Адвокаты Владимира Макарова Олег Асташенков и Александр Гофштейн подают надзорную жалобу в Президиум Московского городского суда.
Напомним, что приговор Макарову, обвинённому в изнасиловании своей дочери, 5 сентября вынесла судья Таганского суда Наталья Ларина, а 29 ноября Мосгорсуд переквалифицировал действия Макарова с пункта "б" части 4 статьи 132 УК РФ (насильственные действия сексуального характера, совершенные в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста) на часть 3 статьи 135 (развратные действия без применения насилия, совершенные в отношении лица, заведомо не достигшего 12-летнего возраста). 13 лет лишения свободы были заменены 5-ю годами колонии строгого режима.
Радио Свобода подробно рассказывало о ходе этого нашумевшего дела и о доказательствах вины Макарова, которые использовало обвинение и которые были приняты судом. Эти доказательства – якобы обнаруженные в моче дочери Макарова сперматозоиды, заключение психолога центра "Озон" Лэйлы Соколовой о возможном вовлечении девочки в сексуальные отношения и результаты обследования Макарова на полиграфе, в которых полиграфолог Игорь Нестеренко увидел однозначные доказательства вины.
Однако, по словам хирурга и лаборантов больницы Святого Владимира, которые обследовали дочь Макарова после травмы, полученной при падении со шведской стенки, они видели в моче ребёнка "мертвые сперматозоиды". Физических повреждений гинеколог не обнаружила, а анализы девочки и её вещи были отправлены на генетическую экспертизу. Первая экспертиза, проведённая специалистом Бюро судебно-медицинской экспертизы Департамента здравоохранения Москвы Майей Исаенко, дала очень расплывчатые результаты и следствие назначило повторную – в Российском центре судебно-медицинской экспертизы Росздрава. Четыре эксперта вновь исследовали все материалы и сделали однозначный вывод: спермы не было ни в анализах девочки, ни на её вещах. Радио Свобода изучила тексты обеих экспертиз.
Майя Исаенко сделала несколько выводов:
1. В моче определяется только женский генетический материал. То есть, сперматозоидов, которые якобы увидели медики в больнице, там не было.
2. В мазке, взятом у Макаровой гинекологом, обнаружен мужской и женский генетический материал, "однако, по ряду тестов в данном препарате определяются только генотипические признаки, характерные для женщины". Далее эксперт признаёт, что "результаты не являются устойчивыми и поэтому не позволяют их однозначно интерпретировать", и делает странный вывод о том, что "с известной долей определённости, можно сделать вывод, что в исследуемом мазке присутствие биологического материала Макарова В. В. не исключается". Кстати говоря, на конверте с предметным стеклом почему-то стояла фамилия "Миронова", а не "Макарова", но никого это не смутило.
3. На майке Макаровой присутствует сперма, а также мужской и женский генетические материалы.
Эксперты Российского центра судебно-медицинской экспертизы Росздрава сочли выводы Исаенко неверными. В тексте их экспертизы однозначно сказано: ни в анализах дочери Макарова, ни на её белье не обнаружено ни спермы, ни мужского генетического материала: "Каких-либо генетических признаков, не свойственных Макаровой Э. В., в препаратах ДНК <…> Макаровой Э. В. не выявлено. Присутствие в этих объектах генетического материала от Макарова В. В. или Макарова И. А. (дедушки) исключается… В смешанном препарате, полученном из биологических следов на майке Макаровой Э. В. , прослеживаются генотипические признаки Макаровой Т. И. (матери) – как примесь к генотипическим признакам Макаровой Э. В. <…> Присутствие в этих объектах генетического материала от Макарова В. В. или Макарова И. А. исключается". Что касается "признаков Макаровой Т.И.", то нужно пояснить, что ДНК может присутствовать не только в половых клетках, но и в клетках, например, слюны, пота.
Чтобы выяснить, почему Майя Исаенко пришла к другим результатам, специалисты Российского центра судебно-медицинской экспертизы проанализировали материалы и оборудование, с которыми работала эксперт городского бюро. Вывод: "Экспертные данные, которые удалось получить в ходе указанной экспертизы – очень низкого качества и не допускают достоверной трактовки".
То есть, даже расплывчатые выводы первой генетической экспертизы, по мнению сотрудников Российского центра судебно-медицинской экспертизы, были результатом некачественной работы эксперта.
Павел Иванов, заместитель директора по высокотехнологичным исследованиям Российского центра судебно-медицинской экспертизы Минздрава, доктор биологических наук, лауреат Государственной премии РФ, профессор, проводивший экспертизу по делу Макарова, рассказал Радио Свобода, почему суд не принял во внимание результаты работы его и его коллег:
- Суд счёл, что мы проводили свою экспертизу позже и поэтому имели дело с истощёнными вещественными доказательствами.
- Такое может быть?
- Возможно, что мы не получили результатов потому, что материал был истрачен. Но нам были предоставлены материалы первой экспертизы. Мы их изучили и видим, что и там ничего не получено. Выводы экспертизы не следуют из её результатов! Наличие спермы рассматривается как априорно доказанное и все рассуждения исходят из того, что она была, но никто этого не доказал. И в экспертизе появляются сомнительные формулировки вроде "слабый сигнал". Если спермы не было изначально, то нечего и трактовать слабые сигналы.
- А как суд действует в подобных случаях?
- Нам судья сказала: "Не может быть, что ничего не получено, если эксперт сделал такие выводы". Если суд нацелен на правосудие, то он должен разбираться в материалах, а не закрывать глаза на факты.
- Вам часто приходится рецензировать чужие экспертизы?
- Приходится. Будучи разработчиками многих методов и нормативных документов, мы обучаем экспертов и держим руку на пульсе. И, к сожалению, в других лабораториях далеко не всё делается хорошо и правильно.
- А к работе Московского бюро судебно-медицинской экспертизы, предоставившем первое исследование, у вас бывают претензии?
- До сих пор не было. Но вот недавно состоялось заседание по другому уголовному делу, речь тоже идёт о половом преступлении, и в том же самом Таганском суде, как ни странно. И тот же самый эксперт, Майя Исаенко, установила всё, что надо, чтобы человека осудили. Я был приглашён в качестве специалиста, посмотрел материалы и не увидел никаких оснований для сделанных выводов. Деятельность таких экспертов вызывает вопросы, и эти вопросы не должны оставаться без ответов, - подчеркивает Павел Иванов.
Тем не менее, именно выводы Майи Исаенко были приняты во внимание судьёй Таганского суда Натальей Лариной, несмотря на их неконкретность.
Ранее Радио Свобода пыталось разобраться в весомости таких доказательств, как психологическая экспертиза и обследование на полиграфе. Специалисты в соответствующих областях не раз говорили, что ни то, ни другое, как правило, не может служить однозначным доводом в пользу вины или невиновности человека.
Напомним, что приговор Макарову, обвинённому в изнасиловании своей дочери, 5 сентября вынесла судья Таганского суда Наталья Ларина, а 29 ноября Мосгорсуд переквалифицировал действия Макарова с пункта "б" части 4 статьи 132 УК РФ (насильственные действия сексуального характера, совершенные в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста) на часть 3 статьи 135 (развратные действия без применения насилия, совершенные в отношении лица, заведомо не достигшего 12-летнего возраста). 13 лет лишения свободы были заменены 5-ю годами колонии строгого режима.
Радио Свобода подробно рассказывало о ходе этого нашумевшего дела и о доказательствах вины Макарова, которые использовало обвинение и которые были приняты судом. Эти доказательства – якобы обнаруженные в моче дочери Макарова сперматозоиды, заключение психолога центра "Озон" Лэйлы Соколовой о возможном вовлечении девочки в сексуальные отношения и результаты обследования Макарова на полиграфе, в которых полиграфолог Игорь Нестеренко увидел однозначные доказательства вины.
Однако, по словам хирурга и лаборантов больницы Святого Владимира, которые обследовали дочь Макарова после травмы, полученной при падении со шведской стенки, они видели в моче ребёнка "мертвые сперматозоиды". Физических повреждений гинеколог не обнаружила, а анализы девочки и её вещи были отправлены на генетическую экспертизу. Первая экспертиза, проведённая специалистом Бюро судебно-медицинской экспертизы Департамента здравоохранения Москвы Майей Исаенко, дала очень расплывчатые результаты и следствие назначило повторную – в Российском центре судебно-медицинской экспертизы Росздрава. Четыре эксперта вновь исследовали все материалы и сделали однозначный вывод: спермы не было ни в анализах девочки, ни на её вещах. Радио Свобода изучила тексты обеих экспертиз.
Майя Исаенко сделала несколько выводов:
1. В моче определяется только женский генетический материал. То есть, сперматозоидов, которые якобы увидели медики в больнице, там не было.
2. В мазке, взятом у Макаровой гинекологом, обнаружен мужской и женский генетический материал, "однако, по ряду тестов в данном препарате определяются только генотипические признаки, характерные для женщины". Далее эксперт признаёт, что "результаты не являются устойчивыми и поэтому не позволяют их однозначно интерпретировать", и делает странный вывод о том, что "с известной долей определённости, можно сделать вывод, что в исследуемом мазке присутствие биологического материала Макарова В. В. не исключается". Кстати говоря, на конверте с предметным стеклом почему-то стояла фамилия "Миронова", а не "Макарова", но никого это не смутило.
3. На майке Макаровой присутствует сперма, а также мужской и женский генетические материалы.
Эксперты Российского центра судебно-медицинской экспертизы Росздрава сочли выводы Исаенко неверными. В тексте их экспертизы однозначно сказано: ни в анализах дочери Макарова, ни на её белье не обнаружено ни спермы, ни мужского генетического материала: "Каких-либо генетических признаков, не свойственных Макаровой Э. В., в препаратах ДНК <…> Макаровой Э. В. не выявлено. Присутствие в этих объектах генетического материала от Макарова В. В. или Макарова И. А. (дедушки) исключается… В смешанном препарате, полученном из биологических следов на майке Макаровой Э. В. , прослеживаются генотипические признаки Макаровой Т. И. (матери) – как примесь к генотипическим признакам Макаровой Э. В. <…> Присутствие в этих объектах генетического материала от Макарова В. В. или Макарова И. А. исключается". Что касается "признаков Макаровой Т.И.", то нужно пояснить, что ДНК может присутствовать не только в половых клетках, но и в клетках, например, слюны, пота.
Чтобы выяснить, почему Майя Исаенко пришла к другим результатам, специалисты Российского центра судебно-медицинской экспертизы проанализировали материалы и оборудование, с которыми работала эксперт городского бюро. Вывод: "Экспертные данные, которые удалось получить в ходе указанной экспертизы – очень низкого качества и не допускают достоверной трактовки".
То есть, даже расплывчатые выводы первой генетической экспертизы, по мнению сотрудников Российского центра судебно-медицинской экспертизы, были результатом некачественной работы эксперта.
Павел Иванов, заместитель директора по высокотехнологичным исследованиям Российского центра судебно-медицинской экспертизы Минздрава, доктор биологических наук, лауреат Государственной премии РФ, профессор, проводивший экспертизу по делу Макарова, рассказал Радио Свобода, почему суд не принял во внимание результаты работы его и его коллег:
- Суд счёл, что мы проводили свою экспертизу позже и поэтому имели дело с истощёнными вещественными доказательствами.
- Такое может быть?
- Возможно, что мы не получили результатов потому, что материал был истрачен. Но нам были предоставлены материалы первой экспертизы. Мы их изучили и видим, что и там ничего не получено. Выводы экспертизы не следуют из её результатов! Наличие спермы рассматривается как априорно доказанное и все рассуждения исходят из того, что она была, но никто этого не доказал. И в экспертизе появляются сомнительные формулировки вроде "слабый сигнал". Если спермы не было изначально, то нечего и трактовать слабые сигналы.
- А как суд действует в подобных случаях?
- Нам судья сказала: "Не может быть, что ничего не получено, если эксперт сделал такие выводы". Если суд нацелен на правосудие, то он должен разбираться в материалах, а не закрывать глаза на факты.
- Вам часто приходится рецензировать чужие экспертизы?
- Приходится. Будучи разработчиками многих методов и нормативных документов, мы обучаем экспертов и держим руку на пульсе. И, к сожалению, в других лабораториях далеко не всё делается хорошо и правильно.
- А к работе Московского бюро судебно-медицинской экспертизы, предоставившем первое исследование, у вас бывают претензии?
- До сих пор не было. Но вот недавно состоялось заседание по другому уголовному делу, речь тоже идёт о половом преступлении, и в том же самом Таганском суде, как ни странно. И тот же самый эксперт, Майя Исаенко, установила всё, что надо, чтобы человека осудили. Я был приглашён в качестве специалиста, посмотрел материалы и не увидел никаких оснований для сделанных выводов. Деятельность таких экспертов вызывает вопросы, и эти вопросы не должны оставаться без ответов, - подчеркивает Павел Иванов.
Тем не менее, именно выводы Майи Исаенко были приняты во внимание судьёй Таганского суда Натальей Лариной, несмотря на их неконкретность.
Ранее Радио Свобода пыталось разобраться в весомости таких доказательств, как психологическая экспертиза и обследование на полиграфе. Специалисты в соответствующих областях не раз говорили, что ни то, ни другое, как правило, не может служить однозначным доводом в пользу вины или невиновности человека.
