жилось хорошо, чтобы безопасность жизни человека на нашей территории соблюдалась, и внешняя, физическая безопасность, и внутренняя. Не брать чужое, не воровать – тоже актуально. Ведь речь идет о том, что если бы не было такой градации между бедными, которых 90 процентов населения нашей страны, и богатыми, которые составляют совершенно маленький процент, то тогда бы и развитие экономическое шло более активно. Потому что средства выводятся за рубеж – это факт. Третье, само информационное общество связано в первую очередь с тем, что пропагандируется разврат и многое другое.
Поэтому нравственность или духовное состояние общества является приоритетом, чтобы наша страна могла процветать. Почему это так? Я со многим людьми беседую, и в тех странах, где не только провозглашены эти принципы, но они соблюдаются, там жить комфортно, и туда люди стремятся, бегут и хотят там жить. В этом случае примером являются наши развитые страны в Европе, в тех же самых США и в других странах, там людям жить комфортнее. Они видят, что завтра не будут покушаться на их безопасность, жизнь, там жить безопаснее, спокойнее. Поэтому духовная среда, о которой мы все время пытаемся говорить, она главнее, чем экономическая. Потому что если будет доверие у народа, то тогда и все остальное пойдет таким же чередом, то есть и экономическое процветание быстро пойдет, и все люди будут знать, что они своим трудом могут добиться высоких результатом, не нарушая нравственные, духовные законы.
Марина Коренева: То есть вы считаете, что религиозное сознание – это такая панацея от кризисов, от проблем в обществе? То есть гармоничное общество – это общество, где у людей есть религиозное сознание какое бы то ни было.
Буда Бадмаев: Нет, я не думаю, что религиозное сознание требуется для того, чтобы не убивать или не брать чужое и все остальное. Здесь как раз именно нравственные принципы. То есть независимо от того, какой ты веры придерживаешься, мировоззрения, потому что атеизм – тоже мировоззрение. В буддизме говорится так, что нет неверующих людей, все мы верим, одним веря в атеизм, другие верят в Бога, Создателя, третьи верят в природу кармы и многое другое. Поэтому как из всех религий отвечают людям на вопрос, почему нельзя убивать, почему нельзя брать чужое, почему нельзя придаваться разврату и многим другим не благим действиям, на это отвечает каждый из религиозных аспектов. Одни отвечают с помощью кармы, причинно-следственных связей, другие отвечают с помощью божественных каких-то аспектов, скажем так, третьи, конечно, говорят, что принципы культуры, эстетики и все другое, если это атеизм. Тем не менее, эти законы надо понимать и соблюдать, они как раз и являются общественными законами. Без соблюдения этих правил общество не может выживать, вот что самое интересное. Иначе бы тогда все мы ходили, махали шашками и убивали всех напропалую. Нет, у нас есть законы, и общество ограждает себя таким образом от тех или иных поступков. Тем не менее, здесь другая составляющая. Мы должны не только запретительными аспектами апеллировать, но должны воспитывать общество, и это воспитание и есть пропаганда нравственности, духовной чистоты, пропаганда той внутренней уверенности, когда человек утром встает и говорит: я пойду работать, и никто меня не обманет, никто у меня средства, что я заработал, не отнимет, и я для себя буду знать путь к своему процветанию. То есть надо показать человеку путь его процветания. А сейчас путь процветания – это ты обмани, укради, делай нехорошие вещи в нравственном плане – и тогда ты будешь богатым. Вот какая среда сейчас создается. И этому мы должны противостоять, и это самое главное для общества независимо от религиозных каких-то принципов.
Валерий Береснев: Подводя итог тому, о чем говорил Буда Бальжиевич, мне кажется, что будущее цивилизованного мира не в демократии, а в теократии. Я думаю, что большинство не готово к восприятию этой мысли.
Виктор Резунков: Я не сделал такого вывода.
Марина Коренева: А я как раз сделала.
Валерий Береснев: Я говорю о теократии не как о такой средневековой и тем более античной форме правления, а как о главенстве нравственного закона, который превалирует над приходящим гражданским. Если религия апеллирует к внутреннему человека, то политика и государство апеллирует к внешнему человека, то есть его этическим нормам поведения в обществе. То есть функция государства, как говорил еще русский философ Владимир Соловьев, это не построить рай на земле, а не допустить ада на земле. Ну, собственно говоря, в этом заключается государственный минимум, участие государства в жизни человек. А религия стремится все-таки охватить всего человека и преобразовать его изнутри. И учитывая, что демократия все-таки крайне неустойчивая форма правления и постоянно скатывается то вправо, то влево, без цемента теократии, без цемента нравственного закона, который идет все-таки от религии, от религиозной сферы, будущее мира представляется крайне зыбким.
Буда Бадмаев: Дело в том, что я бы хотел, чтобы было так. На самом деле, когда мы исследуем природу кармы, то мы начинаем понимать, что многие из нас еще не созрели до такого осознавания. Когда мы говорим о перерождении, есть люди, которые только-только живут своими внутренними инстинктами. Есть люди, которые живут высокодуховными нравственным принципами. И этом разница каждого индивидуума в человеческом обществе. Поэтому, скажем так, и найти такую вот золотую середину сразу сейчас и сказать, что именно так должно быть, я думаю, трудно. Потому что мы можем скатиться в этой теократии к диктатуре, по большому счету. Каждое общество заслуживает свое проживание или житие, скажем так, на сегодняшний момент. И мы видим изъяны обществам, мы хотим помочь обществу, но принцип большинства, принцип моральной зараженности, скажем так, в нравственной сфере присутствует. И в этом смысле ежедневно и происходит так называемая борьба зла и добра в этом смысле. Поэтому мы противопоставляем, мы говорим, но, тем не менее, как обычно говорят, силы зла превалируют иногда. Но несмотря на это, каждый раз все-таки общество становится выше, общество глубже начинает понимать собственную природу. И в конце концов, рано или поздно оно будет возвращаться к тем же нравственным принципам. Я думаю, как бы утопически ни звучала мысль Далай ламы, рано или поздно все люди станут буддистскими монахами и будут жить в такой гармонии, я думаю, когда-нибудь такое время наступит. Но это непросто, потому что общество циклично развивается, и все происходит благодаря причинам и следствиям, то есть карме.
Виктор Резунков: Буда Бальжиевич, а чем вы можете объяснить такой рост ксенофобии в России? И что могут сделать власти, для того чтобы хотя бы прекратились преступления на национальной почве?
Буда Бадмаев: Я думаю, в первую очередь нужно воспитывать общество. В мире много несправедливости, и в первую очередь он имеет разделение по национальному и религиозному принципу. И я думаю, что в этом смысле наша задача, задача нашего общества – это не только пропагандировать, но и воспитывать общество. Это вопрос, связанный с глубинными разделами. В первую очередь, я думаю, надо закладывать эти принципы с детства. Воспитание идет не только в общественных местах, детсадах, в школах, вузах, институтах, есть дворовая среда. Мало того, очень часто именно националистические высказывания имеют все-таки корень в семье. Поэтому здесь как раз комплексная задача воспитания не только всех нас, и взрослых, и детей, обязательно, потому что мы являемся отцами, мы являемся бабушками и дедушками для кого-то, мы в этом случае являемся братом или сестрой, в этом смысле такое комплексное воспитание общества, оно мне представляется важным. И если мы пойдем по такому принципу, я думаю, что ксенофобии в обществе, скажем, российском будет гораздо меньше. И самое главное, что этот вопрос нельзя решить сразу, сказать: нельзя, не будем. Это, на самом деле, постепенное воспитание людей, общества, и здесь должна быть дальновидная, комплексная, большая духовная программа. Конечно, в рамках Санкт-Петербурга такая программа существует, она называется толерантность. И в этом случае мы пытаемся эти вопросы обсуждать, те или иные аспекты, решать. И таким образом, по крайней мере, в Санкт-Петербурге в религиозном и национальном плане более-менее стабильный аспект имеется. В других регионах это имеет, конечно, более яркую окраску.
Ну, и я всегда говорил, выступая на эту тему, почему признание нашего президента Дмитрия Анатольевича Белой Тарой и все остальное, речь идет о том, что это и есть некий комплекс решения вопросов. И президент или большие руководители страны, первые лица государства, губернаторы краев и области – они должны как раз показывать пример толерантности. И вот этот пример толерантности все-таки Дмитрий Анатольевич показал. Он был и в еврейской синагоге, и в мусульманской мечети, и в православных храмах он часто бывает. И здесь как раз видно, что человек пытается острые вопросы – личным примером показывать, что их можно решить. И люди, видя такую позицию руководителя государства, тоже будут таким же образом действовать. Я много знаю руководителей регионов, и редко когда кто где-то бывает, особенно в буддистском храме. Но вот у нас такой вот глава государства.
Марина Коренева: Буда Бальжиевич, все-таки буддизм – это религия или философия?
Буда Бадмаев: Речь идет о том, вы должны понять очень простую вещь: каждый из нас понимает мир сам. То есть мы здесь находимся, и здесь находятся пять миров, пять огромных духовных миров, имеющих свои особенности. У нас есть много общего в этом мире, поэтому мы собрались здесь и пытаемся понять друг друга. Но, тем не менее, вот эта совокупность каждого из нас в отдельности и есть окружающий нас мир. В этом мире существуют различные аспекты, в том числе и аспект религиозный. Что значит – религиозный аспект. Мы говорим о высоком духовном и нравственном идеале для себя. Смотря на эту жизнь, мы ее не находим. Но мы хотим следовать какому-то духовному, нравственному идеалу, и поэтому мы говорим: а как это можно сделать? И таким образом, любое из учений, которое есть на земле, оно пытается и предполагает, что та вот живи, так действуй, так думай, так работай над собой. И таким образом возникает некая такая более высокая религиозная ипостась в этом смысле. То есть мы стремимся к чистому, высокому нравственному и духовному, пытаемся быть на это похожими, по большому счету. И эта духовная ипостась существует, как мы говорим, во многих других религиях, то есть не только в буддизме есть святые, есть святые и в христианстве, есть святые и в мусульманстве. И в этом смысле каждый из них говорит о том, что у них есть собственный путь, собственное мировоззрение, которого человек, себя развивая, может достигнуть. В этом смысле буддизм является противопоставлением как бы. Когда мы говорим о любви и сострадании ко всем живым существам, мы как раз и хотим взять на себя огромную, большую миссию и нести ее с собой, то есть сделать себя лучше, нравственнее, чище и посвятить собственный смысл жизни помощи всем окружающим. Вот это и есть задача, высокая миссия в буддизме, и она несет в себе ту глубокую религиозную основу, в которой существуют буддистские божества. Я подчеркну, что в жизни мы не видим чистоты, поэтому мы обращаемся к духовной чистоте, туда начинаем обращать собственные взоры и туда стремиться. Вот это задача буддизма и есть.
Валерий Береснев: Я бы хотел затронуть ситуацию с петербургским Дацаном. Мне, как человеку, там часто бывающему, обидно иногда за этот прекрасный храм, расположенный на берегу Малой Невки, что, в отличие от мечети, в отличие от наших православных храмов, у петербурского Дацана пока еще нет сил, чтобы постоять за себя, за окружающую территорию. Кто мог бы помочь убрать соседство с уличным туалетом, мусорных бачков?
Буда Бадмаев: Когда Далай ламе задали вопрос, когда будет свободен Тибет, он сказал: «Когда наступит время». Поэтому мы здесь понимаем, что в то время, в которое мы живем, мы и пытаемся что-то сделать. Во-первых, мы содержим собственную территорию в чистоте, и вокруг. Я думаю, что рано или поздно этот вопрос встанет, и я думаю, что он решится. Мы, конечно ни на кого не сетуем, таким вот бытовые, хозяйственные вещи, тот же самый общественный туалет, он находится на бывшей территории, принадлежащей санкт-петербургскому Дацану, и соседний дом тоже ранее принадлежал ему, тем не менее, мы поднимаем этот вопрос, и он рано или поздно потихоньку будем решаться. Торопиться не будем. Как и все буддисты, мы живем здесь и сейчас и понимаем, что таково положение здесь и сейчас, но это не значит, что оно не изменится. Я думаю, что все будет гораздо лучше.
Виктор Резунков: Спасибо большое!
