26 августа в Абхазии пройдет первый тур президентских выборов. За место, освободившееся после смерти Сергея Багапша, борются вице-президент Александр Анкваб, премьер-министр Сергей Шамба и Рауль Хаджимба, единственный соискатель, выступающий как оппозиционер. Даже те неуверенные прогнозы, которые делались поначалу, на финишной прямой окончательно потеряли всякий смысл.
На улицах Сухуми по-курортному спокойно. На набережной едят мороженое, туристы с утра следуют на пляж, с которого вечером шумно расходятся по ресторанам. Они и в самом деле не знают ни о том, что близится третья годовщина признания Россией абхазской независимости, ни о том, какие страсти закипают к этому дню рядом с ними. И только проходя мимо знаменитой кофейни "У Акопа", или просто Брехаловки, глядишь и услышат они ее жизнелюбивых завсегдатаев, за нардами, домино или шахматами бросающих: "Анкваб возьмет 70" или "И все равно он – мент…"
По этим разговорам можно уверенно проверять возраст. Выборы волнуют тех, кому за 35. Кто в сознательном возрасте застал то, что закончилось еще 18 лет назад, но забыть не получается. Особенно когда выбирают президента.
…Избирательная кампания по понятным причинам получилась спринтерской. По тем же самым причинам многие полагали, что печальный повод, положивший ей начало, удержит соискателей и от политтехнологических излишеств. Долгое время так оно и было, разве что Сергей Шамба от первого до последнего дня убеждал избирателя в том, что его поражение станет самым неопровержимым признаком чудовищных фальсификаций. "И что тогда вы сделаете наутро?" – спросил его я. - Пойдете в суд? Или поднимете людей?" "Я никогда не был кляузником, в суд не пойду, я лучше в драку ввяжусь…", - ответил он.
Сергей Шамба, построивший кампанию на безудержной критике власти, трудился в этой власти с первых дней ее существования и при обоих абхазских президентах, которых принято считать политическими антиподами. И сюжет развивался запрограммировано. Александр Анкваб, позиционировавший себя как продолжатель дела Багапша, только более жесткий, намеревался собрать голоса тех, кто всегда голосует за власть. А их в Абхазии вполне достаточно для того, чтобы Анкваб выглядел лидером. Шамба вместо разработки некоего цельного образа громил власть и ставил на молодежь, а выглядеть плейбоем он не разучился и в свои 60. И, наконец, Рауль Хаджимба. Для кого-то герой, для кого-то антигерой выборов 2004-го года, когда его противостояние с Багапшем едва не закончилось вооруженными столкновениями, Хаджимба на сей раз считался аутсайдером. Что его, впрочем, нисколько не печалило: при любом исходе он не только оставался главным оппозиционером, но и даже без своего участия решал судьбу второго тура. Кстати, он, предложивший соперникам правила спортивной борьбы, их неуклонно придерживался, что, возможно, стало его самой удачной политтехнологией.
Началось все даже не в Абхазии, а, по обыкновению абхазских выборов, в России. В начале августа в "Московской правде" появилась статья, в жанре 90-х разоблачавшая "грузинское" прошлое Александра Анкваба, работавшего некогда замминистра внутренних дел Грузии. Более того: все разоблачения базировались на утверждениях живущего в Москве Тенгиза Китовани, лидера грузинских формирований войны 92-го года, рассказавшего, каким уважением пользовался тогда Анкваб у Шеварднадзе, якобы уже назначившего Анкваба руководителем покоренной Абхазии.
А потом киноролик с аналогичным содержанием был показан на большом экране в центре Сухуми.
И дело не в том, что никто этому не поверил. И не в том, что победу Шамбы куют московские политтехнологи, на сей раз руку Москвы никто ни в чем не подозревает. Дело в том, что Сергей Шамба, будто понимая, что, кроме него, подозревать в организации кинопоказа, некого, отпирался от этих подозрений с какой-то вызывающей экстравагантностью. "Причем тут я?" – возмущался он в интервью Радио Свобода. И тут же продолжал: "Какая нелепость! Ну да, мы не любим Китовани, но почему не послушать, что он говорит?"
А потом, за неделю до выборов, Шамба попадает в странное ДТП – причем именно в тот день, когда должны были пройти первые в Абхазии теледебаты. Они таким образом были сорваны, и, кажется, облегченно по этому поводу вздохнули все трое.
Между тем, прогнозы, которые неуверенно делались в начале гонки, так спокойно и дожили почти до развязки. Соперничество Анкваба и Шамбы выглядело более или менее равным, хоть и с некоторым преимуществом первого. При этом ресурс власти в Абхазии принято оценивать в 55-60 процентов, которые ее представители и должны были разделить. Рауль Хаджимба, как полагают абхазские политологи, всегда имеет теоретический ресурс процентов в 40, но по ходу кампании их теряет и довольствуется традиционными 25 процентами. В общем, выходило, что все наберут примерно поровну, однако второй тур сулили все же Анквабу и Шамбе.
При этом все эти оценки на самом деле глубоко эмпирические: в социологию здесь никто не верит, потому что на такие вопросы здесь просто не принято отвечать правдиво. Не из страха, а из некоей соседско-родственной этики, в рамках которой подобная откровенность может кому-то из соседей или родственников показаться обидной. А чем могут закончиться такие обиды, абхазы хорошо помнят по 2004-му.
Единственным, кто что-то знает про абхазскую предвыборную социологию, оказался все тот же Сергей Шамба. И именно эта социология сулит ему победу, причем в первом же туре. "А что за социологи? - уточнил я у руководителя его штаба Беслана Бутбы. - Можно с ними переговорить?" Бутба посмотрел на меня с недоверчивой улыбкой. "Это если они с вами захотят разговаривать. Я запишу ваш номер телефона – они вам перезвонят…" Не перезвонили.
В общем, по тем же эмпирическим оценкам вся Абхазия уверилась, что кино ударило не по главному герою - Анквабу, а по тому, кого сочли режиссером. Появилось серьезное подозрение, что Шамба намерен выиграть любой ценой. О том, что более пагубного подозрения для кандидата нет, в Абхазии знают и без социологов. Рауль Хаджимба, и до того улыбчивый, накануне решающего дня светился оптимизмом. "Да, я решаю, кто выиграет во втором туре. Но, вы знаете, в последнее время все чаще говорят, что я и сам там могу оказаться – вместо Шамбы…"
И едва ли кто-то за день до финиша рискнет эту гипотезу отвергнуть.
На улицах Сухуми по-курортному спокойно. На набережной едят мороженое, туристы с утра следуют на пляж, с которого вечером шумно расходятся по ресторанам. Они и в самом деле не знают ни о том, что близится третья годовщина признания Россией абхазской независимости, ни о том, какие страсти закипают к этому дню рядом с ними. И только проходя мимо знаменитой кофейни "У Акопа", или просто Брехаловки, глядишь и услышат они ее жизнелюбивых завсегдатаев, за нардами, домино или шахматами бросающих: "Анкваб возьмет 70" или "И все равно он – мент…"
По этим разговорам можно уверенно проверять возраст. Выборы волнуют тех, кому за 35. Кто в сознательном возрасте застал то, что закончилось еще 18 лет назад, но забыть не получается. Особенно когда выбирают президента.
…Избирательная кампания по понятным причинам получилась спринтерской. По тем же самым причинам многие полагали, что печальный повод, положивший ей начало, удержит соискателей и от политтехнологических излишеств. Долгое время так оно и было, разве что Сергей Шамба от первого до последнего дня убеждал избирателя в том, что его поражение станет самым неопровержимым признаком чудовищных фальсификаций. "И что тогда вы сделаете наутро?" – спросил его я. - Пойдете в суд? Или поднимете людей?" "Я никогда не был кляузником, в суд не пойду, я лучше в драку ввяжусь…", - ответил он.
Сергей Шамба, построивший кампанию на безудержной критике власти, трудился в этой власти с первых дней ее существования и при обоих абхазских президентах, которых принято считать политическими антиподами. И сюжет развивался запрограммировано. Александр Анкваб, позиционировавший себя как продолжатель дела Багапша, только более жесткий, намеревался собрать голоса тех, кто всегда голосует за власть. А их в Абхазии вполне достаточно для того, чтобы Анкваб выглядел лидером. Шамба вместо разработки некоего цельного образа громил власть и ставил на молодежь, а выглядеть плейбоем он не разучился и в свои 60. И, наконец, Рауль Хаджимба. Для кого-то герой, для кого-то антигерой выборов 2004-го года, когда его противостояние с Багапшем едва не закончилось вооруженными столкновениями, Хаджимба на сей раз считался аутсайдером. Что его, впрочем, нисколько не печалило: при любом исходе он не только оставался главным оппозиционером, но и даже без своего участия решал судьбу второго тура. Кстати, он, предложивший соперникам правила спортивной борьбы, их неуклонно придерживался, что, возможно, стало его самой удачной политтехнологией.
Началось все даже не в Абхазии, а, по обыкновению абхазских выборов, в России. В начале августа в "Московской правде" появилась статья, в жанре 90-х разоблачавшая "грузинское" прошлое Александра Анкваба, работавшего некогда замминистра внутренних дел Грузии. Более того: все разоблачения базировались на утверждениях живущего в Москве Тенгиза Китовани, лидера грузинских формирований войны 92-го года, рассказавшего, каким уважением пользовался тогда Анкваб у Шеварднадзе, якобы уже назначившего Анкваба руководителем покоренной Абхазии.
А потом киноролик с аналогичным содержанием был показан на большом экране в центре Сухуми.
И дело не в том, что никто этому не поверил. И не в том, что победу Шамбы куют московские политтехнологи, на сей раз руку Москвы никто ни в чем не подозревает. Дело в том, что Сергей Шамба, будто понимая, что, кроме него, подозревать в организации кинопоказа, некого, отпирался от этих подозрений с какой-то вызывающей экстравагантностью. "Причем тут я?" – возмущался он в интервью Радио Свобода. И тут же продолжал: "Какая нелепость! Ну да, мы не любим Китовани, но почему не послушать, что он говорит?"
А потом, за неделю до выборов, Шамба попадает в странное ДТП – причем именно в тот день, когда должны были пройти первые в Абхазии теледебаты. Они таким образом были сорваны, и, кажется, облегченно по этому поводу вздохнули все трое.
Между тем, прогнозы, которые неуверенно делались в начале гонки, так спокойно и дожили почти до развязки. Соперничество Анкваба и Шамбы выглядело более или менее равным, хоть и с некоторым преимуществом первого. При этом ресурс власти в Абхазии принято оценивать в 55-60 процентов, которые ее представители и должны были разделить. Рауль Хаджимба, как полагают абхазские политологи, всегда имеет теоретический ресурс процентов в 40, но по ходу кампании их теряет и довольствуется традиционными 25 процентами. В общем, выходило, что все наберут примерно поровну, однако второй тур сулили все же Анквабу и Шамбе.
При этом все эти оценки на самом деле глубоко эмпирические: в социологию здесь никто не верит, потому что на такие вопросы здесь просто не принято отвечать правдиво. Не из страха, а из некоей соседско-родственной этики, в рамках которой подобная откровенность может кому-то из соседей или родственников показаться обидной. А чем могут закончиться такие обиды, абхазы хорошо помнят по 2004-му.
Единственным, кто что-то знает про абхазскую предвыборную социологию, оказался все тот же Сергей Шамба. И именно эта социология сулит ему победу, причем в первом же туре. "А что за социологи? - уточнил я у руководителя его штаба Беслана Бутбы. - Можно с ними переговорить?" Бутба посмотрел на меня с недоверчивой улыбкой. "Это если они с вами захотят разговаривать. Я запишу ваш номер телефона – они вам перезвонят…" Не перезвонили.
В общем, по тем же эмпирическим оценкам вся Абхазия уверилась, что кино ударило не по главному герою - Анквабу, а по тому, кого сочли режиссером. Появилось серьезное подозрение, что Шамба намерен выиграть любой ценой. О том, что более пагубного подозрения для кандидата нет, в Абхазии знают и без социологов. Рауль Хаджимба, и до того улыбчивый, накануне решающего дня светился оптимизмом. "Да, я решаю, кто выиграет во втором туре. Но, вы знаете, в последнее время все чаще говорят, что я и сам там могу оказаться – вместо Шамбы…"
И едва ли кто-то за день до финиша рискнет эту гипотезу отвергнуть.
