Семь лет со дня трагедии в североосетинском городе Беслане. Все ли возможное сделали российские власти в сентябре 2004-го для спасения заложников в Бесланской школе? 49% опрошенных Левада-центром дают положительный ответ на этот вопрос, 34% отвечают "нет". При этом лишь 11% граждан считают, что власти говорят всю правду об этой трагедии.
Комментарий заведующего отделом социально-политических исследований Левада-центра Бориса Дубина:
– Надо понимать, что стоит за такими оценками. Сегодня подавляющее большинство россиян считают, что они и их близкие могут стать жертвой террористических атак. То есть мы фиксируем очень высокий уровень встревоженности, ощущение опасности, собственной незащищенности. Что касается тактики борьбы с терроризмом, то 60 процентов опрошенных убеждены: в случаях, подобных бесланскому, когда захватывается большое количество заложников (тем более, если среди них есть дети), главное – не допускать крови, не допускать жертв. В Беслане было очень много жертв, и при этом большинство погибших – дети. Поэтому отношение к Беслану как к трагедии, как к реальному воплощению опасности сохраняется до сих пор. При этом большинство россиян, во-первых, считают, что тогда не было сделано все, что возможно, чтобы операцию провести с минимальными жертвами и даже без жертв, и, с другой стороны, что власти и тогда не говорили, и сейчас не говорят правды.
Откуда у людей ощущение, что власти скрывают правду о бесланской трагедии? Думаю, с одной стороны, сказывается всегдашнее отношение россиян к властям: ничего для нас не делают, врут, занимаются только своими делами, расхищают народные деньги и так далее. Такое вот устойчивое аморфное недовольство властью, неверие в нее, подозрительность. С другой стороны, на протяжении всех последних лет много раз возникали ситуации, когда происходили события чрезвычайные, связанные с большим количеством жертв. И россияне видят, что, действительно, правды не говорят, в причинах до конца не разбираются, а по результатам разбирательств (даже если таковые были) никто из высокопоставленных чиновников, ответственных за порядок и за безопасность граждан, не пострадал: никого не сняли с должности, не судили. В этом смысле подозрения россиян, аморфные, всегдашние, все-таки во многом подтверждаются опытом последних лет и даже – десятилетий.
Конечно, по прошествии времени острота восприятия трагедии сглаживается. Сразу после Беслана ощущение опасности, которое исходит от терроризма, в частности – от северокавказского терроризма, было, конечно, значительно сильнее. Тогда около 90 процентов опрошенных считали, что они или их близкие могут стать жертвами теракта. Но и сейчас с таким ощущением живет немало людей: три четверти россиян. И еще одна цифра: 52% опрошенных Левада-центром полагают, что российские спецслужбы и МВД не способны защитить население страны от новых террористических атак.
Комментарий заведующего отделом социально-политических исследований Левада-центра Бориса Дубина:
– Надо понимать, что стоит за такими оценками. Сегодня подавляющее большинство россиян считают, что они и их близкие могут стать жертвой террористических атак. То есть мы фиксируем очень высокий уровень встревоженности, ощущение опасности, собственной незащищенности. Что касается тактики борьбы с терроризмом, то 60 процентов опрошенных убеждены: в случаях, подобных бесланскому, когда захватывается большое количество заложников (тем более, если среди них есть дети), главное – не допускать крови, не допускать жертв. В Беслане было очень много жертв, и при этом большинство погибших – дети. Поэтому отношение к Беслану как к трагедии, как к реальному воплощению опасности сохраняется до сих пор. При этом большинство россиян, во-первых, считают, что тогда не было сделано все, что возможно, чтобы операцию провести с минимальными жертвами и даже без жертв, и, с другой стороны, что власти и тогда не говорили, и сейчас не говорят правды.
Откуда у людей ощущение, что власти скрывают правду о бесланской трагедии? Думаю, с одной стороны, сказывается всегдашнее отношение россиян к властям: ничего для нас не делают, врут, занимаются только своими делами, расхищают народные деньги и так далее. Такое вот устойчивое аморфное недовольство властью, неверие в нее, подозрительность. С другой стороны, на протяжении всех последних лет много раз возникали ситуации, когда происходили события чрезвычайные, связанные с большим количеством жертв. И россияне видят, что, действительно, правды не говорят, в причинах до конца не разбираются, а по результатам разбирательств (даже если таковые были) никто из высокопоставленных чиновников, ответственных за порядок и за безопасность граждан, не пострадал: никого не сняли с должности, не судили. В этом смысле подозрения россиян, аморфные, всегдашние, все-таки во многом подтверждаются опытом последних лет и даже – десятилетий.
Конечно, по прошествии времени острота восприятия трагедии сглаживается. Сразу после Беслана ощущение опасности, которое исходит от терроризма, в частности – от северокавказского терроризма, было, конечно, значительно сильнее. Тогда около 90 процентов опрошенных считали, что они или их близкие могут стать жертвами теракта. Но и сейчас с таким ощущением живет немало людей: три четверти россиян. И еще одна цифра: 52% опрошенных Левада-центром полагают, что российские спецслужбы и МВД не способны защитить население страны от новых террористических атак.
