Ирина Лагунина: Мать юриста фонда Hermitage Сергея Магнитского не пришла в четверг на допрос в качестве свидетеля по делу против собственного сына, скончавшегося в следственном изоляторе в ноябре 2009 года. Напомню, накануне Наталья Магнитская распространила заявление, в котором возобновление дела против сына под предлогом его права на реабилитацию названо аморальным, поскольку «расследование поручено вновь тем же следователям того же ведомства, при непосредственном участии которых был замучен мой сын», - говорится в послании Наталья Магнитской.
В понедельник она подала в Тверской суд Москвы жалобу с требованием признать незаконным возобновление этого дела, поскольку правом требовать возобновления дела после смерти человека обладают лишь его ближайшие родственники. Юриста фонда Hermitage Сергея Магнитского обвиняли в неуплате налогов, причем те самые люди, против которых он незадолго до ареста подал иск – обвинив их в участии в налоговых махинациях, в результате которых из российской государственной казны были похищены 230 миллионов долларов.
О решении Натальи Магнитской не являться на допрос в качестве свидетеля, мы беседуем с главой фонда Hermitage Уильямом Браудером.
Уильям Браудер: Я думаю, это надо рассматривать в контексте. Российское правительство попало под столь беспрецедентное международное давление из-за того, что Сергея несправедливо арестовали, пытали в тюрьме и убили – а сейчас уже введены санкции США и некоторые европейские страны рассматривают аналогичные меры, – что правоохранительные органы России в панике пытаются оправдать то, что они сделали с Сергеем. Для этого они хотят вынести какое-то формальное обвинение против него, якобы доказать, что он был преступником. Хоть, по-моему, абсолютно ясно, что его незаконно арестовали. И делают они это с помощью беспрецедентных мер в юриспруденции, а именно, вновь открыв против него дело, хотя он уже почти два года как умер. Иными словами, они хотят осудить его в могиле. И часть процесса состоит в том, что в рамках этого уголовного дела они вызывают его мать и его вдову в качестве свидетелей. Все, кому я это объяснял и рассказывал, считают это просто невероятно, практически шокирующим. Более того, делают это не какие-то случайные люди, а те самые офицеры, которые арестовали, пытали и убили Сергея. То есть от матери потребовали, чтобы она взглянула в глаза его убийцам. Конечно, она не стала этого делать. И было бы абсурдом, если бы она это сделала. И мы готовы сделать все, что в наших силах, чтобы защитить ее, включая предоставление ей возможности выехать за рубеж. Потому что мы не хотим новых жертв от рук российского правосудия.
Ирина Лагунина: Глава российского отделения международной антикоррупционной организации Transparency International Елена Панфилова полагает, что в так называемом «деле Магнитского» надо рассматривать три дела. Елена Панфилова участвовала в круглом столе, организованном Парламентской ассамблеей Совета Европы. Формат круглого стола предложила российская сторона, но в последний момент российские представители не явились, так что дело представлять пришлось Елене Панфиловой.
Елена Панфилова: Нам, поскольку мы обсуждаем эту тему чуть ли не каждый день, как минимум каждую неделю, совершенно очевидны все даже тонкие моменты, детали того, что у нас принято называть "дело Магнитского" в широком смысле этого слова, то есть все дела, которые связаны с именем Сергея Магнитского. Насколько я понимаю, они просто пытаются разобраться, что собственно произошло. Причем речь идет не о том, что это касается расследования дела Магнитского, ни в коем случае, вообще тема звучала как верховенство закона, реализация верховенства закона в Российской Федерации, так как Россия является членом ПАСЕ, и на примере дела Магнитского. Они пока пытаются разобраться, что происходило, какие элементы этой системы верховенства закона задействованы. Мы знаем, что задействовано и следствие, и МВД, и прокуратура, и суда, то есть весь спектр того, что называется системой верховенства закона. У них позиция пока такая: попытаться понять, что собственно происходит и кто какую роль во всем этом деле играл.
Ирина Лагунина: Елена, вы сказали, что задействованы и следствие, и прокуратура, и суды, но результатов этого «задействования» пока – почти через два года после смерти Сергея Магнитского, пока не видно.
Елена Панфилова: Когда я говорила, что задействованы, я имела в виду в том, что происходило с Сергеем Магнитским. А расследование после того, как Сергей погиб, я вернусь к тому, что когда мы говорим о "деле Магнитского", надо понимать, что это три дела. Во-первых, это дело об уклонении от уплаты налогов, которое в свое время было возбуждено против компании, для которой услуги аудитора оказывал Сергей Магнитский, это дело о незаконном возврате налоговых поступлений, которое собственно инициировал в свое время Сергей Магнитский, когда обнаружил это нарушение и собственно дело о смерти Сергея Магнитского. И во всех этих делах этот спектр задействован. А то, что спустя 22 месяца после смерти Сергея Магнитского подвижки происходят в час по чайной ложке, и то под большим давлением, требуется прямое вмешательство президента – это, конечно, очень печально и это реализация верховенства закона в том формате, который, к сожалению, на данный момент имеем.
Ирина Лагунина: Елена, а в чем вы видите подвижки?
Елена Панфилова: Подвижки заключаются в том, что сразу после смерти Сергея Магнитского вообще было все закрыто. Было сказано, что ничего не было, ничего не происходило ужасного и сам умер, все его обвинения голословны. Хотя бы сдвинулось разбирательство хоть в какую-то сторону и дело о смерти было открыто, до сих пор продлевается, до сих пор не закрыто. Следственный комитет Российской Федерации как минимум на наш экспертный доклад хотя бы отвечает, в отличие от другие, которые, если отвечают, то говорят, что ничего нового не написали, а если написали, то все это полная ерунда. То есть, я считаю успехом то, что хотя бы все это не заколотили гвоздями, не залили бетоном, а происходит подержание жизнедеятельности этого процесса. А то, что СК МВД продолжает сопротивляться и устраивает истории с возобновлением дела против собственно Сергея с вызовами его вдовы на допрос и маму, что им остается делать? Они во всей красе во всех экспертных заключениях как раз в центре этой истории. Все прекрасно знают, что лучшая оборона – это нападение, поэтому все происходит так, как происходит.
Ирина Лагунина: Елена Панфилова, исполнительный директор российского отделения международной организации Transparency International. Вот еще один фрагмент того, как проходит расследование обстоятельств, приведших к смерти Сергея Магнитского. В четверг фонд Hermitage опубликовал данные своего частного расследования. Напомню, что Сергей Магнитский предъявил иск, из которого следовало, что налоговое управление 28 в Москве вернуло налоги компаниям, которые были украдены после рейда полиции у Hermitage. Теперь фонд выяснил, что глава этого налогового управления вернула не только эти 230 миллионов.
Уильям Браудер: Здесь вот что интересно – и опять, давайте отступим немного назад. Все дело Сергея Магнитского началось с того, что мы наняли его в качестве юриста, чтобы расследовать, почему полиция провела рейд в наших офисах и конфисковала наши документы. И он выяснил, что полиция сделала это для того, чтобы украсть наши компании с тем, чтобы потом использовать их для возврата 230 миллионов долларов налогов, которые мы заплатили за предыдущие годы. Добро на возврат большей части налоговых средств было дано дамой по имени Ольга Степанова, которая в то время возглавляла налоговое управление № 28 в Москве. Открытие Сергея дало нам ниточки к другим делам. Мы выяснили, что она участвовала в схеме по возврату налогов не только наших компаний, то есть она изъяла из государственной казны не только уплаченные нами 230 миллионов долларов. За год до этого она по такой же схеме вернула налоги на сумму в 107 миллионов долларов. Мы подали тогда заявление о возбуждении уголовного дела. И вот только что мы обнаружили еще 42 миллиона долларов. Так что сегодня утром мы подали еще одно заявление о возбуждении уголовного дела. Что, на наш взгляд, все это показывает? То, что преступление, которое раскрыл Сергей, - это на самом деле только вершина айсберга. Сейчас мы нашли 379 миллионов. И это только то, что мы смогли подтвердить документально извне России. И представьте себе, если мы смогли сделать это за пределами России, то что можно найти внутри России, располагая всеми документами и фактами. Это показывает, что внутри России существует организованная криминальная группа, причем на высоком правительственном уровне.
Ирина Лагунина: Я понимаю, что ни на одно ваше заявление ответа не поступило. Но, с другой стороны, по закону, российские власти и не обязаны на них реагировать.
Уильям Браудер: Но для нас важно задокументировать все эти вскрытые нами махинации. Потому что даже если нынешний российский режим насквозь коррумпирован, он ведь не навсегда. Когда-нибудь режим сменится, придут новые люди, посмотрят на все эти документы, проверят, кто подписывал бумаги в отказе от возбуждения уголовного дела, кто что говорил и делал, и когда. И тогда можно будет привлечь к уголовной ответственности всех тех, кто покрывал эти преступления.
Ирина Лагунина: Уильям Браудер, глава инвестиционного фонда Hermitage.
Аналитический центр Юрия Левады продолжает следить за отношением к делу Сергея Магнитского в российском обществе. Год назад социологи задавали россиянам по этому поводу примерно те же вопросы, что и сейчас, так что есть возможность сравнить эти данные. Рассказывает Вероника Боде.
Вероника Боде: Данные массовых опросов показали, что за последний год изменилось многое. Осенью 2010 года 33% россиян считали, что введение запрета на въезд в Европу и США российских чиновников, уличенных Магнитским в хищениях и причастных к его гибели, может быть эффективной мерой в борьбе с коррупцией. Сегодня 44 % опрошенных Левада-центром одобряют такие меры, и только 13% выступают против них. Очень многие затрудняются с ответом – видимо, потому, что просто ничего не знают об этом деле. Впрочем, и осведомленность о нем со временем растет. Это неудивительно: под давлением общественного мнения российским властям пришлось уделить внимание этому делу, информация о нем стала появляться на телевидении. Сотрудник Левада-центра Денис Волков – о переменах в отношении к делу Магнитского.
Денис Волков: Если раньше какое-то мнение об этом деле могли составить 7% год назад, то сейчас таких уже 18, то есть рост больше, чем в два раза. Одновременно на 30% сократилось количество тех, кто никогда об этом не слышал. То есть эта проблема стала заметна. Если вначале ее поднимали только газеты, только интернет, то сейчас все-таки часто и на радио, и на телевидении эта тема поднимается. То есть смогли ее сделать значимой.
Вероника Боде: А что касается разделения мнений по сути проблемы, здесь что-то изменилось за год?
Денис Волков: Да, мы видим тоже изменения. Увеличилось количество тех, кто может что-то сказать, о чем это дело. И мы видим, что с 41% до 60% выросло количество тех, кто считает, что произошедшее с Магнитским было сделано скорее всего преднамеренно, то есть это не было случайностью. Так в сентябре прошлого года считало 11%, сейчас таких только 5%. Большее количество может определиться с ответом на этот вопрос. Если тогда половина не могла ответить на этот вопрос, то сейчас таких только треть.
Вероника Боде: Как вы думаете, почему власть и телевидение стали уделять этому делу больше внимания?
Денис Волков: Здесь, наверное, несколько причин. С одной стороны здесь упорство журналистов и сотрудников Магнитского в том, что тему не стали замалчивать, стали активно продвигать. Важной, наверное, оказалась и поддержка Запада в том смысле, что это тоже помогло прорвать блокаду информационную. С нескольких сторон начали эту тему раскручивать. И возможно отчасти сыграла роль кампания по борьбе с коррупцией, с различным произволом. Возможно, но, наверное, это не главное. Главное, что удалось от таких свободных, но не очень влиятельных в России СМИ, печать и интернет, удалось эту тему поднять дальше на радио, на телевидении, постепенное расширение информационного поля позволило донести эту тему, по крайней мере, до половины россиян.
Вероника Боде: Отмечает социолог Денис Волков. Год назад 60% россиян поддерживали идею провести гласное расследование в отношении сотрудников МВД, об участии которых в коррупционной схеме дал показания Сергей Магнитский, и только 7% были против. В этом году социологи иначе сформулировали вопрос: «Как вы думаете, будет ли проведено гласное, честное и объективное расследование в отношении этих людей?». Только 19% граждан считают, что будет, а половина респондентов не верят в это. Многие по-прежнему затрудняются с ответом. Верите ли вы, что люди, причастные к гибели Сергея Магнитского, будут наказаны? – на вопрос корреспондента РС отвечают жители Ульяновска.
Мне кажется, не будут найдены люди, виновные в его смерти. Мне кажется, это связано с его деятельностью. Будем надеяться на президента Медведева и на его личное расследование.
Думаю, что нет. Коррумпировано. Хотелось бы, чтобы было по-другому, очень хотелось бы. Я надеюсь, что когда-то это будет, может быть даже доживу.
Сами понимаете, какая у нас ситуация в стране, мне кажется, навряд ли люди будут найдены. Если здесь тем более замешены большие деньги, никаких судов, ничего не будет.
Наверное, нет. Сейчас очень трудно все это. Столько случаев, и ничего не раскрывается. Там круговая порука, наверное. Трудно добиться, раз это все с верхов идет.
Все ляжет под сукно. Кому хочется отвечать? Вы думаете, найдут того, кто будет отвечать? Если даже известные, тем более уйдут сухими из воды, пока в нашем государстве так. Один в поле в нашем государстве не воин.
Всегда справедливость была, будем опираться на это. Наверное, органы будут стараться. Добро всегда сильнее зла. Я уверена, что восторжествует обязательно. Люди, которые с совестью, они были в любое время, вспомните Солженицына, они были и есть, я уверена. Россия никогда не сдаст своих позиций.
Нет, не верю. Во-первых, о Магнитском я не слышал. Если что-то было известное, то было бы известно, я слышу в первый раз. Соответственно, уж если дело негромкое, то ничего не будет, даже за громкое не наказывают.
Если будет правда доказана, то люди будут наказаны.
Магнитского самого нет, он уже себя не может защитить.
Понятно, кто за этим стоит, за его правдой? Если будут добиваться этой правды, то отстоит.
Никого не найдут, никого не накажут. Потому что люди есть еще круче, чем Магнитский, во много раз. Может кого-нибудь крайнего найдут, мелочь какую-нибудь.
Вероника Боде: С жителями Ульяновска беседовал корреспондент РС Сергей Гогин. По данным Левада-центра, сегодня только 19% россиян полагают, что лица, причастные к гибели Сергея Магнитского, будут привлечены к ответственности. Относительное большинство, 48% опрошенных Левада-центром, в это не верят. О том, какие общественные проблемы выявило дело Магнитского, размышляет Андрей Бабушкин, председатель Комитета «За гражданские права».
Андрей Бабушкин: Первая проблема – это наличие у следствия возможностей оказывать давление на администрацию СИЗО с тем, чтобы обвиняемым, отказывающимся дать признательные показания и выполнить другие незаконные требования следствия, создать в СИЗО невыносимые условия нахождения. Когда в 97 году уголовно-исполнительная система выделялась из недр МВД и передавалась Минюсту, предполагалось, что передача Минюсту следственных изоляторов сделает администрацию более независимой и тем самым не позволит применять пытки и жестокое обращение в условиях СИЗО. Дело Магнитского показало, что подобного рода изменений в российской уголовно-исправительной системе не произошло.
Вторая проблема – это проблема отсутствия ответственности медицинских работников уголовно-исполнительной системы за результаты своей деятельности.
Третья проблема – это, конечно, в неэффективности прокурорства и ведомственного надзора. Только под огромным давлением мирового общественного мнения, российских правозащитников наконец-то было возбуждено уголовное дело. Та система, которая начинает работать только тогда, когда на нее начинают давить, эта система бракованная, система опасная. Она создает у граждан иллюзию того, что есть некие силы, которые могут их защитить, а на самом деле эти силы начинают работать только тогда, когда про них начинают говорить в американском сенате. Разумеется, такая система находится в состоянии глубочайшего кризиса и она никого не может защитить.
Вероника Боде: Как вы думаете, те, кого на данный момент обвиняют в смерти Сергея Магнитского, это главные виновники?
Андрей Бабушкин: Я думаю, что эти люди, конечно же, виноваты. Одни в том, что они приняли решение, которое привело к смерти Магнитского, а другие, как врач из Бутырской тюрьмы, боятся сказать, почему они допустили такие ошибки. То есть они, наверное, не являются главными виновниками, но они должны сказать: знаете, на нас оказали давление, такое-то должностное лицо потребовало таких-то незаконных действий. Наверное, та верхушка айсберга, под которой находится более серьезная основа, люди более виновные в смерти Магнитского.
Вероника Боде: Как вы относитесь к международным санкциям в отношении людей, причастных к смерти Магнитского?
Андрей Бабушкин: Человеческая жизнь является основной ценностью. Российская Федерация подписала международные договора, в соответствии с которыми она это признала. И то, что международное сообщество хочет защититься от людей, которые так совершенно цинично уничтожили человека, на пустом месте возбудили уголовное дело против невиновного, а затем умертвили этого человека в тюрьме, я считаю, что у международного сообщества есть такое право.
Вероника Боде: Говорил правозащитник Андрей Бабушкин. В марте 2010 года в московском «Театре Doc» состоялась премьера спектакля под названием «Час восемнадцать» - он посвящен судьбе Сергея Магнитского и тех, кто причастен к его гибели. Персонажи пьесы – судья, следователь, тюремный врач, – дают ответ перед неким высшим судом, оправдываются, пытаясь доказать, что не они виноваты. «Если система, которая убила Магнитского и продолжает убивать людей, по-прежнему еще сильна, то хотя бы в театре мы хотим свидетельствовать против нее», - это фраза с сайта Театра Doc. Автор пьесы и руководитель театра Елена Гремина – о том, почему она и ее коллеги обратились именно к этой теме.
Елена Гремина: Нам показалось, что эта драма указывает на какую-то верхушку айсберга, а сам айсберг скрыт. Почему именно это дело? Потому что сразу здесь была какая-то тема, что был человек, который не сдался, который боролся. Мне было близко, что это обычный человек, это не был революционер, это не был какой-то особый человек. Это был человек, который хотел делать свое дело и верил в законность до последнего момента. Именно то, что с ним так поступили, его кинули в мясорубку коррупции и так называемого правосудия, именно это нас очень зацепило.
Вероника Боде: Как реагирует на этот спектакль публика, зрители?
Елена Гремина: Было горячее сочувствие к Магнитскому, к другим людям, про которых может быть никто не знает, которые попали в эту страшную систему имитации законности, которых прессуют в предварительном заключении с тем, чтобы они дали показания такие, какие нужны следствию. На каком-то спектакле сидели две девушки, которых никто не знает, но они плакали от начала до конца. Я понимаю, может быть не только потому, что очень хорошо, как мне кажется, играют артисты, но, наверное, у девушек кто-то сидит в тюрьме. У нас у многих людей родственники, знакомые, друзья сидят в этой системе. Поэтому, конечно, эти люди приходят к нам. Может быть из реакций была самая яркая – однажды на спектакль пришла правозащитница Людмила Алексеева, и она вступала в диалог с артистами – это было очень круто. В какой-то момент врач, актриса от имени врача тюремного говорит: ну что же теперь будет, с нас что, погоны снимут? Алексеева из зала стала говорить: зачем вам эти погоны, идите в поликлинику работать. Артистка собралась и говорит: в поликлинику – сейчас. А как же льготы, а как же мои надбавки? Вот они стали пикироваться. Такая была история, что зритель разрушил четвертую стену и принял артистов за персонажей.
Вероника Боде: Драматург, руководитель московского «Театра Doc» Елена Гремина – о спектакле «Час восемнадцать». Подводя итог, скажем, что, судя по данным Левада-центра, отношение к делу Сергея Магнитского в российском обществе постепенно меняется: все больше людей узнают о нем, все большее количество граждан думают, что смерть юриста не была случайностью: ему преднамеренно не оказывали медицинскую помощь. Впрочем, и данные многих других социологических исследований показывают, что ситуация в правоохранительных органах и в местах лишения свободы не является секретом для россиян.
Уже после того, как эта программа вышла в эфир, пришло сообщение, что срок расследования уголовного дела в отношении скончавшегося в 2009 году в московском СИЗО юриста фонда Hermitage Capital Сергея Магнитского продлен до конца ноября. Несмотря на протесты матери Магнитского.
В понедельник она подала в Тверской суд Москвы жалобу с требованием признать незаконным возобновление этого дела, поскольку правом требовать возобновления дела после смерти человека обладают лишь его ближайшие родственники. Юриста фонда Hermitage Сергея Магнитского обвиняли в неуплате налогов, причем те самые люди, против которых он незадолго до ареста подал иск – обвинив их в участии в налоговых махинациях, в результате которых из российской государственной казны были похищены 230 миллионов долларов.
О решении Натальи Магнитской не являться на допрос в качестве свидетеля, мы беседуем с главой фонда Hermitage Уильямом Браудером.
Уильям Браудер: Я думаю, это надо рассматривать в контексте. Российское правительство попало под столь беспрецедентное международное давление из-за того, что Сергея несправедливо арестовали, пытали в тюрьме и убили – а сейчас уже введены санкции США и некоторые европейские страны рассматривают аналогичные меры, – что правоохранительные органы России в панике пытаются оправдать то, что они сделали с Сергеем. Для этого они хотят вынести какое-то формальное обвинение против него, якобы доказать, что он был преступником. Хоть, по-моему, абсолютно ясно, что его незаконно арестовали. И делают они это с помощью беспрецедентных мер в юриспруденции, а именно, вновь открыв против него дело, хотя он уже почти два года как умер. Иными словами, они хотят осудить его в могиле. И часть процесса состоит в том, что в рамках этого уголовного дела они вызывают его мать и его вдову в качестве свидетелей. Все, кому я это объяснял и рассказывал, считают это просто невероятно, практически шокирующим. Более того, делают это не какие-то случайные люди, а те самые офицеры, которые арестовали, пытали и убили Сергея. То есть от матери потребовали, чтобы она взглянула в глаза его убийцам. Конечно, она не стала этого делать. И было бы абсурдом, если бы она это сделала. И мы готовы сделать все, что в наших силах, чтобы защитить ее, включая предоставление ей возможности выехать за рубеж. Потому что мы не хотим новых жертв от рук российского правосудия.
Ирина Лагунина: Глава российского отделения международной антикоррупционной организации Transparency International Елена Панфилова полагает, что в так называемом «деле Магнитского» надо рассматривать три дела. Елена Панфилова участвовала в круглом столе, организованном Парламентской ассамблеей Совета Европы. Формат круглого стола предложила российская сторона, но в последний момент российские представители не явились, так что дело представлять пришлось Елене Панфиловой.
Елена Панфилова: Нам, поскольку мы обсуждаем эту тему чуть ли не каждый день, как минимум каждую неделю, совершенно очевидны все даже тонкие моменты, детали того, что у нас принято называть "дело Магнитского" в широком смысле этого слова, то есть все дела, которые связаны с именем Сергея Магнитского. Насколько я понимаю, они просто пытаются разобраться, что собственно произошло. Причем речь идет не о том, что это касается расследования дела Магнитского, ни в коем случае, вообще тема звучала как верховенство закона, реализация верховенства закона в Российской Федерации, так как Россия является членом ПАСЕ, и на примере дела Магнитского. Они пока пытаются разобраться, что происходило, какие элементы этой системы верховенства закона задействованы. Мы знаем, что задействовано и следствие, и МВД, и прокуратура, и суда, то есть весь спектр того, что называется системой верховенства закона. У них позиция пока такая: попытаться понять, что собственно происходит и кто какую роль во всем этом деле играл.
Ирина Лагунина: Елена, вы сказали, что задействованы и следствие, и прокуратура, и суды, но результатов этого «задействования» пока – почти через два года после смерти Сергея Магнитского, пока не видно.
Елена Панфилова: Когда я говорила, что задействованы, я имела в виду в том, что происходило с Сергеем Магнитским. А расследование после того, как Сергей погиб, я вернусь к тому, что когда мы говорим о "деле Магнитского", надо понимать, что это три дела. Во-первых, это дело об уклонении от уплаты налогов, которое в свое время было возбуждено против компании, для которой услуги аудитора оказывал Сергей Магнитский, это дело о незаконном возврате налоговых поступлений, которое собственно инициировал в свое время Сергей Магнитский, когда обнаружил это нарушение и собственно дело о смерти Сергея Магнитского. И во всех этих делах этот спектр задействован. А то, что спустя 22 месяца после смерти Сергея Магнитского подвижки происходят в час по чайной ложке, и то под большим давлением, требуется прямое вмешательство президента – это, конечно, очень печально и это реализация верховенства закона в том формате, который, к сожалению, на данный момент имеем.
Ирина Лагунина: Елена, а в чем вы видите подвижки?
Елена Панфилова: Подвижки заключаются в том, что сразу после смерти Сергея Магнитского вообще было все закрыто. Было сказано, что ничего не было, ничего не происходило ужасного и сам умер, все его обвинения голословны. Хотя бы сдвинулось разбирательство хоть в какую-то сторону и дело о смерти было открыто, до сих пор продлевается, до сих пор не закрыто. Следственный комитет Российской Федерации как минимум на наш экспертный доклад хотя бы отвечает, в отличие от другие, которые, если отвечают, то говорят, что ничего нового не написали, а если написали, то все это полная ерунда. То есть, я считаю успехом то, что хотя бы все это не заколотили гвоздями, не залили бетоном, а происходит подержание жизнедеятельности этого процесса. А то, что СК МВД продолжает сопротивляться и устраивает истории с возобновлением дела против собственно Сергея с вызовами его вдовы на допрос и маму, что им остается делать? Они во всей красе во всех экспертных заключениях как раз в центре этой истории. Все прекрасно знают, что лучшая оборона – это нападение, поэтому все происходит так, как происходит.
Ирина Лагунина: Елена Панфилова, исполнительный директор российского отделения международной организации Transparency International. Вот еще один фрагмент того, как проходит расследование обстоятельств, приведших к смерти Сергея Магнитского. В четверг фонд Hermitage опубликовал данные своего частного расследования. Напомню, что Сергей Магнитский предъявил иск, из которого следовало, что налоговое управление 28 в Москве вернуло налоги компаниям, которые были украдены после рейда полиции у Hermitage. Теперь фонд выяснил, что глава этого налогового управления вернула не только эти 230 миллионов.
Уильям Браудер: Здесь вот что интересно – и опять, давайте отступим немного назад. Все дело Сергея Магнитского началось с того, что мы наняли его в качестве юриста, чтобы расследовать, почему полиция провела рейд в наших офисах и конфисковала наши документы. И он выяснил, что полиция сделала это для того, чтобы украсть наши компании с тем, чтобы потом использовать их для возврата 230 миллионов долларов налогов, которые мы заплатили за предыдущие годы. Добро на возврат большей части налоговых средств было дано дамой по имени Ольга Степанова, которая в то время возглавляла налоговое управление № 28 в Москве. Открытие Сергея дало нам ниточки к другим делам. Мы выяснили, что она участвовала в схеме по возврату налогов не только наших компаний, то есть она изъяла из государственной казны не только уплаченные нами 230 миллионов долларов. За год до этого она по такой же схеме вернула налоги на сумму в 107 миллионов долларов. Мы подали тогда заявление о возбуждении уголовного дела. И вот только что мы обнаружили еще 42 миллиона долларов. Так что сегодня утром мы подали еще одно заявление о возбуждении уголовного дела. Что, на наш взгляд, все это показывает? То, что преступление, которое раскрыл Сергей, - это на самом деле только вершина айсберга. Сейчас мы нашли 379 миллионов. И это только то, что мы смогли подтвердить документально извне России. И представьте себе, если мы смогли сделать это за пределами России, то что можно найти внутри России, располагая всеми документами и фактами. Это показывает, что внутри России существует организованная криминальная группа, причем на высоком правительственном уровне.
Ирина Лагунина: Я понимаю, что ни на одно ваше заявление ответа не поступило. Но, с другой стороны, по закону, российские власти и не обязаны на них реагировать.
Уильям Браудер: Но для нас важно задокументировать все эти вскрытые нами махинации. Потому что даже если нынешний российский режим насквозь коррумпирован, он ведь не навсегда. Когда-нибудь режим сменится, придут новые люди, посмотрят на все эти документы, проверят, кто подписывал бумаги в отказе от возбуждения уголовного дела, кто что говорил и делал, и когда. И тогда можно будет привлечь к уголовной ответственности всех тех, кто покрывал эти преступления.
Ирина Лагунина: Уильям Браудер, глава инвестиционного фонда Hermitage.
Аналитический центр Юрия Левады продолжает следить за отношением к делу Сергея Магнитского в российском обществе. Год назад социологи задавали россиянам по этому поводу примерно те же вопросы, что и сейчас, так что есть возможность сравнить эти данные. Рассказывает Вероника Боде.
Вероника Боде: Данные массовых опросов показали, что за последний год изменилось многое. Осенью 2010 года 33% россиян считали, что введение запрета на въезд в Европу и США российских чиновников, уличенных Магнитским в хищениях и причастных к его гибели, может быть эффективной мерой в борьбе с коррупцией. Сегодня 44 % опрошенных Левада-центром одобряют такие меры, и только 13% выступают против них. Очень многие затрудняются с ответом – видимо, потому, что просто ничего не знают об этом деле. Впрочем, и осведомленность о нем со временем растет. Это неудивительно: под давлением общественного мнения российским властям пришлось уделить внимание этому делу, информация о нем стала появляться на телевидении. Сотрудник Левада-центра Денис Волков – о переменах в отношении к делу Магнитского.
Денис Волков: Если раньше какое-то мнение об этом деле могли составить 7% год назад, то сейчас таких уже 18, то есть рост больше, чем в два раза. Одновременно на 30% сократилось количество тех, кто никогда об этом не слышал. То есть эта проблема стала заметна. Если вначале ее поднимали только газеты, только интернет, то сейчас все-таки часто и на радио, и на телевидении эта тема поднимается. То есть смогли ее сделать значимой.
Вероника Боде: А что касается разделения мнений по сути проблемы, здесь что-то изменилось за год?
Денис Волков: Да, мы видим тоже изменения. Увеличилось количество тех, кто может что-то сказать, о чем это дело. И мы видим, что с 41% до 60% выросло количество тех, кто считает, что произошедшее с Магнитским было сделано скорее всего преднамеренно, то есть это не было случайностью. Так в сентябре прошлого года считало 11%, сейчас таких только 5%. Большее количество может определиться с ответом на этот вопрос. Если тогда половина не могла ответить на этот вопрос, то сейчас таких только треть.
Вероника Боде: Как вы думаете, почему власть и телевидение стали уделять этому делу больше внимания?
Денис Волков: Здесь, наверное, несколько причин. С одной стороны здесь упорство журналистов и сотрудников Магнитского в том, что тему не стали замалчивать, стали активно продвигать. Важной, наверное, оказалась и поддержка Запада в том смысле, что это тоже помогло прорвать блокаду информационную. С нескольких сторон начали эту тему раскручивать. И возможно отчасти сыграла роль кампания по борьбе с коррупцией, с различным произволом. Возможно, но, наверное, это не главное. Главное, что удалось от таких свободных, но не очень влиятельных в России СМИ, печать и интернет, удалось эту тему поднять дальше на радио, на телевидении, постепенное расширение информационного поля позволило донести эту тему, по крайней мере, до половины россиян.
Вероника Боде: Отмечает социолог Денис Волков. Год назад 60% россиян поддерживали идею провести гласное расследование в отношении сотрудников МВД, об участии которых в коррупционной схеме дал показания Сергей Магнитский, и только 7% были против. В этом году социологи иначе сформулировали вопрос: «Как вы думаете, будет ли проведено гласное, честное и объективное расследование в отношении этих людей?». Только 19% граждан считают, что будет, а половина респондентов не верят в это. Многие по-прежнему затрудняются с ответом. Верите ли вы, что люди, причастные к гибели Сергея Магнитского, будут наказаны? – на вопрос корреспондента РС отвечают жители Ульяновска.
Мне кажется, не будут найдены люди, виновные в его смерти. Мне кажется, это связано с его деятельностью. Будем надеяться на президента Медведева и на его личное расследование.
Думаю, что нет. Коррумпировано. Хотелось бы, чтобы было по-другому, очень хотелось бы. Я надеюсь, что когда-то это будет, может быть даже доживу.
Сами понимаете, какая у нас ситуация в стране, мне кажется, навряд ли люди будут найдены. Если здесь тем более замешены большие деньги, никаких судов, ничего не будет.
Наверное, нет. Сейчас очень трудно все это. Столько случаев, и ничего не раскрывается. Там круговая порука, наверное. Трудно добиться, раз это все с верхов идет.
Все ляжет под сукно. Кому хочется отвечать? Вы думаете, найдут того, кто будет отвечать? Если даже известные, тем более уйдут сухими из воды, пока в нашем государстве так. Один в поле в нашем государстве не воин.
Всегда справедливость была, будем опираться на это. Наверное, органы будут стараться. Добро всегда сильнее зла. Я уверена, что восторжествует обязательно. Люди, которые с совестью, они были в любое время, вспомните Солженицына, они были и есть, я уверена. Россия никогда не сдаст своих позиций.
Нет, не верю. Во-первых, о Магнитском я не слышал. Если что-то было известное, то было бы известно, я слышу в первый раз. Соответственно, уж если дело негромкое, то ничего не будет, даже за громкое не наказывают.
Если будет правда доказана, то люди будут наказаны.
Магнитского самого нет, он уже себя не может защитить.
Понятно, кто за этим стоит, за его правдой? Если будут добиваться этой правды, то отстоит.
Никого не найдут, никого не накажут. Потому что люди есть еще круче, чем Магнитский, во много раз. Может кого-нибудь крайнего найдут, мелочь какую-нибудь.
Вероника Боде: С жителями Ульяновска беседовал корреспондент РС Сергей Гогин. По данным Левада-центра, сегодня только 19% россиян полагают, что лица, причастные к гибели Сергея Магнитского, будут привлечены к ответственности. Относительное большинство, 48% опрошенных Левада-центром, в это не верят. О том, какие общественные проблемы выявило дело Магнитского, размышляет Андрей Бабушкин, председатель Комитета «За гражданские права».
Андрей Бабушкин: Первая проблема – это наличие у следствия возможностей оказывать давление на администрацию СИЗО с тем, чтобы обвиняемым, отказывающимся дать признательные показания и выполнить другие незаконные требования следствия, создать в СИЗО невыносимые условия нахождения. Когда в 97 году уголовно-исполнительная система выделялась из недр МВД и передавалась Минюсту, предполагалось, что передача Минюсту следственных изоляторов сделает администрацию более независимой и тем самым не позволит применять пытки и жестокое обращение в условиях СИЗО. Дело Магнитского показало, что подобного рода изменений в российской уголовно-исправительной системе не произошло.
Вторая проблема – это проблема отсутствия ответственности медицинских работников уголовно-исполнительной системы за результаты своей деятельности.
Третья проблема – это, конечно, в неэффективности прокурорства и ведомственного надзора. Только под огромным давлением мирового общественного мнения, российских правозащитников наконец-то было возбуждено уголовное дело. Та система, которая начинает работать только тогда, когда на нее начинают давить, эта система бракованная, система опасная. Она создает у граждан иллюзию того, что есть некие силы, которые могут их защитить, а на самом деле эти силы начинают работать только тогда, когда про них начинают говорить в американском сенате. Разумеется, такая система находится в состоянии глубочайшего кризиса и она никого не может защитить.
Вероника Боде: Как вы думаете, те, кого на данный момент обвиняют в смерти Сергея Магнитского, это главные виновники?
Андрей Бабушкин: Я думаю, что эти люди, конечно же, виноваты. Одни в том, что они приняли решение, которое привело к смерти Магнитского, а другие, как врач из Бутырской тюрьмы, боятся сказать, почему они допустили такие ошибки. То есть они, наверное, не являются главными виновниками, но они должны сказать: знаете, на нас оказали давление, такое-то должностное лицо потребовало таких-то незаконных действий. Наверное, та верхушка айсберга, под которой находится более серьезная основа, люди более виновные в смерти Магнитского.
Вероника Боде: Как вы относитесь к международным санкциям в отношении людей, причастных к смерти Магнитского?
Андрей Бабушкин: Человеческая жизнь является основной ценностью. Российская Федерация подписала международные договора, в соответствии с которыми она это признала. И то, что международное сообщество хочет защититься от людей, которые так совершенно цинично уничтожили человека, на пустом месте возбудили уголовное дело против невиновного, а затем умертвили этого человека в тюрьме, я считаю, что у международного сообщества есть такое право.
Вероника Боде: Говорил правозащитник Андрей Бабушкин. В марте 2010 года в московском «Театре Doc» состоялась премьера спектакля под названием «Час восемнадцать» - он посвящен судьбе Сергея Магнитского и тех, кто причастен к его гибели. Персонажи пьесы – судья, следователь, тюремный врач, – дают ответ перед неким высшим судом, оправдываются, пытаясь доказать, что не они виноваты. «Если система, которая убила Магнитского и продолжает убивать людей, по-прежнему еще сильна, то хотя бы в театре мы хотим свидетельствовать против нее», - это фраза с сайта Театра Doc. Автор пьесы и руководитель театра Елена Гремина – о том, почему она и ее коллеги обратились именно к этой теме.
Елена Гремина: Нам показалось, что эта драма указывает на какую-то верхушку айсберга, а сам айсберг скрыт. Почему именно это дело? Потому что сразу здесь была какая-то тема, что был человек, который не сдался, который боролся. Мне было близко, что это обычный человек, это не был революционер, это не был какой-то особый человек. Это был человек, который хотел делать свое дело и верил в законность до последнего момента. Именно то, что с ним так поступили, его кинули в мясорубку коррупции и так называемого правосудия, именно это нас очень зацепило.
Вероника Боде: Как реагирует на этот спектакль публика, зрители?
Елена Гремина: Было горячее сочувствие к Магнитскому, к другим людям, про которых может быть никто не знает, которые попали в эту страшную систему имитации законности, которых прессуют в предварительном заключении с тем, чтобы они дали показания такие, какие нужны следствию. На каком-то спектакле сидели две девушки, которых никто не знает, но они плакали от начала до конца. Я понимаю, может быть не только потому, что очень хорошо, как мне кажется, играют артисты, но, наверное, у девушек кто-то сидит в тюрьме. У нас у многих людей родственники, знакомые, друзья сидят в этой системе. Поэтому, конечно, эти люди приходят к нам. Может быть из реакций была самая яркая – однажды на спектакль пришла правозащитница Людмила Алексеева, и она вступала в диалог с артистами – это было очень круто. В какой-то момент врач, актриса от имени врача тюремного говорит: ну что же теперь будет, с нас что, погоны снимут? Алексеева из зала стала говорить: зачем вам эти погоны, идите в поликлинику работать. Артистка собралась и говорит: в поликлинику – сейчас. А как же льготы, а как же мои надбавки? Вот они стали пикироваться. Такая была история, что зритель разрушил четвертую стену и принял артистов за персонажей.
Вероника Боде: Драматург, руководитель московского «Театра Doc» Елена Гремина – о спектакле «Час восемнадцать». Подводя итог, скажем, что, судя по данным Левада-центра, отношение к делу Сергея Магнитского в российском обществе постепенно меняется: все больше людей узнают о нем, все большее количество граждан думают, что смерть юриста не была случайностью: ему преднамеренно не оказывали медицинскую помощь. Впрочем, и данные многих других социологических исследований показывают, что ситуация в правоохранительных органах и в местах лишения свободы не является секретом для россиян.
Уже после того, как эта программа вышла в эфир, пришло сообщение, что срок расследования уголовного дела в отношении скончавшегося в 2009 году в московском СИЗО юриста фонда Hermitage Capital Сергея Магнитского продлен до конца ноября. Несмотря на протесты матери Магнитского.
