Дмитрий Волчек: 18 октября в Лондоне стало известно имя лауреата Букеровской премии 2011 года. Анна Асланян побывала на пресс-конференции по поводу вручения этой литературной награды.
Анна Асланян: В этом году Букер достался Джулиану Барнсу, одному из самых известных британских писателей. Его недавно вышедший роман “Ощущение конца” – искусно выполненное, тщательное исследование человеческой памяти, демонстрирующее ненадежность этого инструмента. Свое выступление на церемонии вручения премии Барнс начал рассказом о Хорхе Луисе Борхесе.
Джулиан Барнс: На постоянные вопросы о том, когда же ему дадут Нобелевскую премию, Борхес отвечал так: по-видимому, где-то существует небольшая фабрика, работающая на то, чтобы этого никогда не произошло. За последние годы мне самому – в редкие моменты легкой паранойи – то и дело начинало казаться, будто подобная таинственная организация существует и здесь. Словом, я испытываю большую радость и не меньшее облегчение от того, что Букеровская премия присуждена мне.
Анна Асланян: Букер – одна из самых престижных в англоязычном мире литературных наград, которая вручается ежегодно писателям из Британского содружества; денежный приз составляет 50 тысяч фунтов стерлингов. На этот раз в шорт-лист премии вошли книги как известных авторов, так и дебютантов. Первый роман британца Стивена Келмана, “Птичий английский”, написан от лица мальчика, только что приехавшего в Англию из Ганы. Другой дебют – “Подснежники” Эндрю Миллера, триллер, действие которого происходит в Москве начала 2000-х. Начинающий канадский автор Патрик деВитт вошел в шорт-лист с романом “Братья Систерс” – вестерном, где события разворачиваются в Америке времен золотой лихорадки. Финалистом стала еще одна канадская писательница, Эси Эдугян; ее “Блюз полукровки” – история, увиденная глазами темнокожего джазового музыканта в Берлине в годы Второй мировой войны. Наконец, в шорт-лист попала англичанка Кэрол Берч – автор нескольких книг; действие ее последнего романа “Зверинец Джамраха” происходит в середине 19-го века.
Председателем жюри Букера в этом году была Стелла Римингтон, в свое время глава британской спецслужбы MI5, сама написавшая нескольких шпионских романов. Позицию жюри она не раз формулировала так: “Книги нужны для того, чтобы их читать, а не просто восхищаться ими на расстоянии”. Критики реагировали возмущенно, указывая на то, что организаторы Букера делают ставку на легкое чтиво, пренебрегая серьезной литературой. “По нервной реакции многих может показаться”, – отметила Римингтон, – “будто мы, члены жюри, собираемся книги запрещать, а не награждать”.
Возвращаясь к победителю, нельзя не вспомнить, что Джулиан Барнс некогда назвал Букера “лотереей для людей с претензиями”. Его попросили объяснить, что он имел в виду.
Джулиан Барнс: Отвечу на этот вопрос, подобно какому-нибудь оправдывающемуся политику, – объясню свои слова в контексте. Тогда, в 1985-м – а с тех пор, как мне кажется, положение дел не особенно изменилось, – Букеровская премия обладала свойством доводить людей чуть ли не до безумия. Нередко в предвкушении этой награды писатели в самом деле сходили с ума. Поэтому я сказал: единственный способ оставаться нормальным – относиться к этой игре как к эдакой лотерее для людей с претензиями. А затем добавил: по крайней мере, до тех пор, пока не выиграешь. Тогда можно будет спокойно сказать, что в жюри вошли самые светлые головы всего литературного мира.
Анна Асланян: Романы Барнса “Попугай Флобера”, “Англия, Англия”, “Артур и Джордж” в свое время включались в шорт-лист Букера, однако победы ему пришлось ждать с 1984 года. По его словам, он действительно испытал чувство облегчения, узнав, что четвертая попытка оказалась удачной. “Мне не хотелось сойти в могилу и получить премию имени Берил”, – добавил Барнс. Он имел в виду британскую писательницу Берил Бейнбридж, книги которой входили в шорт-лист пять раз, но при жизни премия ей ни разу не досталась. После ее смерти организаторы Букера учредили специальную награду “Лучшая книга Берил”.
Барнс поблагодарил издательство ''Jonathan Cape'', особенно – дизайнера обложки романа; книга действительно издана с большим вкусом. Решение жюри не удивило букмекеров – в последние дни роман сделался абсолютным фаворитом. По мнению некоторых критиков, последнюю вещь Барнса можно сравнить с его первым романом, “Метроленд” – они считают, что писатель возвращается к тому, с чего начинал. Кто-то из присутствоваших на пресс-конференции спросил, не последует ли за “Ощущением конца” книга под названием “Ощущение нового начала”? В ответ Барнс лишь вежливо посмеялся.
Во время пресс-конференции, когда снова зашла речь о соревновании между литературой “высокой” и “доступной”, победителя спросили о том, насколько читабельным он считает свой роман. “Все эти споры о доступности – ерунда”, – ответил Джулиан Барнс. – “Читать можно любую книгу”.
Дмитрий Волчек: Со мной в студии наш обозреватель Кирилл Кобрин. Кирилл, сюрприза нет, все ожидали, что премия достанется Барнсу и даже возникали подозрения, что шорт-лист составлен таким образом, чтобы Барнс казался великаном рядом с лилипутами, чтобы у него не было серьезных конкурентов. В частности, вызвало у многих недоумение то, что последний роман Алана Холлингхерста не попал в список.
Кирилл Кобрин: С одной стороны, безусловно, было такое ощущение, что авторы, книги которых попали в шорт-лист, мягко говоря, не соответствуют уровню таких почти классиков, как Барнс и Холлингхерст. Но в вечер присуждения Букеровской премии, когда была церемония в Гилдхолле, я поглядывал в Твиттере на быстрые отклики. Там сидят журналисты, видят, как выходят лауреаты и кандидаты, и все отметили, что Барнс был в старых башмаках. С точки зрения той же самой теории заговоров, это значит, что он не готовился к победе. И это очень активно обсуждалось. С другой стороны, он прочитал блестящую речь, действительно очень смешную. Если же говорить серьезно, то не дать Барнсу Букеровскую премию было бы действительно глупо и даже неприлично, учитывая, сколько раз он был в шорт-листе. И, может быть, тот Букер, который Барнс получил в 2011 году, это неданный ему Букер 84-го, года, когда он написал и выпустил лучший, с моей точки зрения, роман ''Попугай Флобера'', который действительно стал прорывом в то время в той английской литературе, открывал горизонты – действительно, в эпоху господства постмодернизма это был образцовый постмодернистский роман. Тогда этого не произошло. Потом, если не ошибаюсь, он попал в шорт-лист с книгой ''England, England'', которая многим нравится, но она проще значительно, чем ''Попугай Флобера''. Но многие считают, что это крайне неудачная именно для Барнса книга, более того недавно литературные критики (правда, в основном, радикальные, левые) обсуждали, какой самый плохой английский послевоенный роман они могут назвать. Вот ''England, England'' попал как раз в этот список. И в 2005 году с романом ''Артур и Джордж'' Барнс опять попадает в шорт-лист, а эта вещь опять очень интересная. Это история из жизни Артура Конан Дойля, когда Конан Дойл – в первый раз и последний – применил способности Шерлока Холмса, распутал почти детективную историю, помог бедному, невинно обвиненному человеку. Это книга хорошая, на самом деле, но, опять-таки, премии она не получила. Затем у Барнса произошла личная драма (у него умерла жена, к которой он очень трогательно и нежно относился. Он написал очень плохую книгу рассказов ''Пульс'', очень слабую, но в то же время, тогда же он сочинил, опять-таки, на мой взгляд, потрясающую книгу нон-фикшн ''Nothing To Be Frightened Of ''. Это такое длинное эссе о смерти, которое, может быть, если бы Букер давали за нон-фикшн, стала бы первым претендентом из всего, что написал Барнс после ''Попугая Флобера''. Так или иначе, сегодня Джулиан Барнс вернулся в беллетристическую форму и написал неплохую беллетристическую книгу, за которую сейчас получил премию для беллетристов.
Дмитрий Волчек: Букеровскую премию все громче критикуют и предлагают альтернативные награды. В тот же день 17 октября было объявлено имя лауреата ''Небукеровской премии'', учрежденной газетой ''Гардиан'', им стал Майкл Стюарт с романом ''Черный Дронго''. Возникла инициатива (ее идеолог – известный литературный агент Эндрю Кидд), создать новую премию, которая возродит дух прежнего Букера. Она так и будет называться Литературная премия и начнет присуждаться со следующего года. Британские эксперты, опрошенные газетой ''Индепендент'', откликнулись на это предложение прохладно, На ваш взгляд, можно ли возродить дух старого Букера, если он вообще был?
Кирилл Кобрин: Судя по всему, его не было. Если мы посмотрим на Букера 70-х годов, то там самые разные книги выигрывали в этом состязании. В основном, это были книги очень традиционные для английской беллетристики, но, надо сказать, были и книги не очень традиционные. Так или иначе, Букер всегда ассоциировался с определенной беллетристической английской традицией, которая стоит на плечах, условно говоря, Соммерсета Моэма, Ивлина Во, Айрис Мердок, Кингсли эмиса и так далее. Но, в сущности, это довольно традиционалистская премия. Вот в 80-е и 90-е годы была попытка расширить горизонты в связи с появлением поколения Барнса, Салмана Рушди и Мартина Эмиса, которые стали писать как бы другую литературу, но эти авторы тоже, в конче концов, стали мейнстримом. И когда этот мейнстрим исчерпался, а мне кажется, он сейчас исчерпался, то возник вопрос: каким образом строить литературную политику отдельно взятой Букеровской премии, что Букеровская премия должна поощрять? Председательша жюри в этом году обронила очень неосторожно фразу, что они будут давать приз ''читабельным книгам''...
Дмитрий Волчек: Шпионка.
Кирилл Кобрин: Да, бывшая начальница спецслужбы. Понятно, что у шпионов мало времени читать романы. Что читал в свободное от работы время Джеймс Бонд? Вряд ли Берроуза или Кафку. Поэтому проблема читабельности, с одной стороны, может обосновать существование такого ''букеровского'' мейнстрима, но ведь читабельности для кого? Человек, который читает Барнса, не будет читать chick lit, то, что в России называется ''дамской литературой''. Человек, который читает авангардную прозу, вряд ли будет читать Барнса, для него Барнс просто нечитабелен. То есть это вопрос того, кто стоит, какая социальная, социокультурная и поколенческая группа стоит за этой премией. Сейчас, судя по всему, за Букером ничего особенного не стоит. Что касается ''Небукеровской премии'', которую придумала газета ''Гардиан'' в прошлом году, там был абсолютно идеальный победитель – Ли Рурк с романом ''Канал''. Это действительно новая британская проза, написанная совершенно по-другому, с упором на континентальную традицию, а не на британскую, немного французистая. Но в этом году уже выбор разочаровал, потому что, конечно, с моей точки зрения, главным кандидатом на ''Небукера'' должен был стать Ларс Аерс, его роман ''Spurious '', который весь является концентрацией этого нового подхода, новой моды среди нетрадиционной британской беллетристики. Вот как раз он и не получил эту премию. Так что не исключено, что ''Небукер'' станет каким-то вариантом, может, улучшенным, а, может, ухудшенным, более продвинутым, если угодно, самого Букера. Что же касается делянки мейнстрима и попытки разделить ее на Букер и ''Литературную премию'', как предложил этот литературный агент, конечно, это поле можно делить до бесконечности, вопрос заключается в том, насколько широк этот мейнстрим того, что пишется по-английски, в частности, пишется в Британии. Но, пока он существует. Можно запросто набрать два, три, четыре, пять шорт-листов из примерно одинаковых – читабельных для одних и нечитабельных для других – книг, кто-то победит и это будут обсуждать. Другое дело, что существуют классики, и проблема Барнса была проблемой обиженного классика, которому, наконец-то, дали премию. Когда классики вымрут, тогда, видимо, и проблема Букера станет другой.
