Марина Тимашева: Москва, Северное Бутово, кинотеатр "Бульвар". Именно там до 16 ноября можно посмотреть фильм Владимира Мирзоева по пушкинскому "Борису Годунову". В роли Бориса – Максим Суханов, Шуйского – Леонид Громов, Гришку Отрепьева играет Андрей Мерзликин. Пимен – последняя работа Михаила Козакова. Пираты немедленно выложили фильм в Интернет. Впрочем, Владимир Мирзоев в беседе с Юрием Васильевым подчеркнул: на российский прокат как таковой у него надежды не было. Почему?
Юрий Васильев: Я более всего опасался одной вещи - что фильм зацелуют, засюсюкают: ах, какое смелое, оппозиционное кино! Когда я был на встрече в Московском международном университете, я понял, что бояться надо было другого. Оказалось, что достаточно подготовленные зрители, которые там были, они абсолютно не поняли, зачем нужно переносить. То есть у нас до сих пор в ходу такой термин как “актуализация действия”. Прошло 20 лет с того момента, как вся культурная информация мира, где Патрис Шеро ставит оперу, и у него боги ходят по сцене во фраках, где Джули Тэймор ставит ''Тита'' с сэром Энтони Хопкинсом с ''тачками'' и мотоциклами.... Прошло 20 лет с тех пор как эта информация стала доступна полностью. Почему не укоренилось?
Владимир Мирзоев: Не исключено, что те люди, которые приходят смотреть кино, никогда не хотят в театр, например, и не слушают оперу. У меня есть ощущение специализации нашей аудитории. Аудитория разбилась на какие-то ниши, даже если говорить о театральной аудитории, не все люди ходят во все театры, то есть аудитория Театра Сатиры абсолютно не пересекается с аудиторией Театра Петра Фоменко и Школы драматического искусства.
Юрий Васильев: Но это нормально?
Владимир Мирзоев: Нормально. Хотелось бы, чтобы это происходило не только в театре, а чтобы возникали политические партии, где люди могут выражать свои взгляды адекватно, потому что крайне редко депутат может отстаивать свое особое мнение, если оно вдруг отличается от мнения всех других парламентариев. Этой спецификации мне очень не хватает в политике, мне не хватает ее в СМИ, если мы говорим о телевидении. Я, например, перестал смотреть телевидение просто. Иными словами, это правильный процесс. Если взять возрожденческую теорию Нового Органона, человек же не представляет из себя сплошную массу, состоящую из однородных элементов. На каком-то, может быть, квантовом уровне это одно и то же, но все же есть разные органы, мозг - не то же самое, что задница, правильно?
Юрий Васильев: Вот как по заказу скоро выходит в прокат ''Кориолан'' с Ральфом Файнсом. Именно этой пьесе во многом наследует пушкинский ''Борис Годунов'', особенно в части ''живая власть для черни ненавистна, они любить умеют только мертвых''. Актуальность, судя по роликам, там полнейшая, но скорее всего отторжения, который вызвал у многих ваш ''Борис'', в случае в ''Кориоланом'' не будет. Вы что, затронули что-то из области священного — ''Пушкин - наше все''?
Владимир Мирзоев: Мы же знаем историю пьесы. Она попала в руки к ''высшему цензору'', в руки к Николаю, тот сделал парочку-троечку каких-то замечаний и пьеса была опубликована. Но после смерти Пушкина прошло почти десять лет, прежде чем пьеса была впервые поставлена на сцене. Это же о чем-то говорит, правильно?
Юрий Васильев: Может быть, это говорит о том, что это пьеса для чтения. Вот допустим, ремарка замечательная - ''войска переходят границу''. Как вы это изобразите?
Владимир Мирзоев: В шекспировском театре, а Пушкин следовал за Шекспиром достаточно плотно, нет проблем с такого рода решениями. Это театр условный, театр, где можно написать на картонке ''войска переходят границу'', и будет всем понятно, что войска ее перешли. Мне кажется, что пушкинский текст, если считать его не сценичным, то уж он точно невероятно киногеничен, это готовый сценарий. Это 26 эпизодов довольно коротких, где действие переносится из интерьера в экстерьер. В общем, это идеальный сценарий для артхаусного кино.
Юрий Васильев: Вы относите свой фильм к артхаусу?
Владимир Мирзоев: Нет, потому что сейчас его уже выложили в Интернет и, судя по реакции интернета на этот фильм, он относится к разряду демократических и создан для широкой аудитории. Я не могу сказать, что для меня это неожиданность, потому что я воспринимаю Пушкина как автора, который может быть внятен для человека любого возраста и с любым образовательным цензом.
Юрий Васильев: То есть свою тысячу просмотров он уже начинает собирать?
Владимир Мирзоев: Десятки тысяч.
Юрий Васильев: Тем не менее, прокатчики дали вам только кинотеатр в Северном Бутово?
Владимир Мирзоев: Да, кинотеатр ''Бульвар'' называется. Я знаю, что прокат для отечественного кино сегодня отсутствует, это не бизнес. Можно выйти на две-три недели, побыть в прокате на экранах, но абсолютно бесконтрольная ситуация - даже если отечественный фильм что-то в прокате зарабатывает, продюсеры эти деньги никогда не получат. Часть украдет директор кинотеатра, часть украдет компания-прокатчик, а продюсеру покажут нули. Кроме того, перестала работать даже реклама. Раньше ,лет пять назад, можно было пустить по Первому каналу или по ''России'' ролик, и народ шел смотреть отечественное кино. Вот это перестало работать, потому что нет доверия, потому что обманывали - делали интересные ролики по поводу некачественного кино. А некачественного кино было очень много сделано. Более того, даже когда фильм немного заработает, эти деньги перебрасываются на счет американского фильма, потому что прокатчикам гораздо выгоднее иметь дело с американцами, с голливудскими проектами.
Юрий Васильев: Потому что пакетами, да?
Владимир Мирзоев: Да, потому что пакетами - они им показывают заработанные деньги и, следовательно, могут получить следующий пакет. И идет такая манипуляция, такая коррупция в этой области, нет вообще никакого контроля за проданными билетами. Это, грубо говоря, бессмысленно с точки зрения бизнеса - даже если ты потратишь полмиллиона долларов на рекламу (а это – минимум, который нужно потратить), у тебя все равно нет гарантии, что зритель поверит в то, что стоит пойти посмотреть это кино. DVD рынка тоже больше не существует.
Юрий Васильев: Кто они, зрители Северного Бутова?
Владимир Мирзоев: А там разные зрители как, впрочем, и в театре. Вот театр - одно из немногих мест нашей стране, где есть репрезентативная выборка, где есть полный срез общества. Часть нуворишей сидит в партере, есть немножко интеллигенции, которая может себе позволить купить билеты в театр, есть студенты, которые сидят на галерке, пенсионер может купить себе билет за 50 рублей, правда, он будет сидеть далеко. Кинотеатр стал, к сожалению, все-таки резервацией подростков и молодежи. Я помню, как я ходил в кинотеатр с девочками, когда был подростком. Зрелище меня, конечно, интересовало, но еще больше меня интересовала темнота и возможность взять соседку за руку. Поэтому те люди, которые сегодня, в основном, ходят в кино, они ходят как в клуб. Насчет нас ничего сказать не могу - судя по той аудитории, которая пришла на первые три сеанса, это не подростки, это другая аудитория.
Юрий Васильев: И все-таки давайте вернемся, почему ''ихнему'' ''Кориолану'' все равно публикой нашей позволено больше, чем вашему ''Борису Годунову''?
Владимир Мирзоев: Не знаю, можно, например, зайти с такой стороны, что так работает традиционалистское сознание, потому что наше общество, по-прежнему, в большой своей части продолжает жить ценностями традиционной культуры: это - можно это — нельзя, здесь - табуированная территория, а здесь территория, где можно себе что-то позволить. Иными словами, заморский фрукт может быть любым, а отечественный хлебушек должен быть только определенной закваски и определенного вкуса, туда изюм класть нельзя. С хлебом насущным уже решено, а с хлебом духовным немножко сложнее. Но, понимаете, у нас странным образом традиция находится в руках людей самых не талантливых, самых консервативных и самых неразвитых. Это действительно обидно, потому что, например, в Японии иначе. Там подхват традиции, ее развитие - это естественно примыкающее следующее звено, поэтому отношение к материальной культуре, к литературе, к духовной культуре в целом, оно без надлома, без надрыва. А нам каждый раз каждому следующему поколению приходится опровергать своих отцов и дедов. То есть в нашем сознании авангардное искусство это всегда слом, это какой-то срыв, это всегда связано с революцией, с каким-то цивилизационным обрывом, и так далее. Что, на самом деле, ненормально, потому что генетика культуры сродни генетике человека, нормальной изменчивости, нормальному развитию. Традиция не воспроизводится как клон, культура воспроизводится только с помощью папы и мамы, как продолжение и изменчивость. Геном остается прежним, но хромосомы должны быть разные, то есть, должно быть постоянное движение, иначе традиция гибнет.
Юрий Васильев: У вас в этом плане абсолютно гениальная преемственность. Причем ни кто иной, как знаковый человек, художник по костюмам, который работал у Сергея Бондарчука на ''Борисе Годунове'', работал и на вашем фильма.
Владимир Мирзоев: Да, Татьяна Галова, художник по костюмам.
Юрий Васильев: Каково ей было?
Владимир Мирзоев: Ей было интересно, потому что она говорит, что на том проекте были все возможности - ткани привозили из Англии, были заказаны специальные украшения прибалтийским мастерам, которые чуть ли не из реальных самоцветов что-то делали. А в нашей ситуации Тане приходилось просто на ушах стоять, чтобы хоть что-то сделать интересное с нашим минималистским бюджетом. Это тоже интересная задача для талантливого художника.
Юрий Васильев: Вот бюджет, кстати. Все знают, что он маленький. Может, пора сказать, какой именно?
Владимир Мирзоев: Я вам скажу, что он в два раза меньше, чем обычный бюджет низкобюджетного российского фильма.
Юрий Васильев: То есть еще меньше?
Владимир Мирзоев: Да, это очень мало.
Юрий Васильев: Диктат главных и не главных цензоров, и я не думаю, что существует такое понятие как ''идеология рынка'', потому что это оксюморон, и диктат так называемых ''рыночных отношений''. Что жестче, и жестче по нашим временам, не в историческом вакууме, а по России, что оказалось жестче по России и Советскому Союзу?
Владимир Мирзоев: В области кино, если мы говорим о кинопрокате, а не о телевидении (потому что телевидение это особая территория и там особые правила игры), если мы говорим о кинопрокате, то можно сказать следующее: рынок продиктовал ситуацию, когда отечественное кино не может конкурировать с голливудским кино по понятным причинам - это связано и с бюджетами, и с низким уровнем производственной культуры, у нас просто нет людей, которые владеют хорошо профессией, допустим реквизитора. Эти люди рассеяны, как бы. В 90-е годы настолько мало всего делалось в кино, что эти люди просто ушли в другие профессии, либо умерли, не передав профессию другим, поэтому собрать профессиональную группу сегодня трудно. Это отсутствие профессионализма касается, пожалуй, всего, начиная с работы над сценарием. Почему так происходит? Давайте взглянем. Почему, например, ВГИК не дает в изобилии интересных авторов, которые могли бы делать талантливую кинодраматургию? На втором курсе обычно люди, которые учатся в ВГИКе, принимают предложение от телеканалов принять участие в коллективной работе над сценариями сериалов. И они сидят несколько лет, пока учатся во ВГИКе, сидят и пишут заведомую халтуру, ''трэш''. Вопрос к вам: может ли молодой человек, который 4 года, вместо того, чтобы торить свою дорожку в профессии и делать открытия разного рода, сидит и пишет заведомую халтуру, может ли он рассчитывать на то, что он будет полноценным автором?
Юрий Васильев: Мой ответ — да, может, если не будет много спать.
Владимир Мирзоев: Я тоже верю в шизоидный тип, который может найти в себе несколько индивидуальностей сразу, но это все-таки крайне редко бывает, особенно когда автор в начале пути, ему реально очень тяжело из этого состояния выйти, а отказаться от тех денег, которые платят, он не может просто потому, что многим нужно платить за обучение, многие приехали в Москву, у них нет жилья.
Юрий Васильев: Но как-то жизнь устаканивается в том же Голливуде, в европейском кино.
Владимир Мирзоев: В Голливуде устаканивается по той причине, что если вы взглянете на сценарии лучших и, даже средних американских сериалов, вы увидите первоклассную работу драматурга. Более того, в Голливуде автор сценария часто является вообще автором сериала, он разрабатывает идею, он является основой всего проекта, им не пользуются как половой тряпкой люди, которые ничего не понимают. Это все люди, которые получают за свою работу большие деньги. Но я же говорил не про то, что плохо зарабатывать, я говорил про то, что невозможно зарабатывать графоманией и потом стать серьезным автором.
Юрий Васильев: То есть диктат рынка именно в этом?
Владимир Мирзоев: В данном случае, если мы говорим о работе сценариста, то да. Вот телевидение диктует такие правила игры, кинорынка, как такового, не существует в России для отечественного кино, а что остается?
Юрий Васильев: Интернет, куда, допустим, сейчас уходит вся реклама. Замечательное было недавно исследование, что в интернет уходит большая часть рекламы, по нишам.
Владимир Мирзоев: Да, но, к сожалению, авторам пока в интернете зарабатывать не удается, поскольку там процветает бесшабашное пиратство, которому я отдаю должное. Я вообще за то, чтобы доступ к информации был бесплатен, к любой - визуальной, музыкальной, к текстам. Я за это, просто не очень понятно, что делать дальше. Вот я, например, не могу сделать свой следующий фильм, потому что я не могу заработать денег на этом. Следовательно, всё - я уже застрял.
Юрий Васильев: Вот сейчас собрали на ''Бориса Годунова'', сняли, ничего не получите. Дальше что? Опять с протянутой лапой?
Владимир Мирзоев: Я не знаю, что делать дальше в этой ситуации, я не понимаю. При том, что я не могу даже встать в очередь на государственные деньги, потому что мне стыдно просить у министерства культуры. Вот в этом году там было 270 проектов, была очередь из 270 проектов. И было 7 лотов, то есть 7 проектов получили государственную поддержку. Причем эта поддержка - минималистская, там чуть больше миллиона долларов бюджет, но это минимум-миниморум для кино. Я не могу себе позволить встать в эту очередь, потому что я могу хотя бы заниматься театром, я могу поставить оперу или, на худой конец, буду сидеть дома, писать книжку или преподавать. Но есть масса людей, у которых нет альтернативных профессий. И что, я буду их теснить? Я не могу себе этого позволить и, по-моему, это нечестно.
Юрий Васильев: А вам нравится все то, что вот вы видите после того, как эти семь проектов реализованы?
Владимир Мирзоев: Они же еще не реализованы, я судить не могу. Но мне очень многое нравится в отечественном , я не могу сказать, что это самые популярные фильмы среди нашей публики, тем не менее, сейчас работает много талантливых кинематографистов - и Андрей Звягинцев, и Хлебников, и Попогребский, и Костомаров, это все люди очень интересные, Лариса Садилова, младший Герман, да и Герман-старший, слава Богу, еще делает свое кино. Я еще не посмотрел сокуровского ''Фауста'', но я полон ожиданий, мне кажется, что это будет какое-то очень сильное впечатление. То есть много людей, которые делают что-то по-настоящему интересное. Я могу сказать, что нынешнее поколение или несколько поколений кинематографистов, которые работают, это вообще-то редчайший случай в нашей истории, когда столько интересных людей. Тем не менее, увеличивается бюджет военный и бюджет МВД, а бюджет культуры и образования идет все время вниз, все время какой-то у них секвестр. Как налогоплательщика, меня это очень настораживает, потому что я совершенно не хочу платить ни за какие бомбы и ракеты, мне кажется это бессмысленно вполне, тем более, по тем сведениям, которые у меня есть (по-моему, даже Медведев об этом говорил в какой-то момент), чуть ли не 60 процентов военного бюджета транжирится, разворовывается, рассовывается по карманам. Я не знаю, наверное, генералам нужны дачи, и их родственникам тоже, но мне кажется, что к общественному благу это не имеет никакого отношения.
Юрий Васильев: Многие ли ожидали от ''Бориса Годунова'' резкого оппозиционного высказывания. И, если многие, то что они там увидели, все-таки?
Владимир Мирзоев: Это я не знаю, это вопрос не ко мне. Я видел в этой истории невозможность сделать сатиру или показать власти фигу в кармане, меня это совершенно не интересовало, мне интересно было поразмышлять о той колее исторической, в которой мы постоянно находимся, кружимся. Она, похоже, имеет даже не спиралевидную форму, а закольцованную, то есть это какая-то колея, которая никуда не ведет. Это змей, который кусает свой собственный хвост. Это какая-то химерическая история. Мне было любопытно посмотреть, как схлопнется время и схлопнется ли оно. Время Годунова, время Пушкина, для которого, как и для его друзей декабристов, там проблема самовластия, самодержавия была очень актуальной, и она по-прежнему актуальна и для нас, в экзистенциальном смысле. Когда огромная страна зависит от воли одного или нескольких людей - это странновато. Я, несомненно, за Новгородскую республику. Вообще, строго говоря, я против президентской республики, как таковой. Я считаю, что нам пора переходить просто к парламентаризму такому нормальному, в чистом виде. Мы экзистенциально больше не можем зависеть от благодати или неблагодати, которая снизойдет на высшее лицо. Это абсурд. Это большая страна с массой культур, укладов, языков, проблем, и одному человеку, даже если у него благие намерения, ему все эти проблемы не решить, эти благие намерения все равно приведут нас в то или иное пекло. Практика истории показывает, что очень трудно двигаться во власти, не свершая тех или иных патологических поступков, просто невозможно. Я говорю даже не о чистоплюйстве, а о девальвации ценностей и о том, как человек превращается, духовно мутирует. Я не думаю, что человек заведомо плох, свет и тьма в человеке борются, но, видимо, человек, который движется по ступенькам бюрократической лестницы, в широком смысле слова, он вынужден все время идти на серьезные компромиссы и иногда он даже не замечает, когда он начинает делать выбор в сторону зла. Потому что это необходимо для того, чтобы сохранить лояльность патрону, или это необходимо, потому что такова линия партии, или это необходимо, потому что иначе нельзя сделать следующий шаг, и так далее. Этих ''потому что'' бывает огромное количество. Но ведь есть в нашем фильме еще один двойник Годунова — Пимен-летописец, то есть человек, который мог, судя по его биографии, по тому, что он был опричником при Грозном, он мог совершить тот же путь, что проделал Годунов, однако он выбрал путь культуры. Михаил Михайлович Казаков, который играет эту роль, он так стремился ее сыграть (это была его последняя роль в кино) именно потому, что он чувствовал свою тему. Потому что многие люди его поколения не выдержали искушения властью, они приобрели те или иные посты, они совершили те или иные поступки, которые уничтожили в них художников, а Михаил Михайлович прожил свою жизнь не чистоплюем отнюдь, но остался верен себе, своей музе, своему таланту и своей участи интеллигента. И вот Пимен выбрал путь культуры, он выбрал самосовершенствование и духовное саморазвитие, а не химеру власти. Это очень важная тема сейчас для нас всех, ведь молодые люди, как показывают опросы в России, сегодня очень редко хотят быть режиссерами, писателями или даже актерами, чаще всего они хотят быть государственными чиновниками, они не хотят быть учеными, музыкантами, они хотят быть бюрократами. У меня был короткий эпизод в моей биографии, когда я был государственным чиновником - я был меньше года художественным руководителем Драматического театра имени Станиславского, то есть государственным чиновником какого-то разряда. И я довольно быстро обнаружил, что это невозможно. Совмещение интеллектуальной честности и художественного творчества с жизнью государственного чиновника фактически невозможно. Например, надо было закрывать глаза на то, что делается в театре, а я не хотел закрывать на это глаза.
Юрий Васильев: Это все-таки внутри театра, а если говорить о более широкой сфере?
Владимир Мирзоев: Так у нас же вертикаль власти, это все одно и то же, это все изоморфно снизу до верху, снизу доверху одна и та же модель действует. Если вы думаете, что милиционер, который вас останавливает на улице и обирает, что он эти деньги себе в карман кладет, вы ошибаетесь. То же самое происходит с директором театра - он греет руки, но он греет руки не только себе, он греет руки и вышестоящему начальству. Это пищевые цепочки, которые идут снизу доверху. Директор, который должен был бы заботиться о том, чтобы спектакли в нашем в театре были как можно лучше, он заботится ровно о противоположном - чтобы не было хороших, долгоидущих спектаклей. Это абсурд! Опять вопрос: а при чем здесь общественное благо?
Марина Тимашева: Юрий Васильев разговаривал с Владимиром Мирзоевым о его фильме ''Борис Годунов'', который вышел в прокат в начале ноября и идет в московском кинотеатре ''Бульвар''. Скажу только несколько слов о проблеме осовременивания классики. В российском кино это относительная новость. В театре это вещь настолько общепринятая, что каждая вторая рецензия начинается словами: ''режиссер перенёс действие пьесы в наши дни''. А для оценки важно, зачем перенёс, что это добавляет классическому тексту, и не оказывает ли материал сопротивления режиссерской концепции.
