Марина Тимашева: В петербургской Книжной лавке писателя прошло представление издания ''Книга знаний. Беседы с выдающимися мыслителями нашего времени'', которую составили Константин фон Барлёвин и Галина Наумова. Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: ''Книга знаний'' представляет собой собрание интервью с выдающимися представителями разных сфер знания, культуры, политики и религии. Это и основатель структурализма французский антрополог Клод Леви-Стросс, и лауреат Нобелевской премии русско-бельгийский химик и физик Илья Пригожин, и американский экономист Джон Кеннет Голбрайт, считавшийся либеральной совестью Америки, и генетик и критик цивилизации Эрвин Чаргаф, и крупнейший специалист по конфуцианству профессор Гарварда Ту вай Минг, и мексиканский писатель Карлос Фуэнтес, и американский историк Артур Шлессингер, и легендарный музыкант лорд Иегуди Менухин, и нобелевский лауреат по литературе польско-литовский поэт Чеслав Милош, и бывший президент Чешской республики Вацлав Гавел, и теолог и известный философ религий Раймундо Паниккар, и другие люди, оставившие, по мысли составителей, заметный след в культурном развитии человечества. Эта книга – часть уникального интернационального и интердисциплинарного проекта, проходившего под эгидой ЮНЕСКО: ''Интеркультурная визуальная библиотека XX века''. Работа заняла целое 10-летие, - говорит один из составителей ''Книги знаний'' Галина Наумова.
Галина Наумова: Проект был первоначально задуман как телевизионный, но в конечном итоге для нас было важно сделать его в формате книги, потому что именно в этом формате он доходит до тех людей, которых это действительно, по-настоящему интересует.
Татьяна Вольтская: Галя, может быть, остановимся на том, как вы встречались с этими людьми. Это абсолютно разные люди, наверное, какие-то были особенности? Вот когда вы пришли к Леви-Строссу, почему это самая яркая оказалась встреча?
Галина Наумова: Безусловно, Леви-Стросс производит грандиозное впечатление своей естественностью, простотой. Это нужно сказать обо всех участниках, многие из которых перешагнули за 90-летний рубеж. Единственный, кто еще из 90-летних (теперь уже столетних) жив, это Оскар Нимайер. Ему сегодня 103 года, он по-прежнему находится и работает с своем замечательном бюро на Авенида Атлантика в Рио де Жанейро, которое выходит на пляж Копакабана. Когда мы оказались в этом бюро, я поняла смысл его творчества, его архитектуры. Я просто выглянула в окно и увидела на пляже самых красивых женщин в мире. Если вы представите себе архитектуру Нимайера, это как раз линия женского тела. И вот встреча с ним была одной из самых ярких, потому что он собрал к нашему приходу всю свою семью, как у Маркеса - там были дети, внуки, правнуки, праправнуки в колясках. Был огромный стол и была необыкновенная атмосфера тепла. Это было уже достаточно давно, потому что мы два раза встречались со всеми участниками. Первый раз - чтобы с ними познакомиться, посмотреть друг другу в глаза. Как вы понимаете, им уже ничего не нужно, их заинтересовала идея и вопросы, а вопросы были, что называется, ''последние'' вопросы.
Татьяна Вольтская: Из ''Книги знаний'' - фрагмент беседы с Адонисом, крупнейшим из ныне живущих поэтов арабского мира.
'' - Что остается искать поэту в современном рационализированном мире?
- Любовь и поэзию как причину существования. Я думаю, что поэзия и любовь это два элемента наиболее востребованных для нашего понимания жизни... Таким образом, любовь не только жизненно необходима в смысле метафизическом, она и в физическом плане является важнейшим элементом нашего существования. Только любовь, к сожалению, тоже переживает сегодня кризис или регресс''.
Галина, вы говорили о ''последних'' вопросах, которые вы задавали выдающимся умам современности. Что это были за вопросы?
Галина Наумова: Вопросы, конечно, были разные, потому что области знания тоже разные. Мы просто перелопачивали огромные библиотеки не только для того, чтобы знать жизнь и творчество, но и просто читали книги. Константин фон Барлёвин это первое лицо, один из ведущих антропологов с мировым именем. Мы работали в паре, это не первый наш проект, это был наш диалог, потому он плавно перешел в диалог с участниками. И как раз принцип ''сократовского диалога'', не конечная цель, а вот эта мудрая беседа, обмен мнениями со стремлением найти какое-то зерно истины.
Татьяна Вольтская: Какие же вопросы все-таки были, если вернуться к ним?
Галина Наумова: Человек, как ''Homo economicus'' и человек, как анималистическое существо, марширует по планете, а его божественная сущность (называй ее, как угодно) куда-то исчезает и в разных формах это проявляется. Юлия Кристева как раз выделяет эту тему как потерю психического пространства, попросту души, особенно в западном мире, и необходимость противостоять этим процессам технократизации мира, такому практическому элементу, прагматизму, материализму - то есть слова такие, которые навязли уже в сознании, но мы прекрасно понимаем, о чем идет речь, и о том, как бороться с этим. А бороться, это как раз ''револьт'', термин Юлии Кристевой - восставать, не соглашаться, сомневаться во всем и проверять все. Ту же самую демократию, которая практически стала фасадом во всем мире. Размышления, сомнения и, в первую очередь, работа над собой. Поэтому этот вопрос был одним из самых главных - вопрос о потере сакральности, вопрос о технократизации мира, как разные ученые, особенно естественники.... Они, конечно, по-разному отвечали на этот вопрос, но, наверное, самым агрессивным (и понятно - почему) был Эдвард Тейлор, которого мир обвиняет в ужасах Хиросимы. И тут вопрос возникал об ответственности ученого за плоды его труда. А он говорил: ''Нет, я только физик, я совершенно не имею никакого отношения к политике''. С другой стороны, другой естественник, открыватель генома человека Эрвин Чаргафф, который ушел из генной инженерии, был уверен в том, что человек не в стоянии осознать результаты тех экспериментов, которые он проводит с геном человека, с генной инженерией. Он это миру передал и ушел из ''Columbia University'', где он 50 лет преподавал и работал в группе, которая потом получила Нобелевскую премию (не он - опять-таки, характерно). Вот такие разные мнения. Вопрос было очень много. Скажем, с Филиппом Джонсоном мы говорили об архитектуре, о его увлечении нацизмом. Такие запретные темы, на которые большой художник, архитектор говорил очень открыто. Вопросы в чем-то повторяются, но они направлены индивидуально на каждого участника, с учетом его творчества и его особенностей.
Татьяна Вольтская: Из ''Книги знаний'' - фрагмент беседы с Раймоном Паниккаром, одним из крупнейших религиозных философов современности, он отвечает на вопрос о том, кто из интеллектуалов наложил отпечаток на прошлый век.
''Наша жизнь управляется не политиками, не мыслителями, не великими державами, и это не они держат мир, чтобы он не развалился. Самые великие - это самые кроткие, самые неизвестные, анонимные герои, и поэтому они могут жить с такой нескрываемой радостью. Им не нужен подиум, но именно они несут на своих плечах всю тяжесть страданий человечества, и делают это как само собой разумеющееся''.
Это был фрагмент из ''Книги знаний''. Каждому ее участнику задавался вопрос о будущем человечества, – говорит Галина Наумова.
Галина Наумова: Довольно печальная перспектива, за исключением Ильи Пригожина. Будущий естественник, он был абсолютным поэтом. Смысл всего проекта состоял все-таки в поиске бога, какой-то надежды на будущее - нам очень хотелось услышать от великих людей какое-то слово, чтобы ободрить будущие поколения. Вот Клод Леви-Стросс на вопрос о том, имеет ли человеческая жизнь смысл, ответил уничтожающим ''нет!''. Раймундо Паниккар говорит: ''Нет, человеческая жизнь имеет смысл, потому что ''Homo homini Deus est'' - ''Человек человеку Бог''.
Татьяна Вольтская: ''Книга знаний'' представляет собой собрание интервью с выдающимися представителями разных сфер знания, культуры, политики и религии. Это и основатель структурализма французский антрополог Клод Леви-Стросс, и лауреат Нобелевской премии русско-бельгийский химик и физик Илья Пригожин, и американский экономист Джон Кеннет Голбрайт, считавшийся либеральной совестью Америки, и генетик и критик цивилизации Эрвин Чаргаф, и крупнейший специалист по конфуцианству профессор Гарварда Ту вай Минг, и мексиканский писатель Карлос Фуэнтес, и американский историк Артур Шлессингер, и легендарный музыкант лорд Иегуди Менухин, и нобелевский лауреат по литературе польско-литовский поэт Чеслав Милош, и бывший президент Чешской республики Вацлав Гавел, и теолог и известный философ религий Раймундо Паниккар, и другие люди, оставившие, по мысли составителей, заметный след в культурном развитии человечества. Эта книга – часть уникального интернационального и интердисциплинарного проекта, проходившего под эгидой ЮНЕСКО: ''Интеркультурная визуальная библиотека XX века''. Работа заняла целое 10-летие, - говорит один из составителей ''Книги знаний'' Галина Наумова.
Галина Наумова: Проект был первоначально задуман как телевизионный, но в конечном итоге для нас было важно сделать его в формате книги, потому что именно в этом формате он доходит до тех людей, которых это действительно, по-настоящему интересует.
Татьяна Вольтская: Галя, может быть, остановимся на том, как вы встречались с этими людьми. Это абсолютно разные люди, наверное, какие-то были особенности? Вот когда вы пришли к Леви-Строссу, почему это самая яркая оказалась встреча?
Галина Наумова: Безусловно, Леви-Стросс производит грандиозное впечатление своей естественностью, простотой. Это нужно сказать обо всех участниках, многие из которых перешагнули за 90-летний рубеж. Единственный, кто еще из 90-летних (теперь уже столетних) жив, это Оскар Нимайер. Ему сегодня 103 года, он по-прежнему находится и работает с своем замечательном бюро на Авенида Атлантика в Рио де Жанейро, которое выходит на пляж Копакабана. Когда мы оказались в этом бюро, я поняла смысл его творчества, его архитектуры. Я просто выглянула в окно и увидела на пляже самых красивых женщин в мире. Если вы представите себе архитектуру Нимайера, это как раз линия женского тела. И вот встреча с ним была одной из самых ярких, потому что он собрал к нашему приходу всю свою семью, как у Маркеса - там были дети, внуки, правнуки, праправнуки в колясках. Был огромный стол и была необыкновенная атмосфера тепла. Это было уже достаточно давно, потому что мы два раза встречались со всеми участниками. Первый раз - чтобы с ними познакомиться, посмотреть друг другу в глаза. Как вы понимаете, им уже ничего не нужно, их заинтересовала идея и вопросы, а вопросы были, что называется, ''последние'' вопросы.
Татьяна Вольтская: Из ''Книги знаний'' - фрагмент беседы с Адонисом, крупнейшим из ныне живущих поэтов арабского мира.
'' - Что остается искать поэту в современном рационализированном мире?
- Любовь и поэзию как причину существования. Я думаю, что поэзия и любовь это два элемента наиболее востребованных для нашего понимания жизни... Таким образом, любовь не только жизненно необходима в смысле метафизическом, она и в физическом плане является важнейшим элементом нашего существования. Только любовь, к сожалению, тоже переживает сегодня кризис или регресс''.
Галина, вы говорили о ''последних'' вопросах, которые вы задавали выдающимся умам современности. Что это были за вопросы?
Галина Наумова: Вопросы, конечно, были разные, потому что области знания тоже разные. Мы просто перелопачивали огромные библиотеки не только для того, чтобы знать жизнь и творчество, но и просто читали книги. Константин фон Барлёвин это первое лицо, один из ведущих антропологов с мировым именем. Мы работали в паре, это не первый наш проект, это был наш диалог, потому он плавно перешел в диалог с участниками. И как раз принцип ''сократовского диалога'', не конечная цель, а вот эта мудрая беседа, обмен мнениями со стремлением найти какое-то зерно истины.
Татьяна Вольтская: Какие же вопросы все-таки были, если вернуться к ним?
Галина Наумова: Человек, как ''Homo economicus'' и человек, как анималистическое существо, марширует по планете, а его божественная сущность (называй ее, как угодно) куда-то исчезает и в разных формах это проявляется. Юлия Кристева как раз выделяет эту тему как потерю психического пространства, попросту души, особенно в западном мире, и необходимость противостоять этим процессам технократизации мира, такому практическому элементу, прагматизму, материализму - то есть слова такие, которые навязли уже в сознании, но мы прекрасно понимаем, о чем идет речь, и о том, как бороться с этим. А бороться, это как раз ''револьт'', термин Юлии Кристевой - восставать, не соглашаться, сомневаться во всем и проверять все. Ту же самую демократию, которая практически стала фасадом во всем мире. Размышления, сомнения и, в первую очередь, работа над собой. Поэтому этот вопрос был одним из самых главных - вопрос о потере сакральности, вопрос о технократизации мира, как разные ученые, особенно естественники.... Они, конечно, по-разному отвечали на этот вопрос, но, наверное, самым агрессивным (и понятно - почему) был Эдвард Тейлор, которого мир обвиняет в ужасах Хиросимы. И тут вопрос возникал об ответственности ученого за плоды его труда. А он говорил: ''Нет, я только физик, я совершенно не имею никакого отношения к политике''. С другой стороны, другой естественник, открыватель генома человека Эрвин Чаргафф, который ушел из генной инженерии, был уверен в том, что человек не в стоянии осознать результаты тех экспериментов, которые он проводит с геном человека, с генной инженерией. Он это миру передал и ушел из ''Columbia University'', где он 50 лет преподавал и работал в группе, которая потом получила Нобелевскую премию (не он - опять-таки, характерно). Вот такие разные мнения. Вопрос было очень много. Скажем, с Филиппом Джонсоном мы говорили об архитектуре, о его увлечении нацизмом. Такие запретные темы, на которые большой художник, архитектор говорил очень открыто. Вопросы в чем-то повторяются, но они направлены индивидуально на каждого участника, с учетом его творчества и его особенностей.
Татьяна Вольтская: Из ''Книги знаний'' - фрагмент беседы с Раймоном Паниккаром, одним из крупнейших религиозных философов современности, он отвечает на вопрос о том, кто из интеллектуалов наложил отпечаток на прошлый век.
''Наша жизнь управляется не политиками, не мыслителями, не великими державами, и это не они держат мир, чтобы он не развалился. Самые великие - это самые кроткие, самые неизвестные, анонимные герои, и поэтому они могут жить с такой нескрываемой радостью. Им не нужен подиум, но именно они несут на своих плечах всю тяжесть страданий человечества, и делают это как само собой разумеющееся''.
Это был фрагмент из ''Книги знаний''. Каждому ее участнику задавался вопрос о будущем человечества, – говорит Галина Наумова.
Галина Наумова: Довольно печальная перспектива, за исключением Ильи Пригожина. Будущий естественник, он был абсолютным поэтом. Смысл всего проекта состоял все-таки в поиске бога, какой-то надежды на будущее - нам очень хотелось услышать от великих людей какое-то слово, чтобы ободрить будущие поколения. Вот Клод Леви-Стросс на вопрос о том, имеет ли человеческая жизнь смысл, ответил уничтожающим ''нет!''. Раймундо Паниккар говорит: ''Нет, человеческая жизнь имеет смысл, потому что ''Homo homini Deus est'' - ''Человек человеку Бог''.
