В Российской Академии наук состоялся съезд партии "Правое дело". Известный кинорежиссер поделился своими впечатлениями о внезапно разгоревшемся конфликте между Михаилом Прохоровым и администрацией президента России.
– Вы были на съезде в качестве делегата или гостя?
– В качестве гостя. И у меня были переговоры с Прохоровым, я был готов войти в "Правое дело".
– Это были два бурных дня. Сначала то, что Михаил Прохоров назвал попыткой "рейдерского захвата партии", затем раскол и его выступление против Суркова. Ваши главные впечатления?
– Главное впечатление – это сам Прохоров, который, по-моему, расстался с некоторыми иллюзиями, стал большим политиком и сказал правду. Я слышал мнение, что искренность для политика – это слабость. Мне неинтересны такие политики, которые не способны на искренность. До последнего я был уверен, что это договорный матч, но готов был участвовать в нем, чтобы хоть как-то способствовать переменам. В тот момент, когда Прохоров сказал о роли Суркова в современной российской политике, я почувствовал, что никакого компромисса больше нет. Когда человек такого уровня говорит правду во всеуслышание, мне кажется, это очень важный поступок.
– Да, это звучало очень эффектно, когда Михаил Прохоров назвал имя "кукловода", и зал взорвался аплодисментами.
– Это не первый раз, когда кто-то разъясняет место замглавы администрации в существующей системе координат. Но Прохоров, как никто, имел возможность быть услышанным, и ему было чем рисковать, в отличие от многих, кто говорит правду.
– Вы смотрели фильм НТВ "Неправое дело" о Евгении Ройзмане?
– Я бы назвал это поделкой, а не фильмом. Не хочется оскорблять кино- и телепрофессионалов, которые делают кино. Я думаю, что все, кто работал в современной журналистике, могут представить сценарий черной пиар-кампании против Прохорова. Ройзман, безусловно, спорная фигура, у меня к нему тоже есть свои вопросы, но понятно, что это такое и из-за чего. Мне кажется, произошла важная вещь. Многие люди обманывали себя и других, говорили, что есть какая-то альтернатива, есть Первый канал, а есть НТВ, есть сурковские, а есть антисурковские, есть Тимакова, Медведев, Путин и какая-то сложная история. Выяснилось, что действительно главный цензор – Сурков, и на телевидении команды напрямую отдаются из одного центра. Мне кажется, для многих это было открытием и потерей иллюзий.
– У вас была возможность убедиться в том, как действует Сурков и подконтрольные ему чиновники, когда ваш фильм "Россия-88" не выпускали на экраны и не допускали его награждения на фестивале в Ханты-Мансийске. Схожие обстоятельства, хотя, конечно, другого масштаба.
– Эта история для меня немножко закрыта. Мне говорили, что кому-то звонил Сурков. Я не могу об этом говорить подробно, потому что он звонил не мне, и эти люди, в отличие от Прохорова, к сожалению, побоялись сказать правду. Но по поводу следующего фильма я ходил в администрацию и столкнулся там со смешной ситуацией, когда мне предложили сотрудничество, снимать кино не против кого-то, а за все хорошее, а через два или три дня по звонку сняли фильм с открытия фестиваля. Наверное, в расчете на то, что я куплюсь на обещанный бюджет и смолчу. Это такие технологии, и они работают и в маленьких масштабах, и в больших. Я так понимаю, что с Прохоровым действительно была договоренность, что он будет конструктивным оппонентом, мне эта позиция была симпатична, мне кажется, что "Стратегия-31" не работает. Но, видимо, он проявил слишком много инициативы, его наняли как строителя, а он построил партию собственному эскизу. Ройзман – это человек, который был готов привлечь электорат, не предназначавшийся Сурковым для "Правого дела", этот электорат должны были поделить совсем другие партии. "Правое дело" становилось более серьезным игроком, чем та праволиберальная мягкая концепция, которую для нее, видимо, выдумал Сурков и его товарищи.
– Много спорят о природе противостояния Прохорова и Суркова. Возможно, его подоплека самая простая: личный конфликт, столкновение двух самолюбий?
– Я верю, что ничего не случается без глубоко личной мотивации. Начинается все с эмоций, а не с рационального. Но Михаил Прохоров написал в своем блоге, что у него ничего личного к Суркову, потому что ему дело важнее. И побывав в своей миниатюрной ситуации, я понимаю, что я боролся за кино. Если бы кино не было, я бы наговорил гораздо больше грубых и откровенных слов . Но ради кино нужно иногда поступаться личными амбициями. Мне кажется, Прохоров делает именно это.
– Если судить по дискуссиям в интернете вокруг этого дела, то, наверное, преобладающее настроение можно оценить, как злорадный азарт: кто кого – Сурков Прохорова или Прохоров Суркова. И мало кто верит в победу Прохорова. А вы верите?
– Я не знаю, верить или нет. Я готов помогать посильно, если моя помощь понадобится, ровно по одной причине: мне надоело комментировать комментарии и сидеть дома на кухне, злорадно над кем-то смеялся. Я уже обсмеял все, что мог, не только лично, но и в кино, хочется что-то попробовать сделать, даже если условия к этому не располагают. Я увидел, что Прохоров предпринимает именно такую попытку. Было бы очень неприятно разочароваться в нем, если он, например, выдвинется на президентских выборах, будет оппонентом Путину ради того, чтобы сделать Путина суперлегитимным президентом еще на 12 лет. Если такова комбинация и прописанный сценарий, я разочаруюсь и буду неприятно удивлен. Но я все-таки уверен, что это искренняя история, и мне кажется, что это может послужить толчком к переменам. Действительно есть две идеологические позиции. Сурков хочет притормозить страну, чтобы сознание людей догнало прогресс, а Прохоров – сторонник агрессивного развития. Мне кажется, что именно агрессивное развитие может спасти нас от революции, а не эта тотальная стабилизация.
– Мне кажется, что эта история, кроме всего прочего – урок либеральной интеллигенции о невозможности участия в проектах вроде бы оппозиционных, но санкционированных властью. Либо надо быть вне политики, либо с властью, как Михалков, либо категорически против, как Лимонов или группа "Война", а между не получается. Вот Станислав Белковский сформулировал вывод: хочешь быть свободным, не связывайся с Кремлем. Согласитесь?
– Мне кажется, что то, что сделал Прохоров – это самая прекрасная неудача, которая случалась за последнее время. Пытаться конструктивно сотрудничать с властью и рвать это сотрудничество, если власть не дает возможности делать то, что ты готов делать, хочешь и считаешь полезным, мне кажется, единственно возможная позиция. Я не вижу никакой пользы в том, что делает Лимонов. Я бы пошел под дубинки ОМОНа, если бы понимал, что это к чему-то приведет. У Прохорова есть еще ресурс для того, чтобы что-то менять, в отличие от Лимонова.
– Тот же Станислав Белковский предсказывает, что история с "Правым делом" приведет только к одному – к значительному росту числа россиян, которые 4 декабря на выборы не пойдут. И он считает, что как раз это очень хорошо.
– Мне тоже кажется, что чем очевиднее становятся фальсификации всей нашей политической жизни, тем больше очевидно для власти, что надо что-то делать, чтобы не упустить ситуацию из рук. Поэтому, мне кажется, то, что произошло – это только в плюс.
Фрагмент программы "Итоги недели".
– Вы были на съезде в качестве делегата или гостя?
– В качестве гостя. И у меня были переговоры с Прохоровым, я был готов войти в "Правое дело".
– Это были два бурных дня. Сначала то, что Михаил Прохоров назвал попыткой "рейдерского захвата партии", затем раскол и его выступление против Суркова. Ваши главные впечатления?
– Главное впечатление – это сам Прохоров, который, по-моему, расстался с некоторыми иллюзиями, стал большим политиком и сказал правду. Я слышал мнение, что искренность для политика – это слабость. Мне неинтересны такие политики, которые не способны на искренность. До последнего я был уверен, что это договорный матч, но готов был участвовать в нем, чтобы хоть как-то способствовать переменам. В тот момент, когда Прохоров сказал о роли Суркова в современной российской политике, я почувствовал, что никакого компромисса больше нет. Когда человек такого уровня говорит правду во всеуслышание, мне кажется, это очень важный поступок.
– Да, это звучало очень эффектно, когда Михаил Прохоров назвал имя "кукловода", и зал взорвался аплодисментами.
– Это не первый раз, когда кто-то разъясняет место замглавы администрации в существующей системе координат. Но Прохоров, как никто, имел возможность быть услышанным, и ему было чем рисковать, в отличие от многих, кто говорит правду.
– Вы смотрели фильм НТВ "Неправое дело" о Евгении Ройзмане?
Выяснилось, что действительно главный цензор – Сурков, и на телевидении команды напрямую отдаются из одного центра
– У вас была возможность убедиться в том, как действует Сурков и подконтрольные ему чиновники, когда ваш фильм "Россия-88" не выпускали на экраны и не допускали его награждения на фестивале в Ханты-Мансийске. Схожие обстоятельства, хотя, конечно, другого масштаба.
– Эта история для меня немножко закрыта. Мне говорили, что кому-то звонил Сурков. Я не могу об этом говорить подробно, потому что он звонил не мне, и эти люди, в отличие от Прохорова, к сожалению, побоялись сказать правду. Но по поводу следующего фильма я ходил в администрацию и столкнулся там со смешной ситуацией, когда мне предложили сотрудничество, снимать кино не против кого-то, а за все хорошее, а через два или три дня по звонку сняли фильм с открытия фестиваля. Наверное, в расчете на то, что я куплюсь на обещанный бюджет и смолчу. Это такие технологии, и они работают и в маленьких масштабах, и в больших. Я так понимаю, что с Прохоровым действительно была договоренность, что он будет конструктивным оппонентом, мне эта позиция была симпатична, мне кажется, что "Стратегия-31" не работает. Но, видимо, он проявил слишком много инициативы, его наняли как строителя, а он построил партию собственному эскизу. Ройзман – это человек, который был готов привлечь электорат, не предназначавшийся Сурковым для "Правого дела", этот электорат должны были поделить совсем другие партии. "Правое дело" становилось более серьезным игроком, чем та праволиберальная мягкая концепция, которую для нее, видимо, выдумал Сурков и его товарищи.
– Много спорят о природе противостояния Прохорова и Суркова. Возможно, его подоплека самая простая: личный конфликт, столкновение двух самолюбий?
– Я верю, что ничего не случается без глубоко личной мотивации. Начинается все с эмоций, а не с рационального. Но Михаил Прохоров написал в своем блоге, что у него ничего личного к Суркову, потому что ему дело важнее. И побывав в своей миниатюрной ситуации, я понимаю, что я боролся за кино. Если бы кино не было, я бы наговорил гораздо больше грубых и откровенных слов . Но ради кино нужно иногда поступаться личными амбициями. Мне кажется, Прохоров делает именно это.
– Если судить по дискуссиям в интернете вокруг этого дела, то, наверное, преобладающее настроение можно оценить, как злорадный азарт: кто кого – Сурков Прохорова или Прохоров Суркова. И мало кто верит в победу Прохорова. А вы верите?
– Я не знаю, верить или нет. Я готов помогать посильно, если моя помощь понадобится, ровно по одной причине: мне надоело комментировать комментарии и сидеть дома на кухне, злорадно над кем-то смеялся. Я уже обсмеял все, что мог, не только лично, но и в кино, хочется что-то попробовать сделать, даже если условия к этому не располагают. Я увидел, что Прохоров предпринимает именно такую попытку. Было бы очень неприятно разочароваться в нем, если он, например, выдвинется на президентских выборах, будет оппонентом Путину ради того, чтобы сделать Путина суперлегитимным президентом еще на 12 лет. Если такова комбинация и прописанный сценарий, я разочаруюсь и буду неприятно удивлен. Но я все-таки уверен, что это искренняя история, и мне кажется, что это может послужить толчком к переменам. Действительно есть две идеологические позиции. Сурков хочет притормозить страну, чтобы сознание людей догнало прогресс, а Прохоров – сторонник агрессивного развития. Мне кажется, что именно агрессивное развитие может спасти нас от революции, а не эта тотальная стабилизация.
– Мне кажется, что эта история, кроме всего прочего – урок либеральной интеллигенции о невозможности участия в проектах вроде бы оппозиционных, но санкционированных властью. Либо надо быть вне политики, либо с властью, как Михалков, либо категорически против, как Лимонов или группа "Война", а между не получается. Вот Станислав Белковский сформулировал вывод: хочешь быть свободным, не связывайся с Кремлем. Согласитесь?
– Мне кажется, что то, что сделал Прохоров – это самая прекрасная неудача, которая случалась за последнее время. Пытаться конструктивно сотрудничать с властью и рвать это сотрудничество, если власть не дает возможности делать то, что ты готов делать, хочешь и считаешь полезным, мне кажется, единственно возможная позиция. Я не вижу никакой пользы в том, что делает Лимонов. Я бы пошел под дубинки ОМОНа, если бы понимал, что это к чему-то приведет. У Прохорова есть еще ресурс для того, чтобы что-то менять, в отличие от Лимонова.
– Тот же Станислав Белковский предсказывает, что история с "Правым делом" приведет только к одному – к значительному росту числа россиян, которые 4 декабря на выборы не пойдут. И он считает, что как раз это очень хорошо.
– Мне тоже кажется, что чем очевиднее становятся фальсификации всей нашей политической жизни, тем больше очевидно для власти, что надо что-то делать, чтобы не упустить ситуацию из рук. Поэтому, мне кажется, то, что произошло – это только в плюс.
Фрагмент программы "Итоги недели".
