Владимир Тольц: Сегодня я продолжу разборку того, что говорилось в моих передачах 20 лет назад, и сосредоточу ваше внимание на октябрьских программах 1991 года.
Интересно, что эта ревизия демонстрирует нам, что, несмотря на существенную разницу во времени, многие нынешние политические сюжеты звучат, как комические рефрены тогдашних. Это я про свою беседу с Алексеем Левинсоном. А из других тогдашних тем вроде того матерного vox populi, о котором 20 лет назад с изумлением сообщал нам из Москвы Дмитрий Волчек, вырос язык многих нынешних произведений российской словесности. Впрочем, судите сами.
Фонограмма 1991 г. – Владимир Тольц: Программа Ельцина, обнародованная им в понедельник, когда он предложил лично возглавить правительство "Спасение России", и сегодня у всех на слуху. Каково же общественное мнение на сей счет? Какова та база, на которую может опереться российский президент в предлагаемой им радикальной реформе страны? Эти вопросы я адресую находящемуся сейчас в нашей студии ведущему научному сотруднику Всесоюзного центра изучения общественного мнения Алексею Георгиевичу Левинсону.
Алексей Левинсон: Я полагаю, что у Ельцина или у той команды, той бригады, которая будет осуществлять обещанные реформы, в общем, хорошая стартовая позиция. По сведениям, которыми располагает ВЦИОМ, Ельцин по-прежнему первый среди лидеров России, да и всего Союза в целом, и по данным нашего опроса, сравнительно недавним, Ельцин назван лидером ¾ российского населения, ведущим политическим лидером. В его команде люди, которые пользуются достаточно хорошей поддержкой населения.
Что качается персонально Бориса Николаевича, то его деятельность полностью одобряет 57% населения России, и только 6% высказали неодобрение. Это очень хорошее, я бы сказал, соотношение. Впрочем, Ельцин знавал, что называется, и лучшие времена. Было время, когда полностью одобряло его деятельность более 70%, год назад – 68% одобряло. Но мы помним, что в его политической биографии были и более трудные времена. Скажем, в марте до Новоогаревских соглашений число полностью одобрявших деятельность Ельцина падало до 42%, а доля тех, кто не одобрял его деятельность, поднималась до 15%. Можно сказать, что люди, которые в общем и целом, по крайней мере, в сознании нашего населения, населения России, придерживаются той же политической линии и выступают за то же дело, за которое и сам Ельцин выступает, эти люди также достаточно высокой поддержкой пользуется среди россиян. Скажем, Анатолий Александрович Собчак имеет 40% поддержки, то есть полного одобрения его деятельности при 11% тех, кто не одобряет его деятельность. Это все признаки того, что в целом та новая политическая элита, которая пришла к власти сейчас в России, она опирается на хорошую, на солидную народную поддержку.
Это будет вполне хорошее сравнение, если мы посмотрим на то, каково доверие руководства Союза. Тут уже речь не о персоналиях, а в целом о руководстве. Доверие руководства Союза, если вообще такой Союз существует в народном сознании, оно распределяется так - 5% тех, кто полностью доверят и 41% тех, кто полностью не доверяет. Что касается доверия парламенту, с которым, так или иначе, придется работать Борису Николаевичу, то здесь 31% полностью доверяющих и 13% не доверяющих.
Владимир Тольц: Алексей Георгиевич, а что как социолог, специалист по общественному мнению, вы можете сказать о том, какой хотели бы видеть россияне свою страну в будущем? Что думают об этом они сегодня, может быть, в самые трудные для России после войны времена?
Алексей Левинсон: Наши данные позволяют ответить так. Россиянам свойственна гордость за свою страну, гордость в кредит. В будущем хотели бы видеть Россию играющей ведущую роль среди республик 40% опрошенных нами. При этом 17% хотели бы видеть ее как образец демократического развития. И это очень, по-моему, существенно. Плохую судьбу, распад на отдельные республики, я думаю, что те, кто отвечали, считали, что это действительно печальный был бы исход, 12% предвидят. А изоляционистские тенденции, отгораживание России от всего остального мира, что тоже возможно как вариант – это предвидят только 7% населения. Я бы хотел сказать, что если 40% говорят о ведущей роли среди других республик, то 6% предполагают, что страна станет основой новой империи. Это, как видите, очень незначительное число, хотя сбрасывать со счетов и такую опасность не следует.
Особо, мне кажется, нужно подчеркнуть, что россияне при этом далеки от великодержавных амбиций. Они уверены (47%), что отношения России с другими республиками улучшаться. И только 22% боятся ухудшения в этом плане. Наконец, мне кажется, самым существенным, что требования или предложения заморозить границы и не выдвигать территориальных претензий к другим республикам, это предложение поддерживает 50% россиян. 21% не выражают согласия с этим предложением. Я думаю, что российским политикам, в том числе самого высокого уровня, необходимо принять во внимание такую твердую поддержку населением требования никакие границы не пересматривать в течение достаточно длительного времени.
Владимир Тольц: Самое время выслушать сейчас и противную сторону. Тот самый vox populi, глас народа, который старательными процентами измеряют социологи из ВЦИОМа. По-своему, по-журналистски делает это в нашей передаче Дмитрий Волчек, который, между прочим, полемизирует сегодня с другим частным участником нашей передачи экономистом Борисом Пинскером.
Дмитрий Волчек: Я первый раз в жизни видел оратора на митинге, который без зазрения совести смачно ругался матом: "Но это, бля, но мы их раздраконим, бля. И даже надо составить свой собственный профсоюз, бля". Отчего-то казалось, что "голодная зима" – это словосочетание из лексикона экономистов не более. Так и будут ученые мужи, поблескивая очками, говорить о грядущих трудностях за "круглым столом". До последней поры мы не слышали языка улицы. Она все эти годы, если воспользоваться авангардистской метафорой, корчилась безъязыкая. Не соглашусь с тем, кто скажет: самое важное событие последних – это то, что Хасбулатов победил-таки Бабурина. Бросьте! Самое важное и самое страшное – это прорезавшийся голос улицы.
Мои коллеги-журналисты уже подобрали клише, на редкость идиотское – "Осеннее наступление профсоюзов". Также поэтично и также неконкретно как "Осенний крик ястреба". Но – помилуйте! – какие там профсоюзы?! Это все равно, что обращать внимание на шепелявого суфлера, усердствующего в своей будке, и напрочь забывать про актеров, которые вместо чинной реплики "Нас, наверное, ожидает трудная зима", внезапно рвут на себе рубахи и визжат "А, достали, суки, гады!", и дальше уж совсем что-то непечатное.
На днях в информационной программе телевидения, которую теперь не знаешь как и называть, показали умильный мини-опрос общественного мнения – "Как вы относитесь в богатым людям?" Спрашивали отчего-то в основном интеллигентного вида старичков и хорошо прикинутых молодых людей. Выяснилось, что все относятся к богатым хорошо, по-доброму им завидуют и сами не прочь сколотить капиталец. Будто бы и не было накануне митинга в центре Москвы, на котором истошно визжали бабы: "Да, мы этих стерлиговых! Да, мы этот клуб молодых миллионеров! Да, мы этот "Менотеп"!" И день за днем одно и тоже в Питере, на Волге, на Урале митинги, митинги, на которых требуют ввести полную индексацию доходов, не отпускать цены, разогнать кооперативы, выгнать кавказцев из русских городов, повысить зарплату в 10 раз, не отменять прописки, не приватизировать жилплощадь. Верно сказал кто-то из экономистов: "Если путч устроили не в августе, а в конце осени, ГКЧП без труда победил бы".
По телевизору показали женщину-миллионера. Одного взгляда достаточно, чтобы сказать – что-то тут с этой не в меру нарумяненной, едва способной связать два слова лупоглазой тети не то. И верно. Навожу справки. Говорят – да, это же подставная фигура. За кооперативом, который она якобы возглавляет, стоят суровые мужики. А тете платят, чтобы она, представ перед следователем, хлопала красивыми глазами, все как в "Рогах и копытах". Тете платят за риск. Сам видел, как жилистый мужик, ведомый классовой ненавистью, ворвался в кооперативный ларек и принялся душить миловидную дуреху, сидевшую за прилавком. Публика, жадно разглядывавшая витрину, и глазом не повела. Только мент нехотя вызволил посиневшую страдалицу. На следующий день за прилавком появились два здоровых амбала, с подозрительно топорщащимися кожаными куртками.
Я не могу понять, всерьез ли говорит Борис Семенович Пинскер, заверяющий нас, что вскоре в России расцветет предпринимательство и страну ожидает необычайный подъем. Вижу со своего обывательского насеста совсем другое. Будь на месте Ельцина, предложившего радикализацию экономической реформы, какой-нибудь Валентин Павлов, его бы оплевали и растерзали. Ельцина спасают от шельмования только остатки былой популярности. Горбачева, напомню, тоже до определенного момента любили и поддерживали.
Реформы могут погубить некомпетентные чиновники, уверяет Борис Пинскер. Думается, реформу погубят, если уже не погубили те, ради кого вроде ее намерены проводить. Народ уже вышел из стахановского возраста. Он готов скорее откликнуться на погромный клич, нежели на сострадательные увещевания придется еще затянуть пояса. Мы вновь перед хорошо известной дилеммой – в светлое будущее будут загонять палкой, а иначе никак. Но что делать, если тот, кто и впрямь жаждем светлого будущего, предпочитает уезжать туда, где оно уже давно построено, на Запад? А тот, кто хочет просто прокормить семью, влезает на броневик и вопить оттуда: "Ну, суки, бля, достали!"
Владимир Тольц: Грустные наблюдения и размышления Дмитрия Волчека продолжает его коллега московский журналист Андрей Бабицкий, как и все мы, все чаще горестно задумывающийся в последнее время над ценой денег и ценой жизни.
Андрей Бабицкий: Хорошо помню, как еще только три года тому назад любая кассирша в продовольственном магазине подолгу проверяла на свет редкие 100-рублевые купюры, которыми расплачивались особо зажиточные покупатели, определяя их подлинность по наличию водяных знаков. Сегодня ситуация существенно изменилась. 50-ти и 100-рублевые бумажки небрежно отбрасываются в кассовый ящик. Ни одна уважающая себя кассирша не станет обременять себя бессмысленной проверкой. Логика здесь не хитрая. Деньги, стоимость которых находится в геометрической прогрессии уменьшения сообразно их количеству подделывать нецелесообразно. Авторитет рубля за годы перестройки упал столь низко, что даже высокие советские политики не видят ничего зазорного в том, чтобы лишний раз пройтись по национальной валюте. Борис Ельцин, к примеру, в своем программном обращении к нынешнему съезду назвал рубль деревянным, возмутившись тем, что соседние республики пытаются заполонить российский рынок бессмысленной денежной массой. Сознание среднего человека уже привычно апеллирует суммами в десятки и сотни тысяч рублей. Никого не удивляет, скажем, цена автомобиля на бирже – 150 тысяч рублей и более.
Однако до сих пор существует и иное измерение рубля. Традиционное отношение к нему сохранилось в так называемых малоимущих слоях советского населения - среди пенсионеров, инвалидов, матерей-одиночек и т. д., чьи зарплаты за последние несколько лет выросли лишь в 2-3 раза. Эти люди даже умозрительно не умеют оперировать суммами свыше 1-2 тысяч рублей. Их ежедневный быт складывается из булки хлеба за 58 копеек, 200 грамм чудовищной вареной колбасы по 8 рублей, кило картошки и других столь же немудрящих продуктов. Они не могут мечтать даже о советских товарах, реализуемых ныне по рыночным ценам. Когда цена дрянного телевизора вырастает до 5 тыс. рублей, а холодильник – до 4 и более.
Грядущая либерализация цен вряд ли сблизит эти категории населения, скорее окончательно разведет, причем надолго. Предлагаемые меры социальной защиты – принудительная фиксация цен на товары первой необходимости для инвалидов, пенсионеров и т. д., бесплатные обеды – помогут избежать голодной смерти, но не более того. Увы, экономисты и политики новой формации утверждают, что это необходимая цена за будущее благосостояние. Вероятно, это так. Во всяком случае, опыт стран Восточной Европы показывает, что уклониться с этого пути невозможно. Что ж, в таком случае, закон, согласно которому слабые и убогие лишь унавоживают почву для сильных и талантливых, является универсальным законом бытия, от которого не убежишь.
Владимир Тольц: Это экономическое наблюдение Андрея Бабицкого, прямо скажем, малоутешительно. Но что поделать – такова она, Россия сегодня. О ней, о ее жизни и истории, о нас с вами пел с немецкой сцены вновь недавно посетивший Мюнхен питерский композитор и музыкант Александр Дольский. Одну из своих песен он подарил мне для нашей программы.
Звучит песня в исполнении Александра Дольского
Порогов и груш обиватель,
живущий во все времена,
да здравствует наш обыватель,
которым гордится страна!
Он самый живучий и сильный -
копилка всех будущих рас,
печальная сущность России,
внеклассовый избранный класс.
В эпохи лихих испытаний,
когда помирает народ,
он так или сяк при питанье.
при печке, при бабе живет.
От грани до грани веков
С протянутой ходим рукой,
меняя отца за отцом,
голодные, злые, босые.
Корабль сумасшедших,
страна дураков...
(Где мой колпак с бубенцом?!)
Боже, спаси Россию!
Мудрейшие гибнут нелепо
(подводят и разум, и стыд),
а он при галошах и хлебе
на койке полуторной спит.
Ведет он бесплатную секу
и видит вокруг, как рентген,-
опора рябого генсека
и секов поглаже, не ген.
Один, что попроще, к дивану
из мест приложенья труда
спешит, прилипая к экрану,
где гычит лохматый балда.
Другой на манер государства,
в бумагах запутав народ,
в параграфе пряча коварство,
до срока ворует и врет.
А третий в тиши кабинета,
как гвоздь под лопаткой страны -
удельный князек с партбилетом,
причина для звездной войны.
Он самый опасный и крепкий...
стоп-краник, Сусанин слепой.
Его наподобие репки
тянуть нужно только гурьбой.
И вот этот маленький дядя
все тыкает пальцем вперед,
куда поневоле, не глядя,
идет его местный народ.
От грани до грани веков
С протянутой ходим рукой,
меняя отца за отцом,
голодные, злые, босые.
Корабль сумасшедших,
страна дураков...
(Где мой колпак с бубенцом?!)
Боже, спаси Россию!
И этих троих - миллионы.
Живя, размножаясь, шаля.
используя наши законы,
ведут нас в пределы нуля,
людей благородной породы
они помогали распять.
В сравненьи с тринадцатым годом
их стало побольше раз в пять.
Стоит обыватель колоссом,
решающим между людьми.
Партай его в душу геноссе.
и СПИД его потрох возьми?..
От грани до грани веков
С протянутой ходим рукой,
меняя отца за отцом,
голодные, злые, босые.
Корабль сумасшедших,
страна дураков...
(Где мой колпак с бубенцом?!)
Боже, спаси Россию!
Владимир Тольц: Песни, цены, язык и рассуждения 20-летней давности. Все это из моей программы, вышедшей в эфир в октябре 1991 года. Вы узнаете в этом день сегодняшний?
Интересно, что эта ревизия демонстрирует нам, что, несмотря на существенную разницу во времени, многие нынешние политические сюжеты звучат, как комические рефрены тогдашних. Это я про свою беседу с Алексеем Левинсоном. А из других тогдашних тем вроде того матерного vox populi, о котором 20 лет назад с изумлением сообщал нам из Москвы Дмитрий Волчек, вырос язык многих нынешних произведений российской словесности. Впрочем, судите сами.
Фонограмма 1991 г. – Владимир Тольц: Программа Ельцина, обнародованная им в понедельник, когда он предложил лично возглавить правительство "Спасение России", и сегодня у всех на слуху. Каково же общественное мнение на сей счет? Какова та база, на которую может опереться российский президент в предлагаемой им радикальной реформе страны? Эти вопросы я адресую находящемуся сейчас в нашей студии ведущему научному сотруднику Всесоюзного центра изучения общественного мнения Алексею Георгиевичу Левинсону.
Алексей Левинсон: Я полагаю, что у Ельцина или у той команды, той бригады, которая будет осуществлять обещанные реформы, в общем, хорошая стартовая позиция. По сведениям, которыми располагает ВЦИОМ, Ельцин по-прежнему первый среди лидеров России, да и всего Союза в целом, и по данным нашего опроса, сравнительно недавним, Ельцин назван лидером ¾ российского населения, ведущим политическим лидером. В его команде люди, которые пользуются достаточно хорошей поддержкой населения.
Что качается персонально Бориса Николаевича, то его деятельность полностью одобряет 57% населения России, и только 6% высказали неодобрение. Это очень хорошее, я бы сказал, соотношение. Впрочем, Ельцин знавал, что называется, и лучшие времена. Было время, когда полностью одобряло его деятельность более 70%, год назад – 68% одобряло. Но мы помним, что в его политической биографии были и более трудные времена. Скажем, в марте до Новоогаревских соглашений число полностью одобрявших деятельность Ельцина падало до 42%, а доля тех, кто не одобрял его деятельность, поднималась до 15%. Можно сказать, что люди, которые в общем и целом, по крайней мере, в сознании нашего населения, населения России, придерживаются той же политической линии и выступают за то же дело, за которое и сам Ельцин выступает, эти люди также достаточно высокой поддержкой пользуется среди россиян. Скажем, Анатолий Александрович Собчак имеет 40% поддержки, то есть полного одобрения его деятельности при 11% тех, кто не одобряет его деятельность. Это все признаки того, что в целом та новая политическая элита, которая пришла к власти сейчас в России, она опирается на хорошую, на солидную народную поддержку.
Это будет вполне хорошее сравнение, если мы посмотрим на то, каково доверие руководства Союза. Тут уже речь не о персоналиях, а в целом о руководстве. Доверие руководства Союза, если вообще такой Союз существует в народном сознании, оно распределяется так - 5% тех, кто полностью доверят и 41% тех, кто полностью не доверяет. Что касается доверия парламенту, с которым, так или иначе, придется работать Борису Николаевичу, то здесь 31% полностью доверяющих и 13% не доверяющих.
Владимир Тольц: Алексей Георгиевич, а что как социолог, специалист по общественному мнению, вы можете сказать о том, какой хотели бы видеть россияне свою страну в будущем? Что думают об этом они сегодня, может быть, в самые трудные для России после войны времена?
Алексей Левинсон: Наши данные позволяют ответить так. Россиянам свойственна гордость за свою страну, гордость в кредит. В будущем хотели бы видеть Россию играющей ведущую роль среди республик 40% опрошенных нами. При этом 17% хотели бы видеть ее как образец демократического развития. И это очень, по-моему, существенно. Плохую судьбу, распад на отдельные республики, я думаю, что те, кто отвечали, считали, что это действительно печальный был бы исход, 12% предвидят. А изоляционистские тенденции, отгораживание России от всего остального мира, что тоже возможно как вариант – это предвидят только 7% населения. Я бы хотел сказать, что если 40% говорят о ведущей роли среди других республик, то 6% предполагают, что страна станет основой новой империи. Это, как видите, очень незначительное число, хотя сбрасывать со счетов и такую опасность не следует.
Особо, мне кажется, нужно подчеркнуть, что россияне при этом далеки от великодержавных амбиций. Они уверены (47%), что отношения России с другими республиками улучшаться. И только 22% боятся ухудшения в этом плане. Наконец, мне кажется, самым существенным, что требования или предложения заморозить границы и не выдвигать территориальных претензий к другим республикам, это предложение поддерживает 50% россиян. 21% не выражают согласия с этим предложением. Я думаю, что российским политикам, в том числе самого высокого уровня, необходимо принять во внимание такую твердую поддержку населением требования никакие границы не пересматривать в течение достаточно длительного времени.
Владимир Тольц: Самое время выслушать сейчас и противную сторону. Тот самый vox populi, глас народа, который старательными процентами измеряют социологи из ВЦИОМа. По-своему, по-журналистски делает это в нашей передаче Дмитрий Волчек, который, между прочим, полемизирует сегодня с другим частным участником нашей передачи экономистом Борисом Пинскером.
Дмитрий Волчек: Я первый раз в жизни видел оратора на митинге, который без зазрения совести смачно ругался матом: "Но это, бля, но мы их раздраконим, бля. И даже надо составить свой собственный профсоюз, бля". Отчего-то казалось, что "голодная зима" – это словосочетание из лексикона экономистов не более. Так и будут ученые мужи, поблескивая очками, говорить о грядущих трудностях за "круглым столом". До последней поры мы не слышали языка улицы. Она все эти годы, если воспользоваться авангардистской метафорой, корчилась безъязыкая. Не соглашусь с тем, кто скажет: самое важное событие последних – это то, что Хасбулатов победил-таки Бабурина. Бросьте! Самое важное и самое страшное – это прорезавшийся голос улицы.
Мои коллеги-журналисты уже подобрали клише, на редкость идиотское – "Осеннее наступление профсоюзов". Также поэтично и также неконкретно как "Осенний крик ястреба". Но – помилуйте! – какие там профсоюзы?! Это все равно, что обращать внимание на шепелявого суфлера, усердствующего в своей будке, и напрочь забывать про актеров, которые вместо чинной реплики "Нас, наверное, ожидает трудная зима", внезапно рвут на себе рубахи и визжат "А, достали, суки, гады!", и дальше уж совсем что-то непечатное.
На днях в информационной программе телевидения, которую теперь не знаешь как и называть, показали умильный мини-опрос общественного мнения – "Как вы относитесь в богатым людям?" Спрашивали отчего-то в основном интеллигентного вида старичков и хорошо прикинутых молодых людей. Выяснилось, что все относятся к богатым хорошо, по-доброму им завидуют и сами не прочь сколотить капиталец. Будто бы и не было накануне митинга в центре Москвы, на котором истошно визжали бабы: "Да, мы этих стерлиговых! Да, мы этот клуб молодых миллионеров! Да, мы этот "Менотеп"!" И день за днем одно и тоже в Питере, на Волге, на Урале митинги, митинги, на которых требуют ввести полную индексацию доходов, не отпускать цены, разогнать кооперативы, выгнать кавказцев из русских городов, повысить зарплату в 10 раз, не отменять прописки, не приватизировать жилплощадь. Верно сказал кто-то из экономистов: "Если путч устроили не в августе, а в конце осени, ГКЧП без труда победил бы".
По телевизору показали женщину-миллионера. Одного взгляда достаточно, чтобы сказать – что-то тут с этой не в меру нарумяненной, едва способной связать два слова лупоглазой тети не то. И верно. Навожу справки. Говорят – да, это же подставная фигура. За кооперативом, который она якобы возглавляет, стоят суровые мужики. А тете платят, чтобы она, представ перед следователем, хлопала красивыми глазами, все как в "Рогах и копытах". Тете платят за риск. Сам видел, как жилистый мужик, ведомый классовой ненавистью, ворвался в кооперативный ларек и принялся душить миловидную дуреху, сидевшую за прилавком. Публика, жадно разглядывавшая витрину, и глазом не повела. Только мент нехотя вызволил посиневшую страдалицу. На следующий день за прилавком появились два здоровых амбала, с подозрительно топорщащимися кожаными куртками.
Я не могу понять, всерьез ли говорит Борис Семенович Пинскер, заверяющий нас, что вскоре в России расцветет предпринимательство и страну ожидает необычайный подъем. Вижу со своего обывательского насеста совсем другое. Будь на месте Ельцина, предложившего радикализацию экономической реформы, какой-нибудь Валентин Павлов, его бы оплевали и растерзали. Ельцина спасают от шельмования только остатки былой популярности. Горбачева, напомню, тоже до определенного момента любили и поддерживали.
Реформы могут погубить некомпетентные чиновники, уверяет Борис Пинскер. Думается, реформу погубят, если уже не погубили те, ради кого вроде ее намерены проводить. Народ уже вышел из стахановского возраста. Он готов скорее откликнуться на погромный клич, нежели на сострадательные увещевания придется еще затянуть пояса. Мы вновь перед хорошо известной дилеммой – в светлое будущее будут загонять палкой, а иначе никак. Но что делать, если тот, кто и впрямь жаждем светлого будущего, предпочитает уезжать туда, где оно уже давно построено, на Запад? А тот, кто хочет просто прокормить семью, влезает на броневик и вопить оттуда: "Ну, суки, бля, достали!"
Владимир Тольц: Грустные наблюдения и размышления Дмитрия Волчека продолжает его коллега московский журналист Андрей Бабицкий, как и все мы, все чаще горестно задумывающийся в последнее время над ценой денег и ценой жизни.
Андрей Бабицкий: Хорошо помню, как еще только три года тому назад любая кассирша в продовольственном магазине подолгу проверяла на свет редкие 100-рублевые купюры, которыми расплачивались особо зажиточные покупатели, определяя их подлинность по наличию водяных знаков. Сегодня ситуация существенно изменилась. 50-ти и 100-рублевые бумажки небрежно отбрасываются в кассовый ящик. Ни одна уважающая себя кассирша не станет обременять себя бессмысленной проверкой. Логика здесь не хитрая. Деньги, стоимость которых находится в геометрической прогрессии уменьшения сообразно их количеству подделывать нецелесообразно. Авторитет рубля за годы перестройки упал столь низко, что даже высокие советские политики не видят ничего зазорного в том, чтобы лишний раз пройтись по национальной валюте. Борис Ельцин, к примеру, в своем программном обращении к нынешнему съезду назвал рубль деревянным, возмутившись тем, что соседние республики пытаются заполонить российский рынок бессмысленной денежной массой. Сознание среднего человека уже привычно апеллирует суммами в десятки и сотни тысяч рублей. Никого не удивляет, скажем, цена автомобиля на бирже – 150 тысяч рублей и более.
Однако до сих пор существует и иное измерение рубля. Традиционное отношение к нему сохранилось в так называемых малоимущих слоях советского населения - среди пенсионеров, инвалидов, матерей-одиночек и т. д., чьи зарплаты за последние несколько лет выросли лишь в 2-3 раза. Эти люди даже умозрительно не умеют оперировать суммами свыше 1-2 тысяч рублей. Их ежедневный быт складывается из булки хлеба за 58 копеек, 200 грамм чудовищной вареной колбасы по 8 рублей, кило картошки и других столь же немудрящих продуктов. Они не могут мечтать даже о советских товарах, реализуемых ныне по рыночным ценам. Когда цена дрянного телевизора вырастает до 5 тыс. рублей, а холодильник – до 4 и более.
Грядущая либерализация цен вряд ли сблизит эти категории населения, скорее окончательно разведет, причем надолго. Предлагаемые меры социальной защиты – принудительная фиксация цен на товары первой необходимости для инвалидов, пенсионеров и т. д., бесплатные обеды – помогут избежать голодной смерти, но не более того. Увы, экономисты и политики новой формации утверждают, что это необходимая цена за будущее благосостояние. Вероятно, это так. Во всяком случае, опыт стран Восточной Европы показывает, что уклониться с этого пути невозможно. Что ж, в таком случае, закон, согласно которому слабые и убогие лишь унавоживают почву для сильных и талантливых, является универсальным законом бытия, от которого не убежишь.
Владимир Тольц: Это экономическое наблюдение Андрея Бабицкого, прямо скажем, малоутешительно. Но что поделать – такова она, Россия сегодня. О ней, о ее жизни и истории, о нас с вами пел с немецкой сцены вновь недавно посетивший Мюнхен питерский композитор и музыкант Александр Дольский. Одну из своих песен он подарил мне для нашей программы.
Звучит песня в исполнении Александра Дольского
Порогов и груш обиватель,
живущий во все времена,
да здравствует наш обыватель,
которым гордится страна!
Он самый живучий и сильный -
копилка всех будущих рас,
печальная сущность России,
внеклассовый избранный класс.
В эпохи лихих испытаний,
когда помирает народ,
он так или сяк при питанье.
при печке, при бабе живет.
От грани до грани веков
С протянутой ходим рукой,
меняя отца за отцом,
голодные, злые, босые.
Корабль сумасшедших,
страна дураков...
(Где мой колпак с бубенцом?!)
Боже, спаси Россию!
Мудрейшие гибнут нелепо
(подводят и разум, и стыд),
а он при галошах и хлебе
на койке полуторной спит.
Ведет он бесплатную секу
и видит вокруг, как рентген,-
опора рябого генсека
и секов поглаже, не ген.
Один, что попроще, к дивану
из мест приложенья труда
спешит, прилипая к экрану,
где гычит лохматый балда.
Другой на манер государства,
в бумагах запутав народ,
в параграфе пряча коварство,
до срока ворует и врет.
А третий в тиши кабинета,
как гвоздь под лопаткой страны -
удельный князек с партбилетом,
причина для звездной войны.
Он самый опасный и крепкий...
стоп-краник, Сусанин слепой.
Его наподобие репки
тянуть нужно только гурьбой.
И вот этот маленький дядя
все тыкает пальцем вперед,
куда поневоле, не глядя,
идет его местный народ.
От грани до грани веков
С протянутой ходим рукой,
меняя отца за отцом,
голодные, злые, босые.
Корабль сумасшедших,
страна дураков...
(Где мой колпак с бубенцом?!)
Боже, спаси Россию!
И этих троих - миллионы.
Живя, размножаясь, шаля.
используя наши законы,
ведут нас в пределы нуля,
людей благородной породы
они помогали распять.
В сравненьи с тринадцатым годом
их стало побольше раз в пять.
Стоит обыватель колоссом,
решающим между людьми.
Партай его в душу геноссе.
и СПИД его потрох возьми?..
От грани до грани веков
С протянутой ходим рукой,
меняя отца за отцом,
голодные, злые, босые.
Корабль сумасшедших,
страна дураков...
(Где мой колпак с бубенцом?!)
Боже, спаси Россию!
Владимир Тольц: Песни, цены, язык и рассуждения 20-летней давности. Все это из моей программы, вышедшей в эфир в октябре 1991 года. Вы узнаете в этом день сегодняшний?
