Свобода в кафе Март
Народ и выборы.
Болотная, Триумфальная и Манежная. Свидетельства, прогнозы и оценки.
Доживет ли народный протест до Нового года и зимних каникул? Хорошо ли стоять на одной площади с фашистами и можно ли выпивать с ними после митинга? Помирятся ли левые и либералы к 24 декабря? Кто на самом деле вышел на Болотную: «вы нас даже не представляете». Родители и дети на митингах протеста: новая семейная этика переговоров. Что принято врать родителям, когда собираешься на митинг? Поколение митингов Перестройки инструктирует своих детей. Как провела ночь в участке одна молодежная компания? Как из наблюдателей на выборах получаются протестанты?
Борис Кагарлицкий, директор института глобализации и социальных движений; Филипп Дзядко, главный редактор журнала «Большой город»;
Кирилл Медведев, поэт, издатель, активист Российского социалистического движения;
Борис Куприянов, соучредитель проекта «Фаланстер»,
Алена Романова, художник;
активисты митингов на Чистых Прудах и на Болотной: студенты Тамара Крутенко, Александр Кондрашёв, преподаватель Сергей Корнеев.
в эфире в воскресенье в 18 и 22 часа
фрагмент программы:
Алена Романова: Наблюдения начались с выборов, на которые я не хотела идти, но потом все-таки пошла. И вышла оттуда с ощущением абсолютно тошнотворным, потому что я проголосовала, но голосовать-то не хотелось, ну, поучаствовала неведомо в чем. И на митинг на Чистых прудах я не пошла, пошла работать. А потом, когда я узнала, что мою дочь «свинтили», то следующий день я провела в суде и в околотке полицейском.
Елена Фанайлова: А дочь «свинтили» за участие в митинге на Чистых прудах?
Алена Романова: Как выяснилось, даже не за участие в митинге на Чистых прудах, а за эйфорию, которую они испытали после этого митинга. Как я поняла, они бродили по городу счастливые, и по выражениям лиц их и «свинтили», совершенно безо всяких дополнительных действий.
Елена Фанайлова: И сколько времени провела дочь...
Алена Романова: Дочь провела там чуть меньше суток, а я там провела день, с 9 утра до 6-ти. Я была в разных судах, поскольку невозможно было понять, где их будут судить. Мы ходили между одним судом, полицией, другим судом. Ну и посмотрела на судейских, на полицейских. И одно из самых сильных впечатлений у меня было, конечно, от суда. Такого бессмысленного курятника, как суд, но суд не мировой, а тот суд, в который мы сначала пошли, на Цветном бульваре, я давно не видела. Такое количество девиц, которые не знали ничего, кроме своих девичьих каких-то глупостей, ни на один вопрос ответить не могли и не интересовались им. Это даже не структура, это совершенно осыпавшаяся конструкция.
Мы довольно долго слушали, как этих мальчишек и девчонок пропускали через эту процедуру. Был судья и была целая группа товарищей в черных куртках, про которых мы сначала вообще понять не могли, кто они. Выяснилось, что это ОМОН. Собственно, ОМОН и заполнял весь зал маленький. И они выступал свидетелями по этому делу. А против них сидели подсудимые. Ну, какая-то несбалансированная картинка. И как только подсудимых выводили, ОМОН начинал смотреть мне в глаза и пытаться завоевать мои доверие и любовь. В общем, день был посвящен ОМОНу, довольно тяжелое ощущение. Они пытались доказать, что они – люди, а все, кто идет на митинги, они проплачены.
Елена Фанайлова: Приговор какой был?
Алена Романова: Поскольку девица выглядела крайне бледной, больной, то ей присудили штраф в 500 рублей и отпустили с Богом.
Борис Куприянов: Я пошел на выборы, хотя у меня были тяжелейшие сомнения на этот счет. Потом я зашел на митинг на Чистых прудах. И в субботу пошел на митинг на Болотную. Причем даже в силу своих слабых способностей, агитировал за этот митинг и кого-то смог привлечь, чем очень горд.
Сергей Корнеев: Я хотел бы добавить комментарий к тому, что сказала Алена. Случай с Дашей для меня смесь шока и вопиющего абсурда. Дашу не задержали изначально, она просто попросилась сопровождать людей, которых она знает. Когда нашу кучку не могучую взяли, ее никто не трогал. Но она сказала: «Я хочу быть с этими людьми». А осудили ее по лживому протоколу, по лживым свидетельствам, как и всех остальных.
Задержали нас уже после окончания митинга на Чистых прудах, прошло 2-2,5 часа, когда мы просто гуляли по вечерней Москве, смотрели, где и что происходит. Я был на митинге, там были люди, с которыми мы в итоге собрались, но это санкционированный, разрешенный митинг. Он прошел от и до, закончился. И мы гуляли. Интересно посмотреть, почему в Москве так много людей в странной форме, которую можно купить в магазине «Рыболов». Мы стояли у памятника Пушкину, общались, не всегда даже на политические темы, дошло до каких-то шуток, когда к нам подошли люди в форме и попросили нас проследовать в автозаки, не представившись, не сообщив причину задержания, не предложив разойтись.
Тамара Крутенко: Началось все с того, что я работала наблюдателем на двух участках 4 декабря. Хотя у меня практически нет никакой гражданской позиции, никаких политических убеждений тоже , но все увиденное там до такой степени произвело на меня впечатление, что я пошла на митинг на Чистых прудах. Мы были все вместе, поэтому история задержания относится и ко мне тоже, как к Сереже и Даше.
Вы спросили, что они нам вменяли. А они нам вменяли, что мы переходили Тверскую в неположенном месте, а при попытке сделать нам замечание оказали сопротивление. При том, что мы стояли на Пушкинской площади в тот момент, когда нас задержали.
Александр Кондрашов: Тамара - сестра моей жены, и мы все втроем были наблюдателями. Я был наблюдателем на другом участке, а не на том, где были Тамара и Люба. Мы представляем проект «Гражданин наблюдатель». Информацию об этом проекте и его целях можно найти в Интернете. Может быть, я имею чуть большую гражданскую позицию, чем Тамара, и до этого бывал на каких-то акциях, но активного участия в политической жизни я не принимал. Однако 5-го числа мы пошли на митинг, а после митинга нас задержали, продержали в УВД. Потом был вышеописанный суд. До этого нам дали протокол, в котором мы увидели вещи, которых мы не представляли. Там вообще не было ни слова о Пушкинской площади, а было написано, что мы препятствовали движению по Тверской улице, находясь на проезжей части, и оказали сопротивление сотрудникам полиции, отталкивая их руками. Хотя это они нас толкали, когда они задерживали нас на Пушкинской площади. И довольно грубо с нами общались. Но моя история на этом суде не закончилась. Девушкам и Сереже присудили штраф и отпустили, а я же получил трое суток ареста. Оставалось двое суток с момента задержания. И двое суток я провел в спецприемнике номер 1, в котором находятся до сих пор многие люди, которым присудили большие сроки.
Елена Фанайлова: Саша, а протоколы вы подписывали?
Александр Кондрашов: Да, мы подписывали протоколы. Мы писали, что «с протоколом не согласен». И полностью описывали все происходящие события. И в решении суда тоже полностью описывается, что «я не согласился с позицией суда». Там описаны все мои показания, показания двух свидетелей, которых я вызывал. Много свидетелей, но привели мне двоих – Сергея и Евгения, который тоже был с нами задержан. Они дали свои показания, и эти показания зафиксированы в решении суда. Я связался с правозащитниками, с юристами, и сейчас мы готовим иски, апелляции по этому суду.
Елена Фанайлова: Граждане-участники митинга на Чистых прудах, а вы на Болотную после этого случая ходили? Или уже стали осторожными?
Тамара Крутенко: Конечно, мы ходили на Болотную. Правда, мы поверили в панические разговоры про то, что там будет страшное побоище, поэтому мы даже изготовили пацифистский плакат с призывом быть добрее. Мы ушли где-то в 16.30 оттуда.
Кирилл Медведев: Сейчас бытует противопоставление, что есть люди-носители здравого смысла, а есть радикалы, революционеры, которым хотелось бы скорейшего слома системы. Это представление свойственно очень спокойным и косным эпохам. А сейчас мы вступаем в новую эпоху, в которой представление о здравом смысле должно переосмысляться каждый день. Потому что то, что сегодня является здравым смыслом, завтра является капитулянством. И я хочу призвать всех к здравому радикализму.
Борис Куприянов: Что касается того, что с правыми нельзя садиться за один стол. Наверное, трудно с ними садиться за один стол, да и не надо, наверное. Но одним воздухом мы с ними дышим. У нас нет своего уникального воздуха, у нас нет своей VIP-зоны для митингов. Я бы не назвал это единством, но то, что на этом митинге присутствовали люди самых разных политических взглядов, это, скорее, хорошо говорит об обществе.
Моя встреча с правыми после митинга на Болотной потрясла меня даже больше, может быть, чем митинг. Не по долгу своей службы и деятельности, а просто потому, что я живу в Москве, часто бывают обстоятельства, когда я сталкиваюсь с правыми. И у меня было самое веселое столкновение с правыми, которое было в моей жизни. Мы жутко замерзли и пошли пропустить по 100 граммов в легендарную московскую рюмочную «Второе дыхание». За соседним столиком собрались правые, которые начали кричать: «14/88», - и так далее. Я повернулся к ним и говорю: «Ребята, давайте не будем сейчас кричать «14/88». И вдруг они сказали: «Ну, если вам это неприятно, конечно, не будем. Вы же с нами». Потом мы все стали петь песни, кричать лозунги. Мы пели разные песни, начиная от «Интернационала», и мы пели лучше, честно могу сказать. И когда мы пели песню «А Ленин такой молодой...», к нам подошел молодой человек, уже изрядно пьяный, и сказал: «Вот вы про Ленина поете, а он столько плохого сделал!..». На что наш друг Митя Вайнштейн сказал: «А вы про своего Адольфа - он что, ничего не сделал?». И даже в этой ситуации, когда обычно должна состояться дико конфликтная история, которая закончится дракой, она была мирно решена. Говорят: «Ну ладно, пойте. А мы про Адольфа петь не будем, а то точно заберут».
Народ и выборы.
Болотная, Триумфальная и Манежная. Свидетельства, прогнозы и оценки.
Доживет ли народный протест до Нового года и зимних каникул? Хорошо ли стоять на одной площади с фашистами и можно ли выпивать с ними после митинга? Помирятся ли левые и либералы к 24 декабря? Кто на самом деле вышел на Болотную: «вы нас даже не представляете». Родители и дети на митингах протеста: новая семейная этика переговоров. Что принято врать родителям, когда собираешься на митинг? Поколение митингов Перестройки инструктирует своих детей. Как провела ночь в участке одна молодежная компания? Как из наблюдателей на выборах получаются протестанты?
Борис Кагарлицкий, директор института глобализации и социальных движений; Филипп Дзядко, главный редактор журнала «Большой город»;
Кирилл Медведев, поэт, издатель, активист Российского социалистического движения;
Борис Куприянов, соучредитель проекта «Фаланстер»,
Алена Романова, художник;
активисты митингов на Чистых Прудах и на Болотной: студенты Тамара Крутенко, Александр Кондрашёв, преподаватель Сергей Корнеев.
в эфире в воскресенье в 18 и 22 часа
фрагмент программы:
Алена Романова: Наблюдения начались с выборов, на которые я не хотела идти, но потом все-таки пошла. И вышла оттуда с ощущением абсолютно тошнотворным, потому что я проголосовала, но голосовать-то не хотелось, ну, поучаствовала неведомо в чем. И на митинг на Чистых прудах я не пошла, пошла работать. А потом, когда я узнала, что мою дочь «свинтили», то следующий день я провела в суде и в околотке полицейском.
Елена Фанайлова: А дочь «свинтили» за участие в митинге на Чистых прудах?
Алена Романова: Как выяснилось, даже не за участие в митинге на Чистых прудах, а за эйфорию, которую они испытали после этого митинга. Как я поняла, они бродили по городу счастливые, и по выражениям лиц их и «свинтили», совершенно безо всяких дополнительных действий.
Елена Фанайлова: И сколько времени провела дочь...
Алена Романова: Дочь провела там чуть меньше суток, а я там провела день, с 9 утра до 6-ти. Я была в разных судах, поскольку невозможно было понять, где их будут судить. Мы ходили между одним судом, полицией, другим судом. Ну и посмотрела на судейских, на полицейских. И одно из самых сильных впечатлений у меня было, конечно, от суда. Такого бессмысленного курятника, как суд, но суд не мировой, а тот суд, в который мы сначала пошли, на Цветном бульваре, я давно не видела. Такое количество девиц, которые не знали ничего, кроме своих девичьих каких-то глупостей, ни на один вопрос ответить не могли и не интересовались им. Это даже не структура, это совершенно осыпавшаяся конструкция.
Мы довольно долго слушали, как этих мальчишек и девчонок пропускали через эту процедуру. Был судья и была целая группа товарищей в черных куртках, про которых мы сначала вообще понять не могли, кто они. Выяснилось, что это ОМОН. Собственно, ОМОН и заполнял весь зал маленький. И они выступал свидетелями по этому делу. А против них сидели подсудимые. Ну, какая-то несбалансированная картинка. И как только подсудимых выводили, ОМОН начинал смотреть мне в глаза и пытаться завоевать мои доверие и любовь. В общем, день был посвящен ОМОНу, довольно тяжелое ощущение. Они пытались доказать, что они – люди, а все, кто идет на митинги, они проплачены.
Елена Фанайлова: Приговор какой был?
Алена Романова: Поскольку девица выглядела крайне бледной, больной, то ей присудили штраф в 500 рублей и отпустили с Богом.
Борис Куприянов: Я пошел на выборы, хотя у меня были тяжелейшие сомнения на этот счет. Потом я зашел на митинг на Чистых прудах. И в субботу пошел на митинг на Болотную. Причем даже в силу своих слабых способностей, агитировал за этот митинг и кого-то смог привлечь, чем очень горд.
Сергей Корнеев: Я хотел бы добавить комментарий к тому, что сказала Алена. Случай с Дашей для меня смесь шока и вопиющего абсурда. Дашу не задержали изначально, она просто попросилась сопровождать людей, которых она знает. Когда нашу кучку не могучую взяли, ее никто не трогал. Но она сказала: «Я хочу быть с этими людьми». А осудили ее по лживому протоколу, по лживым свидетельствам, как и всех остальных.
Задержали нас уже после окончания митинга на Чистых прудах, прошло 2-2,5 часа, когда мы просто гуляли по вечерней Москве, смотрели, где и что происходит. Я был на митинге, там были люди, с которыми мы в итоге собрались, но это санкционированный, разрешенный митинг. Он прошел от и до, закончился. И мы гуляли. Интересно посмотреть, почему в Москве так много людей в странной форме, которую можно купить в магазине «Рыболов». Мы стояли у памятника Пушкину, общались, не всегда даже на политические темы, дошло до каких-то шуток, когда к нам подошли люди в форме и попросили нас проследовать в автозаки, не представившись, не сообщив причину задержания, не предложив разойтись.
Тамара Крутенко: Началось все с того, что я работала наблюдателем на двух участках 4 декабря. Хотя у меня практически нет никакой гражданской позиции, никаких политических убеждений тоже , но все увиденное там до такой степени произвело на меня впечатление, что я пошла на митинг на Чистых прудах. Мы были все вместе, поэтому история задержания относится и ко мне тоже, как к Сереже и Даше.
Вы спросили, что они нам вменяли. А они нам вменяли, что мы переходили Тверскую в неположенном месте, а при попытке сделать нам замечание оказали сопротивление. При том, что мы стояли на Пушкинской площади в тот момент, когда нас задержали.
Александр Кондрашов: Тамара - сестра моей жены, и мы все втроем были наблюдателями. Я был наблюдателем на другом участке, а не на том, где были Тамара и Люба. Мы представляем проект «Гражданин наблюдатель». Информацию об этом проекте и его целях можно найти в Интернете. Может быть, я имею чуть большую гражданскую позицию, чем Тамара, и до этого бывал на каких-то акциях, но активного участия в политической жизни я не принимал. Однако 5-го числа мы пошли на митинг, а после митинга нас задержали, продержали в УВД. Потом был вышеописанный суд. До этого нам дали протокол, в котором мы увидели вещи, которых мы не представляли. Там вообще не было ни слова о Пушкинской площади, а было написано, что мы препятствовали движению по Тверской улице, находясь на проезжей части, и оказали сопротивление сотрудникам полиции, отталкивая их руками. Хотя это они нас толкали, когда они задерживали нас на Пушкинской площади. И довольно грубо с нами общались. Но моя история на этом суде не закончилась. Девушкам и Сереже присудили штраф и отпустили, а я же получил трое суток ареста. Оставалось двое суток с момента задержания. И двое суток я провел в спецприемнике номер 1, в котором находятся до сих пор многие люди, которым присудили большие сроки.
Елена Фанайлова: Саша, а протоколы вы подписывали?
Александр Кондрашов: Да, мы подписывали протоколы. Мы писали, что «с протоколом не согласен». И полностью описывали все происходящие события. И в решении суда тоже полностью описывается, что «я не согласился с позицией суда». Там описаны все мои показания, показания двух свидетелей, которых я вызывал. Много свидетелей, но привели мне двоих – Сергея и Евгения, который тоже был с нами задержан. Они дали свои показания, и эти показания зафиксированы в решении суда. Я связался с правозащитниками, с юристами, и сейчас мы готовим иски, апелляции по этому суду.
Елена Фанайлова: Граждане-участники митинга на Чистых прудах, а вы на Болотную после этого случая ходили? Или уже стали осторожными?
Тамара Крутенко: Конечно, мы ходили на Болотную. Правда, мы поверили в панические разговоры про то, что там будет страшное побоище, поэтому мы даже изготовили пацифистский плакат с призывом быть добрее. Мы ушли где-то в 16.30 оттуда.
Кирилл Медведев: Сейчас бытует противопоставление, что есть люди-носители здравого смысла, а есть радикалы, революционеры, которым хотелось бы скорейшего слома системы. Это представление свойственно очень спокойным и косным эпохам. А сейчас мы вступаем в новую эпоху, в которой представление о здравом смысле должно переосмысляться каждый день. Потому что то, что сегодня является здравым смыслом, завтра является капитулянством. И я хочу призвать всех к здравому радикализму.
Борис Куприянов: Что касается того, что с правыми нельзя садиться за один стол. Наверное, трудно с ними садиться за один стол, да и не надо, наверное. Но одним воздухом мы с ними дышим. У нас нет своего уникального воздуха, у нас нет своей VIP-зоны для митингов. Я бы не назвал это единством, но то, что на этом митинге присутствовали люди самых разных политических взглядов, это, скорее, хорошо говорит об обществе.
Моя встреча с правыми после митинга на Болотной потрясла меня даже больше, может быть, чем митинг. Не по долгу своей службы и деятельности, а просто потому, что я живу в Москве, часто бывают обстоятельства, когда я сталкиваюсь с правыми. И у меня было самое веселое столкновение с правыми, которое было в моей жизни. Мы жутко замерзли и пошли пропустить по 100 граммов в легендарную московскую рюмочную «Второе дыхание». За соседним столиком собрались правые, которые начали кричать: «14/88», - и так далее. Я повернулся к ним и говорю: «Ребята, давайте не будем сейчас кричать «14/88». И вдруг они сказали: «Ну, если вам это неприятно, конечно, не будем. Вы же с нами». Потом мы все стали петь песни, кричать лозунги. Мы пели разные песни, начиная от «Интернационала», и мы пели лучше, честно могу сказать. И когда мы пели песню «А Ленин такой молодой...», к нам подошел молодой человек, уже изрядно пьяный, и сказал: «Вот вы про Ленина поете, а он столько плохого сделал!..». На что наш друг Митя Вайнштейн сказал: «А вы про своего Адольфа - он что, ничего не сделал?». И даже в этой ситуации, когда обычно должна состояться дико конфликтная история, которая закончится дракой, она была мирно решена. Говорят: «Ну ладно, пойте. А мы про Адольфа петь не будем, а то точно заберут».
