Анна Качкаева: Митинг на экране. Как телевидение освещало протесты и акции «За честные выборы»? Как с помощью телевидения создаются разные взгляды на одно и то же событие? Какой выбор сейчас приходится делать журналистам? Обо всем этом мы сегодня говорим в программе «Смотрим телевизор» с журналистом и человеком, который на телевидении долго проработал, потом покинул его и наблюдает теперь со страниц онлайна и печатной прессы, Павлом Шереметом, он со мной в студии. И моя коллега Арина Бородина, обозреватель «Коммерсанта», по телефону. Арина, как и я, тоже металась между площадью и экраном.
Драматическая неделя. Я сейчас не буду касаться сути событий, хотя, конечно, это очень важно, но она драматической была и для телевидения. Потому что впервые для тех, кто помнит, за 10 лет, а для тех, кто не помнит, за 20 лет телевидение должно было определяться: оно где, с кем, как показывает, терять очки, когда не показывает, набирать их, когда показывает. В общем, это очень сложный симбиоз довольно трудно разворачиваемой индустрии, особенно когда на ней лежит плита того, чего можно и чего нельзя, и необходимости учитывать разные обстоятельства. На этой неделе приходилось всем «телевизионным» людям решать.
Арина, как телевидение реагировало на то, что происходило в стране после выборов?
Арина Бородина: У нас и телевидение теперь разное, и реагировало оно по-разному в течение недели. Если в начале недели это был удел небольших каналов, сетевых, нишевых, спутниковых, кабельных, то о том, что происходило в Москве на следующий день после выборов – акции протеста, об этом очень подробно говорили прежде всего на «Дожде». И недаром за эти дни его цитируемость резко выросла. Потому что федеральные каналы – НТВ, «Первый», «Россия» - фактически наглухо молчали 5 и 6 декабря. Лишь в 23.15 в понедельник поздним выпуском несколько секунд НТВ дал о том, что было на Чистых прудах, но, естественно, уравновесив это митингами о коммунистах и «Единой России». Просто был тотальный запрет на любую информацию, которая касалась санкционированных и несанкционированных акций в центре Москвы. Но туда пришли тысячи человек. И как сказал мне один журналист, это было профессиональным позором. Не первым и, уверена, увы, не последним, но действительно позором. Это начало недели.
Очень смешно: 8 декабря, в середине недели, государственный канал «Россия 1», программа «Вести» вдруг неожиданно и не без удовольствия, разумеется, третьей новостью в программе по верстке, сразу после Путина и Медведева, показал большой сюжет о том, как компания американская «Fox News» ошиблась и в своем эфире американском иллюстрировала акции в Москве разгромом греческим, что было в Греции. Как полицейские реагировали, как манифестанты...
Анна Качкаева: Там более зрелищные кадры.
Арина Бородина: Да, просто жуткие манифестации идут. И с упоением говорили, имея в виду, что «нечего нас учить, сами вы научились, как правильно подбирать материал», и еще привели пару примеров с ошибками американских телеканалов. Но смешно в этом было то, что было не понятно, о каких митингах идет речь. Потому что государственный канал о них сам молчал, не рассказывал, а в этом контексте пришлось упомянуть, что, оказывается, были какие-то митинги.
Анна Качкаева: Уж ладно, американцы. А как выглядели два персонажа главных политической сцены, которые тоже говорили про какие-то митинги, про которые три дня главные каналы не рассказывали.
Арина Бородина: Это уже была отдельная история. И конечно, радикально поменялся градус, на мой взгляд, в субботу, когда прошел митинг, 10 декабря.
Анна Качкаева: Но ведь тоже до трех часов было табуировано, мышь не проскакивала. Рассказывали про Филиппа Киркорова...
Арина Бородина: Здесь другая история. Они вам всегда на это скажут, что «у нас по верстке выходного дня мало выпусков «Новостей».
Анна Качкаева: И более того, они скажут: «Мы же собирали материалы со всей страны, мы должны были обобщить».
Арина Бородина: «Мы реагировали по факту». А дальневосточных «Орбит» у нас вообще в эфире не существует. Ну, это я иронизирую. Но с трех часов, наверное, «Россия 24» после 15-ти начала, но мы говорим о крупных каналах, уже в 16.00 НТВ открылся шикарной панорамной съемкой с Болотной. Пока было короткое упоминание, а дальше шло по нарастающей. В шесть был большой сюжет на «Первом», в восемь у Брилева тоже 7 минут с Болотной, программа «Время». Естественно, Марианна Максимовская – в семь, Пивоваров с Гильдеевой – в семь на НТВ. Я очень внимательно все просмотрела, писала заметку, мониторили, расшифровывали, сейчас отсматриваю итоговые программы. В целом, несмотря на разность акцентов, конечно, в этот раз телевидение передало атмосферу этого митинга. Да, разница в акцентах есть, есть заниженные цифры, есть подковырки, но страна хотя бы увидела не только Москву, но и десятки городов страны, где тоже занижались цифры, но это не важно. Масштаб был очевиден. Чья заслуга? Каналов ли, начальников ли каналов, власти, которая понимает, что нельзя тотально... Мы достоверно это не узнаем. Есть разные версии. Но телевидение, конечно, радикально изменило градус. И в этом, я считаю, конечно, тоже очень большая проблема. Сначала мы молчим, потом говорим. И в этом смысле доверие к телевидению, конечно, нивелируется.
Анна Качкаева: Вы правильно написали, и я тоже это слышала, потому что для меня было любопытным, как вдоль всей набережной стояли все возможные машины со всеми возможными тарелками всех возможных каналов, но проходящие люди, ухмыляясь, без злорадства, а скорее, с иронией говорили: «Ну, посмотрим, чего они напоказывают».
Арина Бородина: Там были отдельные хорошие возгласы, но в силу печатного места мне пришлось вчера пожертвовать этим. Мне показалось важным отметить, что были и нецензурные, емкие выражения, и они, по существу, были достаточно правдивы.
Анна Качкаева: И это тем более видно, и людям, которые пришли на Болотную площадь, это было очевидно, потому что многие из них знают и видят, что «EuroNews» прямился сразу же, как только митинг начался, не говоря уже о первых новостях на всех западных каналах. И «Russia Today» вела трансляцию, телекомпания «Мир» очень хорошо работала. Но все это не для себя, и люди уже тоже понимают, что не для себя можем, а для себя еще неизвестно как.
Павел Шеремет: Даже РИА «Новости» повесило вертолет.
Анна Качкаева: РИА «Новости» давало всю страну с 6 утра, и это тоже разница, государственное агентство и государственный канал.
Арина Бородина: Когда РИА «Новости» начало вести трансляцию с Триумфальной, я подумала, что сейчас градус должен повернуться.
Анна Качкаева: А их через 12 минут заткнули.
Арина Бородина: Да. И когда тотальное молчание в эфире основных каналов и опрокинутые лица Пивоварова и Гильдеевой на канале НТВ в семь вечера – там было все очевидно. Есть какие-то точки кипения, ватерлинии, после которых люди, даже присягнувшие, являющиеся подчиненными в иерархии власти нашей, но все-таки есть предел всему, мне кажется. Вот здесь все вместе, наверное, сработало.
Анна Качкаева: Павел, поскольку вы работали в разное время на телевидении, и в более свободное, и тогда, когда нужно было участвовать в «информационных войнах», в том числе принимать решения, и уходили оттуда, что вам кажется, эта неделя была неделей для начальников какой?
Павел Шеремет: Был ли это перелом или нет?
Анна Качкаева: Да. Вы правильно сказали, что РИА «Новости», когда рискнуло поставить трансляцию с Триумфальной, ведь дальше вопрос еще трех-четырех людей главных на телевидении, и вопрос того, показываем или не показываем. Даже воскресный эфир выборов на канале «Россия», если бы его не сворачивать, там уже этот градус так пошел, что еще чуть-чуть - сказали бы про фальсификацию без скандала, и разговор мог бы быть переведен в другое русло. Решились или не решились? По-моему, не решились.
Павел Шеремет: На мой взгляд, мы продолжаем наблюдать спецоперацию под названием «парламентские выборы». Я абсолютно убежден, что как спецоперация было изображение «Справедливой России», оппозиционной партии. И до сих пор я считаю, что нам, демократически ориентированным гражданам, либералам и так далее, рано радоваться. Потому что 50% «Единой России», 15% «Справедливой России» - вот вам и конституционное большинство соглашателей и так далее. Я думаю, что продолжением спецоперации является вся эта неделя. Я думаю, что в руководстве России идет борьба между «ястребами» и «голубями», более адекватными людьми.
Анна Качкаева: Но ведь повестка дня изменилась за пять дней принципиально.
Павел Шеремет: Они не чувствуют этого, они живут в другом мире. Мы много раз уже говорили о том, что они сначала пишут для телевидения тексты, потом смотрят то, что написали, в своем телевидении, а затем верят тому, что увидели в своем телевизоре. Наши руководители живут в совершенно изолированном пространстве - в специально отобранном мониторинге газет, в специально отобранном эфире телевидения и так далее. Сейчас идет дискуссия: либо силовой вариант, то есть не обращаем, давим...
Анна Качкаева: Ну, после субботы как-то странновато.
Павел Шеремет: Депутат Рыков заявил накануне, что он зарядил три рожка, пересчитал патроны, и что он хочет умереть за Россию и забрать с собой 30 либералов. Депутат Государственной Думы, основатель газеты «Взгляд», главный сурковский подмастерье по всем интернет-технологиям, по крайней мере, так считается. Один из руководителей газеты «Известия».
Анна Качкаева: Мамонтов после субботы в «Национальном интересе», а вчера в «НТВшниках»...
Павел Шеремет: Так Мамонтов еще культурно выражался. Но один из нынешних руководителей газеты «Известия», заместитель главного редактора в своем «Facebook» написал, что нужно по два патрона на каждого либерала. Какой-то поп Виталий (Уткин) из Ивановской епархии заявил, что нужно внутренним войскам дать благословение на уничтожение и подавление мятежей в стране. То есть перелом еще не наступил. Они просто дали возможность нам подышать.
Анна Качкаева: И посмотреть, насколько и кто к чему готов.
Павел Шеремет: Для них эта суббота тоже была неожиданной. Были массовые акции по запугиванию, по расколу сообщества демократического или протестного, запугиванию молодежи тем, что их заберут в военкоматы, запугивание женщин... Даже Онищенко, который вовремя то таджиков с туберкулезом находит, то еще что-то, заявил в эфире государственных телеканалов и радиостанций, что «грипп бушует, не ходите на митинг, иначе будете кашлять». И они искренне верили, что придет пусть 10 тысяч, они считали, что 10 – можно, ну, максимум 15. Но когда, несмотря на все давление, собралось вот столько народа!.. И все равно они говорят: «Ну, что такое 30-50 тысяч?..». Официальные власти же настаивают на том, что 25 плюс-минус 5.
Анна Качкаева: Но глазами-то видно, что больше.
Павел Шеремет: А нас-то 14 миллионов только в Москве. А 140 миллионов у нас по всей стране. Поэтому я бы не говорил о переломе, я бы говорил о надломе в сознании тех, кто раньше боялся. Люди перестали бояться. В протестном электорате есть такой перелом, а в государственной машине пока я бы не говорил о переломе.
Анна Качкаева: Арина, вы написали сегодня, что по вашим ощущениям и по каким-то источникам, что телевизионные начальники все-таки пытались настаивать на более адекватном освещении всего происходящего. Это, по-вашему, так и есть? Или это выдавание желаемого за действительное?
Арина Бородина: Как было на самом деле, мы с вами никогда не узнаем. Но такое мнение есть. Я считаю, что основания для этого есть. Я не говорю, чтобы мы все бросили - и с завтрашнего дня (даже с сегодняшнего) у нас совершенно другое телевидение. Иллюзий, конечно, быть не может. Я достоверно знаю, что действительно была очень жаркая неделя для телевидения, для средств массовой информации в целом, для тех, кто ими руководит и управляет. И конечно, администрация президента сейчас очень плотно следит за всем, что выходит по поводу и итогов выборов, и освещения митингов. Более того, уже в воскресенье были совещания в Кремле, и за те сюжеты, которые вышли в эфир на федеральных каналах, комплиментарных отзывов из администрации на каналах не услышали, насколько мне известно. Я не думаю, что в большом восторге будет определенная часть кремлевского руководства от того, что вчера показывало «Центральное телевидение». И притом, что я с большой симпатией человеческой и профессиональной отношусь к команде Вадима Такменева и к Коле Картозия, который руководит этой программой, нельзя не сказать, что каналом-то руководит Владимир Кулистиков, и все равно говорить будут ему, а не Такменеву и Картозия.
Павел Шеремет: И очень показательна разница между «Центральным телевидением» и субботней программой, которую вел Пивоваров. Я бы этот их сюжет, где Морозов включался, тоже потом разобрал.
Арина Бородина: Я считаю, что сюжет Морозова был очень неплохим, я бы даже сказала, одним из самых ярких и по тональности, и по концовке. А между Поздняковым и Такменевым разница в два часа на одном канале, она очевидна. Даже хлестче было во время событий на Манежной площади ровно год назад почти, когда говорили о Египте у Позднякова в семь вечера, а у Такменева в студию пришли участники митинга на Манежной в масках.
Павел Шеремет: Но все-таки у Такменева авторская программа, он ставит свою подпись. А у Позднякова обезличенная программа.
Арина Бородина: Какая же она авторская! Здесь дело не в том, что она авторская или обезличенная. Там официальные итоги недели, а здесь информационное шоу. Вадик делает эту программу как ведущий, но делает большой коллектив авторов, репортажей, большая команда специальная с руководителем программы. Стилистика у этих программ разная. Она нисколько не авторская.
Павел Шеремет: Стилистика разная. Когда я говорю «авторская», я имею в виду отношение ведущих к этой программе.
Арина Бородина: Ведущих и авторов. Репортажи вчера, которые были в «Центральном телевидении», делали несколько молодых репортеров, и это замечательно.
Павел Шеремет: Мне кажется, что Такменеву стыдно за те или иные свои сюжеты. То есть он относится к этому очень личностно. А Поздняков, мне кажется, безразлично относится к сюжетам.
Арина Бородина: На мой взгляд, это вообще не та категория вопроса. Может быть, Жене Ревенко, когда приходит домой, тоже стыдно за то, что он говорит в эфире. Но мы же не будем обсуждать, кому стыдно и кто что дома говорит своим близким. История не в том, что стыдно или не стыдно, может быть, и Позднякову стыдно, мы этого не знаем. А мы говорим о том, что мы видим в эфире. Понятно, что «Итоги» с Поздняковым – это официальная программа, которая сделана по лекалам того, что положено, должно быть в «Вестях недели», в «Воскресное время». Для этого есть программа Позднякова. Она что есть, что ее нет. Я впервые за долгое время вообще посмотрела начало для того, чтобы понять верстку и шпигель, что говорит о профессиональных приоритетах...
Павел Шеремет: Ну, это приговор главной программе канала.
Анна Качкаева: Но это правда. Потому что даже не было упоминания о субботе.
Арина Бородина: В анонсах программы этого не было вообще.
Павел Шеремет: Приговор программе, что она выходит уже лет пять, может быть, даже больше, а телекритики впервые ее только увидели. И опять разочаровались.
Арина Бородина: Я всегда смотрю верстку. Но смотреть эту программу целиком нет физических сил никаких.
Павел Шеремет: Или моральных.
Арина Бородина: И моральных тоже, потому что это бессмысленно абсолютно.
Анна Качкаева: И вопрос по поводу общей атмосферы. Как вам кажется, Арина, мог быть на этой неделе телевизионный перелом, который бы повлиял на общую атмосферу в стране? Если бы они все, например, Триумфальную включали или не ждали трех часов, когда, наконец, станет понятно, что на Болотной больше 30 тысяч, и уже никуда не попишешь. Или это еще не категория та, которую можно обсуждать?
Арина Бородина: Это еще не категория. Мне физически было плохо во вторник, и я думала, что все, это жирный конец. И когда в субботу я увидела, хоть немного я вздохнула. Потому что потеря человеческого лица – это очень тяжко. И его окончательная потеря в очередной раз как-то случилась и не случилась одновременно, но все-таки еще это не революция. Как написала в «Facebook» Вера Кричевская, ее знакомый сказал, что если революция начнется, то в ее лидирующих функциях будет Олег Борисович Добродеев, и с этим я согласна. Когда начнется настоящая революция, они будут все впереди. Потому что первым списывается все.
Анна Качкаева: И еще один аспект этой темы. С помощью каких средств и акцентов телевидение меняет и градус, и взгляд на события? Могу сказать, что акценты были разнообразными, нет единого телевидения, притом, что поляна, вроде бы, была зацементирована. «Неделя» и «ЦТ» очень четко позиционировали, что ожидание перемен, максимальный показ масштаба события, подчеркивание нормальности и мирности людей, и того, что происходило во всей стране. Только в «Неделе», если говорить о больших каналах, подробнейшим образом рассказали о «каруселях», вбросах, роликах и наблюдателях, потом «НТВшники» об этом еще говорили. «Вести» Ревенко открылись большим репортажем, по-моему, 7-8 минут, в том числе и с площадей других городов, он был довольно сбалансированным. Его, правда, уравновесили всем тем, что было потом, вместе с Путиным, и в стилистике канала – уникальным интервью Солженицына по поводу «Красного колеса». И контекстуально это все...
Павел Шеремет: Нас пугают сейчас Февральской революцией.
Анна Качкаева: И про февраль говорят, что вы добьетесь, Учредительное собрание, развал страны в очередной раз. В некоторых программах, если говорить про протесты, в «Итогах» НТВ вообще не говорили, то максимально подчеркивали недовольство не митингующих и случайность забредших. То дамы, которые к театру отправились, то студентки, которые отмечали удачно сданный зачет, это на РЕН ТВ было. И конечно, материалы, связанные с «мировой закулисой», «ГОЛОС», сайт «Белой ленты» и так далее, кому это все на руку. Арина, у вас есть какие-то детали, которые показывали бы разницу в акцентировке между каналами?
Арина Бородина: К сожалению, я еще неполностью посмотрела сюжет «Воскресного времени». Но мало того, что «Вести недели» фактически слово в слово, с теми же синхронами Андрей Медведев повторил свой репортаж, который был в субботу в программе «Вести» с Брилевым, то же самое повторили у Ревенко. Я даже с точки зрения профессии удивилась, это не очень похоже на канал «Россия 1». И надо еще подумать, что с этим связано. Но какие-то отличия были. В частности, была реплика, что странная оказалась подробность про «Белую ленту», оказывается, он был зарегистрирован в США 9 октября. Боже мой, какой ужас! Про эту же «Белую ленту», естественно, было и на других каналах, в частности, в «НТВшниках» прошла информация в ток-шоу, но это уже была добавка. Наверное, это и на «Первом» канале должно было пройти.
Анна Качкаева: Было. В «Национальном интересе» у Киселева с утра в субботу, где шла артподготовка, где говорили, что секс у нас теперь безопасный только по телевизору, потому что «Facebook» и социальные сети, которые и вызвали, собственно, эти протесты и активность, они – это ужас-ужас, там все крайне нехорошо.
Павел Шеремет: Я и в субботней программе НТВ заметил такие вставки. Мы говорим про белые ленточки, а искал белые нитки, которыми сшиты эти сюжеты. Я не хочу обсуждать своих коллег, многие мои друзья там остаются и работают, и очень многие переживают, пытаются найти неполитические темы в рамках «Новостей». Но, с другой стороны, и негодяев там достаточно. Поэтому если была бы дана команда, сделали бы еще хлестче и сделали бы так, как командиры написали. Например, на НТВ в субботу я заметил, что пытаются как-то «гламуризировать» этот митинг.
Арина Бородина: А вы ничего не путаете насчет НТВ?
Павел Шеремет: А откуда появляются фотографии Тины Канделаки и Ксении Собчак на митинге?
Арина Бородина: А вы не путаете канал РЕН ТВ? Это там было. Вы второй раз уже говорите...
Павел Шеремет: Это был сюжет Морозова, где он говорит такие слова...
Арина Бородина: Собчак они показали, но не более того.
Павел Шеремет: Пересмотрите сюжет. Я цитирую: собрались на Площади Революции те, кто не хотел прийти на Болотную, они там немножко постояли и шествием пошли на Болотную, которое возглавила, в том числе, Тина Канделаки.
Арина Бородина: А в чем тут «гламуризация»?
Павел Шеремет: А в конце показывают Ксению Собчак. Я вам объясню логику авторов. Тина Канделаки и Ксения Собчак для аудитории НТВ и для аудитории других каналов – это все-таки персонажи раздражающие, это персонажи со знаком минус, это гламурные звезды, звезды тусовок. И если вы в серьезном политическом митинге, который выдвигает серьезные политические требования, который претендует на какой-то политический перелом в стране, вводите эти персонажи...
Анна Качкаева: Но они же там были, это показывал канал «Россия» и так далее.
Арина Бородина: Мы сейчас вводим в некоторое заблуждение наших слушателей. Для баланса они там были. На канале РЕН ТВ в «Неделе» у Сергея Митрофанова вообще Божена Рынска пела «Варшавянку», а Евгений Киселев в своем украинском ток-шоу политическом вывел Божену в прямом эфире. Тут тоже можно сказать, что он на руку Суркову играет. Конечно, есть тема «гламуризации»...
Анна Качкаева: Девочки в шубках, мужчины...
Павел Шеремет: Но Божена вообще превратилась во фрика, и все ее высмеивают. Но Тина Канделаки и Ксения Собчак – это «певцы режима».
Анна Качкаева: Про Собчак трудно сказать.
Павел Шеремет: А Тина Канделаки за «Единую Россию».
Анна Качкаева: Должны же быть пассионарные... Долорес Ибаррури. Мужчин-то ярких нет.
Павел Шеремет: Как же нет! Навальный, Немцов... Парфенова могли показать.
Арина Бородина: Парфенова и Акунина как раз дали на НТВ. Если уж придираться по стилистике, как вы говорите, внимательным взглядом, то у Брилева это вообще было названо исключительно «акция оппозиции», он дважды подчеркивал это в своем репортаже.
Павел Шеремет: Причем «несистемной оппозиции», это подчеркивалось.
Арина Бородина: У него было просто «акция оппозиции», хотя это был многотысячный митинг. И тоже странная формулировка, которая моих коллег привела вчера в изумление: в отличие от начала недели в Москве действительно другое. Вообще не понятно, о чем идет речь. А что другое? Вы же не показывали ничего, Сережа.
Павел Шеремет: Поэтому мне и кажется, что была задача размыть, девальвировать значение этого события.
Арина Бородина: Это не совсем так. Масштаб все равно был очевиден. Чего бы они в словесных своих закавыках ни говорили, я считаю, что панорамная картинка была говорящей. И то, что они дали города, для меня это большое изумление. Я была уверена, что ограничатся Москвой. А то, что каждый из каналов все-таки перечислил города и сказал, что там пришли тоже десятки (пусть с заниженными цифрами), масштаб картинки все равно был очевиден. Не то что я хвалю или оправдываю телевидение. Там была одна существенная вещь – не было показано ни одного лозунга против Путина, не было скандирования против Путина, и даже у Марианны Максимовской, у Вадика Такменева.
Павел Шеремет: Вообще ни одного серьезного политического лозунга не было показано.
Арина Бородина: Лозунги были про Чурова...
Павел Шеремет: Про фальсификацию, про Чурова немножко говорили. У меня вообще возникло ощущение, что Чуров на «слив» идет. Это фигура, которой пожертвуют.
Арина Бородина: Согласна. Кстати, только Пивоваров сказал в своих «Новостях», что это фальсификация в пользу «Единой России». То есть тема «Единой России» звучала довольно внятно. И про демократизацию институтов Медведев в своем сюжете на «России» говорил. Но явно запрещено показывать в эфире, даже у Максимовской - с учетом фамилий акционеров, лозунги, где было написано «Путина долой!», «Путин, уйди!». Мы же были с вами там, мы слышали, как это говорили. Единственное, что протащили в эфир – у Такменева вчера в программе, где были Медведев и Путин: «Ребята, подвиньтесь, пора». Вот это в кадре оставили. И как писали в «Facebook», в Москве мы этого не видели, один лозунг про «Путина долой!» якобы на «Орбиты» прошел. Сама не видела, но так писали. Этого нельзя. Что касается Путина конкретно, эта фамилия не звучала вообще, хотя на митинге это было. На мой взгляд, это существенный упрек в работе каналов. Все остальное, конечно, мы наберем с десяток огрехов и разностей в акцентах, но масштаб был очевиден. Каналы ли это пробили, власть ли им все-таки сказала, мы не знаем.
Анна Качкаева: Мы будем смотреть, как это дальше будет разворачиваться.
Павел Шеремет: Сейчас будет митинг официальный в поддержку власти, и мы посмотрим, насколько там масштаб будет продемонстрирован.
Анна Качкаева: И какие слова будут говорить. Следите за деталями, акцентом, контекстами, подтекстами, что в кадре, что за кадром. Очень многое можно поменять только тем, как ты смонтируешь того или иного человека.
Павел Шеремет: Мы с вами обсуждаем, был в кадре 3 секунды плакат или не был. Его вообще никто не увидел. Мы же с вами знаем, как воспринимается телевидение.
Арина Бородина: Так в этом и комизм. Они не разрешают показывать лозунги в 3-секундных кадрах – вот в чем маразм-то.
Анна Качкаева: Поэтому я думаю, что очень серьезно сейчас будет выбор стоять перед всеми журналистами, он будет только нарастать. И уже мы видели всплески, пока еще не очень явные, но история с тем, что якобы Алексей Пивоваров произнес ультиматум, потом опровержение, что он не выйдет в эфир, если не будут показывать митинги, мы тоже до конца не можем сейчас сказать, так или нет. И может быть, это было, а может быть, нет. Но желание, в том числе и общественности, чтобы телевидение как-то определилось, где оно и с кем, в эту неделю было очень заметно. Как и Александр Любимов, который только что возглавил канал «РБК» и, вроде бы, только что приглашал Савика Шустера в эфир, тут же произнес целую отповедь, написал по поводу «Дождя», который поддерживает акцию с белыми ленточками.
Арина Бородина: Зависть к коллегам. Цитируемость «Дождя» увеличивается.
Анна Качкаева: Зависть – это понятно. Но мы сейчас, наверное, будем видеть, где-то отцензурировали, где-то выплеснулось, где-то сказал, где-то промолчал...
Павел Шеремет: Я шире смотрю на эту ситуацию. Я думаю, что политический будет выбор. Мы стоим на развилке между серьезным ужесточением режима и сохранением либерального фасада. И это во многом связано с политической и личной судьбой одного человека – Владимира Путина. Если он почувствует угрозу своей власти, мне кажется, он пойдет намного дальше, чем в репрессиях, о которых мы с вами говорим. И в зависимости от этого выбора, конечно, каждому из нас придется определяться, на чьей мы стороне. Тех, кто, как депутат Рыков, считает патроны и готов отстреливать демократов, или тех, кто не согласен работать и жить в концлагере, не согласен пачкать свое профессиональное и человеческое имя.
И все прикрываются страной. Умные эксперты, люди уважаемые, ничем себя не запятнавшие, например, говорят, что сохранение тандема еще 6 плюс 6 плюс 6... и все их планы приведут к развалу России. Не к такому, когда Советский Союз развалился, но к серьезным трансформациям. При этом эксперты со стороны власти говорят, что «план Путина – это спасение России». В нормальной стране одна точка зрения сталкивается с другой точкой зрения, люди активно обсуждают, голосуют на выборах – и что-то рождается. А если в результате этих планов, которые строит наш тандем, страна потеряет еще 30-40% своей территории, или произойдут еще какие-то проблемы, кому предъявлять претензии? Вот все эти пустые, банальные разговоры о стране меня раздражают.
Анна Качкаева: С пейджера. «Блистательно показало себя «собянинское телевидение» «Москва 24» - два дня по 24 часа полное молчание о 120 тысячах в Москве». Ну, мы не знаем, сколько на самом деле. «Хороши депутанты, хороша оперативность!», - Василий Андреевич, Москва. Да, вот так зарабатывается репутация. Или не зарабатывается. Бог бы с ним, не сообщал бы московский канал про политику, говорил бы, куда идти, куда не идти, как они с удовольствием рисуют трафики, карты, людей, прямые включения, панорамы. Полезную бы информацию сообщали. Но нет.
Павел Шеремет: Осветили бы хотя бы так, как они ярмарки меда раньше освещали.
Арина Бородина: Да просто картинку бы показывали «no comments».
Павел Шеремет: Что в Москве все спокойно.
Анна Качкаева: Люди идут с цветами, подъезжают, подходят, полиция спокойна... Это же очень важное состояние городского телевидения.
Александр из Сызрани пишет: «Пока телевидение заслуживает фразы «услужливый дурак страшнее врага». Ну, может быть. Но это уже не от него теперь зависит. Хотя от него тоже зависит.
Павел Шеремет: У меня возникла аллюзия 88-89-го, когда Центральное телевидение Советского Союза открывало эту форточку, даже не понимая, что произойдет, что «ветер перемен» ворвется...
Анна Качкаева: Я должна сказать нашим слушателям, что телевидение всегда запаздывало. Сначала страна читала все, что полагается, в «Огоньке» и в «Московских новостях», а все «До и после полуночи», «Взгляды» и так далее появились в 87-ом. То есть телевидение в этом смысле гораздо более инерционная и консервативная машина.
Павел Шеремет: Мне кажется, это ощущение могло возникнуть и у нынешних руководителей России. Поэтому стоит ждать, что они эту форточку попытаются захлопнуть.
Анна Качкаева: «Интересная картинка: море националистических черно-желто-белых флагов, много красных, мало анархистских, жалко трепыхается единственный демократический бело-сине-красный флажок», - Александр, Москва. Неправда! Картинка была все-таки очень разнообразной.
Арина Бородина: Петр Толстой в своей программе вообще сказал, что разбросы разные, от коммунистов до анархистов. То есть вот такая вилка.
Павел Шеремет: Они размывали значение.
Арина Бородина: А то, что там были сотни тысяч человек, которые не анархисты, не коммунисты, не монархисты, они просто пришли, и даже не стояли в той части, где была сцена, они просто физически не могли туда попасть. Масса пожилых, молодых лиц.
Павел Шеремет: Но не важно, как они рассказывали и показывали, потому что сама ситуация уже играла против госпропаганды. Вот они говорят: от коммунистов до анархистов. А нормальный зритель читает: в принципе, были все. А почему они пришли? Потому что они хотели свободы и честных выборов.
Анна Качкаева: И еще один контекст. Если вы заметили, на государственных каналах ближе к концу программ, особенно итоговых, показывали все, что происходит на Арабском Востоке. И история с торжеством на выборах исламистов после всяких «твиттеровских» и «фейсбучных революций» тоже создает, конечно, тот контекст, о котором люди должны задумываться.
Павел Шеремет: Они показывают нам, что якобы будет в России, если...
Арина Бородина: «Если мы допустим это».
Павел Шеремет: И пугают нас почему-то исламистами. Какие исламисты?! Скорее, надо бояться православных хоругвеносцев, да и их - тоже нет.
Арина Бородина: Чечня голосует 99,5 за «Единую Россию». И вообще насчет исламистов в России...
Павел Шеремет: Но нас пугают, и это тоже неслучайно.
Анна Качкаева: Наверное, долгий это процесс, еще в марте все это будет происходить. Но вы чего-то ждете сейчас, как-то будет поворачиваться что-то на телевидении или все-таки будет перетягивание каната?
Павел Шеремет: Я считаю, что мы находимся перед политической развилкой, что серьезный политический вызов перед нами стоит. Соответственно, в ответ на этот политический вызов моим коллегам, друзьям придется определяться, с кем они, труженики эфира. Там много порядочных людей. И я думаю, что потенциал порядочности еще проявит себя.
Арина Бородина: А меня нет никаких иллюзий. Я думаю, что будут работать по факту. Но я соглашусь с Пашей, если Путин будет проводить очень жесткую политику и почувствует угрозу своей безопасности и своей власти, то действия будут жесткими и телевидению «закрутят гайки». Но если найдется хотя бы один, который попытается взорвать ситуацию, то она может быть не такой удручающей.
Драматическая неделя. Я сейчас не буду касаться сути событий, хотя, конечно, это очень важно, но она драматической была и для телевидения. Потому что впервые для тех, кто помнит, за 10 лет, а для тех, кто не помнит, за 20 лет телевидение должно было определяться: оно где, с кем, как показывает, терять очки, когда не показывает, набирать их, когда показывает. В общем, это очень сложный симбиоз довольно трудно разворачиваемой индустрии, особенно когда на ней лежит плита того, чего можно и чего нельзя, и необходимости учитывать разные обстоятельства. На этой неделе приходилось всем «телевизионным» людям решать.
Арина, как телевидение реагировало на то, что происходило в стране после выборов?
Арина Бородина: У нас и телевидение теперь разное, и реагировало оно по-разному в течение недели. Если в начале недели это был удел небольших каналов, сетевых, нишевых, спутниковых, кабельных, то о том, что происходило в Москве на следующий день после выборов – акции протеста, об этом очень подробно говорили прежде всего на «Дожде». И недаром за эти дни его цитируемость резко выросла. Потому что федеральные каналы – НТВ, «Первый», «Россия» - фактически наглухо молчали 5 и 6 декабря. Лишь в 23.15 в понедельник поздним выпуском несколько секунд НТВ дал о том, что было на Чистых прудах, но, естественно, уравновесив это митингами о коммунистах и «Единой России». Просто был тотальный запрет на любую информацию, которая касалась санкционированных и несанкционированных акций в центре Москвы. Но туда пришли тысячи человек. И как сказал мне один журналист, это было профессиональным позором. Не первым и, уверена, увы, не последним, но действительно позором. Это начало недели.
Очень смешно: 8 декабря, в середине недели, государственный канал «Россия 1», программа «Вести» вдруг неожиданно и не без удовольствия, разумеется, третьей новостью в программе по верстке, сразу после Путина и Медведева, показал большой сюжет о том, как компания американская «Fox News» ошиблась и в своем эфире американском иллюстрировала акции в Москве разгромом греческим, что было в Греции. Как полицейские реагировали, как манифестанты...
Анна Качкаева: Там более зрелищные кадры.
Арина Бородина: Да, просто жуткие манифестации идут. И с упоением говорили, имея в виду, что «нечего нас учить, сами вы научились, как правильно подбирать материал», и еще привели пару примеров с ошибками американских телеканалов. Но смешно в этом было то, что было не понятно, о каких митингах идет речь. Потому что государственный канал о них сам молчал, не рассказывал, а в этом контексте пришлось упомянуть, что, оказывается, были какие-то митинги.
Анна Качкаева: Уж ладно, американцы. А как выглядели два персонажа главных политической сцены, которые тоже говорили про какие-то митинги, про которые три дня главные каналы не рассказывали.
Арина Бородина: Это уже была отдельная история. И конечно, радикально поменялся градус, на мой взгляд, в субботу, когда прошел митинг, 10 декабря.
Анна Качкаева: Но ведь тоже до трех часов было табуировано, мышь не проскакивала. Рассказывали про Филиппа Киркорова...
Арина Бородина: Здесь другая история. Они вам всегда на это скажут, что «у нас по верстке выходного дня мало выпусков «Новостей».
Анна Качкаева: И более того, они скажут: «Мы же собирали материалы со всей страны, мы должны были обобщить».
Арина Бородина: «Мы реагировали по факту». А дальневосточных «Орбит» у нас вообще в эфире не существует. Ну, это я иронизирую. Но с трех часов, наверное, «Россия 24» после 15-ти начала, но мы говорим о крупных каналах, уже в 16.00 НТВ открылся шикарной панорамной съемкой с Болотной. Пока было короткое упоминание, а дальше шло по нарастающей. В шесть был большой сюжет на «Первом», в восемь у Брилева тоже 7 минут с Болотной, программа «Время». Естественно, Марианна Максимовская – в семь, Пивоваров с Гильдеевой – в семь на НТВ. Я очень внимательно все просмотрела, писала заметку, мониторили, расшифровывали, сейчас отсматриваю итоговые программы. В целом, несмотря на разность акцентов, конечно, в этот раз телевидение передало атмосферу этого митинга. Да, разница в акцентах есть, есть заниженные цифры, есть подковырки, но страна хотя бы увидела не только Москву, но и десятки городов страны, где тоже занижались цифры, но это не важно. Масштаб был очевиден. Чья заслуга? Каналов ли, начальников ли каналов, власти, которая понимает, что нельзя тотально... Мы достоверно это не узнаем. Есть разные версии. Но телевидение, конечно, радикально изменило градус. И в этом, я считаю, конечно, тоже очень большая проблема. Сначала мы молчим, потом говорим. И в этом смысле доверие к телевидению, конечно, нивелируется.
Анна Качкаева: Вы правильно написали, и я тоже это слышала, потому что для меня было любопытным, как вдоль всей набережной стояли все возможные машины со всеми возможными тарелками всех возможных каналов, но проходящие люди, ухмыляясь, без злорадства, а скорее, с иронией говорили: «Ну, посмотрим, чего они напоказывают».
Арина Бородина: Там были отдельные хорошие возгласы, но в силу печатного места мне пришлось вчера пожертвовать этим. Мне показалось важным отметить, что были и нецензурные, емкие выражения, и они, по существу, были достаточно правдивы.
Анна Качкаева: И это тем более видно, и людям, которые пришли на Болотную площадь, это было очевидно, потому что многие из них знают и видят, что «EuroNews» прямился сразу же, как только митинг начался, не говоря уже о первых новостях на всех западных каналах. И «Russia Today» вела трансляцию, телекомпания «Мир» очень хорошо работала. Но все это не для себя, и люди уже тоже понимают, что не для себя можем, а для себя еще неизвестно как.
Павел Шеремет: Даже РИА «Новости» повесило вертолет.
Анна Качкаева: РИА «Новости» давало всю страну с 6 утра, и это тоже разница, государственное агентство и государственный канал.
Арина Бородина: Когда РИА «Новости» начало вести трансляцию с Триумфальной, я подумала, что сейчас градус должен повернуться.
Анна Качкаева: А их через 12 минут заткнули.
Арина Бородина: Да. И когда тотальное молчание в эфире основных каналов и опрокинутые лица Пивоварова и Гильдеевой на канале НТВ в семь вечера – там было все очевидно. Есть какие-то точки кипения, ватерлинии, после которых люди, даже присягнувшие, являющиеся подчиненными в иерархии власти нашей, но все-таки есть предел всему, мне кажется. Вот здесь все вместе, наверное, сработало.
Анна Качкаева: Павел, поскольку вы работали в разное время на телевидении, и в более свободное, и тогда, когда нужно было участвовать в «информационных войнах», в том числе принимать решения, и уходили оттуда, что вам кажется, эта неделя была неделей для начальников какой?
Павел Шеремет: Был ли это перелом или нет?
Анна Качкаева: Да. Вы правильно сказали, что РИА «Новости», когда рискнуло поставить трансляцию с Триумфальной, ведь дальше вопрос еще трех-четырех людей главных на телевидении, и вопрос того, показываем или не показываем. Даже воскресный эфир выборов на канале «Россия», если бы его не сворачивать, там уже этот градус так пошел, что еще чуть-чуть - сказали бы про фальсификацию без скандала, и разговор мог бы быть переведен в другое русло. Решились или не решились? По-моему, не решились.
Павел Шеремет: На мой взгляд, мы продолжаем наблюдать спецоперацию под названием «парламентские выборы». Я абсолютно убежден, что как спецоперация было изображение «Справедливой России», оппозиционной партии. И до сих пор я считаю, что нам, демократически ориентированным гражданам, либералам и так далее, рано радоваться. Потому что 50% «Единой России», 15% «Справедливой России» - вот вам и конституционное большинство соглашателей и так далее. Я думаю, что продолжением спецоперации является вся эта неделя. Я думаю, что в руководстве России идет борьба между «ястребами» и «голубями», более адекватными людьми.
Анна Качкаева: Но ведь повестка дня изменилась за пять дней принципиально.
Павел Шеремет: Они не чувствуют этого, они живут в другом мире. Мы много раз уже говорили о том, что они сначала пишут для телевидения тексты, потом смотрят то, что написали, в своем телевидении, а затем верят тому, что увидели в своем телевизоре. Наши руководители живут в совершенно изолированном пространстве - в специально отобранном мониторинге газет, в специально отобранном эфире телевидения и так далее. Сейчас идет дискуссия: либо силовой вариант, то есть не обращаем, давим...
Анна Качкаева: Ну, после субботы как-то странновато.
Павел Шеремет: Депутат Рыков заявил накануне, что он зарядил три рожка, пересчитал патроны, и что он хочет умереть за Россию и забрать с собой 30 либералов. Депутат Государственной Думы, основатель газеты «Взгляд», главный сурковский подмастерье по всем интернет-технологиям, по крайней мере, так считается. Один из руководителей газеты «Известия».
Анна Качкаева: Мамонтов после субботы в «Национальном интересе», а вчера в «НТВшниках»...
Павел Шеремет: Так Мамонтов еще культурно выражался. Но один из нынешних руководителей газеты «Известия», заместитель главного редактора в своем «Facebook» написал, что нужно по два патрона на каждого либерала. Какой-то поп Виталий (Уткин) из Ивановской епархии заявил, что нужно внутренним войскам дать благословение на уничтожение и подавление мятежей в стране. То есть перелом еще не наступил. Они просто дали возможность нам подышать.
Анна Качкаева: И посмотреть, насколько и кто к чему готов.
Павел Шеремет: Для них эта суббота тоже была неожиданной. Были массовые акции по запугиванию, по расколу сообщества демократического или протестного, запугиванию молодежи тем, что их заберут в военкоматы, запугивание женщин... Даже Онищенко, который вовремя то таджиков с туберкулезом находит, то еще что-то, заявил в эфире государственных телеканалов и радиостанций, что «грипп бушует, не ходите на митинг, иначе будете кашлять». И они искренне верили, что придет пусть 10 тысяч, они считали, что 10 – можно, ну, максимум 15. Но когда, несмотря на все давление, собралось вот столько народа!.. И все равно они говорят: «Ну, что такое 30-50 тысяч?..». Официальные власти же настаивают на том, что 25 плюс-минус 5.
Анна Качкаева: Но глазами-то видно, что больше.
Павел Шеремет: А нас-то 14 миллионов только в Москве. А 140 миллионов у нас по всей стране. Поэтому я бы не говорил о переломе, я бы говорил о надломе в сознании тех, кто раньше боялся. Люди перестали бояться. В протестном электорате есть такой перелом, а в государственной машине пока я бы не говорил о переломе.
Анна Качкаева: Арина, вы написали сегодня, что по вашим ощущениям и по каким-то источникам, что телевизионные начальники все-таки пытались настаивать на более адекватном освещении всего происходящего. Это, по-вашему, так и есть? Или это выдавание желаемого за действительное?
Арина Бородина: Как было на самом деле, мы с вами никогда не узнаем. Но такое мнение есть. Я считаю, что основания для этого есть. Я не говорю, чтобы мы все бросили - и с завтрашнего дня (даже с сегодняшнего) у нас совершенно другое телевидение. Иллюзий, конечно, быть не может. Я достоверно знаю, что действительно была очень жаркая неделя для телевидения, для средств массовой информации в целом, для тех, кто ими руководит и управляет. И конечно, администрация президента сейчас очень плотно следит за всем, что выходит по поводу и итогов выборов, и освещения митингов. Более того, уже в воскресенье были совещания в Кремле, и за те сюжеты, которые вышли в эфир на федеральных каналах, комплиментарных отзывов из администрации на каналах не услышали, насколько мне известно. Я не думаю, что в большом восторге будет определенная часть кремлевского руководства от того, что вчера показывало «Центральное телевидение». И притом, что я с большой симпатией человеческой и профессиональной отношусь к команде Вадима Такменева и к Коле Картозия, который руководит этой программой, нельзя не сказать, что каналом-то руководит Владимир Кулистиков, и все равно говорить будут ему, а не Такменеву и Картозия.
Павел Шеремет: И очень показательна разница между «Центральным телевидением» и субботней программой, которую вел Пивоваров. Я бы этот их сюжет, где Морозов включался, тоже потом разобрал.
Арина Бородина: Я считаю, что сюжет Морозова был очень неплохим, я бы даже сказала, одним из самых ярких и по тональности, и по концовке. А между Поздняковым и Такменевым разница в два часа на одном канале, она очевидна. Даже хлестче было во время событий на Манежной площади ровно год назад почти, когда говорили о Египте у Позднякова в семь вечера, а у Такменева в студию пришли участники митинга на Манежной в масках.
Павел Шеремет: Но все-таки у Такменева авторская программа, он ставит свою подпись. А у Позднякова обезличенная программа.
Арина Бородина: Какая же она авторская! Здесь дело не в том, что она авторская или обезличенная. Там официальные итоги недели, а здесь информационное шоу. Вадик делает эту программу как ведущий, но делает большой коллектив авторов, репортажей, большая команда специальная с руководителем программы. Стилистика у этих программ разная. Она нисколько не авторская.
Павел Шеремет: Стилистика разная. Когда я говорю «авторская», я имею в виду отношение ведущих к этой программе.
Арина Бородина: Ведущих и авторов. Репортажи вчера, которые были в «Центральном телевидении», делали несколько молодых репортеров, и это замечательно.
Павел Шеремет: Мне кажется, что Такменеву стыдно за те или иные свои сюжеты. То есть он относится к этому очень личностно. А Поздняков, мне кажется, безразлично относится к сюжетам.
Арина Бородина: На мой взгляд, это вообще не та категория вопроса. Может быть, Жене Ревенко, когда приходит домой, тоже стыдно за то, что он говорит в эфире. Но мы же не будем обсуждать, кому стыдно и кто что дома говорит своим близким. История не в том, что стыдно или не стыдно, может быть, и Позднякову стыдно, мы этого не знаем. А мы говорим о том, что мы видим в эфире. Понятно, что «Итоги» с Поздняковым – это официальная программа, которая сделана по лекалам того, что положено, должно быть в «Вестях недели», в «Воскресное время». Для этого есть программа Позднякова. Она что есть, что ее нет. Я впервые за долгое время вообще посмотрела начало для того, чтобы понять верстку и шпигель, что говорит о профессиональных приоритетах...
Павел Шеремет: Ну, это приговор главной программе канала.
Анна Качкаева: Но это правда. Потому что даже не было упоминания о субботе.
Арина Бородина: В анонсах программы этого не было вообще.
Павел Шеремет: Приговор программе, что она выходит уже лет пять, может быть, даже больше, а телекритики впервые ее только увидели. И опять разочаровались.
Арина Бородина: Я всегда смотрю верстку. Но смотреть эту программу целиком нет физических сил никаких.
Павел Шеремет: Или моральных.
Арина Бородина: И моральных тоже, потому что это бессмысленно абсолютно.
Анна Качкаева: И вопрос по поводу общей атмосферы. Как вам кажется, Арина, мог быть на этой неделе телевизионный перелом, который бы повлиял на общую атмосферу в стране? Если бы они все, например, Триумфальную включали или не ждали трех часов, когда, наконец, станет понятно, что на Болотной больше 30 тысяч, и уже никуда не попишешь. Или это еще не категория та, которую можно обсуждать?
Арина Бородина: Это еще не категория. Мне физически было плохо во вторник, и я думала, что все, это жирный конец. И когда в субботу я увидела, хоть немного я вздохнула. Потому что потеря человеческого лица – это очень тяжко. И его окончательная потеря в очередной раз как-то случилась и не случилась одновременно, но все-таки еще это не революция. Как написала в «Facebook» Вера Кричевская, ее знакомый сказал, что если революция начнется, то в ее лидирующих функциях будет Олег Борисович Добродеев, и с этим я согласна. Когда начнется настоящая революция, они будут все впереди. Потому что первым списывается все.
Анна Качкаева: И еще один аспект этой темы. С помощью каких средств и акцентов телевидение меняет и градус, и взгляд на события? Могу сказать, что акценты были разнообразными, нет единого телевидения, притом, что поляна, вроде бы, была зацементирована. «Неделя» и «ЦТ» очень четко позиционировали, что ожидание перемен, максимальный показ масштаба события, подчеркивание нормальности и мирности людей, и того, что происходило во всей стране. Только в «Неделе», если говорить о больших каналах, подробнейшим образом рассказали о «каруселях», вбросах, роликах и наблюдателях, потом «НТВшники» об этом еще говорили. «Вести» Ревенко открылись большим репортажем, по-моему, 7-8 минут, в том числе и с площадей других городов, он был довольно сбалансированным. Его, правда, уравновесили всем тем, что было потом, вместе с Путиным, и в стилистике канала – уникальным интервью Солженицына по поводу «Красного колеса». И контекстуально это все...
Павел Шеремет: Нас пугают сейчас Февральской революцией.
Анна Качкаева: И про февраль говорят, что вы добьетесь, Учредительное собрание, развал страны в очередной раз. В некоторых программах, если говорить про протесты, в «Итогах» НТВ вообще не говорили, то максимально подчеркивали недовольство не митингующих и случайность забредших. То дамы, которые к театру отправились, то студентки, которые отмечали удачно сданный зачет, это на РЕН ТВ было. И конечно, материалы, связанные с «мировой закулисой», «ГОЛОС», сайт «Белой ленты» и так далее, кому это все на руку. Арина, у вас есть какие-то детали, которые показывали бы разницу в акцентировке между каналами?
Арина Бородина: К сожалению, я еще неполностью посмотрела сюжет «Воскресного времени». Но мало того, что «Вести недели» фактически слово в слово, с теми же синхронами Андрей Медведев повторил свой репортаж, который был в субботу в программе «Вести» с Брилевым, то же самое повторили у Ревенко. Я даже с точки зрения профессии удивилась, это не очень похоже на канал «Россия 1». И надо еще подумать, что с этим связано. Но какие-то отличия были. В частности, была реплика, что странная оказалась подробность про «Белую ленту», оказывается, он был зарегистрирован в США 9 октября. Боже мой, какой ужас! Про эту же «Белую ленту», естественно, было и на других каналах, в частности, в «НТВшниках» прошла информация в ток-шоу, но это уже была добавка. Наверное, это и на «Первом» канале должно было пройти.
Анна Качкаева: Было. В «Национальном интересе» у Киселева с утра в субботу, где шла артподготовка, где говорили, что секс у нас теперь безопасный только по телевизору, потому что «Facebook» и социальные сети, которые и вызвали, собственно, эти протесты и активность, они – это ужас-ужас, там все крайне нехорошо.
Павел Шеремет: Я и в субботней программе НТВ заметил такие вставки. Мы говорим про белые ленточки, а искал белые нитки, которыми сшиты эти сюжеты. Я не хочу обсуждать своих коллег, многие мои друзья там остаются и работают, и очень многие переживают, пытаются найти неполитические темы в рамках «Новостей». Но, с другой стороны, и негодяев там достаточно. Поэтому если была бы дана команда, сделали бы еще хлестче и сделали бы так, как командиры написали. Например, на НТВ в субботу я заметил, что пытаются как-то «гламуризировать» этот митинг.
Арина Бородина: А вы ничего не путаете насчет НТВ?
Павел Шеремет: А откуда появляются фотографии Тины Канделаки и Ксении Собчак на митинге?
Арина Бородина: А вы не путаете канал РЕН ТВ? Это там было. Вы второй раз уже говорите...
Павел Шеремет: Это был сюжет Морозова, где он говорит такие слова...
Арина Бородина: Собчак они показали, но не более того.
Павел Шеремет: Пересмотрите сюжет. Я цитирую: собрались на Площади Революции те, кто не хотел прийти на Болотную, они там немножко постояли и шествием пошли на Болотную, которое возглавила, в том числе, Тина Канделаки.
Арина Бородина: А в чем тут «гламуризация»?
Павел Шеремет: А в конце показывают Ксению Собчак. Я вам объясню логику авторов. Тина Канделаки и Ксения Собчак для аудитории НТВ и для аудитории других каналов – это все-таки персонажи раздражающие, это персонажи со знаком минус, это гламурные звезды, звезды тусовок. И если вы в серьезном политическом митинге, который выдвигает серьезные политические требования, который претендует на какой-то политический перелом в стране, вводите эти персонажи...
Анна Качкаева: Но они же там были, это показывал канал «Россия» и так далее.
Арина Бородина: Мы сейчас вводим в некоторое заблуждение наших слушателей. Для баланса они там были. На канале РЕН ТВ в «Неделе» у Сергея Митрофанова вообще Божена Рынска пела «Варшавянку», а Евгений Киселев в своем украинском ток-шоу политическом вывел Божену в прямом эфире. Тут тоже можно сказать, что он на руку Суркову играет. Конечно, есть тема «гламуризации»...
Анна Качкаева: Девочки в шубках, мужчины...
Павел Шеремет: Но Божена вообще превратилась во фрика, и все ее высмеивают. Но Тина Канделаки и Ксения Собчак – это «певцы режима».
Анна Качкаева: Про Собчак трудно сказать.
Павел Шеремет: А Тина Канделаки за «Единую Россию».
Анна Качкаева: Должны же быть пассионарные... Долорес Ибаррури. Мужчин-то ярких нет.
Павел Шеремет: Как же нет! Навальный, Немцов... Парфенова могли показать.
Арина Бородина: Парфенова и Акунина как раз дали на НТВ. Если уж придираться по стилистике, как вы говорите, внимательным взглядом, то у Брилева это вообще было названо исключительно «акция оппозиции», он дважды подчеркивал это в своем репортаже.
Павел Шеремет: Причем «несистемной оппозиции», это подчеркивалось.
Арина Бородина: У него было просто «акция оппозиции», хотя это был многотысячный митинг. И тоже странная формулировка, которая моих коллег привела вчера в изумление: в отличие от начала недели в Москве действительно другое. Вообще не понятно, о чем идет речь. А что другое? Вы же не показывали ничего, Сережа.
Павел Шеремет: Поэтому мне и кажется, что была задача размыть, девальвировать значение этого события.
Арина Бородина: Это не совсем так. Масштаб все равно был очевиден. Чего бы они в словесных своих закавыках ни говорили, я считаю, что панорамная картинка была говорящей. И то, что они дали города, для меня это большое изумление. Я была уверена, что ограничатся Москвой. А то, что каждый из каналов все-таки перечислил города и сказал, что там пришли тоже десятки (пусть с заниженными цифрами), масштаб картинки все равно был очевиден. Не то что я хвалю или оправдываю телевидение. Там была одна существенная вещь – не было показано ни одного лозунга против Путина, не было скандирования против Путина, и даже у Марианны Максимовской, у Вадика Такменева.
Павел Шеремет: Вообще ни одного серьезного политического лозунга не было показано.
Арина Бородина: Лозунги были про Чурова...
Павел Шеремет: Про фальсификацию, про Чурова немножко говорили. У меня вообще возникло ощущение, что Чуров на «слив» идет. Это фигура, которой пожертвуют.
Арина Бородина: Согласна. Кстати, только Пивоваров сказал в своих «Новостях», что это фальсификация в пользу «Единой России». То есть тема «Единой России» звучала довольно внятно. И про демократизацию институтов Медведев в своем сюжете на «России» говорил. Но явно запрещено показывать в эфире, даже у Максимовской - с учетом фамилий акционеров, лозунги, где было написано «Путина долой!», «Путин, уйди!». Мы же были с вами там, мы слышали, как это говорили. Единственное, что протащили в эфир – у Такменева вчера в программе, где были Медведев и Путин: «Ребята, подвиньтесь, пора». Вот это в кадре оставили. И как писали в «Facebook», в Москве мы этого не видели, один лозунг про «Путина долой!» якобы на «Орбиты» прошел. Сама не видела, но так писали. Этого нельзя. Что касается Путина конкретно, эта фамилия не звучала вообще, хотя на митинге это было. На мой взгляд, это существенный упрек в работе каналов. Все остальное, конечно, мы наберем с десяток огрехов и разностей в акцентах, но масштаб был очевиден. Каналы ли это пробили, власть ли им все-таки сказала, мы не знаем.
Анна Качкаева: Мы будем смотреть, как это дальше будет разворачиваться.
Павел Шеремет: Сейчас будет митинг официальный в поддержку власти, и мы посмотрим, насколько там масштаб будет продемонстрирован.
Анна Качкаева: И какие слова будут говорить. Следите за деталями, акцентом, контекстами, подтекстами, что в кадре, что за кадром. Очень многое можно поменять только тем, как ты смонтируешь того или иного человека.
Павел Шеремет: Мы с вами обсуждаем, был в кадре 3 секунды плакат или не был. Его вообще никто не увидел. Мы же с вами знаем, как воспринимается телевидение.
Арина Бородина: Так в этом и комизм. Они не разрешают показывать лозунги в 3-секундных кадрах – вот в чем маразм-то.
Анна Качкаева: Поэтому я думаю, что очень серьезно сейчас будет выбор стоять перед всеми журналистами, он будет только нарастать. И уже мы видели всплески, пока еще не очень явные, но история с тем, что якобы Алексей Пивоваров произнес ультиматум, потом опровержение, что он не выйдет в эфир, если не будут показывать митинги, мы тоже до конца не можем сейчас сказать, так или нет. И может быть, это было, а может быть, нет. Но желание, в том числе и общественности, чтобы телевидение как-то определилось, где оно и с кем, в эту неделю было очень заметно. Как и Александр Любимов, который только что возглавил канал «РБК» и, вроде бы, только что приглашал Савика Шустера в эфир, тут же произнес целую отповедь, написал по поводу «Дождя», который поддерживает акцию с белыми ленточками.
Арина Бородина: Зависть к коллегам. Цитируемость «Дождя» увеличивается.
Анна Качкаева: Зависть – это понятно. Но мы сейчас, наверное, будем видеть, где-то отцензурировали, где-то выплеснулось, где-то сказал, где-то промолчал...
Павел Шеремет: Я шире смотрю на эту ситуацию. Я думаю, что политический будет выбор. Мы стоим на развилке между серьезным ужесточением режима и сохранением либерального фасада. И это во многом связано с политической и личной судьбой одного человека – Владимира Путина. Если он почувствует угрозу своей власти, мне кажется, он пойдет намного дальше, чем в репрессиях, о которых мы с вами говорим. И в зависимости от этого выбора, конечно, каждому из нас придется определяться, на чьей мы стороне. Тех, кто, как депутат Рыков, считает патроны и готов отстреливать демократов, или тех, кто не согласен работать и жить в концлагере, не согласен пачкать свое профессиональное и человеческое имя.
И все прикрываются страной. Умные эксперты, люди уважаемые, ничем себя не запятнавшие, например, говорят, что сохранение тандема еще 6 плюс 6 плюс 6... и все их планы приведут к развалу России. Не к такому, когда Советский Союз развалился, но к серьезным трансформациям. При этом эксперты со стороны власти говорят, что «план Путина – это спасение России». В нормальной стране одна точка зрения сталкивается с другой точкой зрения, люди активно обсуждают, голосуют на выборах – и что-то рождается. А если в результате этих планов, которые строит наш тандем, страна потеряет еще 30-40% своей территории, или произойдут еще какие-то проблемы, кому предъявлять претензии? Вот все эти пустые, банальные разговоры о стране меня раздражают.
Анна Качкаева: С пейджера. «Блистательно показало себя «собянинское телевидение» «Москва 24» - два дня по 24 часа полное молчание о 120 тысячах в Москве». Ну, мы не знаем, сколько на самом деле. «Хороши депутанты, хороша оперативность!», - Василий Андреевич, Москва. Да, вот так зарабатывается репутация. Или не зарабатывается. Бог бы с ним, не сообщал бы московский канал про политику, говорил бы, куда идти, куда не идти, как они с удовольствием рисуют трафики, карты, людей, прямые включения, панорамы. Полезную бы информацию сообщали. Но нет.
Павел Шеремет: Осветили бы хотя бы так, как они ярмарки меда раньше освещали.
Арина Бородина: Да просто картинку бы показывали «no comments».
Павел Шеремет: Что в Москве все спокойно.
Анна Качкаева: Люди идут с цветами, подъезжают, подходят, полиция спокойна... Это же очень важное состояние городского телевидения.
Александр из Сызрани пишет: «Пока телевидение заслуживает фразы «услужливый дурак страшнее врага». Ну, может быть. Но это уже не от него теперь зависит. Хотя от него тоже зависит.
Павел Шеремет: У меня возникла аллюзия 88-89-го, когда Центральное телевидение Советского Союза открывало эту форточку, даже не понимая, что произойдет, что «ветер перемен» ворвется...
Анна Качкаева: Я должна сказать нашим слушателям, что телевидение всегда запаздывало. Сначала страна читала все, что полагается, в «Огоньке» и в «Московских новостях», а все «До и после полуночи», «Взгляды» и так далее появились в 87-ом. То есть телевидение в этом смысле гораздо более инерционная и консервативная машина.
Павел Шеремет: Мне кажется, это ощущение могло возникнуть и у нынешних руководителей России. Поэтому стоит ждать, что они эту форточку попытаются захлопнуть.
Анна Качкаева: «Интересная картинка: море националистических черно-желто-белых флагов, много красных, мало анархистских, жалко трепыхается единственный демократический бело-сине-красный флажок», - Александр, Москва. Неправда! Картинка была все-таки очень разнообразной.
Арина Бородина: Петр Толстой в своей программе вообще сказал, что разбросы разные, от коммунистов до анархистов. То есть вот такая вилка.
Павел Шеремет: Они размывали значение.
Арина Бородина: А то, что там были сотни тысяч человек, которые не анархисты, не коммунисты, не монархисты, они просто пришли, и даже не стояли в той части, где была сцена, они просто физически не могли туда попасть. Масса пожилых, молодых лиц.
Павел Шеремет: Но не важно, как они рассказывали и показывали, потому что сама ситуация уже играла против госпропаганды. Вот они говорят: от коммунистов до анархистов. А нормальный зритель читает: в принципе, были все. А почему они пришли? Потому что они хотели свободы и честных выборов.
Анна Качкаева: И еще один контекст. Если вы заметили, на государственных каналах ближе к концу программ, особенно итоговых, показывали все, что происходит на Арабском Востоке. И история с торжеством на выборах исламистов после всяких «твиттеровских» и «фейсбучных революций» тоже создает, конечно, тот контекст, о котором люди должны задумываться.
Павел Шеремет: Они показывают нам, что якобы будет в России, если...
Арина Бородина: «Если мы допустим это».
Павел Шеремет: И пугают нас почему-то исламистами. Какие исламисты?! Скорее, надо бояться православных хоругвеносцев, да и их - тоже нет.
Арина Бородина: Чечня голосует 99,5 за «Единую Россию». И вообще насчет исламистов в России...
Павел Шеремет: Но нас пугают, и это тоже неслучайно.
Анна Качкаева: Наверное, долгий это процесс, еще в марте все это будет происходить. Но вы чего-то ждете сейчас, как-то будет поворачиваться что-то на телевидении или все-таки будет перетягивание каната?
Павел Шеремет: Я считаю, что мы находимся перед политической развилкой, что серьезный политический вызов перед нами стоит. Соответственно, в ответ на этот политический вызов моим коллегам, друзьям придется определяться, с кем они, труженики эфира. Там много порядочных людей. И я думаю, что потенциал порядочности еще проявит себя.
Арина Бородина: А меня нет никаких иллюзий. Я думаю, что будут работать по факту. Но я соглашусь с Пашей, если Путин будет проводить очень жесткую политику и почувствует угрозу своей безопасности и своей власти, то действия будут жесткими и телевидению «закрутят гайки». Но если найдется хотя бы один, который попытается взорвать ситуацию, то она может быть не такой удручающей.
