Продолжается 24-я Московская международная книжная выставка-ярмарка. В частности, на ней были представлены два важных издания – собрание сочинений Андрея Платонова и "Блокадный дневник Лены Мухиной".
Московская книжная ярмарка этого сезона производит противоречивое впечатление – и по форме, и по содержанию. Новый большой современный павильон – и полное отсутствие навигации. Весь ярмарочный информационный дизайн сводится к саморекламе издательств, и если не знать, что на ярмарке есть серьезные научные издательства, то можно подумать, что в России читают исключительно развлекательную и парарелигиозную литературу. А если не понять заранее, что на ярмарке происходят серьезные события, а не только поп-презентации, то эти события можно и не обнаружить.
Издательство "Время" представляло восьмитомное собрание сочинений Андрея Платонова в достаточно удаленном конференц-зале, интересующихся было немного. Среди них – известный журналист Татьяна Малкина, которая моего пессимизма не разделяет:
– Роскошный павильон, все приспособлено. Даже, мне кажется, павильон рассчитан на большее, чем было сегодня на ярмарке. Я – книжный шопоголик, меня только запусти на ярмарку, не могу справиться со страшным условным рефлексом, возникшим в советские времена: видишь книгу, хватай ее быстро, прижимай к телу и неси ее в дом. Собираюсь поддержать материально издательство "Время": купить несколько комплектов Платонова и отправить друзьям. Им будет счастье, – уверена Татьяна Малкина.
Восьмитомник – самое полное на сегодняшний день собрание Платонова. Писатель Вардван Варжапетян поздравляет издательство:
– Судьба произведений Платонова – это символ чудовищного несчастья, которое только может постичь человека. Но поскольку он великий писатель, он все-таки дождался своего часа. Платонов, мало того, что создал стиль, – он создал собственный литературный язык и, естественно, мир людей, которые говорят на этом языке. Я, сидя здесь, вспомнил, что у Межирова есть фрагмент: собрались нескольких писателей, холодно, у них бутылка на столе. И один из них сказал: давайте, ребята, выпьем за то, что среди нас нет евреев. Платонов сказал: "Я еврей". Встал и вышел вон, – рассказал Вардван Варжапетян.
Этот труд издательства "Время" получил главный приз конкурса "Книга года".
Еще одна значительная книга, представленная на ярмарке – "Блокадный дневник Лены Мухиной". 16-летняя девушка начала свои записи в мае 41-го. Говорит Наталья Соколовская, писатель, редактор блокадных дневников Ольги Берггольц:
– Детских свидетельств очень мало. Мы знаем Таню Савичеву, несколько страничек дневника. И по ошеломительности воздействия, по силе воздействия – это, конечно, дневник Юры Веденкина из "Блокадной книги" Гранина и Адамовича. Лена в своем дневнике, когда она думает, что умирает, у нее дистрофия, упоминает Веру Милютину –
ленинградскую художницу. Это была та цепочка, которая привела нас к родственникам Лены Мухиной в Москве. И они отдали нам альбом, который Лена собирала в течение жизни, и там и довоенные фотографии, и послеблокадные. Это все в эту книгу вошло, – рассказала Наталья Соколовская.
О типологии блокадных дневников и специфике дневника Лены Мухиной рассказывает его редактор Сергей Яров, доктор исторических наук, автор книги "Блокадная этика":
– Это, в основном, записи продуктов, которые предстоит где-то достать, продуктов, которые нужно будет разделить на несколько дней до конца декады. Это элементарная записная книжка, где блокадник пытался понять, сколько ему осталось жить, выживет ли он до конца декады. Карточки давали на одну декаду, на 10 дней. Когда я читал дневник Лены Мухиной, я был поражен. Блокада не была основным героем дневника. Это рассказ о том, как взрослела девушка 16 лет в эпоху социальной катастрофы. Я подумал: удивительно, почему этот дневник не использовался в научной литературе? Там нет главного, чего ждали от блокадной литературы, там нет описания, как боролся, как выживал, какими мужественным был блокадник. Это интимный личный дневник школьницы со всеми ее радостями, трудностями, влюбленностями, обидами, разговорами подруг, которые рассказывают о знакомых мальчиках. Это совсем не то, что мы привыкли видеть в блокадных дневниках.
Московская книжная ярмарка этого сезона производит противоречивое впечатление – и по форме, и по содержанию. Новый большой современный павильон – и полное отсутствие навигации. Весь ярмарочный информационный дизайн сводится к саморекламе издательств, и если не знать, что на ярмарке есть серьезные научные издательства, то можно подумать, что в России читают исключительно развлекательную и парарелигиозную литературу. А если не понять заранее, что на ярмарке происходят серьезные события, а не только поп-презентации, то эти события можно и не обнаружить.
Судьба произведений Платонова – это символ чудовищного несчастья, которое только может постичь человека. Но поскольку он великий писатель, он все-таки дождался своего часа
– Роскошный павильон, все приспособлено. Даже, мне кажется, павильон рассчитан на большее, чем было сегодня на ярмарке. Я – книжный шопоголик, меня только запусти на ярмарку, не могу справиться со страшным условным рефлексом, возникшим в советские времена: видишь книгу, хватай ее быстро, прижимай к телу и неси ее в дом. Собираюсь поддержать материально издательство "Время": купить несколько комплектов Платонова и отправить друзьям. Им будет счастье, – уверена Татьяна Малкина.
Восьмитомник – самое полное на сегодняшний день собрание Платонова. Писатель Вардван Варжапетян поздравляет издательство:
– Судьба произведений Платонова – это символ чудовищного несчастья, которое только может постичь человека. Но поскольку он великий писатель, он все-таки дождался своего часа. Платонов, мало того, что создал стиль, – он создал собственный литературный язык и, естественно, мир людей, которые говорят на этом языке. Я, сидя здесь, вспомнил, что у Межирова есть фрагмент: собрались нескольких писателей, холодно, у них бутылка на столе. И один из них сказал: давайте, ребята, выпьем за то, что среди нас нет евреев. Платонов сказал: "Я еврей". Встал и вышел вон, – рассказал Вардван Варжапетян.
Этот труд издательства "Время" получил главный приз конкурса "Книга года".
Еще одна значительная книга, представленная на ярмарке – "Блокадный дневник Лены Мухиной". 16-летняя девушка начала свои записи в мае 41-го. Говорит Наталья Соколовская, писатель, редактор блокадных дневников Ольги Берггольц:
– Детских свидетельств очень мало. Мы знаем Таню Савичеву, несколько страничек дневника. И по ошеломительности воздействия, по силе воздействия – это, конечно, дневник Юры Веденкина из "Блокадной книги" Гранина и Адамовича. Лена в своем дневнике, когда она думает, что умирает, у нее дистрофия, упоминает Веру Милютину –
ленинградскую художницу. Это была та цепочка, которая привела нас к родственникам Лены Мухиной в Москве. И они отдали нам альбом, который Лена собирала в течение жизни, и там и довоенные фотографии, и послеблокадные. Это все в эту книгу вошло, – рассказала Наталья Соколовская.
О типологии блокадных дневников и специфике дневника Лены Мухиной рассказывает его редактор Сергей Яров, доктор исторических наук, автор книги "Блокадная этика":
– Это, в основном, записи продуктов, которые предстоит где-то достать, продуктов, которые нужно будет разделить на несколько дней до конца декады. Это элементарная записная книжка, где блокадник пытался понять, сколько ему осталось жить, выживет ли он до конца декады. Карточки давали на одну декаду, на 10 дней. Когда я читал дневник Лены Мухиной, я был поражен. Блокада не была основным героем дневника. Это рассказ о том, как взрослела девушка 16 лет в эпоху социальной катастрофы. Я подумал: удивительно, почему этот дневник не использовался в научной литературе? Там нет главного, чего ждали от блокадной литературы, там нет описания, как боролся, как выживал, какими мужественным был блокадник. Это интимный личный дневник школьницы со всеми ее радостями, трудностями, влюбленностями, обидами, разговорами подруг, которые рассказывают о знакомых мальчиках. Это совсем не то, что мы привыкли видеть в блокадных дневниках.
