Ирина Лагунина: Черкесская семья из Сирии, находящаяся в настоящий момент в Чехии, просит убежища в России. На этой неделе на черкесских сайтах и в сообществах в социальных сетях было распространено письмо, подписанное Нэнси Хут, в котором девушка от имени своей семьи просила помочь в возвращении на историческую родину - в Адыгею. О судьбе этих людей с общественным деятелем из Адыгеи Аскером Сохтом и общественным деятелем из Сухуми Роином Агрба говорил мой коллега Андрей Бабицкий.
Андрей Бабицкий: Я хочу, чтобы сначала мы послушали материал, который подготовил мой коллега Дэмис Поландов. Это сюжет о черкесской семье из Сирии, находящейся в настоящий момент в Чехии. Она просит убежища в России. Вчера вечером на черкесских сайтах и в сообществах, в социальных сетях, было распространено письмо, подписанное Нэнси Хут, в котором девушка от имени своей семьи просит помочь в возвращении на историческую родину, в Адыгею.
Дэмис Поландов: Трое взрослых и двое несовершеннолетних – в таком составе семья Хут 15 дней назад приехала в Прагу. Это было не спонтанное, а осознанное решение главы семьи, который хотел уберечь себя и своих детей от возможной трагедии. Нэнси – старшая дочь, ей 23 года, и она одна в семье говорит по-английски.
Нэнси: Там очень плохо сейчас. Нашей главной проблемой было то, что отец работал в полиции. Несмотря на то, что он ушел в отставку более пяти лет назад, его обязали вернуться на службу. Он решил сделать все, чтобы избежать этого. Ведь его фактически поставили перед выбором: убивай или будь убит.
Дэмис Поландов: Государственной полицией в Сирии называют разведывательное управление. Отец Нэнси не хочет называть своего имени, но согласился рассказать о себе. Он работал в воздушной разведке Сирии до 2004 года, после отставки начал заниматься бизнесом. И вот сегодня его вновь мобилизуют:
«Я не хочу возвращаться на службу. Я не хочу, чтобы я и моя семья оказались между двух огней – между противоборствующими сторонами. Мне 54 года, я 30 лет проработал в этой системе, и я знаю, что они от меня потребуют. Но я не хочу убивать людей. Поэтому я решил уехать».
Дэмис Поландов: По словам Хута, ситуация в Сирии ухудшается с каждым днем, в стране разгорается настоящая гражданская война. Когда начались акции протеста, у населения еще не было оружия. Сегодня же оно у противоборствующих сторон есть. Именно поэтому власти и начали мобилизацию.
Хут воспользовался шансом и улетел в Европу – у него и у членов его семьи были визы. Сегодня все, чего он хочет, - это уехать на родину предков:
«Я хочу начать все заново. В России находится моя родина – Адыгея. Я просто хочу туда попасть, получив убежище, или каким угодно другим способом».
Дэмис Поландов: Завтра семья Хут встречается с российскими дипломатами в Праге. От их решения зависит судьба этой черкесской семьи из Сирии.
Андрей Бабицкий: Это был материал Дэмиса Поландова. Мой первый вопрос в Майкоп. Аскер Сохт, на мой взгляд, очевидно, что черкесы в Сирии нуждаются в помощи, и руководители кавказских регионов все чаще говорят о необходимости ее оказания. Однако Москва молчит, ее позиция непонятна, хотя очевидно, что она все более жестко, все более открыто поддерживает Асада. Дождутся ли черкесы помощи, как вы считаете?
Аскер Сохт: Безусловно, в Российской Федерации существуют исчерпывающие правовые механизмы и политическая воля для того, чтобы поддерживать своих соотечественников. Что касается внутриполитической ситуации в Сирии, я обратил бы внимание, что Российская Федерация стремится дипломатическими способами урегулировать эту ситуацию. В настоящее время общеизвестно решение парламента Республики Адыгея, заявления глав российских регионов, - их тоже не стоит отчуждать от федерального центра. Таким образом, я не вижу каких-то оснований для сомнений. Мне представляется, что проблема будет в должной мере урегулирована, для этого есть все: есть политическая воля, есть правовая база, есть регионы, которые готовы принять людей. В то же время я хотел бы обратить внимание на тот факт, что мы не хотели бы никоим образом вмешиваться и комментировать внутриполитическую ситуацию в Сирии. Так как по информации, которая поступает от наших соотечественников, на территорию Сирии из Турции и Ирака рассылаются системно террористические группы, которые совершают теракты, которые убивают людей и дестабилизируют ситуацию внутри страны. Таким образом, здесь разные оценки причин той ситуации, которая сложилась в Сирии. Что касается наших соотечественников, у меня нет и тени сомнения, что Российская Федерация протянет руку помощи. Это было уже неоднократно: в результате кризисов на постсоветском пространстве сотни тысяч российских соотечественников вернулись в Российскую Федерацию; Российская Федерация всегда их поддерживала и принимала на свою территорию, обустраивала этих людей. И здесь нет ничего экстраординарного, это, к сожалению, такое явление – миллионы наших сограждан, соотечественников живут в разных уголках мира.
Андрей Бабицкий: Спасибо, Аскер. У меня вопрос в Сухуми. Роин Агрба, вы тоже разделяете уверенность Аскера Сохта в том, что нет противоречия между поддержкой Москвы Асада, который заявляет, что проблем ни у черкесов, ни у каких-либо национальных меньшинств в Сирии нет, и, собственно, интересами самих черкесов и абхазов, которые находятся на этой территории, и могут стать заложниками фактически разгорающейся гражданской войны?
Роин Агрба: Я думаю, они уже являются заложниками, так как, по имеющейся у нас информации, которую мы накапливаем в течение всего этого времени, вся абхазская, адыгская, то есть черкесская диаспора – все они являются представителями именно того клана, который представляет партию Баас. Они являются сторонниками Башара Асада, и они будут стоять до конца. У меня лично была беседа, которая продолжалась несколько часов, с одним генералом абхазского происхождения, который уверял буквально два месяца назад, что он будет настаивать, чтобы Башар Асад победил, и Башар Асад обязательно победит. Это по той части, что они уже являются заложниками. Вторая часть – Российская Федерация осознает, что все же находится в преддверии Олимпийских игр, и она должна проводить политику смягчения именно того натиска, который будет исходить от черкесского мира, который против проведения Олимпийских игр в Сочи, и будет делать все ради того, чтобы Олимпиада не прошла в Сочи. И все меры, которые предприняты этими организациями, Россия должна пресечь. Чтобы как-то облегчить удар, она должна пойти на уступки. А уступки, в моем понимании, звучат так: господа, знаем, что был геноцид, мы не можем его признать, но сегодня мы можем вот это сделать. И Россия должна пойти, переступить, может быть, даже через себя, и впустить сирийских черкесов на территорию Российской Федерации, в том числе, на территорию Абхазии.
Андрей Бабицкий: Спасибо, Роин. Аскер Сохт, как вам кажется, какому количеству черкесов может понадобиться помощь в случае более драматического развития событий?
Аскер Сохт: В настоящее время речь идет порядка о 700 семьях – это лица, которые обратились непосредственно к главе российского государства. Возможно, часть черкесской диаспоры захочет переселиться в третьи страны. Мы не можем сейчас назвать определенную цифру.
Андрей Бабицкий: Почему, я спрашиваю, Аскер…
Аскер Сохт: Порядка 20-30 тысяч, я думаю, - это максимально возможный потолок – это те, кто сохранили родной язык и связи с исторической родиной. Это все - гадание.
Андрей Бабицкий: Аскер, почему, я спрашиваю. В среде русских националистов уже звучат панические заявления о том, что эта ситуация может изменить демографический состав Северного Кавказа, в частности, Адыгеи. Что это - катастрофа для русскоязычного населения. Что вы думаете?
Аскер Сохт: Я думаю, что достаточно показательной является следующая цифра: за последние десять лет на дорогах республики Адыгея погибло десять тысяч человек. Понимаете? Даже максимальный объем репатриации не покрывает таких демографических потерь, которые мы несем в результате различных несчастных случаев. Поэтому даже масштабная репатриация не изменит демографию никоим образом.
Андрей Бабицкий: Как вам кажется, смогут ли сирийские черкесы прижиться, не повторят ли они судьбу черкесов косовских, которые все, фактически большая часть, покинули Адыгею?
Аскер Сохт: Как раз таки 95% косовских черкесов проживает в своих домах, ни один дом не пустует, все они живут, создали новые семьи, родились дети, закончили вузы, никаких проблем с интеграцией у них нет. Покинули территорию лишь те, у кого смешанные семьи, либо по делам бизнеса они посещают Европу. Что касается сирийских черкесов, они наиболее сохранили родной язык. Более того, традиционно Сирия и Российская Федерация поддерживали теплые отношения, и многие сирийцы получили образование в вузах России. Таким образом, вопрос их социо-культурной интеграции в российскую среду, мне кажется, будет протекать еще более быстрыми темпами, чем у косовских адыгов.
Андрей Бабицкий: Спасибо. Роин, скажите, на ваш взгляд, абхазское правительство сегодня реально готово принять соотечественников из Черкесии, и располагает ли необходимыми ресурсами для этого?
Роин Агрба: На последней пресс-конференции председатель Комитета по репатриации заявил, что правительство Абхазии готово принять всех (имеется в виду черкесов), потому что нет разделения в арабском мире, на Ближнем Востоке между адыгами и абхазами. И это в каком-то смысле заслуга общественных деятелей, заслуга научных деятелей, которые всегда муссировали идею, что нельзя эти народы делить. А правительство Абхазии, как заявил и сам президент, и представители ведомств, и руководители этих ведомств, готовы их принять. Насколько они готовы, честно говоря, у меня есть определенные вопросы к этим ведомствам. Потому что с их стороны не была заявлена именно та программа, которую ждет общественность Абхазии, – программа репатриации. У них нет четкой программы: что они собираются сделать, если, допустим, в течение нескольких дней или недели на территорию Абхазии поступит определенное количество жителей. У нас есть вопросы, но мы работаем над этим, у нас ежедневно контакты со всеми общественными деятелями - и с министрами, и на уровне президента.
Андрей Бабицкий: Я хочу, чтобы сначала мы послушали материал, который подготовил мой коллега Дэмис Поландов. Это сюжет о черкесской семье из Сирии, находящейся в настоящий момент в Чехии. Она просит убежища в России. Вчера вечером на черкесских сайтах и в сообществах, в социальных сетях, было распространено письмо, подписанное Нэнси Хут, в котором девушка от имени своей семьи просит помочь в возвращении на историческую родину, в Адыгею.
Дэмис Поландов: Трое взрослых и двое несовершеннолетних – в таком составе семья Хут 15 дней назад приехала в Прагу. Это было не спонтанное, а осознанное решение главы семьи, который хотел уберечь себя и своих детей от возможной трагедии. Нэнси – старшая дочь, ей 23 года, и она одна в семье говорит по-английски.
Нэнси: Там очень плохо сейчас. Нашей главной проблемой было то, что отец работал в полиции. Несмотря на то, что он ушел в отставку более пяти лет назад, его обязали вернуться на службу. Он решил сделать все, чтобы избежать этого. Ведь его фактически поставили перед выбором: убивай или будь убит.
Дэмис Поландов: Государственной полицией в Сирии называют разведывательное управление. Отец Нэнси не хочет называть своего имени, но согласился рассказать о себе. Он работал в воздушной разведке Сирии до 2004 года, после отставки начал заниматься бизнесом. И вот сегодня его вновь мобилизуют:
«Я не хочу возвращаться на службу. Я не хочу, чтобы я и моя семья оказались между двух огней – между противоборствующими сторонами. Мне 54 года, я 30 лет проработал в этой системе, и я знаю, что они от меня потребуют. Но я не хочу убивать людей. Поэтому я решил уехать».
Дэмис Поландов: По словам Хута, ситуация в Сирии ухудшается с каждым днем, в стране разгорается настоящая гражданская война. Когда начались акции протеста, у населения еще не было оружия. Сегодня же оно у противоборствующих сторон есть. Именно поэтому власти и начали мобилизацию.
Хут воспользовался шансом и улетел в Европу – у него и у членов его семьи были визы. Сегодня все, чего он хочет, - это уехать на родину предков:
«Я хочу начать все заново. В России находится моя родина – Адыгея. Я просто хочу туда попасть, получив убежище, или каким угодно другим способом».
Дэмис Поландов: Завтра семья Хут встречается с российскими дипломатами в Праге. От их решения зависит судьба этой черкесской семьи из Сирии.
Андрей Бабицкий: Это был материал Дэмиса Поландова. Мой первый вопрос в Майкоп. Аскер Сохт, на мой взгляд, очевидно, что черкесы в Сирии нуждаются в помощи, и руководители кавказских регионов все чаще говорят о необходимости ее оказания. Однако Москва молчит, ее позиция непонятна, хотя очевидно, что она все более жестко, все более открыто поддерживает Асада. Дождутся ли черкесы помощи, как вы считаете?
Аскер Сохт: Безусловно, в Российской Федерации существуют исчерпывающие правовые механизмы и политическая воля для того, чтобы поддерживать своих соотечественников. Что касается внутриполитической ситуации в Сирии, я обратил бы внимание, что Российская Федерация стремится дипломатическими способами урегулировать эту ситуацию. В настоящее время общеизвестно решение парламента Республики Адыгея, заявления глав российских регионов, - их тоже не стоит отчуждать от федерального центра. Таким образом, я не вижу каких-то оснований для сомнений. Мне представляется, что проблема будет в должной мере урегулирована, для этого есть все: есть политическая воля, есть правовая база, есть регионы, которые готовы принять людей. В то же время я хотел бы обратить внимание на тот факт, что мы не хотели бы никоим образом вмешиваться и комментировать внутриполитическую ситуацию в Сирии. Так как по информации, которая поступает от наших соотечественников, на территорию Сирии из Турции и Ирака рассылаются системно террористические группы, которые совершают теракты, которые убивают людей и дестабилизируют ситуацию внутри страны. Таким образом, здесь разные оценки причин той ситуации, которая сложилась в Сирии. Что касается наших соотечественников, у меня нет и тени сомнения, что Российская Федерация протянет руку помощи. Это было уже неоднократно: в результате кризисов на постсоветском пространстве сотни тысяч российских соотечественников вернулись в Российскую Федерацию; Российская Федерация всегда их поддерживала и принимала на свою территорию, обустраивала этих людей. И здесь нет ничего экстраординарного, это, к сожалению, такое явление – миллионы наших сограждан, соотечественников живут в разных уголках мира.
Андрей Бабицкий: Спасибо, Аскер. У меня вопрос в Сухуми. Роин Агрба, вы тоже разделяете уверенность Аскера Сохта в том, что нет противоречия между поддержкой Москвы Асада, который заявляет, что проблем ни у черкесов, ни у каких-либо национальных меньшинств в Сирии нет, и, собственно, интересами самих черкесов и абхазов, которые находятся на этой территории, и могут стать заложниками фактически разгорающейся гражданской войны?
Роин Агрба: Я думаю, они уже являются заложниками, так как, по имеющейся у нас информации, которую мы накапливаем в течение всего этого времени, вся абхазская, адыгская, то есть черкесская диаспора – все они являются представителями именно того клана, который представляет партию Баас. Они являются сторонниками Башара Асада, и они будут стоять до конца. У меня лично была беседа, которая продолжалась несколько часов, с одним генералом абхазского происхождения, который уверял буквально два месяца назад, что он будет настаивать, чтобы Башар Асад победил, и Башар Асад обязательно победит. Это по той части, что они уже являются заложниками. Вторая часть – Российская Федерация осознает, что все же находится в преддверии Олимпийских игр, и она должна проводить политику смягчения именно того натиска, который будет исходить от черкесского мира, который против проведения Олимпийских игр в Сочи, и будет делать все ради того, чтобы Олимпиада не прошла в Сочи. И все меры, которые предприняты этими организациями, Россия должна пресечь. Чтобы как-то облегчить удар, она должна пойти на уступки. А уступки, в моем понимании, звучат так: господа, знаем, что был геноцид, мы не можем его признать, но сегодня мы можем вот это сделать. И Россия должна пойти, переступить, может быть, даже через себя, и впустить сирийских черкесов на территорию Российской Федерации, в том числе, на территорию Абхазии.
Андрей Бабицкий: Спасибо, Роин. Аскер Сохт, как вам кажется, какому количеству черкесов может понадобиться помощь в случае более драматического развития событий?
Аскер Сохт: В настоящее время речь идет порядка о 700 семьях – это лица, которые обратились непосредственно к главе российского государства. Возможно, часть черкесской диаспоры захочет переселиться в третьи страны. Мы не можем сейчас назвать определенную цифру.
Андрей Бабицкий: Почему, я спрашиваю, Аскер…
Аскер Сохт: Порядка 20-30 тысяч, я думаю, - это максимально возможный потолок – это те, кто сохранили родной язык и связи с исторической родиной. Это все - гадание.
Андрей Бабицкий: Аскер, почему, я спрашиваю. В среде русских националистов уже звучат панические заявления о том, что эта ситуация может изменить демографический состав Северного Кавказа, в частности, Адыгеи. Что это - катастрофа для русскоязычного населения. Что вы думаете?
Аскер Сохт: Я думаю, что достаточно показательной является следующая цифра: за последние десять лет на дорогах республики Адыгея погибло десять тысяч человек. Понимаете? Даже максимальный объем репатриации не покрывает таких демографических потерь, которые мы несем в результате различных несчастных случаев. Поэтому даже масштабная репатриация не изменит демографию никоим образом.
Андрей Бабицкий: Как вам кажется, смогут ли сирийские черкесы прижиться, не повторят ли они судьбу черкесов косовских, которые все, фактически большая часть, покинули Адыгею?
Аскер Сохт: Как раз таки 95% косовских черкесов проживает в своих домах, ни один дом не пустует, все они живут, создали новые семьи, родились дети, закончили вузы, никаких проблем с интеграцией у них нет. Покинули территорию лишь те, у кого смешанные семьи, либо по делам бизнеса они посещают Европу. Что касается сирийских черкесов, они наиболее сохранили родной язык. Более того, традиционно Сирия и Российская Федерация поддерживали теплые отношения, и многие сирийцы получили образование в вузах России. Таким образом, вопрос их социо-культурной интеграции в российскую среду, мне кажется, будет протекать еще более быстрыми темпами, чем у косовских адыгов.
Андрей Бабицкий: Спасибо. Роин, скажите, на ваш взгляд, абхазское правительство сегодня реально готово принять соотечественников из Черкесии, и располагает ли необходимыми ресурсами для этого?
Роин Агрба: На последней пресс-конференции председатель Комитета по репатриации заявил, что правительство Абхазии готово принять всех (имеется в виду черкесов), потому что нет разделения в арабском мире, на Ближнем Востоке между адыгами и абхазами. И это в каком-то смысле заслуга общественных деятелей, заслуга научных деятелей, которые всегда муссировали идею, что нельзя эти народы делить. А правительство Абхазии, как заявил и сам президент, и представители ведомств, и руководители этих ведомств, готовы их принять. Насколько они готовы, честно говоря, у меня есть определенные вопросы к этим ведомствам. Потому что с их стороны не была заявлена именно та программа, которую ждет общественность Абхазии, – программа репатриации. У них нет четкой программы: что они собираются сделать, если, допустим, в течение нескольких дней или недели на территорию Абхазии поступит определенное количество жителей. У нас есть вопросы, но мы работаем над этим, у нас ежедневно контакты со всеми общественными деятелями - и с министрами, и на уровне президента.
