Российская компания "Роснефть" договорилась о партнерстве с американской Exxon Mobil, планируя реализовать совместные проекты – как в России, так и в США. Новый альянс, по мнению экспертов, окажется менее выгодным для "Роснефти", чем сорванная сделка с британской компанией ВР.
Крупнейшая в мире частная нефтяная компания - американская Exxon Mobil и российская госкомпания “Роснефть” подписали соглашение о стратегическом партнерстве. Оно, в частности, предусматривает совместное освоение месторождений на российском арктическом шельфе в Карском море и на глубоководном шельфе в Черном море – при одновременном участии компании “Роснефть” в добыче нефти и газа на некоторых участках, разрабатываемых Exxon Mobil в Мексиканском заливе и в американском штате Техас. Также компании договорились о реализации совместных проектов в третьих странах.
Схожее соглашение "Роснефть" заключила в январе 2011 года с британской компанией ВР, но оно было расторгнуто по решению суда через четыре месяца из-за претензий российских партнеров по совместному предприятию "ТНК-ВР". На первый взгляд, между двумя сделками много общего, однако, в отличие от несостоявшегося альянса с британской компанией, сотрудничество с Exxon Mobil не предполагает обмена акциями. Партнер и аналитик компании RusEnergy Михаил Крутихин анализирует:
– Это совершенно разные сделки. Первая из них действительно имела самый глубокий смысл – это обмен акциями. Это давняя мечта российских руководителей госкомпании – приобрести респектабельность путем размещения капиталов за границей в респектабельных фирмах. С российской стороны было стремление сделать более приличной компанию "Роснефть", которая имеет репутацию скупщика краденного после известного дела с ЮКОСом.
В сделке же с Exxon Mobil обмен акциями не предусматривается. Поэтому здесь смысл довольно простой: Exxon Mobil ищет по всему миру возможности разведать какие-то запасы углеводородного сырья, и арктический шельф – это одно из мест, которое нуждается и в разведке, и в разработке.
– То есть фактически поставить эти разведанные запасы на свой баланс, повышая тем самым капитализацию компании?
– Да. На разведку у них уйдет не так много времени и если первая – поисково-разведочная скважина – даст открытие, то тогда можно будет поставить на баланс какие-то запасы. Особенно большими эти запасы быть не могут, поскольку по российскому законодательству "Роснефть" не может дать своему зарубежному партнеру в совместном предприятии на шельфе больше 33 процентов – во всех шельфовых проектах государству должно принадлежать не менее 51 процента. В "Роснефти" же только 75 процентов государственной собственности.
– Если говорить о составляющих этого проекта, насколько я понимаю, Exxon Mobil предложили практически те же самые участки в Карском море, что предлагали и ВР. То есть, учитывая их сложность, до реальной добычи сырья дело дойдет еще не скоро?
– Разумеется, на это придется потратить несколько сезонов. Прежде всего, в один сезон сейсмической разведки там не уложиться, поскольку ледовая обстановка довольно сложная, и сейсмические суда могут работать не более двух месяцев в году. Затем, после сбора и интерпретации сейсмики, потребуется два, а, может быть, и три года на изучение этих материалов. Кроме того, надо будет пробурить поисково-разведочную скважину, чтобы убедиться, что в недрах там все-таки что-то скрыто – газ, вода, нефть или что-то еще. Вот на это уйдет довольно много времени, а для того, чтобы это открытие превратить в разработку и добычу потребуется как минимум лет 10 – при всех самых благоприятных условиях. А окупаемость проекта может наступить и через 15 лет, и через более длительный срок.
– А что вы можете сказать об участии "Роснефти" в проектах Exxon Mobil в Мексиканском заливе или в Техасе? Вообще, насколько "Роснефть" сегодня готова к тому, чтобы что-то делать за границей?
– Технологически она ничего не может делать за границей, у нее в московском офисе нет ни одного человека, который бы что-то понимал в шельфовых проектах. У них все специалисты на Сахалине, и они не очень торопятся возвращаться в Москву, поскольку там хорошо сработались с иностранными инвесторами. А в Москве у них никого просто нет, да и само руководство "Роснефти" с крайним неудовольствием воспринимает указания правительства перейти на шельф, поскольку ничего в этом не понимает.
Поэтому технологически компания ничего не может дать ни разработчикам в Мексиканском заливе, ни в Техасе, ни где-нибудь еще. Все, что они могут дать, это какие-то финансовые вложения. Так что Exxon Mobil, допуская "Роснефть" к своим проектам, ничем фактически не рискует – она просто разделяет их риски еще с одним финансовым инвестором, больше ничего.
– Владимир Путин, говоря об объеме инвестиций в проекты "Роснефти" и Exxon Mobil, оперировал цифрами 200, 300 и даже 500 миллиардов, не понятно, правда, в какой валюте, скорее всего, в долларах. На ваш взгляд, насколько реальна эта сумма применительно к заявленным планам?
– Сумма взята абсолютно с потолка: тут могут быть и тугрики, и норвежские кроны, и доллары – все что угодно. Совсем недавно Владимир Путин, например, говорил, что все освоение Арктики потребует три триллиона рублей – тоже сумма, взятая с потолка. Просто непонятно, что он в нее включает... То ли это суда ледового класса в дополнение к каким-то буровым установкам, то ли это создание инфраструктуры в этом регионе... Абсолютно ничего непонятно. Это цифры, которые не имеют никакого отношения к реальности – чистый пиар.
– Вице-премьер Игорь Сечин заявил о том, что для работы в Карском море потребуется не менее 10 буровых установок по 15 миллиардов долларов каждая – уже 150 миллиардов долларов. Насколько обоснована такая цена буровой установки даже на арктическом шельфе?
– Это чересчур даже для арктической установки. Конечно, за 15 миллиардов долларов какую-то одну титаническую установку можно и построить, но, в принципе, она может стоить от 1 до 2 миллиардов долларов, и это нормальная установка, которая способна работать в подобных условиях. Но дело все в том, что сейчас заказами на буровые установки загружены фактически все производители в мире. И чтобы получить новую установку, надо сначала подождать несколько лет, чтобы найти того, кто собирается ее сделать. Например, российские оборонщики показали, что они такие установки делать просто не могут. Об этом свидетельствует их опыт в строительстве Приразломной эксплуатационной платформы.
– Тем не менее, по итогам переговоров было сказано, что Exxon Mobil теперь будет размещать заказы на российских верфях…
– Я очень хочу посмотреть на это. Мы работаем с иностранными клиентами, которые пытаются найти российские производственные базы для размещения здесь заказов, но опыт пока, опять повторюсь, самый печальный.
– Вы сказали о стоимости шельфовых буровых установок в пределах от 1 до 2 миллиардов долларов. Может быть, 15 миллиардов долларов – это с учетом российских реалий?
– Вполне вероятно. Может быть, в эту сумму господин Сечин включает какие-то откаты. Или же он показывает полную некомпетентность в стоимости буровых установок в мире.
Крупнейшая в мире частная нефтяная компания - американская Exxon Mobil и российская госкомпания “Роснефть” подписали соглашение о стратегическом партнерстве. Оно, в частности, предусматривает совместное освоение месторождений на российском арктическом шельфе в Карском море и на глубоководном шельфе в Черном море – при одновременном участии компании “Роснефть” в добыче нефти и газа на некоторых участках, разрабатываемых Exxon Mobil в Мексиканском заливе и в американском штате Техас. Также компании договорились о реализации совместных проектов в третьих странах.
Схожее соглашение "Роснефть" заключила в январе 2011 года с британской компанией ВР, но оно было расторгнуто по решению суда через четыре месяца из-за претензий российских партнеров по совместному предприятию "ТНК-ВР". На первый взгляд, между двумя сделками много общего, однако, в отличие от несостоявшегося альянса с британской компанией, сотрудничество с Exxon Mobil не предполагает обмена акциями. Партнер и аналитик компании RusEnergy Михаил Крутихин анализирует:
– Это совершенно разные сделки. Первая из них действительно имела самый глубокий смысл – это обмен акциями. Это давняя мечта российских руководителей госкомпании – приобрести респектабельность путем размещения капиталов за границей в респектабельных фирмах. С российской стороны было стремление сделать более приличной компанию "Роснефть", которая имеет репутацию скупщика краденного после известного дела с ЮКОСом.
В сделке же с Exxon Mobil обмен акциями не предусматривается. Поэтому здесь смысл довольно простой: Exxon Mobil ищет по всему миру возможности разведать какие-то запасы углеводородного сырья, и арктический шельф – это одно из мест, которое нуждается и в разведке, и в разработке.
– То есть фактически поставить эти разведанные запасы на свой баланс, повышая тем самым капитализацию компании?
– Да. На разведку у них уйдет не так много времени и если первая – поисково-разведочная скважина – даст открытие, то тогда можно будет поставить на баланс какие-то запасы. Особенно большими эти запасы быть не могут, поскольку по российскому законодательству "Роснефть" не может дать своему зарубежному партнеру в совместном предприятии на шельфе больше 33 процентов – во всех шельфовых проектах государству должно принадлежать не менее 51 процента. В "Роснефти" же только 75 процентов государственной собственности.
– Если говорить о составляющих этого проекта, насколько я понимаю, Exxon Mobil предложили практически те же самые участки в Карском море, что предлагали и ВР. То есть, учитывая их сложность, до реальной добычи сырья дело дойдет еще не скоро?
– Разумеется, на это придется потратить несколько сезонов. Прежде всего, в один сезон сейсмической разведки там не уложиться, поскольку ледовая обстановка довольно сложная, и сейсмические суда могут работать не более двух месяцев в году. Затем, после сбора и интерпретации сейсмики, потребуется два, а, может быть, и три года на изучение этих материалов. Кроме того, надо будет пробурить поисково-разведочную скважину, чтобы убедиться, что в недрах там все-таки что-то скрыто – газ, вода, нефть или что-то еще. Вот на это уйдет довольно много времени, а для того, чтобы это открытие превратить в разработку и добычу потребуется как минимум лет 10 – при всех самых благоприятных условиях. А окупаемость проекта может наступить и через 15 лет, и через более длительный срок.
– А что вы можете сказать об участии "Роснефти" в проектах Exxon Mobil в Мексиканском заливе или в Техасе? Вообще, насколько "Роснефть" сегодня готова к тому, чтобы что-то делать за границей?
– Технологически она ничего не может делать за границей, у нее в московском офисе нет ни одного человека, который бы что-то понимал в шельфовых проектах. У них все специалисты на Сахалине, и они не очень торопятся возвращаться в Москву, поскольку там хорошо сработались с иностранными инвесторами. А в Москве у них никого просто нет, да и само руководство "Роснефти" с крайним неудовольствием воспринимает указания правительства перейти на шельф, поскольку ничего в этом не понимает.
Поэтому технологически компания ничего не может дать ни разработчикам в Мексиканском заливе, ни в Техасе, ни где-нибудь еще. Все, что они могут дать, это какие-то финансовые вложения. Так что Exxon Mobil, допуская "Роснефть" к своим проектам, ничем фактически не рискует – она просто разделяет их риски еще с одним финансовым инвестором, больше ничего.
– Владимир Путин, говоря об объеме инвестиций в проекты "Роснефти" и Exxon Mobil, оперировал цифрами 200, 300 и даже 500 миллиардов, не понятно, правда, в какой валюте, скорее всего, в долларах. На ваш взгляд, насколько реальна эта сумма применительно к заявленным планам?
– Сумма взята абсолютно с потолка: тут могут быть и тугрики, и норвежские кроны, и доллары – все что угодно. Совсем недавно Владимир Путин, например, говорил, что все освоение Арктики потребует три триллиона рублей – тоже сумма, взятая с потолка. Просто непонятно, что он в нее включает... То ли это суда ледового класса в дополнение к каким-то буровым установкам, то ли это создание инфраструктуры в этом регионе... Абсолютно ничего непонятно. Это цифры, которые не имеют никакого отношения к реальности – чистый пиар.
– Вице-премьер Игорь Сечин заявил о том, что для работы в Карском море потребуется не менее 10 буровых установок по 15 миллиардов долларов каждая – уже 150 миллиардов долларов. Насколько обоснована такая цена буровой установки даже на арктическом шельфе?
– Это чересчур даже для арктической установки. Конечно, за 15 миллиардов долларов какую-то одну титаническую установку можно и построить, но, в принципе, она может стоить от 1 до 2 миллиардов долларов, и это нормальная установка, которая способна работать в подобных условиях. Но дело все в том, что сейчас заказами на буровые установки загружены фактически все производители в мире. И чтобы получить новую установку, надо сначала подождать несколько лет, чтобы найти того, кто собирается ее сделать. Например, российские оборонщики показали, что они такие установки делать просто не могут. Об этом свидетельствует их опыт в строительстве Приразломной эксплуатационной платформы.
– Тем не менее, по итогам переговоров было сказано, что Exxon Mobil теперь будет размещать заказы на российских верфях…
– Я очень хочу посмотреть на это. Мы работаем с иностранными клиентами, которые пытаются найти российские производственные базы для размещения здесь заказов, но опыт пока, опять повторюсь, самый печальный.
– Вы сказали о стоимости шельфовых буровых установок в пределах от 1 до 2 миллиардов долларов. Может быть, 15 миллиардов долларов – это с учетом российских реалий?
– Вполне вероятно. Может быть, в эту сумму господин Сечин включает какие-то откаты. Или же он показывает полную некомпетентность в стоимости буровых установок в мире.
