Накануне трехлетней годовщины военного конфликта в Южной Осетии президент России Дмитрий Медведев дал интервью грузинскому телеканалу "Первый информационный кавказский", российскому Russia Today, а также радиостанции "Эхо Москвы". В интервью Медведев заявил, что считает главу Грузии Михаила Саакашвили "нерукопожатной" фигурой и не намерен вести с ним какие-либо переговоры. Между тем, российский президент заявил о том, что согласие Грузии на вступление России в ВТО могло бы восстановить отношения между двумя странами.
Владимир Кара-Мурза: Заявления Сената Соединенных Штатов о том, что Россия оккупировала грузинские территории, необоснованны и субъективны. Об этом в интервью радиостанции "Эхо Москвы", телеканалу Russia today и Первому информационному кавказскому каналу заявил президент Медведев. Глава российского государства подчеркнул, что признание независимости Абхазии и Южной Осетии, было единственной возможностью остановить трагедию. Напомним, в конце июля американский Сенат принял резолюцию, в которой говорилось о том, что Россия нарушает целостность Грузии. Российский МИД довольно резко отреагировал на эти заявления.
Глава России Дмитрий Медведев назвал нынешнего президента Грузии Михаила Саакашвили фигурой для него "нерукопожатной", потому-то грузино-российские отношения никак не развиваются.
Президент России считает тогдашние события "преступлением по отношению к Российской Федерации и к ее гражданам". "По его указанию были убиты сотни наших граждан, включая наших миротворцев. Этого я ему никогда не прощу, и поэтому я с ним общаться не буду", - заявил Медведев.
"Я понимаю, что он законно избранный президент Грузии. Только грузинский народ может ставить ему оценки, выносить ему вердикты", – передает слова президента Российской Федерации пресса. Медведев также подчеркнул, что для него самого "очень больно, что между Грузией и Россией нет нормальных отношений", потому что это "очень близкие страны и очень близкие народы".
Сегодняшнюю оценку Кремлем югоосетинских событий трехлетней давности обсуждаем с независимым журналистом Александром Мнацаканяном и Артемом Улуняном, руководителем Центра исследования Балкан, Кавказа и Центральной Азии. Что привлекло ваше внимание в содержании транслировавшегося сегодня интервью?
Александр Мнацаканян: Честно сказать, по фактуре, касающейся российско-грузинского конфликта трехлетней давности, меня не
привлекло всерьез ничего, кроме некоторых довольно смешных, на мой взгляд, деталей, когда господин президент пытается комментировать свое представление, говорить: тут Саакашвили липкий или тут не сладкий и так далее. Больше всего меня привлекла и заинтересовала попытка Медведева представить это все, как лягушка-путешественница: глядите на меня – это я! Изображать из себя, что волевое решение, которое было принято – это его. И при этом несколько раз подчеркивать: я как либеральный президент. Я это воспринимаю исключительно как такую пиаровскую акцию, предвыборную, кто-то уже запускает предвыборные ролики, кто-то пиарится таким способом. "Я вообще с Путиным не разговаривал все это время". Что, у наших верхов проблемы со связью, и президент не может поговорить с премьер-министром в течение двух-трех дней? Или президент с генпрокурором, как мы помним по "Курску".
Владимир Кара-Мурза: Нет, это по делу Гусинского в 2002 году.
Александр Мнацаканян: Да, вам виднее. "Я не могу поговорить с тем-то, тем-то и тем-то". Даже по таким поводам, когда страна ввязывается в войну, президент с премьером не могут поговорить. Вот это на самом деле меня заинтересовало больше, чем вся та оценочная или, как принято в интернете говорить, холиварная риторика вокруг самого события трехлетней давности.
Владимир Кара-Мурза: Уловили ли вы какие-либо нюансы изменившихся официальных оценок Кремлем событий трехлетней давности?
Артем Улунян: Надо, наверное, с самого начала сказать о том, что грузинское направление внешней политики Кремля формировалось отнюдь не нынешним президентом. И в какой-то степени можно действительно сказать о том, что существует преемственность, если это слово применимо к той ситуации, которая сейчас рассматривается как
тандемократия. В действительности никаких новых заявлений не было и в принципе их ожидать не стоило. Потому что как можно было после 2008 года с признанием Южной Осетии и Абхазии сделать какое-то заявление, которое в какой-то степени конкретизировало то, что было. Это уже является фактом истории. Если отказаться от того, что было – это практически невозможно в том качестве, в каком сейчас находится нынешний глава государства. Поэтому я не думаю, что есть какие-то серьезные изменения. Кстати сказать, я очень внимательно следил за комментариями и попытками политологов, корреспондентов, исследователей, тех, которые так или иначе относятся к аналитическому сообществу, найти нечто новое. Мне это сразу напомнило известную ситуацию в период "холодной войны", когда многие пытались найти что-то в словах Брежнева, Андропова или Громыко и так далее. Мне кажется, здесь не тот случай. Хотелось бы просто напомнить, что вообще кавказская политика России с 1991 года по нынешний период – это очень сложный клубок противоречий, борьба лоббирующих группировок. И более того, что необходимо знать и все мы знаем – это исключительно большое стремление так или иначе держать под контролем данный регион. Причем должен отметить, что с большими потерями для самой России.
Владимир Кара-Мурза: Давайте послушаем фрагмент интервью президента Медведева, который уверен в правильности своих решений трехлетней давности.
Дмитрий Медведев: Цель той операции по принуждению к миру, которая продолжалась пять дней, она была выполнена. Целью этой операции не был захват Тбилиси или какого-то города, нужно было просто остановить агрессию, которую развязал Саакашвили. Более того, я не судья и не палач, оценку Саакашвили и его судьбу должен определить народ при помощи голосования или другим способом, как иногда это происходит в истории. Но в мои планы и тогда не входило, и я сейчас могу откровенно сказать: я считаю, я правильно поступил - низвержение Саакашвили силовым способом. Мне больно от того, что произошло тогда, до сих пор. Но я считаю, что и решение о применении силы, и последующее признание двух этих территорий в качестве субъектов международного права было абсолютно правильным. И в этом смысле, я считаю, что я действовал в рамках конституции и за свои поступки не только не стыдно, я считаю, что это были правомерные, разумные и необходимые решения.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
Владимир Кара-Мурза: Заявления Сената Соединенных Штатов о том, что Россия оккупировала грузинские территории, необоснованны и субъективны. Об этом в интервью радиостанции "Эхо Москвы", телеканалу Russia today и Первому информационному кавказскому каналу заявил президент Медведев. Глава российского государства подчеркнул, что признание независимости Абхазии и Южной Осетии, было единственной возможностью остановить трагедию. Напомним, в конце июля американский Сенат принял резолюцию, в которой говорилось о том, что Россия нарушает целостность Грузии. Российский МИД довольно резко отреагировал на эти заявления.
Глава России Дмитрий Медведев назвал нынешнего президента Грузии Михаила Саакашвили фигурой для него "нерукопожатной", потому-то грузино-российские отношения никак не развиваются.
Президент России считает тогдашние события "преступлением по отношению к Российской Федерации и к ее гражданам". "По его указанию были убиты сотни наших граждан, включая наших миротворцев. Этого я ему никогда не прощу, и поэтому я с ним общаться не буду", - заявил Медведев.
"Я понимаю, что он законно избранный президент Грузии. Только грузинский народ может ставить ему оценки, выносить ему вердикты", – передает слова президента Российской Федерации пресса. Медведев также подчеркнул, что для него самого "очень больно, что между Грузией и Россией нет нормальных отношений", потому что это "очень близкие страны и очень близкие народы".
Сегодняшнюю оценку Кремлем югоосетинских событий трехлетней давности обсуждаем с независимым журналистом Александром Мнацаканяном и Артемом Улуняном, руководителем Центра исследования Балкан, Кавказа и Центральной Азии. Что привлекло ваше внимание в содержании транслировавшегося сегодня интервью?
Александр Мнацаканян: Честно сказать, по фактуре, касающейся российско-грузинского конфликта трехлетней давности, меня не
Больше всего меня привлекла и заинтересовала попытка Медведева представить это все, как лягушка-путешественница: глядите на меня – это я!
привлекло всерьез ничего, кроме некоторых довольно смешных, на мой взгляд, деталей, когда господин президент пытается комментировать свое представление, говорить: тут Саакашвили липкий или тут не сладкий и так далее. Больше всего меня привлекла и заинтересовала попытка Медведева представить это все, как лягушка-путешественница: глядите на меня – это я! Изображать из себя, что волевое решение, которое было принято – это его. И при этом несколько раз подчеркивать: я как либеральный президент. Я это воспринимаю исключительно как такую пиаровскую акцию, предвыборную, кто-то уже запускает предвыборные ролики, кто-то пиарится таким способом. "Я вообще с Путиным не разговаривал все это время". Что, у наших верхов проблемы со связью, и президент не может поговорить с премьер-министром в течение двух-трех дней? Или президент с генпрокурором, как мы помним по "Курску".
Владимир Кара-Мурза: Нет, это по делу Гусинского в 2002 году.
Александр Мнацаканян: Да, вам виднее. "Я не могу поговорить с тем-то, тем-то и тем-то". Даже по таким поводам, когда страна ввязывается в войну, президент с премьером не могут поговорить. Вот это на самом деле меня заинтересовало больше, чем вся та оценочная или, как принято в интернете говорить, холиварная риторика вокруг самого события трехлетней давности.
Владимир Кара-Мурза: Уловили ли вы какие-либо нюансы изменившихся официальных оценок Кремлем событий трехлетней давности?
Артем Улунян: Надо, наверное, с самого начала сказать о том, что грузинское направление внешней политики Кремля формировалось отнюдь не нынешним президентом. И в какой-то степени можно действительно сказать о том, что существует преемственность, если это слово применимо к той ситуации, которая сейчас рассматривается как
тандемократия. В действительности никаких новых заявлений не было и в принципе их ожидать не стоило. Потому что как можно было после 2008 года с признанием Южной Осетии и Абхазии сделать какое-то заявление, которое в какой-то степени конкретизировало то, что было. Это уже является фактом истории. Если отказаться от того, что было – это практически невозможно в том качестве, в каком сейчас находится нынешний глава государства. Поэтому я не думаю, что есть какие-то серьезные изменения. Кстати сказать, я очень внимательно следил за комментариями и попытками политологов, корреспондентов, исследователей, тех, которые так или иначе относятся к аналитическому сообществу, найти нечто новое. Мне это сразу напомнило известную ситуацию в период "холодной войны", когда многие пытались найти что-то в словах Брежнева, Андропова или Громыко и так далее. Мне кажется, здесь не тот случай. Хотелось бы просто напомнить, что вообще кавказская политика России с 1991 года по нынешний период – это очень сложный клубок противоречий, борьба лоббирующих группировок. И более того, что необходимо знать и все мы знаем – это исключительно большое стремление так или иначе держать под контролем данный регион. Причем должен отметить, что с большими потерями для самой России.
Владимир Кара-Мурза: Давайте послушаем фрагмент интервью президента Медведева, который уверен в правильности своих решений трехлетней давности.
Дмитрий Медведев: Цель той операции по принуждению к миру, которая продолжалась пять дней, она была выполнена. Целью этой операции не был захват Тбилиси или какого-то города, нужно было просто остановить агрессию, которую развязал Саакашвили. Более того, я не судья и не палач, оценку Саакашвили и его судьбу должен определить народ при помощи голосования или другим способом, как иногда это происходит в истории. Но в мои планы и тогда не входило, и я сейчас могу откровенно сказать: я считаю, я правильно поступил - низвержение Саакашвили силовым способом. Мне больно от того, что произошло тогда, до сих пор. Но я считаю, что и решение о применении силы, и последующее признание двух этих территорий в качестве субъектов международного права было абсолютно правильным. И в этом смысле, я считаю, что я действовал в рамках конституции и за свои поступки не только не стыдно, я считаю, что это были правомерные, разумные и необходимые решения.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
