Что предлагает петербургская оппозиция

Виктор Резунков: Петербургская оппозиция не отчаялась и не сложила руки. На 24 марта запланировано проведение шествия от станции метро «Горьковская» до Марсового поля. Там на митинге оппозиция намерена потребовать от властей выполнения своих обещаний, в том числе и проведения уже в этом году (желательно – осенью) выборов губернатора Петербурга, причем без каких-либо «президентских фильтров». Полным ходом идет в Петербурге создание так называемого «альтернативного парламента», в который, по мнению активистов оппозиции, должны войти те кандидаты в депутаты Законодательного собрания, которые не стали депутатами из-за массовых нарушений на выборах. По мнению оппозиционеров, этот «альтернативный парламент» мог бы осуществлять руководство акциями протеста и принимать альтернативные законы. 16 марта Ассоциация наблюдателей Петербурга намерена направить сотни независимых наблюдателей для подачи жалоб в прокуратуры разных районов города, чтобы добиться отмены результатов президентских выборов. А сегодня, 13 марта, в 20 часов петербургские оппозиционеры намерены возложить белые цветы у здания петербургского парламента в знак несогласия с итогами выборов «на могилу нынешнего строя», как сказано в их обращении. Похоже, акции протеста будут продолжаться.
Возможен ли сегодня диалог оппозиции с властью в Петербурге? Есть ли смысл в акциях протеста, с которыми выступает петербургская оппозиция? В этих вопросах мы, анализируя последние публикации в российской прессе, сегодня и попытаемся разобраться.
В Петербургской студии Радио Свобода в гостях – историк, публицист Лев Лурье и главный редактор портала «Новый смысл» Дмитрий Жвания.
«Агентство политических новостей Северо-Запад», проект Института национальной стратегии, так описывает заявление партии «Другая Россия» и других партий и движений: «В Смольный отправили заявку на проведение протестного шествия и митинга 24 марта. Ее подписали лидеры петербургской оппозиции - Андрей Дмитриев (Другая Россия), Максим Резник (Яблоко), Герман Садулаев (КПРФ), Владимир Волохонский (Солидарность), Андрей Пивоваров (Парнас), Дмитрий Сухоруков (Национальные демократы). Сбор участников назначен у метро «Горьковская» с 13.30 до 14.30, митинг на Марсовом поле. Организаторы полагают, что нужно «додавить власть» - заставить ее выполнить те обещания, которые были даны под давлением массовых протестов в декабре-марте. Главным требованием станет проведение прямых выборов губернатора Петербурга безо всяких «президентских фильтров» в течение ближайшего года. Кроме того, остаются в силе и другие требования - в частности регистрация всех оппозиционных партий и освобождение политзаключенных».
Лев, каково ваше отношение к этой акции?

Лев Лурье: Мне кажется, что идет какое-то тупое повторение ранее избранной тактики. Совершенно очевидно, что каждый раз внимание к митингам потенциальных участников уменьшается. Это все-таки карнавал. Примерно одни и те же ораторы, одни и те же речи. Кроме того, я не уверен, что уважаемым мною людям удастся согласовать шествие от «Горьковской» до Марсового поля. Ну, есть «любители» получать по 31-ым числам по голове полицейской дубинкой, я их очень уважаю, это мужественные борцы с режимом. Но мне кажется, что это вид мазохизма – политическая борьба. Митинги и шествия имеют какое-то психологическое значение, когда есть уверенность, что они будут массовыми, потому что люди чувствуют, что они не одни, что их окружают, как было на наших митингах, очень симпатичные и новые молодые люди. Но мне кажется, что участники и руководители митингов – это разные социальные группы. Это как если бы партия «октябристов» руководила митингами во время Февральской революции.

Виктор Резунков: Дмитрий, что вы думаете по поводу продолжения шествий?

Дмитрий Жвания: На самом деле ситуация непростая, но я не разделяю уныния, которое охватило часть протестно настроенного сообщества после 4 марта. Неужели эти люди надеялись, что в 9 часов вечера 4 марта Путин убежит из Кремля? Такого не произошло, да и не могло произойти. Путин имеет достаточно силы и влияния как в обществе, так и в государстве, которое он возглавляет, чтобы этого не допустить. А перед оппозицией стоит очень сложная задача – сформировать свой собственный образ для того, чтобы под него приглашать людей уже на какие-то акции протеста, будь то акция 24 марта или те, которые запланированы на более далекое будущее. А они запланированы.
Несмотря на то, что я согласен с тем, что сказал Лев Яковлевич, эти рассуждения не являются причиной для отказа от какого-либо действия. Другой разговор, что это действие не должно быть самоцелью. И к требованиям прислушиваются лишь тогда, когда эти требования подхватывают многие люди. Мы знаем, что многие люди эти требования разделяют, в частности, прямые выборы губернаторов. Но в связи, может быть, со своей некой политической наивностью, которая позволяла им ждать обновления страны 5 марта, они сейчас находятся в состоянии уныния, апатии: все пропало, надо уезжать. А куда уезжать? Никто нигде никого не ждет. И системная оппозиция, которая тоже разделяет эти требования, например, выборы губернаторов без «президентского фильтра», должна более четко и артикулировано выказать свое отношение. И если уж вы выступаете за выборы губернаторов без «президентского фильтра», об этом и коммунисты говорят, и партия «Справедливая Россия», тогда надо как-то согласовывать свои действия с той силой, которая называет себя «несистемная оппозиция». Но слишком короткий промежуток времени перед этой акцией. Для того чтобы акции оппозиции были бы эффективными, надо провести целый ряд, на мой взгляд, довольно серьезных мероприятий как идеологического, так и организационного характера, которые позволили бы сформировать образ оппозиции.

Виктор Резунков: Лев, вы заметили возрастную особенность людей, которые 5 марта вышли на Исаакиевскую площадь. Вы написали в «Огоньке о том, что там были люди юного возраста, молодые люди и люди после 40. Я сразу вспомнил 87-ой год, когда защищали «Англетер». Интересно было бы провести какие-то исторические параллели.

Лев Лурье: У меня такое впечатление, что слава, которые произносят лидеры (особенно - петербургской) оппозиции, и термины, ценности, которые есть у молодых людей между 20 и 30 с чем-то лет, которые основали движение наблюдателей, что и стало новой силой, которая, наконец-то, пришла в протестное движение, они разные. Я не думаю, что нужно навязывать прошлых лидеров. И я надеюсь, что мы придем к единому порталу, я бы сказал. Об этом пишет Навальный, и я с ним совершенно согласен. Идея заключается в том, что протестанты должны осуществить «хождение в народ». У Путина есть база поддержки и есть очень большое нейтральное поле, которое недовольно происходящим в стране и готово участвовать в каких бы то ни было акциях. И мне кажется, что не только злодейство глав участковых исполнительных комиссий в Петроградском районе должно привлекать наше внимание, но и где-нибудь в Уссурийске человек должен знать, что он будет услышан. И это движение, которое случилось на наших глазах, оно случилось благодаря социальным сетям. И я думаю, что наше «хождение в народ», а я считаю, что это наиболее актуальная задача, заключается именно в расширении социальных сетей и вовлечении в эти Сети новых людей.
Я внимательно наблюдаю за нашими парламентскими партиями. Как так может быть, что мы выбрали депутатом Законодательного собрания Григория Явлинского, а он ни разу не выступил в Петербурге ни на одном из митингов?.. Куда деваются люди, когда мы их избираем в Думу? Максим Резник героически отбивал людей на Исаакиевской площади, Леша Ковалев выступал на митингах, но Леша Ковалев, Максим Резник – это все-таки, что называется, не Навальный, то есть это не новое явление. Это те, кто был на политической сцене уже много времени. Что ни говори, политика всегда содержит элемент театра. Люди ждут чего-то неожиданного. Если бы выступил полузащитник Широков или спела бы Татьяна Буланова, а еще лучше – выступил бы Сергей Шнуров, это имело бы, конечно, гораздо большее значение. В двух направлениях и надо думать: новые медийные лица или лица, которые надо раскручивать, и расширение базы.

Виктор Резунков: Я обращу внимание на то, что предложил Алексей Навальный в своем блоге. Это очень интересная концепция. Он предлагает построить ДМП – Добрую Машину Пропаганды, то есть постараться объединить как можно больше людей в единое целое. Он пишет: «Добрая Машина Пропаганды - это люди, ее участники, взявшие на себя добровольные обязательства участвовать в распространении правдивой информации. В том объеме и в том формате, в котором им это комфортно. Кто-то один час в неделю, кто-то семь. Первая задача участников ДПМ: инвентаризация всех доступных способов донесения информации. Каждый член ДПМ может выбрать те способы, которые комфортны ему, и работать». Дмитрий, как вы считаете, у этой инициативы есть будущее?

Дмитрий Жвания: Весь мой политический путь проходил не в Сети, не в онлайне, а все-таки в реальной жизни, несмотря на то, что я последние годы интернет-журналист. Но как политический активист я всегда старался действовать в реальной жизни, потому что я считаю, что Сеть, при всей той силе, которой она обладает, все-таки создает иллюзию действий. Если ты сделал демотиватор, это не значит, что ты совершил гражданский поступок. И количество «лайков» - это все-таки еще не значит, что ты провел акцию против власти. Поэтому когда Навальный говорит о необходимости распространять информацию путем стикеров...

Виктор Резунков: Через друзей и знакомых друзей...

Дмитрий Жвания: Это все хорошо. А о чем говорить? О том, что Путин сверхбогатый человек? Конечно, об этом надо говорить. Что Путин не патриот, что он вложил все государственные деньги в американские ценные бумаги? Об этом надо говорить. Ну а дальше? Какова позитивная программа? И здесь мы упираемся в то, что нет сформированного лица оппозиции. А для того чтобы оно сформировалось, я думаю, необходимо было бы вначале сформировать некие согласительные комиссии. Оппозиция состоит из трех больших групп: либеральная, которая считает, что на Западе жить хорошо, и этого достаточно; левая, лево-демократическая и националистическая. Но националисты тоже разные. Есть записные провокаторы, есть просто мрачные идиоты, которые считают большой доблестью убить дворника где-нибудь в «спальнике», а есть те молодые люди, которые называют себя националистами, но они, по сути, не националисты. Они ведут здоровый образ жизни, чтобы доказать, что русские люди – это не алкоголики, что они тоже способны на какие-то действия. Надо эти согласовательные комиссии сделать, пускай сформирует свои программные требования каждая из этих сторон, и может быть, найти что-то общее. Потому что просто идти против Путина, потому что Путин обманщик и плохой человек, - этого недостаточно, конечно.

Лев Лурье: Мы видели в интернет-сети, что 22-летний мальчик Даня Клубов, выйдя из участка 4 декабря, пораженный наглым воровством, создал группу «В контакте», в которой было 10 тысяч человек. Из этих 10 тысяч человек 3 тысячи стали наблюдателями. Это общественное движение. Там были и националисты, и левые, и либералы. У нас может быть любой лозунг, который вылезет на поверхность. Нам нужно подготовиться для этого. А для того чтобы подготовиться, нам необходимо объединять людей с разными кругами протестных интересов, чтобы иметь общую базу.
Скажу, что меня поразили националисты на митингах. С одной стороны, там было идиотское выступление Бондарика. Нужно же было так устроить, чтобы сначала выступал защитник геев, а потом сразу – Бондарик, – это большое искусство организации митинга. С другой стороны, я сидел с ними в комитетах. Да, это сила, это активные люди, это необязательно фашисты, и с ними можно разговаривать. Кроме того, трогательное единство с коммунистами, левыми, с Удальцовым. Весь политический пейзаж 90-х годов, деление на левых, либералов и националистов спуталось. У меня такое ощущение, что мы находимся в период некой паузы. И я бы хотел прочесть статью Владимира Ильича Ленина «С чего начать?». Вот это бы хотелось обсудить: с чего начать?

Виктор Резунков: Ленин как раз не ожидал, что произойдет Февральская революция. А Февральская революция произошла буквально за считанные дни.

Лев Лурье: Я надеюсь, что у нас не произойдет сценария Февральской революции. Я смотрю на активистов лилипутских партий, у нас, к сожалению, нет никакого согласия, никакого опыта политической жизни. Какой-то человек говорит: мы собираемся на площади Восстания и прорываемся на Невский проспект. Ну, если у тебя есть, грубо говоря, 200 тысяч человек или даже 10 тысяч, ты на Невский проспект прорвешься. А если ты знаешь, что придут 40 человек, зачем ты подставляешь под ОМОН этих людей? Это какие-то камикадзе без цели. Камикадзе хоть авианосцы уничтожали, а эти – только свои собственные головы.

Виктор Резунков: Даже если есть 10-20 тысяч, ну, ты прорвался на Невский. А дальше что?

Лев Лурье: Есть хороший пример в нашей истории. Можно по-разному относиться к обороне Белого дома в октябре 93-го года, но когда люди прорвали оцепление ОМОНа и освободили Белый дом, что от этого изменилось? Как Макашов, Хасбулатов и Руцкой этим воспользовались? У нас, несомненно, это произойдет рано или поздно. У нас есть непросвещенная масса без политического опыта – это те, кто сейчас может возбудиться по совершенно неожиданной причине – отдых Светланы Медведевой в Италии, например. И тут проблема журналистов, интеллигентов и людей, которые профессионально занимаются политикой, заключается в том, чтобы подготовить структуры. Мы должны наращивать гражданское общество, создавать ячейки. Кто-то хочет создавать школы и частные детские сады – очень хорошо. Кто-то хочет бороться за места в муниципальных советах – отлично. Но мы должны знать, что у нас про зоопарки есть Коля. И когда мы будем обсуждать проблему нового губернатора и то, почему в Петербурге, третьем по величине городе Европы, нет слона, то мы будем знать, что у нас есть Коля, который про это много думал. Мы должны создавать виртуальную партию большую, именно коалицию. Где-то мы можем оказаться с Бондариком на одной трибуне, а где-то не можем. Но бывают случаи, что можем, и это важно.

Виктор Резунков: Дмитрий, вы согласны?

Дмитрий Жвания: И да, и нет. Я не хотел бы, чтобы люди имели иллюзии по поводу виртуальных партий. То, о чем говорит Лев Яковлевич, это то, что называется сетью. Есть сеть людей, которые объединены желанием перемен, но каждый борется за эти перемены на своем участке. Но это настороженное отношение к чрезмерным ожиданиям от какой-либо виртуальной структуры. Я вовсе не противник того, чтобы люди создавали сети в Интернете, естественно, это помогает, я сам работаю в этом направлении. Но очень важно, чтобы из 10 тысяч все-таки 3 тысячи сделали что-то конкретное и реальное. Мне кажется, что в этом направлении пойдет движение в связи с тем, что сейчас обсуждается по либерализации создания политических партий – тут тоже возникает сложная ситуация. Сейчас пойдет общественная дискуссия по программам, по организационным структурам. Может быть, здесь и выскочат новые лица.
Кстати, Алексей Навальный – это не такое уж новое лицо. Это достаточно давний активист партии «Яблоко», потом он участвовал в Народно-патриотическом движении «Народ». Он стал известен, стал ньюсмейкером, лидером общественного мнения совсем недавно, но это другой разговор. Он достаточно молодой для того, чтобы восприниматься как свежее лицо. Действительно, запрос общества на новые лица есть, и мы его так и воспринимаем. Многие люди проголосовали за Михаила Прохорова не потому, что он предлагает увеличить пенсионный возраст, а потому что это новое лицо, якобы новое. Правда, он с конца 80-х рядом с нами. И нужно понимать, что те люди, замечательные ребята, которых я видел и 5-го, и до этого, и 10-го, они есть, они появляются. Но политика – это такое дело... Я с конца 80-х годов тоже политический активист, и знал очень много примеров, когда люди быстро загорались, они готовы были свернуть горы, а потом что-то не получалось, и я даже не знаю, где они сейчас находятся, что с ними случилось. И 70-80% тех ребят, которые сейчас активизировались, может быть, через год они будут вспоминать о своем славном участии в акциях протеста.

Виктор Резунков: Илья Ефимович из Москвы, пожалуйста.

Слушатель: Добрый день. Один из лучших политологов страны, на мой взгляд, господин Радзиховский говорит о том, что проблема оппозиции в том, что она строит свои отношения в партии так же, как власть – по вертикали. Что пока не созданы условия для демократии в этих партиях, поэтому нет ни нормальных партий, ни нормальных лидеров. На ваш взгляд, прав ли он? И возможен ли диалог с Путиным? Мне кажется, что он себя ведет как диктатор, и этот диалог ему не нужен.

Лев Лурье: Диалог с Путиным невозможен, я думаю, но нажим на Путина возможен. Путин, как бы к нему ни относиться, осторожный политический деятель, но мы много раз видели, как он отступал в разных ситуациях. Поэтому если митинги будут большими, а партии сильными, то «Путин 2.0» будет обязан с ними считаться.
Что же касается политических партий, то в данном случае я согласен с господином Радзиховским. Понятно, что партии «Справедливая Россия» давно надо было менять лидера, даже лидерскую группу. Ясно, что Дмитриева и Гудков гораздо более яркие и электорально привлекательные. Партия «Яблоко» все больше и больше выглядит как некая тоталитарная секта большая. Я уж не говорю про партию «Единая Россия». Да и у коммунистов не все в порядке. Те молодые люди, которые пришли, Дмитрий прав, может быть, через пару лет из них никого не останется, но, возможно, через пару лет придут новые. У меня такое впечатление, что это бойцы того типа, которого мы не видели.
У меня есть ученик Паша Черноморский. Была первая молодежная группа «нацболы», анархисты, троцкисты. Это дети 90-х годов, довольно тяжелого времени. Это первое поколение, которое выросло сытно, которое десять раз подумает, каким рейсом полететь на Бали, какую футболку купить, какой айфон. И мне кажется, что это первое буржуазное поколение в России. Я думаю, что их гнев был связан с тем, что они 4 декабря подняли задницу, проголосовали, а их обманули. Они пытаются сказать, что их обманули, а им нагло в лицо врут. И это новая штука. И вы правы, что ответов на это может быть два. Первый ответ – уехать. Правда, всех нас не ждут, и все не уедут. Второй ответ – бороться, потому что невозможно жить... уже при относительно чистых улицах, уже при велосипедных дорожках, ведь власть как-то меняется, уже не при загаженных парадных, но при абсолютно гнусном, тупом и обманывающем начальстве. Мне кажется, что мы в больших городах подошли к тому, к чему подошла Америка примерно в 18-ом столетии. И эти требования носят другой характер – потребительский.

Виктор Резунков: А я вспомнил историческую параллель: после «хождения в народ» появились террористические организации.

Лев Лурье: Но у нас «хождением в народ» никто не занимается. Это довольно узкие, замкнутые группы. «Хождение в народ» - это довольно страшный пример, но его надо помнить.

Виктор Резунков: Навальный предлагает «интернет-хождение в народ».

Лев Лурье: Как говорил Андрей Желябов, у нас была юность розовая и мечтательная. Когда «хождение в народ» закончилось процессом 193-х и процессом 50-ти, то, конечно, эти люди довольно сильно изменились.

Виктор Резунков: Лев, вы с молодыми людьми постоянно контактируете, учите их. Чем вы объясняете их неожиданную политическую активность?

Лев Лурье: У меня всегда было такое впечатление, что они политически гораздо менее активны, чем мои сверстники, юность которых пришлась на «перестройку». Они фасонные модники – клуб, коктейль, прекрасно разбираются в музыке, читают умные книги, синефилы. У меня такое ощущение, что их садануло эстетически. Поведение власти было настолько мерзким, что это ударяет по чувству собственного достоинства.

Дмитрий Жвания: Те молодые люди, которые выросли в так называемые «тучные» годы, не сталкивались с тем, с чем сталкивались люди моего поколения, когда мы в 5 утра занимали очередь, чтобы отоварить талоны на мясо. А сейчас изобилие в магазинах. Только не факт, что ты это изобилие можешь как-то для себя применить. На самом деле молодые люди сейчас сталкиваются с гигантскими социальными проблемами, сравнимыми с теми проблемами, с которыми сталкивается испанская, итальянская, греческая молодежь, которая выходит на манифестации под вполне конкретными, я бы сказал, левыми лозунгами. Когда человек должен платить за образование по 2 тысячи за семестр, это бьет по карману родителей. В 90-ые годы мы жили беднее, но мы не платили за образование. То же самое и со здравоохранением. А устройство после окончания вузов на работу... Интересной работы для молодых людей не так много. Не надо пребывать в иллюзии, что новая реальность создала все условия, что людям стало интересно работать, что мы живем в мире «2.0».

Лев Лурье: Я с вами согласен. Все-таки в 90-ые годы для молодых ребят, особенно получивших спортивное образование, был путь в так называемые «бандиты». И в результате была довольно сильная вертикальная мобильность. И бизнес начинался. Кто-то ездил и торговал евро-поддонами, а привозил турецкие куртки. Но эти пути закрыты. Я думаю, что не только для такой пижонистой молодежи, хипстеров, но и что, может быть, гораздо важнее, для молодых людей из «спальных» районов больших промышленных городов это время не лучшее.

Дмитрий Жвания: Мой сын не из «спального» район, он не хипстер, но он сталкивается с большими сложностями при поиске работы. И слава Богу, ему повезло – он поступил в дневную аспирантуру и остался работать в том институте, который он окончил. Но таких счастливчиков не так много. И практически весь его курс, в лучшем случае, занимается работой по профессии, преподавая за 10-15 тысяч в школе. И таких людей много даже в Санкт-Петербурге и в Москве, не говоря о провинциальных городах. Поэтому социальный аспект протеста я бы не сбрасывал со счетов. Люди на что-то рассчитывали, что они проголосуют – и все изменится. Но эта наивность была разбита, начиная с 5 декабря, потом и 5 марта. Но недаром Путин во время этой избирательной кампании выступал едва ли не как рабочий лидер. На это было омерзительно смотреть, зная его социальные интересы и социальное положение. Но его заигрывание с социальными, левыми лозунгами, было налицо. Не нужно преувеличивать «жир», который мы нагуляли за путинские годы благодаря высоким ценам на нефть. Нагуляла довольно узкая прослойка.

Виктор Резунков: Эдуард Лимонов на «Гранях.Ру» обращает внимание на то, что власть очень хорошо использовала фальсификации, что митинги в Москве устраивают «люди в шубах», богатенькие. А на самом деле богатых людей было не так много.

Лев Лурье: Конечно. И эта игра иногда заставляет власть заигрываться. Я не уверен, что те ребята, которых возят на Селигер и обманывают, не будут на следующей демонстрации на другой стороне. И отвратительное заигрывание с рабочими вагонного завода в Нижнем Тагиле не скроет того факта, что даже по телевизору видно, что Москва и Петербург живут по-другому, что у них нет перспективы, что они идут в тупик. И «Единая Россия» - «партия жуликов и воров», от которой отказался Путин. Но он не может таким же образом отказаться от своей элиты. И эта элита мозолит глаза молодым людям постоянно. И естественное чувство классовой вражды возникает по всей России. Важно было бы создать Народный фронт, соединив все ручейки движения – левый, либеральный, может быть, националистический – в единый поток, который бы заставил власть пойти на уступки, и лучше мирным путем.

Виктор Резунков: Владимир из Москвы, пожалуйста.

Слушатель: Для того чтобы эти ручейки соединить в единый поток, нужна идея, которая была бы альтернативой той, которую предлагает сейчас власть. Власть предлагает милитаристскую парадигму и во внешней, и во внутренней политике. Альтернативные движения, параллельные структуры власти стоят на принципах ненасилия. И об этих принципах нужно больше говорить. Более того, объединиться не только в Народный фронт, а я бы назвал это «система общественной безопасности», где ненасилие является главным принципом. Миролюбивая Россия – вот лозунг, который нам нужен.

Виктор Резунков: Сейчас и в Питере обсуждают создание альтернативных органов власти.

Лев Лурье: Мне кажется, что создание альтернативных органов власти – это какая-то политологическая затея для того, чтобы пиариться. Ничего в этом хорошего не нахожу. Хотя мой приятель Леша Ковалев, которого я очень уважаю, тоже в эти игрушки играет. Я не могу сказать, что наш ЗакС такой популярный, что нужно создавать еще параллельный ЗакС. Второй Мариинский театр – это я понимаю, а второй Мариинский дворец – это довольно странно.

Виктор Резунков: В истории новейшей России не было эффективных альтернативных органов власти.

Лев Лурье: Конечно. Это или власть, или не власть. А теневые кабинеты – это что-то более разумное. У нас, может быть, предстоят губернаторские выборы, и нам нужно иметь какие-то готовые рецепты. Вот в этом смысле важна другая история – нужен Народный фронт и нужны, не побоюсь этого слова, масонские ложи. То есть должны быть внепартийные площадки, где интеллектуалы разных точек зрения и разных специальностей могут собираться для того, чтобы обсуждать общественно значимые задачи.

Дмитрий Жвания: И хотел бы сказать, что виртуальная борьба – это все очень хорошо и правильно. Но оппозиции необходимо создавать эффект присутствия, пусть там будет 10 человек, но они как-то будут обозначать эффект присутствия оппозиции.