Ирина Лагунина: Долговой кризис и использованные в нем методы политической борьбы произвели крайне тяжелое впечатление на американское экспертное сообщество. Многие считают, что это свидетельство серьезного сбоя политической системы США. Как отражается состояние экономики Америки и перипетии ее внутренней политики на ее месте в мире? Дискуссию на эту тему провел вашингтонский Институт Брукингса. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Проблема государственного долга еще далеко не снята, а эксперты уже говорят о том, какой серьезный ущерб она нанесла международному престижу Америки, или, как здесь любят выражаться, бренду «Америка». С наиболее резкими оценками случившегося выступил в дискуссии ведущий специалист по парламентской процедуре и взаимоотношениям ветвей власти Томас Манн.
Томас Манн: Боюсь, что на этот раз я начну без своего обычного заряда оптимизма. Признаки нефункциональности повсюду. Самыми кошмарными из них стали недавние события вокруг вопроса огромной важности, чреватого тяжелыми последствиями, события совершенно ненужные. Я говорю, конечно, о проблеме повышения потолка заимствований, которое было запланировано год назад. Проблему эту использовали так, как никогда прежде, с применением грубой силы вместо компромисса, и, в конце концов, добились ничтожного малого, внушив наблюдателям отвращение рискованными действиями и глубокое разочарование результатами. Прибавьте к этому вялый экономический рост, высокий уровень безработицы, прогнозируемое увеличение долга относительно валового внутреннего продукта и тот факт, что в отношении всех этих проблем, скорее всего, не будет принято никаких мер до выборов 2012 года. И нет никакой ясности, каким образом эти проблемы решатся после выборов. Одним из ходов в этой игре было снижение рейтинга США агентством Стандард энд Пурз, хотя я думаю, что глобальный спрос на бумаги американского казначейства говорит о том, что рейтинг Стандард энд Пурз, вероятно, понизится больше, чем рейтинг США.
Я полагаю, что в основе всего этого лежат два широко распространенных взгляда на сумасшествие, в которое впадает Америка. Первый касается нынешнего состояния Республиканской партии, ее идеологического экстремизма и своего рода инстинктивного отрицания реальности, будь то эффективность мер финансовой стабилизации и стимулирования экономической активности или изменение климата. Это характерно как для лидеров партии и ее видных членов в Конгрессе, так и для всех ее кандидатов в президенты – за исключением одного. Думаю, это говорит миру о том, что в Америке творится что-то неладное. Она сбилась с дороги, делает что-то неправильно, и это не случайный всплеск консервативного популизма - одна из наших главных политических партий больше не соответствует представлениям о политической зрелости, при которой борьба с оппозицией ведется по определенным правилам с целью достичь результата. А во-вторых, это растущее убеждение в слабости нашего президента перед лицом всех этих трудностей. Люди наблюдают за его тщетным поиском партнера по переговорам и политического курса, который поможет ему реализовать его обещание управлять страной на надпартийной основе, и видят, как он маневрирует вокруг вопроса о бюджетном дефиците и долге, которому придали ложное значение, а тем временем экономика спотыкается, и заметны лишь незначительные признаки роста числа новых рабочих мест, роста, который в сочетании с серьезными действиями по сокращению бюджетного дефицита позволил бы нам снова обрести почву под ногами и оттолкнуться от нее.
Владимир Абаринов: С точки зрения другого эксперта Института Брукингса, Маурисио Карденаса, главное – это все-таки не политическая схватка вокруг государственного долга и бюджетного дефицита, а само наличие этих проблем.
Маурисио Карденас: Мы говорим здесь о лидерстве, а лидерство, как бы мы его ни определяли, требует сильной экономики. Сильная экономика – это не экономика, в которой не бывает спадов. Спады случаются. Сильная экономика - это экономика, способная преодолеть спад, сформулировать политику встречного цикла. Однако эта политика должна внушать доверие, а чтобы она внушала доверие, у нее должны быть определенные характеристики – например, она не должна способствовать росту долга, с которым невозможно справиться. И я думаю, в конечном счете, нам необходима способность проводить политику встречных циклов, которая стабилизирует американскую политику и в то же время даст долгосрочный план обеспечения финансовой устойчивости. Вопрос заключается в том,
способна ли на это политическая система. Что происходит в мировой экономике? Если США в замешательстве, если американская политическая система не работает, в Европе положение еще хуже – там задолженность еще выше, жертвы приходится приносить еще более обильные, и потребуется много времени, прежде чем мы увидим финансовую устойчивость. Такова реальность развитого мира, реальность развитых экономик, в которых велика доля заемных средств. Есть группа развивающихся стран, у которых государственный долг гораздо меньше, экономика которых растет гораздо более высокими темпами - они, конечно, наблюдают за событиями с большой озабоченностью. Я говорю об Азии, о Латинской Америке, где можно услышать слова о безответственной политике США или о паразитирующей экономике, как выразился недавно премьер-министр Путин. И, разумеется, это создает положение, при котором некоторые страны ищут возможность заполнить вакуум, оставленный развитыми странами, а некоторые другие всерьез озабочены тем фактом, что мир теряет свою главную движущую силу. Мы теперь летим с одним двигателем, и этот двигатель - Китай. И я не думаю, что это нормальный полет и что это хорошая новость для мировой экономики в целом. Вот почему мир смотрит на Вашингтон с тревогой. И эта тревога касается не только американской экономики. Я думаю, что это более широкая проблема. Это касается всей мировой экономики.
Владимир Абаринов: Специалист по внешней и оборонной политике Роберт Кэган считает, что поводов для беспокойства пока нет, однако они могут появиться, если США откажутся от своей роли единственной сверхдержавы.
Роберт Кэган: Соединенные Штаты обеспечивают и продолжают обеспечивать крайне важными глобальными благами бóльшую часть мира, включая Китай. Это и их роль в поддержании безопасности, и тот факт, что в той или иной мере от состояния безопасности, обеспеченной США, зависят все. И я полагаю, что нет никакого другого реального конкурента, способного заменить Соединенные Штаты в той роли, какую они играют, и не думаю, что кто-либо в мире считает иначе. Мы можем слишком увлечься нашим впечатлением о состоянии бренда «Америка». Оглядываясь назад, мы склонны ужасно преувеличивать, утверждать, что в прошлом бренд «Америка» выглядел прекрасно. Могу напомнить периоды – к примеру, 1974 год или любой момент между 1968-м и серединой 1970-х, когда американский бренд был чудовищно запятнан Вьетнамом, Уотергейтом, убийствами политических лидеров, общественными беспорядками. Я не думаю, что мы сейчас находимся в одном из таких периодов.
У нас действительно существует в определенной степени политическая нефункциональность. Думаю, мир привык к американской политической нефункциональности. Вряд ли это такой уж шокирующий факт. Вопрос заключается в том, способны ли мы обеспечить миру все те блага, какие Соединенные Штаты обеспечивали в прошлом? Интересно, что посреди этого ужасного кризиса, в котором мы находились, бóльшая часть мира, особенно Европа, по-прежнему рассчитывала на военную мощь Соединенных Штатов в Ливии. Достойно изумления, что после Ирака, после Джорджа Буша, после экономического краха, после того, как бренд «Америка» так потускнел, Лига арабских государств и европейцы прямо-таки умоляли Соединенные Штаты применить силу в Ливии. Я считаю долговой кризис серьезной проблемой. Я думаю, что весь мир следит за ее решением. Мир хочет знать, смогут ли Соединенные Штаты взять долговую проблему под контроль. Но для меня вопрос с точки зрения внешней политики состоит в том, как эта проблема отразится на способности Америки обеспечить эти самые общественные блага, особенно в сфере безопасности. И если наш долговой кризис повлечет за собой совершенно излишний, с моей точки зрения, набег на бюджет Пентагона именно в тот самый момент, когда столько людей во всем мире, особенно в Азии, но также и на Ближнем Востоке
и в Европе, надеются, что Соединенные Штаты продолжат играть свою военную роль, - вот с этого-то и начнется упадок. Когда мы сокращаем свои возможности так, что не можем больше играть ту роль, какую от нас ждут, - это начало упадка. И всерьез беспокоит, что мы внушаем самим себе мысль об упадке, который вовсе не неизбежен. Меня беспокоит то, что мы, сверхдержава, совершаем нечто вроде превентивного самоубийства из страха смерти. И я надеюсь, что, переживая этот сложный политический момент, мы не упустим из виду главное. Думаю, правы те, кто считает, что Соединенные Штаты излечатся от недуга. Не думаю, что это произойдет в 2012 году. Это случится либо во время второго срока Барака Обамы, либо во время первого срока кого-то еще. В американской истории были сложные моменты. Посмотрите на 50-е годы позапрошлого века. Посмотрите на 30-е годы прошлого. Американский политический процесс иногда отказывался в глухом тупике, а потом все же приходило решение. И я
смотрю на ситуацию вполне оптимистически – мы найдем решение.
Владимир Абаринов: Специалист по России Фиона Хилл говорила о том, как проблемы США используются в кремлевской пропаганде.
Фиона Хилл: Г-н Путин не только назвал нас паразитами мировой экономики. Он еще говорит, что распад Советского Союза был величайшей трагедией ХХ столетия. Он хотел бы видеть, как одновременно с тем, как идут ко дну Соединенные Штаты, всплывает на поверхность чья-то другая лодка. По закону Архимеда: мы приходим в упадок, а кто-то возвышается.
И в этом есть своего рода смысл. Не знаю, верят ли в это китайцы, но русские явно пытаются обратить этот сюжет себе на пользу: прошло 20 лет после распада Советского Союза, и теперь могучие Соединенные Штаты, другая сверхдержава, оказались в том же самом положении – они не выдерживают военного напряжения, погрязли в долгах. От союзов с Америкой остались одни лохмотья, ореол НАТО поблек, множество неудачных войн в тех самых местах, где прежде воевали Советы. Прошло почти 20 лет с момента вывода советских войск из Афганистана, и где теперь Соединенные Штаты? Рассуждают, как им вывести войска из Афганистана. Так что для России это очень даже выгодный разговор. Почему это им выгодно? Потому что там в 2012 году будут выборы, и вряд ли стоит ожидать смены руководства в России. Даже если они там передвинут стулья, сидеть на этих стульях будет все та же группа, которая последние 10 лет находилась на вершине власти. Она должны сделать этот процесс волнующим, а кроме того, если есть кого обвинить, то это прекрасный способ отвлечь внимание от собственных проблем. Российская экономическая машина тоже замедляет свой ход. Есть серьезное беспокойство, что она не справится с двойным спадом, потому что они потратили слишком много на первом этапе. Что касается политической нефункциональности, то это тоже отличный способ отвести от себя критику, когда нет реального перехода власти. Вы хотите демократию? Посмотрите на ее бессилие.
Владимир Абаринов: Долговой кризис не прибавил популярности ни президенту Обаме, ни его оппонентам республиканцам. Судя по последнему опросу, 68 процентов американцев ожидают, что в предвыборной ситуации противостояние усилится.
Владимир Абаринов: Проблема государственного долга еще далеко не снята, а эксперты уже говорят о том, какой серьезный ущерб она нанесла международному престижу Америки, или, как здесь любят выражаться, бренду «Америка». С наиболее резкими оценками случившегося выступил в дискуссии ведущий специалист по парламентской процедуре и взаимоотношениям ветвей власти Томас Манн.
Томас Манн: Боюсь, что на этот раз я начну без своего обычного заряда оптимизма. Признаки нефункциональности повсюду. Самыми кошмарными из них стали недавние события вокруг вопроса огромной важности, чреватого тяжелыми последствиями, события совершенно ненужные. Я говорю, конечно, о проблеме повышения потолка заимствований, которое было запланировано год назад. Проблему эту использовали так, как никогда прежде, с применением грубой силы вместо компромисса, и, в конце концов, добились ничтожного малого, внушив наблюдателям отвращение рискованными действиями и глубокое разочарование результатами. Прибавьте к этому вялый экономический рост, высокий уровень безработицы, прогнозируемое увеличение долга относительно валового внутреннего продукта и тот факт, что в отношении всех этих проблем, скорее всего, не будет принято никаких мер до выборов 2012 года. И нет никакой ясности, каким образом эти проблемы решатся после выборов. Одним из ходов в этой игре было снижение рейтинга США агентством Стандард энд Пурз, хотя я думаю, что глобальный спрос на бумаги американского казначейства говорит о том, что рейтинг Стандард энд Пурз, вероятно, понизится больше, чем рейтинг США.
Я полагаю, что в основе всего этого лежат два широко распространенных взгляда на сумасшествие, в которое впадает Америка. Первый касается нынешнего состояния Республиканской партии, ее идеологического экстремизма и своего рода инстинктивного отрицания реальности, будь то эффективность мер финансовой стабилизации и стимулирования экономической активности или изменение климата. Это характерно как для лидеров партии и ее видных членов в Конгрессе, так и для всех ее кандидатов в президенты – за исключением одного. Думаю, это говорит миру о том, что в Америке творится что-то неладное. Она сбилась с дороги, делает что-то неправильно, и это не случайный всплеск консервативного популизма - одна из наших главных политических партий больше не соответствует представлениям о политической зрелости, при которой борьба с оппозицией ведется по определенным правилам с целью достичь результата. А во-вторых, это растущее убеждение в слабости нашего президента перед лицом всех этих трудностей. Люди наблюдают за его тщетным поиском партнера по переговорам и политического курса, который поможет ему реализовать его обещание управлять страной на надпартийной основе, и видят, как он маневрирует вокруг вопроса о бюджетном дефиците и долге, которому придали ложное значение, а тем временем экономика спотыкается, и заметны лишь незначительные признаки роста числа новых рабочих мест, роста, который в сочетании с серьезными действиями по сокращению бюджетного дефицита позволил бы нам снова обрести почву под ногами и оттолкнуться от нее.
Владимир Абаринов: С точки зрения другого эксперта Института Брукингса, Маурисио Карденаса, главное – это все-таки не политическая схватка вокруг государственного долга и бюджетного дефицита, а само наличие этих проблем.
Маурисио Карденас: Мы говорим здесь о лидерстве, а лидерство, как бы мы его ни определяли, требует сильной экономики. Сильная экономика – это не экономика, в которой не бывает спадов. Спады случаются. Сильная экономика - это экономика, способная преодолеть спад, сформулировать политику встречного цикла. Однако эта политика должна внушать доверие, а чтобы она внушала доверие, у нее должны быть определенные характеристики – например, она не должна способствовать росту долга, с которым невозможно справиться. И я думаю, в конечном счете, нам необходима способность проводить политику встречных циклов, которая стабилизирует американскую политику и в то же время даст долгосрочный план обеспечения финансовой устойчивости. Вопрос заключается в том,
способна ли на это политическая система. Что происходит в мировой экономике? Если США в замешательстве, если американская политическая система не работает, в Европе положение еще хуже – там задолженность еще выше, жертвы приходится приносить еще более обильные, и потребуется много времени, прежде чем мы увидим финансовую устойчивость. Такова реальность развитого мира, реальность развитых экономик, в которых велика доля заемных средств. Есть группа развивающихся стран, у которых государственный долг гораздо меньше, экономика которых растет гораздо более высокими темпами - они, конечно, наблюдают за событиями с большой озабоченностью. Я говорю об Азии, о Латинской Америке, где можно услышать слова о безответственной политике США или о паразитирующей экономике, как выразился недавно премьер-министр Путин. И, разумеется, это создает положение, при котором некоторые страны ищут возможность заполнить вакуум, оставленный развитыми странами, а некоторые другие всерьез озабочены тем фактом, что мир теряет свою главную движущую силу. Мы теперь летим с одним двигателем, и этот двигатель - Китай. И я не думаю, что это нормальный полет и что это хорошая новость для мировой экономики в целом. Вот почему мир смотрит на Вашингтон с тревогой. И эта тревога касается не только американской экономики. Я думаю, что это более широкая проблема. Это касается всей мировой экономики.
Владимир Абаринов: Специалист по внешней и оборонной политике Роберт Кэган считает, что поводов для беспокойства пока нет, однако они могут появиться, если США откажутся от своей роли единственной сверхдержавы.
Роберт Кэган: Соединенные Штаты обеспечивают и продолжают обеспечивать крайне важными глобальными благами бóльшую часть мира, включая Китай. Это и их роль в поддержании безопасности, и тот факт, что в той или иной мере от состояния безопасности, обеспеченной США, зависят все. И я полагаю, что нет никакого другого реального конкурента, способного заменить Соединенные Штаты в той роли, какую они играют, и не думаю, что кто-либо в мире считает иначе. Мы можем слишком увлечься нашим впечатлением о состоянии бренда «Америка». Оглядываясь назад, мы склонны ужасно преувеличивать, утверждать, что в прошлом бренд «Америка» выглядел прекрасно. Могу напомнить периоды – к примеру, 1974 год или любой момент между 1968-м и серединой 1970-х, когда американский бренд был чудовищно запятнан Вьетнамом, Уотергейтом, убийствами политических лидеров, общественными беспорядками. Я не думаю, что мы сейчас находимся в одном из таких периодов.
У нас действительно существует в определенной степени политическая нефункциональность. Думаю, мир привык к американской политической нефункциональности. Вряд ли это такой уж шокирующий факт. Вопрос заключается в том, способны ли мы обеспечить миру все те блага, какие Соединенные Штаты обеспечивали в прошлом? Интересно, что посреди этого ужасного кризиса, в котором мы находились, бóльшая часть мира, особенно Европа, по-прежнему рассчитывала на военную мощь Соединенных Штатов в Ливии. Достойно изумления, что после Ирака, после Джорджа Буша, после экономического краха, после того, как бренд «Америка» так потускнел, Лига арабских государств и европейцы прямо-таки умоляли Соединенные Штаты применить силу в Ливии. Я считаю долговой кризис серьезной проблемой. Я думаю, что весь мир следит за ее решением. Мир хочет знать, смогут ли Соединенные Штаты взять долговую проблему под контроль. Но для меня вопрос с точки зрения внешней политики состоит в том, как эта проблема отразится на способности Америки обеспечить эти самые общественные блага, особенно в сфере безопасности. И если наш долговой кризис повлечет за собой совершенно излишний, с моей точки зрения, набег на бюджет Пентагона именно в тот самый момент, когда столько людей во всем мире, особенно в Азии, но также и на Ближнем Востоке
и в Европе, надеются, что Соединенные Штаты продолжат играть свою военную роль, - вот с этого-то и начнется упадок. Когда мы сокращаем свои возможности так, что не можем больше играть ту роль, какую от нас ждут, - это начало упадка. И всерьез беспокоит, что мы внушаем самим себе мысль об упадке, который вовсе не неизбежен. Меня беспокоит то, что мы, сверхдержава, совершаем нечто вроде превентивного самоубийства из страха смерти. И я надеюсь, что, переживая этот сложный политический момент, мы не упустим из виду главное. Думаю, правы те, кто считает, что Соединенные Штаты излечатся от недуга. Не думаю, что это произойдет в 2012 году. Это случится либо во время второго срока Барака Обамы, либо во время первого срока кого-то еще. В американской истории были сложные моменты. Посмотрите на 50-е годы позапрошлого века. Посмотрите на 30-е годы прошлого. Американский политический процесс иногда отказывался в глухом тупике, а потом все же приходило решение. И я
смотрю на ситуацию вполне оптимистически – мы найдем решение.
Владимир Абаринов: Специалист по России Фиона Хилл говорила о том, как проблемы США используются в кремлевской пропаганде.
Фиона Хилл: Г-н Путин не только назвал нас паразитами мировой экономики. Он еще говорит, что распад Советского Союза был величайшей трагедией ХХ столетия. Он хотел бы видеть, как одновременно с тем, как идут ко дну Соединенные Штаты, всплывает на поверхность чья-то другая лодка. По закону Архимеда: мы приходим в упадок, а кто-то возвышается.
И в этом есть своего рода смысл. Не знаю, верят ли в это китайцы, но русские явно пытаются обратить этот сюжет себе на пользу: прошло 20 лет после распада Советского Союза, и теперь могучие Соединенные Штаты, другая сверхдержава, оказались в том же самом положении – они не выдерживают военного напряжения, погрязли в долгах. От союзов с Америкой остались одни лохмотья, ореол НАТО поблек, множество неудачных войн в тех самых местах, где прежде воевали Советы. Прошло почти 20 лет с момента вывода советских войск из Афганистана, и где теперь Соединенные Штаты? Рассуждают, как им вывести войска из Афганистана. Так что для России это очень даже выгодный разговор. Почему это им выгодно? Потому что там в 2012 году будут выборы, и вряд ли стоит ожидать смены руководства в России. Даже если они там передвинут стулья, сидеть на этих стульях будет все та же группа, которая последние 10 лет находилась на вершине власти. Она должны сделать этот процесс волнующим, а кроме того, если есть кого обвинить, то это прекрасный способ отвлечь внимание от собственных проблем. Российская экономическая машина тоже замедляет свой ход. Есть серьезное беспокойство, что она не справится с двойным спадом, потому что они потратили слишком много на первом этапе. Что касается политической нефункциональности, то это тоже отличный способ отвести от себя критику, когда нет реального перехода власти. Вы хотите демократию? Посмотрите на ее бессилие.
Владимир Абаринов: Долговой кризис не прибавил популярности ни президенту Обаме, ни его оппонентам республиканцам. Судя по последнему опросу, 68 процентов американцев ожидают, что в предвыборной ситуации противостояние усилится.
