Первое собрание Гражданского совета – структуры, созданной по инициативе политика Ильи Пономарева, – состоится 7 февраля в помещении Сетевого общественного телевидения. Гражданский совет – это координирующий орган Гражданского движения, куда может вступить каждый политический или гражданский активист. Состав же Гражданского совета ограничен: в него входят шестьдесят представителей этих разных политических и общественных групп. Их задача – согласовывать протестные действия для мирного достижения честных выборов.
В 19:00 - прямая видеотрансляция на сайте Радио Свобода.
О том, чем займется Гражданский совет, в интервью РС рассказал Илья Пономарев.
– В повестке дня первого собрания Гражданского совета – итоги шествия 4 февраля. Какие они?
– Большой успех. Несмотря на мороз, на улицу вышло больше людей, чем в прошлый раз. Движение непрерывно нарастает. Значит, все в порядке: наша тактика работает, и вероятность успеха высока. В конце февраля выйдет еще больше людей, и мы рассчитываем, что это приведет к изменениям во власти после 4 марта. Вопрос в том, как конкретнее сформулировать наши требования, каким образом выработать механизмы передачи власти. Здесь и должно сыграть ключевую роль Гражданское движение, которое стало координационной площадкой для политических сил разных направлений.
– В чем принципиальное отличие Гражданского движения от Лиги избирателей или Комитета 12 декабря?
– Комитет 12 декабря – это интеллектуальная площадка различных экспертов, которые думают о стратегии. Мы в этом смысле гораздо более приземленные люди, которые думают о том, что делать здесь и сейчас. Лига избирателей – креативный и абсолютно неполитический орган, в который входят деятели культуры, медийные люди. Они занимаются подготовкой и организацией различных акций и проектов. А Гражданское движение – это площадка политическая, где согласуют политические позиции представители самых разных неполитических групп.
В Гражданское движение может вступить каждый человек, который разделяет политическую декларацию, принятую на учредительном собрании. Внутри Гражданского движения есть структура с фиксированным членством – Гражданский совет – которая является координационным органом. В нем шестьдесят человек: тридцать политиков и тридцать гражданских активистов.
– Вы собираетесь в ходе заседания Совета обсудить план работы Гражданского движения на ближайший месяц. Какой он?
– У нас есть ряд проектов, которые касаются всех: и Гражданского движения, и оргкомитета, и Комитета 12 декабря. Это организация наблюдения, сбора доказательств предполагаемых фальсификаций – то есть подготовка к самому дню голосования. Это очень важная работа и ее надо делать всем вместе. Кроме того, мы занимаемся политическим проектированием: выработкой конкретного плана действий по реализации требований митингов. Вот пример: как именно принимать новое избирательное законодательство? Каким оно будет? Кто и когда его примет? Все эти вещи требуют согласования позиций и выработки механизмов. Это должны делать политики, которые собираются в рамках Гражданского совета.
– То есть в феврале Гражданское движение может предложить поправки в избирательное законодательство?
– Да, для этого у нас есть специальная рабочая группа, которую мы сформировали на прошлом собрании, – законодательная. В нее входят, в частности, представители Ассоциации "Голос". У нас есть группа по судебной реформе. Есть группа по переходному периоду...
– Очень многие выражали опасение, что участники шествия не смогли бы собраться за одним столом. Вы считаете, Гражданское движение и координирующий его Гражданский совет этот тезис опровергают?
– Если люди хотят договориться, они всегда договорятся. Другое дело, какой ценой. Это трудно. Каждый, кто смотрит прямые видеотрансляции с наших заседаний, говорит: какой базар, кошмар и ужас, как много времени люди тратят на очевидные вещи. Но, к сожалению, как говорил Черчилль, демократия – худший способ правления, но лучше ничего не придумали.
– Вы также входите в созданный недавно Международный антикоррупционыый комитет, который, судя по программным документам, будет организовывать "международный трибунал над режимом Путина". Что это за структура?
– Мы создаем структуру, которая бы занималась расследованиями и поиском выведенных за рубеж активов, украденных на территории России. Это сложная многоплановая работа. Дней десять назад я инициировал проект "СтопВор": люди в России будут сообщать о фактах коррупции и незаконных заработков наших чиновников или бизнесменов, которые от чиновников кормятся. Оказалось, нам хотят помочь многие волонтеры-активисты из движений типа Occupy Wallstreet.
Представители нашей диаспоры, которые выходят на митинги протестов к российским посольствам за рубежом, становятся все организованнее и тоже думают о том, чем можно помочь России. Мы создаем конкретный механизм. В странах, где они живут, они могут искать конкретные объекты, купленные на украденные в России деньги. Потом мы будем с помощью Международного антикоррупционного комитета привлекать правоохранительные органы тех стран, в которых находятся яхты-виллы-дома, для законного реагирования.
– То есть "международный трибунал" – условный термин?
– Да. Кто мы такие, чтобы судить? Это система поиска. Мы хотим помочь людям, уполномоченным судить, предоставив информацию и доказательства. Тем более что международные структуры не в состоянии действовать эффективно: они обращаются с запросом в Россию, а наши правоохранители очень часто оказываются в доле и никакой информации зарубежным коллегам не предоставляют.
– Как это было: вам предложили участвовать в Международном антикоррупционном комитете или вы предложили создать такой орган?
– Все произошло параллельно. У меня была идея StopVor, посвященная поиску активов, которые находятся на виду: дома, яхты, объекты роскоши... А группа бизнесменов, которые в свое время находились в финансовых отношениях с властями, обладает возможностью вести расследования. Они знают счета, знают места. Среди этих бизнесменов - Сергей Колесников, Валерий Морозов...
– Все-таки они к вам обратились или вы к ним?
– Это была моя инициатива.
В 19:00 - прямая видеотрансляция на сайте Радио Свобода.
О том, чем займется Гражданский совет, в интервью РС рассказал Илья Пономарев.
– В повестке дня первого собрания Гражданского совета – итоги шествия 4 февраля. Какие они?
– Большой успех. Несмотря на мороз, на улицу вышло больше людей, чем в прошлый раз. Движение непрерывно нарастает. Значит, все в порядке: наша тактика работает, и вероятность успеха высока. В конце февраля выйдет еще больше людей, и мы рассчитываем, что это приведет к изменениям во власти после 4 марта. Вопрос в том, как конкретнее сформулировать наши требования, каким образом выработать механизмы передачи власти. Здесь и должно сыграть ключевую роль Гражданское движение, которое стало координационной площадкой для политических сил разных направлений.
– В чем принципиальное отличие Гражданского движения от Лиги избирателей или Комитета 12 декабря?
– Комитет 12 декабря – это интеллектуальная площадка различных экспертов, которые думают о стратегии. Мы в этом смысле гораздо более приземленные люди, которые думают о том, что делать здесь и сейчас. Лига избирателей – креативный и абсолютно неполитический орган, в который входят деятели культуры, медийные люди. Они занимаются подготовкой и организацией различных акций и проектов. А Гражданское движение – это площадка политическая, где согласуют политические позиции представители самых разных неполитических групп.
В Гражданское движение может вступить каждый человек, который разделяет политическую декларацию, принятую на учредительном собрании. Внутри Гражданского движения есть структура с фиксированным членством – Гражданский совет – которая является координационным органом. В нем шестьдесят человек: тридцать политиков и тридцать гражданских активистов.
– Вы собираетесь в ходе заседания Совета обсудить план работы Гражданского движения на ближайший месяц. Какой он?
– У нас есть ряд проектов, которые касаются всех: и Гражданского движения, и оргкомитета, и Комитета 12 декабря. Это организация наблюдения, сбора доказательств предполагаемых фальсификаций – то есть подготовка к самому дню голосования. Это очень важная работа и ее надо делать всем вместе. Кроме того, мы занимаемся политическим проектированием: выработкой конкретного плана действий по реализации требований митингов. Вот пример: как именно принимать новое избирательное законодательство? Каким оно будет? Кто и когда его примет? Все эти вещи требуют согласования позиций и выработки механизмов. Это должны делать политики, которые собираются в рамках Гражданского совета.
– То есть в феврале Гражданское движение может предложить поправки в избирательное законодательство?
– Да, для этого у нас есть специальная рабочая группа, которую мы сформировали на прошлом собрании, – законодательная. В нее входят, в частности, представители Ассоциации "Голос". У нас есть группа по судебной реформе. Есть группа по переходному периоду...
– Очень многие выражали опасение, что участники шествия не смогли бы собраться за одним столом. Вы считаете, Гражданское движение и координирующий его Гражданский совет этот тезис опровергают?
– Если люди хотят договориться, они всегда договорятся. Другое дело, какой ценой. Это трудно. Каждый, кто смотрит прямые видеотрансляции с наших заседаний, говорит: какой базар, кошмар и ужас, как много времени люди тратят на очевидные вещи. Но, к сожалению, как говорил Черчилль, демократия – худший способ правления, но лучше ничего не придумали.
– Вы также входите в созданный недавно Международный антикоррупционыый комитет, который, судя по программным документам, будет организовывать "международный трибунал над режимом Путина". Что это за структура?
– Мы создаем структуру, которая бы занималась расследованиями и поиском выведенных за рубеж активов, украденных на территории России. Это сложная многоплановая работа. Дней десять назад я инициировал проект "СтопВор": люди в России будут сообщать о фактах коррупции и незаконных заработков наших чиновников или бизнесменов, которые от чиновников кормятся. Оказалось, нам хотят помочь многие волонтеры-активисты из движений типа Occupy Wallstreet.
Представители нашей диаспоры, которые выходят на митинги протестов к российским посольствам за рубежом, становятся все организованнее и тоже думают о том, чем можно помочь России. Мы создаем конкретный механизм. В странах, где они живут, они могут искать конкретные объекты, купленные на украденные в России деньги. Потом мы будем с помощью Международного антикоррупционного комитета привлекать правоохранительные органы тех стран, в которых находятся яхты-виллы-дома, для законного реагирования.
– То есть "международный трибунал" – условный термин?
– Да. Кто мы такие, чтобы судить? Это система поиска. Мы хотим помочь людям, уполномоченным судить, предоставив информацию и доказательства. Тем более что международные структуры не в состоянии действовать эффективно: они обращаются с запросом в Россию, а наши правоохранители очень часто оказываются в доле и никакой информации зарубежным коллегам не предоставляют.
– Как это было: вам предложили участвовать в Международном антикоррупционном комитете или вы предложили создать такой орган?
– Все произошло параллельно. У меня была идея StopVor, посвященная поиску активов, которые находятся на виду: дома, яхты, объекты роскоши... А группа бизнесменов, которые в свое время находились в финансовых отношениях с властями, обладает возможностью вести расследования. Они знают счета, знают места. Среди этих бизнесменов - Сергей Колесников, Валерий Морозов...
– Все-таки они к вам обратились или вы к ним?
– Это была моя инициатива.
