В области культуры отмечено обострение национального вопроса.
Государственный служащий, писатель и драматург Михаил Барщевский пришел к коллегам на "Эхо Москвы" - поговорить о словах и поступках применительно к политическому моменту. Вышло так, что в какой-то момент человек театра пересилил в Барщевском всех остальных:
"Скоро 70-летие битвы под Москвой. В Театре Маяковского был спектакль, посвященный битве под Москвой. Художественные достоинства этого спектакля мы не обсуждаем. Пришел новый главный режиссер, молодой человек, литовец, наверное, талантливый режиссер (он до этого в разных московских театрах ставил спектакли), и спектакль из репертуара снял…
Это, ведь, тоже отношение к тем, кто погиб (под Москвой). Это отношение к ветеранам войны. Вот, повторяю еще раз, я не обсуждаю художественные достоинства этого спектакля. Просто другого спектакля о битве под Москвой в московских театрах нет".
Для справки: "литовец" – Миндаугас Карбаускис. То, что вольные рассуждения о пятом пункте могут появляться в самых странных местах – как-то: театральное искусство в целом, культурный контекст столицы в частности, адрес отправления лично – отнюдь не новость. В августе среди любителей проявить национальное превосходство вдруг оказался Евгений Гришковец, который также отточил свою риторику именно на литовских режиссерах: "Эта маленькая их культура - деревенская, сельская, чудесная и очень цельная - ничего толком нам не может сообщить".
Так вот, о большом и способном к сообщениям. Беглый осмотр публикаций – в первую очередь, хвалебного толка – показывает, что спектакль Александра Пудина "Рубеж" (именно его имел в виду Барщевский) посвящен возведению тылового оборонительного района № 30 осенью и зимой 1941-го года под Пензой.
Подвиг? Еще какой.
Про битву за Москву? Едва ли. От столицы до Пензы – более шестисот километров на восток.
Но, в конце концов, примем за данность, что у – на то время – художественного руководителя Театра имени Маяковского Сергея Арцыбашева возникло желание включить "Рубеж" в репертуар вверенного ему учреждения культуры. В качестве спектакля, посвященного 68-й годовщине битвы за Москву. И – конечно же – невзирая на то, что Александр Пудин известен не только как драматург, но и как пресс-секретарь первого вице-мэра Москвы Людмилы Швецовой. Примем – и не станем это оспаривать: художник так видел.
Не будем, однако, спорить и с тем, что у Миндаугаса Карбаускиса может быть диаметрально противоположный взгляд. Как на роль Пензы в битве под Москвой, так и на отношения с сильными града сего. Чья концепция победит – скорее всего, увидим в ближайшие дни. Через сутки после высказывания Барщевского появилась информация о том, что Карбаускис выразил намерение уйти с поста художественного руководителя Театра имени Маяковского. Повод - конфликт с директором театра. Затем стали говорить о том, что режиссер не уходит, но конфликт есть - и для его разрешения сотрудники театра обратились в столичный департамент культуры. Пока же, в ожидании возможного выбора городских властей между директором и худруком, отметим лишь, что Михаил Барщевский со своим доведением до сведения заинтересованных лиц оказался невыносимо кстати.
Нечто подобное можно сказать и о статье дирижера Максима Шостаковича; впрочем, по количеству апелляций к великому имени предка более уместно говорить о нем как о Максиме Дмитриевиче. Автор опубликованного "Известиями" материала с лаконичным названием "Как и в прошлом, в радиоопросах раздаются голоса "трудящихся": "Фильма не смотрел, но осуждаю" долго аплодировал картине Никиты Михалкова "Цитадель". Но – далее цитата – "вместо всеобщей радости за художественное достижение соотечественника в некоторых СМИ, радио и телепередачах начинается оголтелая травля нашего выдающегося режиссера. И я с ужасом не понимаю, где я нахожусь, в каком времени, в каком пространстве. Слово в слово, шаг в шаг повторяется кампания травли моего отца в былые, жестокие времена нашей страны. Все приемы лжи и оскорблений".
Коллективный Иосиф Сталин обнаружен Максимом Дмитриевичем не только в тех, кто оказался неудовлетворен художественными достоинствами "Цитадели": "Какие были брошены силы, чтобы изолировать художника от его зрителя, не дать посмотреть картину! Так, одновременно, день в день с выходом на экраны "Цитадели" был запущен в прокат фильм "Пираты Карибского моря" с целью переключить внимание людей на развлекательное кино, а пресса намеренно отворачивала зрителя от фильма Михалкова… Чужая культурная идея, в сущности чуждая традиционной русской духовности, пытается её уничтожить. Кто же эта "пятая колонна", которая вступила в смертельную схватку с истинным патриотизмом?" – спрашивает Максим Дмитриевич Шостакович. И отвечает: "Это те, кто шкурой чувствует, что творческая, духовная позиция Михалкова занимает их нишу".
Ответ по конкретности так себе. Но, на всякий случай, нечестивым прокатчикам следует приготовиться к худшему.
"Композиторы ничего не делали, только писали друг на друга доносы на нотной бумаге"; записные книжки Ильи Ильфа. Какие там восемьдесят лет, кто их видел.
Государственный служащий, писатель и драматург Михаил Барщевский пришел к коллегам на "Эхо Москвы" - поговорить о словах и поступках применительно к политическому моменту. Вышло так, что в какой-то момент человек театра пересилил в Барщевском всех остальных:
"Скоро 70-летие битвы под Москвой. В Театре Маяковского был спектакль, посвященный битве под Москвой. Художественные достоинства этого спектакля мы не обсуждаем. Пришел новый главный режиссер, молодой человек, литовец, наверное, талантливый режиссер (он до этого в разных московских театрах ставил спектакли), и спектакль из репертуара снял…
Это, ведь, тоже отношение к тем, кто погиб (под Москвой). Это отношение к ветеранам войны. Вот, повторяю еще раз, я не обсуждаю художественные достоинства этого спектакля. Просто другого спектакля о битве под Москвой в московских театрах нет".
Для справки: "литовец" – Миндаугас Карбаускис. То, что вольные рассуждения о пятом пункте могут появляться в самых странных местах – как-то: театральное искусство в целом, культурный контекст столицы в частности, адрес отправления лично – отнюдь не новость. В августе среди любителей проявить национальное превосходство вдруг оказался Евгений Гришковец, который также отточил свою риторику именно на литовских режиссерах: "Эта маленькая их культура - деревенская, сельская, чудесная и очень цельная - ничего толком нам не может сообщить".
Так вот, о большом и способном к сообщениям. Беглый осмотр публикаций – в первую очередь, хвалебного толка – показывает, что спектакль Александра Пудина "Рубеж" (именно его имел в виду Барщевский) посвящен возведению тылового оборонительного района № 30 осенью и зимой 1941-го года под Пензой.
Подвиг? Еще какой.
Про битву за Москву? Едва ли. От столицы до Пензы – более шестисот километров на восток.
Но, в конце концов, примем за данность, что у – на то время – художественного руководителя Театра имени Маяковского Сергея Арцыбашева возникло желание включить "Рубеж" в репертуар вверенного ему учреждения культуры. В качестве спектакля, посвященного 68-й годовщине битвы за Москву. И – конечно же – невзирая на то, что Александр Пудин известен не только как драматург, но и как пресс-секретарь первого вице-мэра Москвы Людмилы Швецовой. Примем – и не станем это оспаривать: художник так видел.
Не будем, однако, спорить и с тем, что у Миндаугаса Карбаускиса может быть диаметрально противоположный взгляд. Как на роль Пензы в битве под Москвой, так и на отношения с сильными града сего. Чья концепция победит – скорее всего, увидим в ближайшие дни. Через сутки после высказывания Барщевского появилась информация о том, что Карбаускис выразил намерение уйти с поста художественного руководителя Театра имени Маяковского. Повод - конфликт с директором театра. Затем стали говорить о том, что режиссер не уходит, но конфликт есть - и для его разрешения сотрудники театра обратились в столичный департамент культуры. Пока же, в ожидании возможного выбора городских властей между директором и худруком, отметим лишь, что Михаил Барщевский со своим доведением до сведения заинтересованных лиц оказался невыносимо кстати.
Нечто подобное можно сказать и о статье дирижера Максима Шостаковича; впрочем, по количеству апелляций к великому имени предка более уместно говорить о нем как о Максиме Дмитриевиче. Автор опубликованного "Известиями" материала с лаконичным названием "Как и в прошлом, в радиоопросах раздаются голоса "трудящихся": "Фильма не смотрел, но осуждаю" долго аплодировал картине Никиты Михалкова "Цитадель". Но – далее цитата – "вместо всеобщей радости за художественное достижение соотечественника в некоторых СМИ, радио и телепередачах начинается оголтелая травля нашего выдающегося режиссера. И я с ужасом не понимаю, где я нахожусь, в каком времени, в каком пространстве. Слово в слово, шаг в шаг повторяется кампания травли моего отца в былые, жестокие времена нашей страны. Все приемы лжи и оскорблений".
Коллективный Иосиф Сталин обнаружен Максимом Дмитриевичем не только в тех, кто оказался неудовлетворен художественными достоинствами "Цитадели": "Какие были брошены силы, чтобы изолировать художника от его зрителя, не дать посмотреть картину! Так, одновременно, день в день с выходом на экраны "Цитадели" был запущен в прокат фильм "Пираты Карибского моря" с целью переключить внимание людей на развлекательное кино, а пресса намеренно отворачивала зрителя от фильма Михалкова… Чужая культурная идея, в сущности чуждая традиционной русской духовности, пытается её уничтожить. Кто же эта "пятая колонна", которая вступила в смертельную схватку с истинным патриотизмом?" – спрашивает Максим Дмитриевич Шостакович. И отвечает: "Это те, кто шкурой чувствует, что творческая, духовная позиция Михалкова занимает их нишу".
Ответ по конкретности так себе. Но, на всякий случай, нечестивым прокатчикам следует приготовиться к худшему.
"Композиторы ничего не делали, только писали друг на друга доносы на нотной бумаге"; записные книжки Ильи Ильфа. Какие там восемьдесят лет, кто их видел.
