Мой рассказ о казаках и буддизме был бы неполным, если бы я не упомянула о том, что многие известные ламы вышли из казачьих родов. В том числе самый известный бурятский лама – нетленный Хамбо Лама Итигэлов.
В семье директора Института Пандито Хамбо Ламы Итигэлова Янжимы Васильевой, внучатой племянницы известного ламы, хранится фарфоровый поднос в серебряной оправе. С этим подносом в руках дед Янжимы, казак Янгажинской станицы Гарма Васильев, встречал в 1891 году цесаревича Николая Александровича близ села Кабанск. Статный казак-бурят с безупречной военной выправкой и хорошим русским языком не случайно был выбран для подношения царю хлеба-соли (по русской традиции) и одновременно белой пищи и хадака (по бурятскому обычаю).
Мать этого казака была старшей сестрой Хамбо Ламы Итигэлова, в то время еще не возглавившего Буддийскую Сангху России, но, говорят, также встречавшегося с Николаем Александровичем в Бурятии. Цесаревич возвращался из поездки на Дальний Восток, где, как известно, получил удар саблей по голове от японского полицейского. В Бурятии Николаю Александровичу была оказана медицинская помощь, причем наследника престола врачевал сам глава буддистов России Чойнзон-Доржи Иролтуев, специализировавшийся на тибетской медицине. Видимо, Николаю действительно помогли буддистские методы лечения, потому что впоследствии бурятских лам стали регулярно вызывать в Санкт-Петербург для врачевания царской семьи.
Сам Даша Доржи Итигэлов тоже должен был отправиться на военную службу, но по указанию настоятеля Анинского дацана, где Итигэлов проходил обучение и уже тогда показал себя необыкновенным ламой, жители четырех сел выплачивали за него отступные в течение двадцати (!) лет.
Буряты ценились как хорошие воины, пограничники (рядом была неспокойная граница с Китаем). Коренные жители Бурятии обладали качествами, нужными для несения пограничной службы: наблюдательностью, отлично стреляли из лука, были хорошими наездниками. Бурятские полки поочередно несли караульную службу на границе. В 1764 году им присвоили собственные названия: Ашебагатский, Цонголов, Атаганов и Сартолов (впоследствии 1-й, 2-й, З-й, 4-й Бурятские полки), они состояли под началом пограничного командира (коменданта Троицкосавска, теперь город Кяхта), которому подчинялись и русские казаки, жившие на границе. Атаганские казаки из Селенгинского района Бурятии прославили свою малую родину на полях сражений. В Отечественную войну 1812 года Атаганский полк (также известный как Селенгинский) в боях под Смоленском потерял почти три четверти состава, но и сам нанес врагу большой урон. Атаганские казаки участвовали в Бородинской битве, где потеряли 155 человек. Известен этот полк и тем, что победоносно входил в Париж.
В марте 1851 года на базе четырех конных бурятских казачьих, двух русских казачьих полков и тунгусского казачьего полка по указу императора Николая I было сформировано Забайкальское казачье войско. В дальнейшем Селенгинский полк участвовал в Русско-Турецкой, Крымской и Первой мировой войнах. Полк участвовал в обороне Севастополя 1854-1855 годов. Об этом напоминают памятная плита на Малаховом кургане, а также улица Селенгинская. Знамя полка хранится в Грановитой палате московского Кремля.
Название Селенгинского пехотного полка было высечено на мраморных плитах храма Христа Спасителя и в Георгиевском зале московского Кремля в честь побед русского оружия. В 1904-1905 годах казаки участвовали в русско-японской войне. Кстати, перед этой войно три сотни казаков получили благословение Хамбо Ламы Итигэлова, и все они вернулись домой живыми. В знак благодарности казаки даже сочинили в честь будущего нетленного ламы песню.
После установления советской власти, как и многие казаки, состоявшие на службе у царского правительства, казаки Бурятии подверглись репрессиям. Возрождение Забайкальского казачьего войска началось в 1990 году, а через семь лет Забайкальское казачье войско внесено в реестр войсковых казачьих обществ России. При содействии казаков возрождаются православные храмы и дацаны. Несколько воинских частей переименованы в казачьи, в них служат юноши из казачьих семей. Когда в мае этого года в Санкт-Петербургский дацан приехал глава буддистов России, его, кроме духовенства и прихожан, приветствовали и казаки. Думаю, Хамбо Лама никак не ожидал, что казаки Северо-Запада проникнутся идеей многолетней дружбы своих забайкальских братьев с буддистами и заключат договор о сотрудничестве с петербургским дацаном.
В семье директора Института Пандито Хамбо Ламы Итигэлова Янжимы Васильевой, внучатой племянницы известного ламы, хранится фарфоровый поднос в серебряной оправе. С этим подносом в руках дед Янжимы, казак Янгажинской станицы Гарма Васильев, встречал в 1891 году цесаревича Николая Александровича близ села Кабанск. Статный казак-бурят с безупречной военной выправкой и хорошим русским языком не случайно был выбран для подношения царю хлеба-соли (по русской традиции) и одновременно белой пищи и хадака (по бурятскому обычаю).
Мать этого казака была старшей сестрой Хамбо Ламы Итигэлова, в то время еще не возглавившего Буддийскую Сангху России, но, говорят, также встречавшегося с Николаем Александровичем в Бурятии. Цесаревич возвращался из поездки на Дальний Восток, где, как известно, получил удар саблей по голове от японского полицейского. В Бурятии Николаю Александровичу была оказана медицинская помощь, причем наследника престола врачевал сам глава буддистов России Чойнзон-Доржи Иролтуев, специализировавшийся на тибетской медицине. Видимо, Николаю действительно помогли буддистские методы лечения, потому что впоследствии бурятских лам стали регулярно вызывать в Санкт-Петербург для врачевания царской семьи.
Сам Даша Доржи Итигэлов тоже должен был отправиться на военную службу, но по указанию настоятеля Анинского дацана, где Итигэлов проходил обучение и уже тогда показал себя необыкновенным ламой, жители четырех сел выплачивали за него отступные в течение двадцати (!) лет.
Буряты ценились как хорошие воины, пограничники (рядом была неспокойная граница с Китаем). Коренные жители Бурятии обладали качествами, нужными для несения пограничной службы: наблюдательностью, отлично стреляли из лука, были хорошими наездниками. Бурятские полки поочередно несли караульную службу на границе. В 1764 году им присвоили собственные названия: Ашебагатский, Цонголов, Атаганов и Сартолов (впоследствии 1-й, 2-й, З-й, 4-й Бурятские полки), они состояли под началом пограничного командира (коменданта Троицкосавска, теперь город Кяхта), которому подчинялись и русские казаки, жившие на границе. Атаганские казаки из Селенгинского района Бурятии прославили свою малую родину на полях сражений. В Отечественную войну 1812 года Атаганский полк (также известный как Селенгинский) в боях под Смоленском потерял почти три четверти состава, но и сам нанес врагу большой урон. Атаганские казаки участвовали в Бородинской битве, где потеряли 155 человек. Известен этот полк и тем, что победоносно входил в Париж.
В марте 1851 года на базе четырех конных бурятских казачьих, двух русских казачьих полков и тунгусского казачьего полка по указу императора Николая I было сформировано Забайкальское казачье войско. В дальнейшем Селенгинский полк участвовал в Русско-Турецкой, Крымской и Первой мировой войнах. Полк участвовал в обороне Севастополя 1854-1855 годов. Об этом напоминают памятная плита на Малаховом кургане, а также улица Селенгинская. Знамя полка хранится в Грановитой палате московского Кремля.
Название Селенгинского пехотного полка было высечено на мраморных плитах храма Христа Спасителя и в Георгиевском зале московского Кремля в честь побед русского оружия. В 1904-1905 годах казаки участвовали в русско-японской войне. Кстати, перед этой войно три сотни казаков получили благословение Хамбо Ламы Итигэлова, и все они вернулись домой живыми. В знак благодарности казаки даже сочинили в честь будущего нетленного ламы песню.
После установления советской власти, как и многие казаки, состоявшие на службе у царского правительства, казаки Бурятии подверглись репрессиям. Возрождение Забайкальского казачьего войска началось в 1990 году, а через семь лет Забайкальское казачье войско внесено в реестр войсковых казачьих обществ России. При содействии казаков возрождаются православные храмы и дацаны. Несколько воинских частей переименованы в казачьи, в них служат юноши из казачьих семей. Когда в мае этого года в Санкт-Петербургский дацан приехал глава буддистов России, его, кроме духовенства и прихожан, приветствовали и казаки. Думаю, Хамбо Лама никак не ожидал, что казаки Северо-Запада проникнутся идеей многолетней дружбы своих забайкальских братьев с буддистами и заключат договор о сотрудничестве с петербургским дацаном.
