В Лондоне продолжаются уличные беспорядки, грабежи, поджоги зданий, столкновения молодежных банд с полицией. Волнения распространяются на всё новые районы британской столицы, и даже за ее пределы. Грабежи уже происходят в Бирмингеме, Ливерпуле, Манчестере, Бристоле. Умер в больнице мужчина, получивший 9 августа огнестрельное ранение.
О социальной составляющей беспорядков в Великобритании в интервью Радио Свобода размышляет обозреватель РС Кирилл Кобрин.
- Эти события стали большим разочарованием для экспертов и политиков самой разной ориентации. Прежде всего, конечно, заволновались в предвкушении фактического подтверждения своих теорий правые и противники мультикультурализма: мол, вот очередные расовые беспорядки, эмигранты, гетто… Но это заблуждение быстро развеялось, потому что все районы, где это происходит, мультиэтнические. То, что показывают камеры, то, что снимают люди на свои мобильники, говорит о том, что этнический состав участников беспорядков совершенно разнообразный. Речь идет не о расовых беспорядках. Это не Брикстон начала 80-х годов и не другие подобного рода вещи. Это тяжелейшая социальная проблема. Это, условно говоря, ситуация даже не классовой борьбы, а проблема левых: это восстание с мародерством, которое устроили бедные против, условно говоря, богатых.
- Какую-то роль сыграли в этом современные технологии - социальные сети, например?
- Да, тут же стали говорить о новой твиттер-революции и так далее. Но дело в том, что молодые люди, которые громят магазины в Лондоне, Бирмингеме, довольно слабо пользуются социальными сетями. Это другая социальная группа. Для организации беспорядков они используют мобильные телефоны; есть нечто вроде чатов в "блэкберри", которые можно использовать. Технологически это более отсталые волнения, чем, например, в Египте или в Тунисе.
- А как сказываются беспорядки на политической ситуации в стране?
- Если говорить о среднесрочной и долгосрочной политической перспективе, то, безусловно, перед нами проявление довольно серьезного социального и политического кризиса. Как власти реагировали на эту ситуацию. Только на третий день из отпуска приехал Дэвид Кэмерон. Только 8 августа вернулся всемогущий мэр Лондона Борис Джонсон. Министр внутренних дел Тереза Мэй тоже только что вернулась. Медлительность, с которой британская политическая элита реагирует на происходящее, удивительна. Малоэффективной оказалась полиция - обученная, прежде всего, справляться с массовыми беспорядками, такими как выступления антиглобалистов, она ничего не может поделать с мобильными группами погромщиков.
И это, конечно, тяжелый удар по консервативной политике сокращений. Ровно год назад, в сентябре 2010 года, когда британское консервативное правительство приняло программу сокращений, они коснулись полиции. И Терезу Мэй спросили, повлияют ли они на способность полиции противостоять массовым беспорядкам? Она сказала, что от количества полицейских эффективность не зависит, и что полиция со всем справится. В долгосрочной перспективе – это кризис социальной модели, социальной политики в отношении собственного населения. Это не кризис миграционной политики. Многие из тех, кто участвует, даже чернокожие - это британцы во втором, третьем поколении. Речь идет о том, что в стране есть огромные прослойки людей, которые живут на пособия, которые из поколения в поколение находятся в ситуации, называемой социологами культурой бедности. У этих людей нет серьезных возможностей воспользоваться социальными лифтами. Это провал системы образования и многое, многое другое. Вот об этом британским политикам стоит подумать.
О социальной составляющей беспорядков в Великобритании в интервью Радио Свобода размышляет обозреватель РС Кирилл Кобрин.
- Эти события стали большим разочарованием для экспертов и политиков самой разной ориентации. Прежде всего, конечно, заволновались в предвкушении фактического подтверждения своих теорий правые и противники мультикультурализма: мол, вот очередные расовые беспорядки, эмигранты, гетто… Но это заблуждение быстро развеялось, потому что все районы, где это происходит, мультиэтнические. То, что показывают камеры, то, что снимают люди на свои мобильники, говорит о том, что этнический состав участников беспорядков совершенно разнообразный. Речь идет не о расовых беспорядках. Это не Брикстон начала 80-х годов и не другие подобного рода вещи. Это тяжелейшая социальная проблема. Это, условно говоря, ситуация даже не классовой борьбы, а проблема левых: это восстание с мародерством, которое устроили бедные против, условно говоря, богатых.
- Какую-то роль сыграли в этом современные технологии - социальные сети, например?
- Да, тут же стали говорить о новой твиттер-революции и так далее. Но дело в том, что молодые люди, которые громят магазины в Лондоне, Бирмингеме, довольно слабо пользуются социальными сетями. Это другая социальная группа. Для организации беспорядков они используют мобильные телефоны; есть нечто вроде чатов в "блэкберри", которые можно использовать. Технологически это более отсталые волнения, чем, например, в Египте или в Тунисе.
- А как сказываются беспорядки на политической ситуации в стране?
- Если говорить о среднесрочной и долгосрочной политической перспективе, то, безусловно, перед нами проявление довольно серьезного социального и политического кризиса. Как власти реагировали на эту ситуацию. Только на третий день из отпуска приехал Дэвид Кэмерон. Только 8 августа вернулся всемогущий мэр Лондона Борис Джонсон. Министр внутренних дел Тереза Мэй тоже только что вернулась. Медлительность, с которой британская политическая элита реагирует на происходящее, удивительна. Малоэффективной оказалась полиция - обученная, прежде всего, справляться с массовыми беспорядками, такими как выступления антиглобалистов, она ничего не может поделать с мобильными группами погромщиков.
И это, конечно, тяжелый удар по консервативной политике сокращений. Ровно год назад, в сентябре 2010 года, когда британское консервативное правительство приняло программу сокращений, они коснулись полиции. И Терезу Мэй спросили, повлияют ли они на способность полиции противостоять массовым беспорядкам? Она сказала, что от количества полицейских эффективность не зависит, и что полиция со всем справится. В долгосрочной перспективе – это кризис социальной модели, социальной политики в отношении собственного населения. Это не кризис миграционной политики. Многие из тех, кто участвует, даже чернокожие - это британцы во втором, третьем поколении. Речь идет о том, что в стране есть огромные прослойки людей, которые живут на пособия, которые из поколения в поколение находятся в ситуации, называемой социологами культурой бедности. У этих людей нет серьезных возможностей воспользоваться социальными лифтами. Это провал системы образования и многое, многое другое. Вот об этом британским политикам стоит подумать.
