Владимир Путин давно уже не кто. Он – что. И тот, кто честно опишет, из чего это "что" состоит и как его переделать, тот и станет победителем Путина.
Прежде всего Владимир Путин состоит из Чечни. Именно там находятся истоки его популярности, пока еще не совсем былой. Есть разные варианты описания того, что происходило в Чечне, начиная с 1994-го, и продолжает происходить. Трудное восстановление конституционного порядка и героическое спасение целостности России? Или обычный геноцид, цинично использованный для монополизации власти? Надо выбирать, примирить эти две точки зрения не получится.
Владимир Путин выбирает первый вариант ответа, и это его проблема. Но и у того, кто выберет второе описание чеченской коллизии, легкой жизни не будет. Нельзя произнести слово "геноцид" и на этом остановиться. Первое, что должен сделать такой человек – пообещать, что после победы над Путиным он поедет в Грозный и прилюдно попросит прощения, как это когда-то сделал немецкий канцлер Вилли Брандт перед памятником героям Варшавского восстания. Все остальное – контрибуции, репарации, наказание виновных, памятник Политковской в Грозном - второе и вторичное, сначала покаяние. Все претенденты на путинское место к этому готовы?
Еще Владимир Путин состоит из Михаила Ходорковского. Именно на его примере в ноябре 2003-го он показал отношение российской бюрократии к частной собственности. Что это было - укрощение зарвавшегося олигарха? Или показательная порка того (и тех), кто решил, что может иметь собственное мнение? Выбор Путина известен, равно как и неприятности, которые он на него навлек.
Но ответ гипотетического оппонента Путина кажется легким только на первый взгляд. Трудности связаны с тем, что президентским указом можно освободить Ходорковского из тюрьмы. Но для того, чтобы вернуть крупному отечественному бизнесу легитимность, этого будет мало. Придется искать ответы еще на некоторые вопросы: кто и чем занимался на залоговых аукционах в 96-ом, например? Или, скажем, кто и за чей счет успешно пережил дефолт 98-го? И не участвовал ли кто-нибудь в каких-нибудь актах коррупции в девяностые и нулевые?
Из коррупции, если верить его критикам, Владимир Путин тоже состоит. И в непримиримом отношении к этому злу сходятся все: конечно, в послепутинской России такому явлению места не будет. Это здорово, но возникают попутные вопросы. Коррупционеров (путинских и допутинских) что ждет? Строгое расследование и беспристрастный суд? Или амнистия? Если первое – то как стоит поступить с их подельниками-взяткодателями? И все ли ясно понимают, что в этом случае за решеткой окажется полстраны как минимум? Если второе – то в чем тогда, собственно, отличие от проклятого прошлого?
А на самом деле все это – Чечня, Ходорковский, коррупция и многое другое – мелочный вздор по сравнению с главной опорой Владимира Путина – людьми, на которых его система держится.
Речь не о списочном составе кооператива "Озеро". И не о тех, кто искренне голосовал за Путина или еще проголосует. И не о тех, кто вообще не интересуется, кто такой Путин, пока у них есть дешевая водка или доступные автокредиты. Все они ведомые, а речь о ведущих.
О том, например, кто сказал: "Мы будем сотрудничать с правительством Владимира Путина до тех пор, пока оно принимает верные экономические решения", - после второй чеченской кампании, ареста Ходорковского, "Курска", "Норд-Оста" и Беслана сказал.
И о том, скажем, кто утверждал, что в Чечне мы наблюдаем процесс возрождения российской армии, - и вот уже двенадцать лет не считает нужным извиняться за свои слова.
Или о том, кто в 2011-ом публично заявил, что главное достижение первого путинского срока – наведение порядка на Кавказе, это потом Путин поплохел.
При этом репутацию "демократов первой волны, стоявших у истоков реформ" люди, произносившие эти слова, ценили и ценят и определение "последующие коллаборционисты", конечно, не примут.
Но если бы 12 лет назад, после второй чеченской войны и взрывов домов эти и еще несколько важных для общественного сознания людей сказали: "Никогда и ни при каких условиях мы не будем сотрудничать с человеком, ставшим президентом при таких подозрительных обстоятельствах, и руки не подадим тем, кто это сделает", - не был бы путинский период истории таким длинным, и уж точно не таким омерзительным.
По-человечески очень легко понять, почему эти люди этого не сделали. Поступи они так, и нужно было бы идти дальше и в лицо сказать: "Вы, Борис Николаевич, оказались гораздо лучшим отцом, мужем и тестем, чем мы думали. Но гораздо более мелким и трусливым государственным деятелем, чем мы рассчитывали. Мы очень сожалеем о том, что помогали вам жульнически выиграть на выборах 96-го и покрывали своими именами все, что было после этого, но всему есть предел, Борис Николаевич. Вы начинали как человек, а кончили как предатель". Не смогли сказать или не захотели – сейчас уже не важно.
Важно то, что эта история продолжается, и многие, слава богу, еще живы, и вполне могли бы в ней поучаствовать иначе, чем они это делали раньше – это ведь совсем не про Путина история, а про всех нас.
Могут, конечно, и не участвовать, вольному воля, история все равно продолжится. Но тогда рано или поздно они услышат в свой адрес: в тот момент, когда был шанс – не имя президента поменять, а воровскую систему закопать, они не помогли, а значит, помешали. А начинали ведь как люди.
Прежде всего Владимир Путин состоит из Чечни. Именно там находятся истоки его популярности, пока еще не совсем былой. Есть разные варианты описания того, что происходило в Чечне, начиная с 1994-го, и продолжает происходить. Трудное восстановление конституционного порядка и героическое спасение целостности России? Или обычный геноцид, цинично использованный для монополизации власти? Надо выбирать, примирить эти две точки зрения не получится.
Владимир Путин выбирает первый вариант ответа, и это его проблема. Но и у того, кто выберет второе описание чеченской коллизии, легкой жизни не будет. Нельзя произнести слово "геноцид" и на этом остановиться. Первое, что должен сделать такой человек – пообещать, что после победы над Путиным он поедет в Грозный и прилюдно попросит прощения, как это когда-то сделал немецкий канцлер Вилли Брандт перед памятником героям Варшавского восстания. Все остальное – контрибуции, репарации, наказание виновных, памятник Политковской в Грозном - второе и вторичное, сначала покаяние. Все претенденты на путинское место к этому готовы?
Еще Владимир Путин состоит из Михаила Ходорковского. Именно на его примере в ноябре 2003-го он показал отношение российской бюрократии к частной собственности. Что это было - укрощение зарвавшегося олигарха? Или показательная порка того (и тех), кто решил, что может иметь собственное мнение? Выбор Путина известен, равно как и неприятности, которые он на него навлек.
Но ответ гипотетического оппонента Путина кажется легким только на первый взгляд. Трудности связаны с тем, что президентским указом можно освободить Ходорковского из тюрьмы. Но для того, чтобы вернуть крупному отечественному бизнесу легитимность, этого будет мало. Придется искать ответы еще на некоторые вопросы: кто и чем занимался на залоговых аукционах в 96-ом, например? Или, скажем, кто и за чей счет успешно пережил дефолт 98-го? И не участвовал ли кто-нибудь в каких-нибудь актах коррупции в девяностые и нулевые?
Из коррупции, если верить его критикам, Владимир Путин тоже состоит. И в непримиримом отношении к этому злу сходятся все: конечно, в послепутинской России такому явлению места не будет. Это здорово, но возникают попутные вопросы. Коррупционеров (путинских и допутинских) что ждет? Строгое расследование и беспристрастный суд? Или амнистия? Если первое – то как стоит поступить с их подельниками-взяткодателями? И все ли ясно понимают, что в этом случае за решеткой окажется полстраны как минимум? Если второе – то в чем тогда, собственно, отличие от проклятого прошлого?
А на самом деле все это – Чечня, Ходорковский, коррупция и многое другое – мелочный вздор по сравнению с главной опорой Владимира Путина – людьми, на которых его система держится.
Речь не о списочном составе кооператива "Озеро". И не о тех, кто искренне голосовал за Путина или еще проголосует. И не о тех, кто вообще не интересуется, кто такой Путин, пока у них есть дешевая водка или доступные автокредиты. Все они ведомые, а речь о ведущих.
О том, например, кто сказал: "Мы будем сотрудничать с правительством Владимира Путина до тех пор, пока оно принимает верные экономические решения", - после второй чеченской кампании, ареста Ходорковского, "Курска", "Норд-Оста" и Беслана сказал.
И о том, скажем, кто утверждал, что в Чечне мы наблюдаем процесс возрождения российской армии, - и вот уже двенадцать лет не считает нужным извиняться за свои слова.
Или о том, кто в 2011-ом публично заявил, что главное достижение первого путинского срока – наведение порядка на Кавказе, это потом Путин поплохел.
При этом репутацию "демократов первой волны, стоявших у истоков реформ" люди, произносившие эти слова, ценили и ценят и определение "последующие коллаборционисты", конечно, не примут.
Но если бы 12 лет назад, после второй чеченской войны и взрывов домов эти и еще несколько важных для общественного сознания людей сказали: "Никогда и ни при каких условиях мы не будем сотрудничать с человеком, ставшим президентом при таких подозрительных обстоятельствах, и руки не подадим тем, кто это сделает", - не был бы путинский период истории таким длинным, и уж точно не таким омерзительным.
По-человечески очень легко понять, почему эти люди этого не сделали. Поступи они так, и нужно было бы идти дальше и в лицо сказать: "Вы, Борис Николаевич, оказались гораздо лучшим отцом, мужем и тестем, чем мы думали. Но гораздо более мелким и трусливым государственным деятелем, чем мы рассчитывали. Мы очень сожалеем о том, что помогали вам жульнически выиграть на выборах 96-го и покрывали своими именами все, что было после этого, но всему есть предел, Борис Николаевич. Вы начинали как человек, а кончили как предатель". Не смогли сказать или не захотели – сейчас уже не важно.
Важно то, что эта история продолжается, и многие, слава богу, еще живы, и вполне могли бы в ней поучаствовать иначе, чем они это делали раньше – это ведь совсем не про Путина история, а про всех нас.
Могут, конечно, и не участвовать, вольному воля, история все равно продолжится. Но тогда рано или поздно они услышат в свой адрес: в тот момент, когда был шанс – не имя президента поменять, а воровскую систему закопать, они не помогли, а значит, помешали. А начинали ведь как люди.
