Ирина Лагунина: 20 лет назад был подписан первый литовско-российский договор. В Вильнюсе эта дата отмечается на государственном уровне.
Президент Литвы Даля Грибаускайте направила руководителю Российской Федерации Дмитрию Медведеву поздравление, в котором напоминает, что в 1991 году наши страны выбрали путь конструктивного сотрудничества, дружеского диалога и уважения к свободе и демократии.
С участниками торжеств беседовала наш корреспондент в Вильнюсе Ирина Петерс
Ирина Петерс: Президент Литвы Даля Грибаускайте направила письмо главе Российской Федерации с поздравлением к 20-й годовщине подписания договора. 29 июля 1991 года его в Кремле скрепили своими подписями тогдашний председатель Верховного Совета Литвы Витаутас Ландсбергис и первый президент России Борис Ельцин. В документе было признано независимое демократическое литовское государство. Договор устанавливал двусторонние отношения между Литвой и Россией на принципах дружбы, добрососедства, равноправия и взаимовыгодны, в нормах международного права.
По утверждению президента Грибаускайте, изложенные в тогдашнем договоре положения и сегодня обязывают обе страны развивать отношения на основе демократических ценностей и доброжелательности.
Международная конференция, прошедшая по этому поводу в литовском парламенте, собрала известных политиков, общественных деятелей, ученых, журналистов.
Говорит непосредственный участник событий 20-летней давности, профессор Витаутас Ландсбергис.
Витаутас Ландсбергис: Дата, которая стала очень значительной для Литва, могла стать еще более значительной и для России, а вследствие того и для всего мира. Она могла стать днем рождения новой России, не только некоммунистической, но и не колониальной державы. Только представим себе Россию доброй воли и мирного сотрудничества со всеми, для которых в свою очередь соседство с Россией – это благо. Сам Борис Николаевич Ельцин, с которым я встречался, был искренне дружен к Литве, никогда не проскальзывали в нем требования с нажимом. В нем тогда был залог новой России. И Литва всегда будет помнить его добрым словом.
Ирина Петерс: Приехавший на вильнюсскую встречу российский историк, профессор Юрий Афанасьев расстроен тем, что за эти 20 лет пути Литвы и России разошлись.
Юрий Афанасьев: Беда в том, что события развиваются совсем не в соответствии с этим договором. Реализация показывает совсем другую реальность по сравнению с той, которая была в то время, когда этот договор подписывался. Россия пошла с момента подписания этого договора не в направлении к свободе, как демонстрирует это Литва, а в прямо противоположном. Почему же это происходит? Много причин, их надо анализировать, смотреть на всю совокупность. Но самое главное, я думаю, Россия просто за все это время показала, что эта страна принципиально другой культуры, типа культуры в цивилизационном смысле по сравнению с Литвой. Этими глубинными причинами определяется вектор движения той и другой страны, одной в сторону демократии и свободы, другой – тоталитаризма и несвободы. Такие разные отношения, в чем-то вроде бы и ничего, чему-то можно и порадоваться. Скажем, литовцы ездят, правда, не очень активно в Россию, россияне приезжают в Литву, идет торговля успешно. Литва является местом транзитным движения людей, товаров. Есть основания порадоваться. Но очень и очень многие обстоятельства, что Литва, с моей точки зрения, и Россия обрели совершенно разные векторы исторического развития за эти 20 лет – вот это является очень огорчительным. Россия, у нее вектор направлен к тому, что так и не удалось изжить – к самовластию, реваншу по части имперских амбиций и так далее. За таким отношением к договору, который сегодня мы обсуждаем, раскрывается гораздо более существенная реальность, а именно способность критического отношения к своему собственному прошлому, истории. Если такой способности нет, если российская сторона демонстрирует желание замять, закамуфлировать это прошлое, то никаких нет гарантий для того, чтобы это прошлое не повторилось.
Ирина Петерс: Если открыть интернет, в том числе российский, там очень много выражений в последнее время не только со стороны оппозиции, такие, знаете, эпитеты, что в России нарастает недовольство, что-то такое зреет протестное. Что имеется в виду?
Юрий Афанасьев: Это вполне естественно. Когда огромное количество людей не волею судеб, а рукотворными усилиями оказалось выброшено из экономической, политической жизни, с другой стороны, когда количество людей по-настоящему бедных, то есть тех, которые за чертой бедностью, исчисляется десятками миллионов, в этой ситуации такой мощной огромной поляризации, настроения тревожные существуют. А эти тревожные настроения сами по себе говорят, что так не может продолжаться без конца, что-то должно произойти. Под этим "что-то" имеется в виду то ли какой-то революционный взрыв, то ли какой-то бунт, то ли какие-то анархические беспорядки, что-то в этом духе. Тем более, в окружающем мире всего этого предостаточно, и на Ближнем Востоке, и в Западной Европе, где угодно, и у нас может что-то такое произойти. Я тоже считает, что может, не дай бог, но может.
Ирина Петерс: Сигнатур Акта о независимости Литвы Николай Медведев – о том, как он видит причины расхождения путей развития наших стран.
Николай Медведев: Нарушился тот прекрасный ход событий, который был намечен. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Что мы тогда были по одну сторону баррикад, все-таки сыграло большую роль. Как бы там ни развивались события, нет-нет, да и всплывет эта история, когда события развивались в очень положительном направлении.
Ирина Петерс: Когда отношения испорчены, не бывает, что виновата одна сторона.
Николай Медведев: Это так. Мы слишком отгородились. Российские демократы возлагали очень большие надежды на наше взаимодействие. Мы для них были каким-то образцом, наверное. Как-то отгородились, кинулись в объятия Европы, Америки. Надо всегда искать не то, что разъединяет, а что объединяет.
Ирина Петерс: Вопрос о сложных, болезненных исторических недоговоренностях и нерешенных правовых проблемах между странами Балтии и Россией – что до сих пор чревато возникновением конфликтов, как показал случай с полковником Головатовым – я задаю другому известному российскому историку Юлии Кантор.
Один из историков сказал, что мы можем, "мы" – это Россия и страны Балтии, примириться в том числе в нашей общей тяжелой истории, если разминируем поле, которое между нами пока.
Юлия Кантор: Мины ведь заложены были обеими сторонами, а не только одной – надо это признать, и с балтийской стороны, и с российской, об этом надо помнить. И работа историков – это действительно работа саперов.
Ирина Петерс: А минеры – это политики?
Юлия Кантор: Это политики, да, политики разных времен. Мины закладываются с обеих сторон, а саперами вынуждены работать историки. Причем опять же, иногда мины бывают такого замедленного действия, что их можно и не найти. Закрытость архивов, например, или узость информационного поля – вот это принципиально важна, это еще одна мина замедленного действия. Нет общей, как говорят, базы, то есть базы для общего анализа. Иногда в России гораздо лучше знают историографию Англии или Германии по той же проблематике, чем Литвы, Латвии и Эстонии, и наоборот. Я думаю, что разминирование возможно, оно происходит. Есть на официальном уровне российско-литовская комиссия историков, в Москве идут переговоры о создании аналогичной российско-латвийской комиссии. У нас есть такая комиссия с Польшей, с Германией, с Австрией. Они так и называются – комиссии по сложным вопросам. Это нормальный исторический процесс. И чем меньше в него будут вмешиваться политики, тем легче мы избавимся от возможности и необходимости коситься друг на друга. Нам все равно рядом жить, мы все равно с вами соседи. А что касается маний и фобий, то их тоже нужно уметь преодолевать и тоже с обеих сторон.
Президент Литвы Даля Грибаускайте направила руководителю Российской Федерации Дмитрию Медведеву поздравление, в котором напоминает, что в 1991 году наши страны выбрали путь конструктивного сотрудничества, дружеского диалога и уважения к свободе и демократии.
С участниками торжеств беседовала наш корреспондент в Вильнюсе Ирина Петерс
Ирина Петерс: Президент Литвы Даля Грибаускайте направила письмо главе Российской Федерации с поздравлением к 20-й годовщине подписания договора. 29 июля 1991 года его в Кремле скрепили своими подписями тогдашний председатель Верховного Совета Литвы Витаутас Ландсбергис и первый президент России Борис Ельцин. В документе было признано независимое демократическое литовское государство. Договор устанавливал двусторонние отношения между Литвой и Россией на принципах дружбы, добрососедства, равноправия и взаимовыгодны, в нормах международного права.
По утверждению президента Грибаускайте, изложенные в тогдашнем договоре положения и сегодня обязывают обе страны развивать отношения на основе демократических ценностей и доброжелательности.
Международная конференция, прошедшая по этому поводу в литовском парламенте, собрала известных политиков, общественных деятелей, ученых, журналистов.
Говорит непосредственный участник событий 20-летней давности, профессор Витаутас Ландсбергис.
Витаутас Ландсбергис: Дата, которая стала очень значительной для Литва, могла стать еще более значительной и для России, а вследствие того и для всего мира. Она могла стать днем рождения новой России, не только некоммунистической, но и не колониальной державы. Только представим себе Россию доброй воли и мирного сотрудничества со всеми, для которых в свою очередь соседство с Россией – это благо. Сам Борис Николаевич Ельцин, с которым я встречался, был искренне дружен к Литве, никогда не проскальзывали в нем требования с нажимом. В нем тогда был залог новой России. И Литва всегда будет помнить его добрым словом.
Ирина Петерс: Приехавший на вильнюсскую встречу российский историк, профессор Юрий Афанасьев расстроен тем, что за эти 20 лет пути Литвы и России разошлись.
Юрий Афанасьев: Беда в том, что события развиваются совсем не в соответствии с этим договором. Реализация показывает совсем другую реальность по сравнению с той, которая была в то время, когда этот договор подписывался. Россия пошла с момента подписания этого договора не в направлении к свободе, как демонстрирует это Литва, а в прямо противоположном. Почему же это происходит? Много причин, их надо анализировать, смотреть на всю совокупность. Но самое главное, я думаю, Россия просто за все это время показала, что эта страна принципиально другой культуры, типа культуры в цивилизационном смысле по сравнению с Литвой. Этими глубинными причинами определяется вектор движения той и другой страны, одной в сторону демократии и свободы, другой – тоталитаризма и несвободы. Такие разные отношения, в чем-то вроде бы и ничего, чему-то можно и порадоваться. Скажем, литовцы ездят, правда, не очень активно в Россию, россияне приезжают в Литву, идет торговля успешно. Литва является местом транзитным движения людей, товаров. Есть основания порадоваться. Но очень и очень многие обстоятельства, что Литва, с моей точки зрения, и Россия обрели совершенно разные векторы исторического развития за эти 20 лет – вот это является очень огорчительным. Россия, у нее вектор направлен к тому, что так и не удалось изжить – к самовластию, реваншу по части имперских амбиций и так далее. За таким отношением к договору, который сегодня мы обсуждаем, раскрывается гораздо более существенная реальность, а именно способность критического отношения к своему собственному прошлому, истории. Если такой способности нет, если российская сторона демонстрирует желание замять, закамуфлировать это прошлое, то никаких нет гарантий для того, чтобы это прошлое не повторилось.
Ирина Петерс: Если открыть интернет, в том числе российский, там очень много выражений в последнее время не только со стороны оппозиции, такие, знаете, эпитеты, что в России нарастает недовольство, что-то такое зреет протестное. Что имеется в виду?
Юрий Афанасьев: Это вполне естественно. Когда огромное количество людей не волею судеб, а рукотворными усилиями оказалось выброшено из экономической, политической жизни, с другой стороны, когда количество людей по-настоящему бедных, то есть тех, которые за чертой бедностью, исчисляется десятками миллионов, в этой ситуации такой мощной огромной поляризации, настроения тревожные существуют. А эти тревожные настроения сами по себе говорят, что так не может продолжаться без конца, что-то должно произойти. Под этим "что-то" имеется в виду то ли какой-то революционный взрыв, то ли какой-то бунт, то ли какие-то анархические беспорядки, что-то в этом духе. Тем более, в окружающем мире всего этого предостаточно, и на Ближнем Востоке, и в Западной Европе, где угодно, и у нас может что-то такое произойти. Я тоже считает, что может, не дай бог, но может.
Ирина Петерс: Сигнатур Акта о независимости Литвы Николай Медведев – о том, как он видит причины расхождения путей развития наших стран.
Николай Медведев: Нарушился тот прекрасный ход событий, который был намечен. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Что мы тогда были по одну сторону баррикад, все-таки сыграло большую роль. Как бы там ни развивались события, нет-нет, да и всплывет эта история, когда события развивались в очень положительном направлении.
Ирина Петерс: Когда отношения испорчены, не бывает, что виновата одна сторона.
Николай Медведев: Это так. Мы слишком отгородились. Российские демократы возлагали очень большие надежды на наше взаимодействие. Мы для них были каким-то образцом, наверное. Как-то отгородились, кинулись в объятия Европы, Америки. Надо всегда искать не то, что разъединяет, а что объединяет.
Ирина Петерс: Вопрос о сложных, болезненных исторических недоговоренностях и нерешенных правовых проблемах между странами Балтии и Россией – что до сих пор чревато возникновением конфликтов, как показал случай с полковником Головатовым – я задаю другому известному российскому историку Юлии Кантор.
Один из историков сказал, что мы можем, "мы" – это Россия и страны Балтии, примириться в том числе в нашей общей тяжелой истории, если разминируем поле, которое между нами пока.
Юлия Кантор: Мины ведь заложены были обеими сторонами, а не только одной – надо это признать, и с балтийской стороны, и с российской, об этом надо помнить. И работа историков – это действительно работа саперов.
Ирина Петерс: А минеры – это политики?
Юлия Кантор: Это политики, да, политики разных времен. Мины закладываются с обеих сторон, а саперами вынуждены работать историки. Причем опять же, иногда мины бывают такого замедленного действия, что их можно и не найти. Закрытость архивов, например, или узость информационного поля – вот это принципиально важна, это еще одна мина замедленного действия. Нет общей, как говорят, базы, то есть базы для общего анализа. Иногда в России гораздо лучше знают историографию Англии или Германии по той же проблематике, чем Литвы, Латвии и Эстонии, и наоборот. Я думаю, что разминирование возможно, оно происходит. Есть на официальном уровне российско-литовская комиссия историков, в Москве идут переговоры о создании аналогичной российско-латвийской комиссии. У нас есть такая комиссия с Польшей, с Германией, с Австрией. Они так и называются – комиссии по сложным вопросам. Это нормальный исторический процесс. И чем меньше в него будут вмешиваться политики, тем легче мы избавимся от возможности и необходимости коситься друг на друга. Нам все равно рядом жить, мы все равно с вами соседи. А что касается маний и фобий, то их тоже нужно уметь преодолевать и тоже с обеих сторон.
