В интервью Радио Свобода белорусский журналист Ирина Халип, жена экс-кандидата в президенты Белоруссии Андрея Санникова, рассказала о причинах, побудивших ее обратиться к женам первых лиц России.

В письме к Светлане Медведевой и Людмиле Путиной, опубликованном 3 октября "Новой газетой", говорится:

Уважаемые Светлана Владимировна и Людмила Александровна!

Я, гражданка Беларуси Ирина Халип, обращаюсь к вам как жена политзаключенного Андрея Санникова и мать четырехлетнего Даниила Санникова. Надеюсь, что вы, как жены и матери, поймете меня.

Мой муж, кандидат в президенты Беларуси, был брошен за решетку в день выборов. Его приговорили к пяти годам лишения свободы за участие в выборах и мирной демонстрации протеста. Лукашенко расправился с ним за всё - за то, что Андрей был сильным соперником, за то, что имеет опыт государственной службы, за то, что, уйдя в отставку с поста заместителя министра иностранных дел в ранге Чрезвычайного и Полномочного Посла, остался значимой фигурой в политике. Он имел все шансы победить на выборах (если бы они были честными) и выстроить нормальные отношения и с Россией, и с Западом. За это и сидит в тюрьме.

Сейчас ситуацию можно назвать критической. Белорусские спецслужбы делают всё, чтобы превратить меня во вдову, а нашего сына - в сироту. Я не хочу, чтобы он стал сиротой.

Вы тоже - жены и матери. И я прошу вас убедить ваших мужей использовать все возможности, чтобы не допустить физическое уничтожение моего мужа Андрея Санникова и потребовать от Лукашенко освободить его и других белорусских политзаключенных.
Я не сомневаюсь, что вы найдете нужные слова, - пишет Ирина Халип.

Видеокомментарий сотрудника белорусского сервиса РС Юрия Дракохруста

– В чем вы видите опасность для Андрея Санникова?

– Во всем. Началось с 20 сентября, когда его внезапно вдруг увезли из колонии и поместили в витебскую тюрьму. Все это время мне говорили, что он уже подъезжает к бобруйской колонии, а он находился в Витебске. Я почти неделю не знала, что с ним происходит. В это время он подвергался сильному моральному давлению. Кстати, как я смогла узнать из одного из своих источников, один из якобы заключенных, сидевших в его камере в Витебске, был вовсе не заключенный, а сотрудник КГБ. То есть идет спецоперация; цель - деморализовать, уничтожить моего мужа, возможно, и убить – я допускаю это. Я не ищу логику, не ищу целесообразности в поступках этого режима.

Андрею Санникову угрожает опасность. То, что почти две недели мы его искали и не могли найти, пока его таскали по разным тюрьмам – он был скрыт и от адвоката, и от меня, – лишнее тому доказательство. Человек может исчезнуть в центре Европы в XXI веке – человек, находящийся под конвоем, и никто не будет знать, где он. Что-то похожее происходит с Николаем Статкевичем. Я знаю, что страшное давление оказывается на лидера "Молодого фронта" Дмитрия Дашкевича, который находится сейчас в Глубокской колонии. В общем, ситуация, когда нужно людей спасать. И если это не удалось сделать многочисленными обращениями родственников политзаключенных к главам государства, – давайте я попробую обратиться к женам глав государств. В конце концов, они жены, они матери, и я такая же. Может быть, они поймут меня лучше и смогут в чем-то убедить своих мужей. Во всяком случае, я допускаю это.

Я заметила, что у чиновников высокого ранга существуют какие-то стандарты: вот по этому поводу можно принять резолюцию – у нас в компьютере есть шаблон, а вот по этому поводу можно сказать, но аккуратненько, а в это нам вообще лучше не вмешиваться. То есть, существует определенная система условностей. Мне кажется, что разрушать ее нужно такими действиями, совершенно простыми и понятными... Ребята, вы не можете, у вас нет полномочий, вы не видите политической целесообразности что-то сделать? Хорошо, я попробую обратиться к вашим женам. Мне кажется, женщины по природе более отзывчивы, менее скованны.

– Это общая ситуация для чиновников вообще – и к востоку, и к западу от Белоруссии?

– Конечно. Я это давно уже заметила – еще после выборов 2006 года, когда был арестован Александр Козулин. Тогда его, в конечном счете, спасли санкции Соединенных Штатов. Сейчас, как видите, они уже не спасают. Потому что появился Китай (и инвестиции со стороны крупного бизнеса КНР в совместные проекты с Белоруссией. – РС), появилось что-то еще, – и в конце концов оказалось, что народ, доведенный уже до полного экономического коллапса, тем не менее, еще как-то относительно спокоен.

– Какие рычаги давления могут быть на президента Белоруссии Александра Лукашенко?

– Есть политические, есть экономические, есть некие, скажем так, тайные, кулуарные. Да, можно сделать один телефонный звонок – и этого хватит. А если, например тот же Европейский Союз введет эмбарго на продукцию "Белнефтехима", то вопрос решится за полдня, политзаключенные повылетают из тюрем. На это пока никто не идет. А ведь именно Евросоюз является главным потребителем белорусских нефтепродуктов.

– Вы намереваетесь передать письма женам президентов Франции, США, Польши, премьера Великобритании – через посольства. Как вам удастся это сделать?

– Почему нет? Я очень хорошо знакома со всеми послами, которые аккредитованы в Беларуси. Они очень сильно поддерживали мою семью, когда мы с мужем оба сидели. Я регулярно с ними встречаюсь и никакой негативной реакции тут быть не может.

– И это не те чиновники, которые удовольствуются принятием резолюции?

– Конечно, нет, это совершенно нормальные люди. Честно вам скажу, в российское посольство я бы не пошла, поэтому тут я избрала другой путь – публикация через "Новую газету". Плюс мой главный редактор Дмитрий Муратов пообещал лично обеспечить доставку письма адресатам в России.

– Есть у вас все-таки надежда на то, что это сработает?

– Конечно, есть. Если бы у меня не было надежды, то было бы совсем невыносимо жить.

– То есть это не жест отчаяния?

– Нет. Жест отчаяния обычно сопровождается слезами, бессилием, депрессией. Когда человек действует, когда человек придумывает все новые и новые возможности – "я сделаю вот так, я еще сделаю это и еще, может быть, надо попробовать вот так", – это совсем другое, это мобилизует.