В России после очередной годовщины страшной трагедии в Беслане вспоминают жертв терактов, совершенных в сентябре 1999 года. Тогда страну потрясла серия взрывов жилых домов в нескольких российских городах – в Буйнакске, дом на улице Гурьянова в Москве, затем были Каширское шоссе и Волгодонск. Жертвами этих террористических атак стали более 300 человек, сотни получили ранения.
Стоит вспомнить и о нашумевших учениях ФСБ в Рязани, странные обстоятельства которых легли в основу версии о причастности к взрывам сотрудников российских спецслужб. По официальным данным, теракты были организованы лидерами чеченских моджахедов Хаттабом и Абу Умаром. Что же касается непосредственных исполнителей, то, как утверждают власти, многие из них были убиты, а двое – Адам Деккушев и Юсуф Крымшамхалов в 2004 году приговорены к пожизненному заключению.
В 2002 году была создана общественная комиссия по расследованию обстоятельств терактов в российских городах, которую возглавил Сергей Ковалев. Придти к каким-либо определенным выводам комиссия так и не смогла. Об этом Радио Свобода рассказал правозащитник Валерий Борщев:
– Комиссия поставила вопросы, на которые по сей день нет ответа. Необходимо было вести расследование дальше, определить, кто все это организовывал, кто был заказчиком. По-прежнему теракты оставляют много вопросов, очень много подозрений, которые не сняты. Мы с удовольствием сняли бы подозрения с представителей власти, если бы получили ответы на поставленные нами вопросы. Мы рассылали письма, обращались к чиновникам, но ответы не были даны. Но как бы там ни было за такие случаи ответственность несет власть, правительство и оно должно было способствовать полному раскрытию этого преступления, но помощи мы ни от кого не получили.
– Ваша комиссия не проверяла версию о причастности к этим взрывам сотрудников российских спецслужб?
– Были подозрения, что к этому теракту причастны представители спецслужб, даже назывались некоторые фамилии, и мы пытались выяснить, насколько все это достоверно. Но нам стали активно препятствовать, не давать довести дело до конца. Поэтому подозрения остаются.
– После взрыва на Гурьянова многие стали говорить, что это позволило власти пойти по пути закручивания гаек. Как изменилась страна после взрыва на Гурьянова?
– И взрыв на улице Гурьянова, и начало второй чеченской войны, все последующие теракты власть действительно использовала для того, чтобы начать закручивать гайки. При этом доходя до абсурда. Произошел теракт в Беслане, а власть решает отменить выборы губернаторов. Какая здесь связь – между терактом и выборами губернаторов? Власть просто использовала эту атмосферу тревоги в обществе для решения своих клановых дел. К сожалению, такими приемами иногда пользуются и правительства некоторых других стран, но у нас это сделали слишком откровенно, слишком вызывающе и грубо.
– Вам приходилось общаться с людьми, которые жили на Гурьянова и остались живы, с родственниками тех, кто погиб? Как они, по прошествии нескольких лет, воспринимают ту трагедию?
– Вначале они приходили к нам на заседания комиссии, смело высказывались, с полным осознанием того, что они вправе предъявлять иск к государству. Это давало надежду, что гражданское общество не спустит, не простит, не позволит забыть этот факт. А потом активность стала сходить на нет. Часть людей поняла, что все усилия бесполезны, а большая часть людей убедилась, что это еще и просто опасно.
Стоит вспомнить и о нашумевших учениях ФСБ в Рязани, странные обстоятельства которых легли в основу версии о причастности к взрывам сотрудников российских спецслужб. По официальным данным, теракты были организованы лидерами чеченских моджахедов Хаттабом и Абу Умаром. Что же касается непосредственных исполнителей, то, как утверждают власти, многие из них были убиты, а двое – Адам Деккушев и Юсуф Крымшамхалов в 2004 году приговорены к пожизненному заключению.
В 2002 году была создана общественная комиссия по расследованию обстоятельств терактов в российских городах, которую возглавил Сергей Ковалев. Придти к каким-либо определенным выводам комиссия так и не смогла. Об этом Радио Свобода рассказал правозащитник Валерий Борщев:
– Комиссия поставила вопросы, на которые по сей день нет ответа. Необходимо было вести расследование дальше, определить, кто все это организовывал, кто был заказчиком. По-прежнему теракты оставляют много вопросов, очень много подозрений, которые не сняты. Мы с удовольствием сняли бы подозрения с представителей власти, если бы получили ответы на поставленные нами вопросы. Мы рассылали письма, обращались к чиновникам, но ответы не были даны. Но как бы там ни было за такие случаи ответственность несет власть, правительство и оно должно было способствовать полному раскрытию этого преступления, но помощи мы ни от кого не получили.
– Ваша комиссия не проверяла версию о причастности к этим взрывам сотрудников российских спецслужб?
– Были подозрения, что к этому теракту причастны представители спецслужб, даже назывались некоторые фамилии, и мы пытались выяснить, насколько все это достоверно. Но нам стали активно препятствовать, не давать довести дело до конца. Поэтому подозрения остаются.
– После взрыва на Гурьянова многие стали говорить, что это позволило власти пойти по пути закручивания гаек. Как изменилась страна после взрыва на Гурьянова?
– И взрыв на улице Гурьянова, и начало второй чеченской войны, все последующие теракты власть действительно использовала для того, чтобы начать закручивать гайки. При этом доходя до абсурда. Произошел теракт в Беслане, а власть решает отменить выборы губернаторов. Какая здесь связь – между терактом и выборами губернаторов? Власть просто использовала эту атмосферу тревоги в обществе для решения своих клановых дел. К сожалению, такими приемами иногда пользуются и правительства некоторых других стран, но у нас это сделали слишком откровенно, слишком вызывающе и грубо.
– Вам приходилось общаться с людьми, которые жили на Гурьянова и остались живы, с родственниками тех, кто погиб? Как они, по прошествии нескольких лет, воспринимают ту трагедию?
– Вначале они приходили к нам на заседания комиссии, смело высказывались, с полным осознанием того, что они вправе предъявлять иск к государству. Это давало надежду, что гражданское общество не спустит, не простит, не позволит забыть этот факт. А потом активность стала сходить на нет. Часть людей поняла, что все усилия бесполезны, а большая часть людей убедилась, что это еще и просто опасно.
