Выбирая к юбилею классика – 190 лет со дня рождения - роман Достоевского, я вспомнил, что Саддам Хуссейн именно его читал перед арестом. Меня всегда волнуют книги, к которым обращаются в минуты кризиса. Не зная, какой роман отвлек Хуссейна от последних минут свободной жизни, я остановился на "Бесах" – на "Идиота" Саддам был никак не похож.

Последний раз я читал "Бесов", когда был не старше Ставрогина. Теперь мне столько же лет, сколько было автору. Ровесников всегда читать интересней, но в юности их слишком мало, да и в старости немного, особенно – среди соотечественников. Так что приходится торопиться, на что Достоевский, собственно, и рассчитывал. Медленно его читать нельзя – как Акунина.

Книга ввергла меня в столбняк. Она была явно не о том, о чем мне всегда казалось. В пору юного инакомыслия все знали, кого имел в виду Достоевский, но когда Политбюро исчезло, роман перестал быть пророческим. Бесы у Достоевского все-таки с направлением: идеалисты, готовые развалить державу, упразднив Бога. По-моему, в наше суровое время уже не осталось людей с такими широкими и непрактичными интересами. Разве что – Жириновский, но и он дает интервью "Плэйбою" за деньги. Растеряв политическую актуальность, роман сузился до детектива – с туманными мотивами и пейзажами: "Низкие мутные разорванные облака быстро неслись по холодному небу: очень было грустное утро".

Зато на месте романа идей прямо на глазах расцветала гениальная педагогическая комедия. Центральная фигура в романе - вовсе не Ставрогин, которого ни один читатель не узнал бы на улице. Главный герой книги – учитель, Степан Трофимович Верховенский, воспитавший чуть не половину персонажей.

Написав свою версию "Отцов и детей", Достоевский схитрил: последних он ненавидит, первых – высмеивает. Но "отцов" он все-таки понимает лучше "детей", а любит уж точно больше. Хороший писатель знает, что верный способ спрятать дорогие мысли от критиков – отдать их дуракам. В "Вишневом саде" глубже всех Гаев, в "Бесах" – Степан Трофимович. Только кто их слушает?

Взрослые герои "Бесов" очаровательны своей беспомощностью. Кармазинов, в прозе которого "пищит в кустах русалка", губернатор Лембке, мастерящий игрушечную "кирху с прихожанами", Степан Трофимович, сочиняющий в глухой русской провинции "что-то из испанской истории", все они - последняя надежда нашей парниковой цивилизации. Только они и защищают ее от нового поколения, которое Достоевский зовет "бесами".

Кошмар в том, что не только это, но каждое следующее поколение кажется предыдущему бесноватым. Трагедия – в провале педагогических претензий, в невозможности эстафеты. Наследство пропадает втуне, ибо нажитое отцами добро оказывается злом в руках – и умах – детей. Либералы становятся террористами, шестидесятники – постмодернистами, правдоискатели – "Идущими вместе".